Аклима, взгляни на меня

День его рождения - день его смерти. Он помнит первые мгновения своей жизни, помнит, как его выдернули из тьмы небытия в свет существования. Он помнит, как сжимал свои голые плечи ладонями, только обретя плоть, помнит, как медленно разомкнул веки и познал зрячесть. Мир был мутным маревом из цветов и форм, звуков и запахов, он потерянно подслеповато моргал, не имея возможности обработать столько информации сразу. Он забился в угол, прижал к себе колени руками в желании защитить себя и согреть. Жизнь только была дана ему, незнакомая и слишком сложная для его новорожденного, покрытого пеленой разума, но он уже отчаянно цеплялся за нее. К нему приблизилась темная размытая фигура, и он обнял себя крепче, пряча лицо. Внезапно прямо у уха раздался звон, и он вздрогнул от страха, дернувшись к стене. Звон перешел на другую сторону и он попытался уйти от него, отвернувшись и закрыв себе уши. - Слух в норме, - донесся чей-то голос. - Зрение, - убрав его руки, его подняли за подбородок, раскрыли веко пальцами и вспышка света ослепила сначала один его глаз, затем второй, - еще расфокусировано, но в норме. Он отдернулся, сжимаясь и протирая веки. Его неожиданно погладили по голове и прикосновение это было мягким. Он несмело поднял лицо - перед глазами все еще мигали цветные круги от вспышки, но он смог увидеть ее - свою создательницу. Она накинула ему на плечи свой плащ - и он зарылся в тепло. - Пошли, - она потянула наверх, поднимая его на слабых ногах. - Мне надо сделать тесты. Он не понимал, что она говорила, но он жался к ней, нагой, хрупкий и невинный, пока она вела его к инструментам и приборам. Инстинкт беззащитного - держаться рядом с тем, кто позаботится о тебе и поможет выжить, пока ты не умеешь этого сам. Он тыкался в нее носом, как слепой котенок, жаждая ее расположения и милости... ..и не получил их. Она вытолкнула его, не понимающего и напуганного к краю. - Образец "Корвус", - взгляд - равнодушно-разочарованный. - Негоден. То, что было после толчка - его личный ад, кошмар, не дающий спать по ночам. Падение, острая пасть, лениво пережевавшая и не убившая его (он ненавидит Дурина за это и проклинает его останки со всей первородной удушающей яростью, разливающейся вязким тягучим огнем внутри), и поглощающая тьма, утаскивающая вниз, в бесконечный желудочный сок, в рвущие глотку вопли агонии, в пожар угасающего сознания, в мучительно долгую смерть. Замарав его болью и отвержением, запятнав его разум отравленной кровью безумного дракона, она отняла у него невинность - удел защищенных, удел тех, кому не приходится выживать. Рейндоттир не была матерью - она была ученой. Она была эффективностью превыше сострадания. У нежеланных вещей нет имен. Он, только вытащенный из невидимой утробы мироздания, в пару коротких шагов-отрывков времени пересек черту, за которой имя не дают. У него есть то, что могло им стать, но что так и осталось подписью в графе названия эксперимента. "Корвус" - в честь первого этапа Великого делания. Сразу чуть ниже пометка: "уничтожен". Он не хочет быть "Корвусом", не хочет быть брошенным и убитым за ненужностью созданием, наказанным болью за само свое рождение, не хочет быть "провалившейся попыткой в человека". Он станет кем-то важным, кем-то нужным. Кем-то, кто достоин любви. "Аль-бе-до." Он мысленно перекатывает это имя на языке. Альбедо. Имя удачного эксперимента. Имя брата-счастливца. Имя любимца матери. - Добрый день! - Как поживаете, господин алхимик? - Давно вас не видела, Альбедо! Он здоровается с проходящими мимо мондштатцами, улыбается им и распробывает: "Аль-бе-до". Имя уважаемого человека. Имя наставника, имя брата и друга. Скоро-его-имя. "Осталось только избавиться от путешественницы, - Корвус опасно сужает глаза, - пока оригинал занят моим поиском в горах." - Альбедо! - окликает чей-то мелодичный голос. Он оборачивается, натягивая дружелюбное выражение лица. Спускаясь по лестнице ведущей к площади, ему машет... "Кэйа Альберих, - догадывается он, - капитан кавалерии рыцарей Ордо Фавониус. Коллега." Он пытается вспомнить что-то еще, но вся информация, что у него есть - подслушанные разговоры и записки из дневника Альбедо: портреты друзей, мысли на их счет, все это - словно руководство для него, но... Капитан кавалерии там - смешной круг с повязкой, с одной единственной подписью "Кэйа". "Дико информативно, - стискивает зубы он, - огромное спасибо, братец." Что это вообще значит? Какие у них отношения? Кэйа настолько ему не нравится, что он не удосужился нормально его нарисовать? Или это своеобразный, непонятный для него показатель хорошей человеческой дружбы? Корвус не уверен, как себя вести, но он выпрямляется, расслабляет плечи и поднимает уголки губ в вежливой улыбке. "Учтивость и беспристрастность, - говорит он себе. - Не ошибешься." - День добрый, капитан кавалерии. Подошедший Кэйа улыбается ему широко и весело. И он... Совсем не похож на круг с повязкой из записей, если быть честным. А если совсем откровенно - Кэйа... красивый. И от этого внутри щекотно сжимается что-то незнакомое. "Это глупо, - думает он, украдкой рассматривая длинные ресницы, обрамляющие звезду-зрачок, - тело - кусок плоти и ценность его в функциях, а не в форме и надуманных людьми стандартах. Я даже не успел их впитать и распробовать, чтобы знать, что считать красивым." Однако он знает: Кэйа красивый. В Мондштате много конвенциально красивых людей, но Кэйа первый, чья красота что-то в нем вызывает. Он чувствует это на интуитивном уровне нутра, на уровне импульса. Он смакует это новое ощущение влечения и в нем вдруг зарождается торжество: ему не чужда природа людей. У него есть - почти как у настоящего человека! - предпочтения и симпатии. И, возможно, с каждым днем он будет узнавать их о себе все больше. Как же он предвкушает познать себя, познать жизнь индивида!.. - Ты что-то совсем пропал, дорогой господин алхимик, - шутливо укоряет Кэйа. Корвус тщательно считывает тон его голоса, каждое его маленькое движение, пытаясь понять, как себя вести. Черт, как же он надеется, что они в хороших отношениях. Он переносит вес на ногу в непринужденной позе, пряча хищную настороженную внимательность всех чувств восприятия. - Да, прости, был занят исследованиями, - соглашается он, пожимая плечом. - И совсем забыл про меня, - вздыхает Кэйа беззлобно. Он разочарованно качает головой, упирая ладони в бедра. Это движение Кэйи он прослеживает гораздо пристальней, чем хотелось бы. Он себя одергивает. - Я обязательно исправлю свою ошибку, - обещает он с улыбкой, внутренне радуясь, что они, похоже, на хорошем друг с другом счету. - Ловлю на слове, - усмехается Кэйа. - Как на счет сегодня? Приходи ко мне, обсудим дела за чашечкой чая. - Дела?.. Конечно же нет. Ему нельзя, столько всего надо сделать, столько успеть, пока Альбедо не поймет, что его копия сейчас в Мондштате. Потом. Потом у него будет время всего мира для открытий, радости, дружбы. Для разговоров за чаем. - Ну ты знаешь, - Кэйа поводит рукой, - работа, Ордо Фавониус. Столько всего произошло, пока тебя не было, надо обсудить. Нет. Не сейчас. Сейчас надо сконцентрироваться на плане по устранению путешественницы и- Кэйа смотрит на него и взгляд у него мягкий. - Я купил твой любимый чай. Нет. Н е т. - ..Во сколько? Стоя у двери капитана кавалерии, он утешает себя тем, что новые злоцветы-подражатели отвлекут Альбедо на достаточное время. Один вечер. У него в резерве еще день. Может, два, если достаточно повезет. Все под контролем. "Вежливость и субординация, - напоминает он себе. - Два коллеги в дружественных отношениях обсуждают дела, ничего сложного." Только он заносит руку для стука, как дверь распахивается: Кэйа встречает его в полупрозрачной, просторной черной кофте и в узких мягких штанах. У него босые ступни, распущенные волосы и приглушенный свет комнаты просвечивает силуэт его торса сквозь тонкую ткань. Кэйа выглядит... Почти интимно. Слишком открытый, слишком трогательно домашний. От него такого Корвус теряется, от неожиданности не зная куда себя деть. Он сглатывает ком в горле, сжимая в пальцах картонную коробку, пытается остановить свой бегающий, абсолютно не профессиональный, спотыкающийся о каждую деталь Кэйи взгляд на его лице. По внимательному прищуру напротив понимает - вышло плохо. Он хочет поздороваться и как-нибудь отшутиться, чтобы, наконец, можно было перейти этот неловкий момент и этот чертов порог, но не успевает - Кэйа вдруг затягивает его в дом (он давит в себе подскочивший импульс защититься), прижимает его к закрывшейся за ними двери и целует его. Корвус застывает в абсолютном потрясении, словно бы кто-то разом выбивает из него все мысли, оставляя его растерянно хлопать ресницами, пока Кэйа жмется губами к губам. Кэйа отрывается, облизывается и с улыбкой говорит: - Мне нравится, как ты на меня смотришь. Что в коробке? Он заторможенно моргает пару раз и отвечает: - Десерт к чаю. Кэйа звонко смеется, будто он сейчас очень удачно пошутил. - Ты такой смешной! - отсмеивается Кэйа, забирая ее и ставя на полку в прихожей. Он возвращает внимание к нему и взгляд у него сразу становится томным. - Позже съедим, хорошо? А теперь, богов ради, раздевайся. Дети Рейндоттир потрясающе умны и приспосабливаемы от рождения - а потому ему не нужно повторять дважды. Он поспешно склоняется снять с себя обувь, зацепляясь внезапно неуклюжими пальцами за застежки. Кэйа садится перед ним, быстро расстегивая и стаскивая с него высокие ботинки. Он тянет его внутрь дома, закидывает руки ему на плечи, перенося на него вес тела, чтобы сократить разницу в их росте, прижимается щекой к щеке и снова его целует. В этот раз Кэйа настойчивее, жмется ртом влажно и чувственно и Корвус замирает, совсем не зная, что делать. А делать что-то надо - и потому он неуверенно кладет ему ладони на талию и пробует двигать губами в такт. Целоваться - странно. Он сбивается, не успевает вдыхать носом и веки постоянно хочется открыть. От стольких сенсорных ощущений у него кружится голова и узел в животе щекотно тянет и ноет, он не может понять, нравится ему это или нет, но он точно чувствует себя уязвимее и человечнее, чем когда либо. Кэйа углубляет поцелуй, считает языком его зубы, щекотно облизывает ему небо (ему от этого даже хочется чихнуть), а потом ловит его язык своим, сплетая и посасывая. Мокрые звуки, вдохи Кэйи, вибрация от негромких стонов и собственные понимание и вовлечение в процесс - все это тяжестью отзывается в паху. Кэйа разрывает поцелуй, улыбка на его губах шальная и пьянящая, он тянется отстегнуть его рабочий плащ, спускает с плеч, позволяя ему упасть на пол. Кэйа сжимает его за ворот рубашки, целует его в уголок губ, в щеку, в веко, в нос - и Корвуса бьет дрожью от целительной силы прикосновения, которой он был лишен с начала своей жизни. Кэйа ласково покрывает поцелуями его лицо, расстегивая ему пуговицы и поглаживая открывающуюся кожу, и в этот момент ему верится, что он заслуживает любви, в этот момент ему верится, что создан он был не для мрака самоненависти и одиночества - радость всегда ждала его, просто он, спящий мертвым сном внутри тьмы дракона, об этом не знал. Он гладит Кэйю по бокам, желая вернуть переполняющую его благодарность. Кэйа выпрямляется, притягивает его к себе вплотную, щекой прижимаясь к макушке. - Поясница устала, - жалуется он. Корвус зарывается носом ему в ключицу, вдыхая запах его кожи. - Ну прости. Кэйа прыскает. - За то, что ты кроха? - он перебирает пальцами его пряди. - Не прощу. К старости спина будет больная - и все ты виноват. Он мог бы легко решить эту проблему, изменив свой рост - и Альбедо тоже так мог бы. Но он не знает, насколько в курсе об этом Кэйа - а потому просто сжимает его за тонкую талию. - Я возьму за это ответственность, - обещает он с закрытыми глазами, наслаждаясь теплом прижатого к нему чужого тела. Кэйа тихо смеется и грудная клетка у него от этого приятно вибрирует. - Будешь возиться со мной стареньким? Брось, ты будешь молодым, красивым и все таким же гениально амбициозным, а я буду ворчливым дедом-алкоголиком. К тому времени очередные красавцы Мондштата подрастут, появятся новые технологии для открытий - что тебе торчать со мной? Корвус озадаченно хмурит брови. Кэйа не верит в свое будущее с Альбедо? Но Кэйа, кажется, его любит... Альбедо не может не любить его в ответ, это абсурд. - Зачем ты так?.. Он не видит это движение, но чувствует: Кэйа пожимает плечами. - Лучше откладывай мне алименты на Кли, - хмыкает он, - я оттуда буду покупать себе вино и шубы, и на остаток найму себе сиделку. Иначе упаду где-нибудь, не смогу встать, а ты пока с гор спустишься, я уже сто раз помру. Это была бы ужасно неловкая смерть для почетного рыцаря на пенсии, не находишь? Он хочет возразить, он хочет сказать: "мне на самом деле не так уж и нравится алхимия, Кэйа." Он хочет сказать: "зато мне сейчас очень нравишься ты." Но Альбедо такого бы не сказал, а потому он лишь позволяет себе отстраниться и взять лицо Кэйи в ладонь, поглаживая щеку. - Сделаю новую лабораторию, поближе к тебе. Кэйа смешливо выгибает бровь. - Ох? Вот как? - Или наоборот, построю тебе дом рядом на драконьем хребте. - Пожалей мои старые кости, - с усмешкой качает головой Кэйа. - К старости мне нужен будет дом на пляже, а не морозы. - Хорошо, - говорит Корвус. - Пусть на пляже. Кэйа вдруг смотрит на него с сомнением, закусив губу. - ..ты что, соскучился? Ты даже не представляешь, как я изголодался по любви и теплу. - Очень. - Речи ваши сладки сегодня, дорогой господин алхимик, - шепчет Кэйа, проводя большим пальцем по его губам и избегая его взгляда. - Но до таких разговоров надо сначала дожить, хорошо? - Хорошо, - также тихо соглашается Корвус. - Здорово, - Кэйа зачесывает выбившуюся прядь ему за ухо. - А теперь иди сюда. Корвус сам привстает на носочки и тянет его на себя для поцелуя. Они жмутся губами, жарко вылизывают друг другу рот. Кэйа водит круги на его пояснице в массирующем жесте, а он храбреет и запускает ему руки под кофту, поглаживая живот. Он опускается на стопы, разрывая поцелуй, и берется за край его кофты. - Можно?.. Кэйа весело щурится. - С каких пор ты скромничаешь, как девственник? С тех самых, что он и есть девственник. Он совсем не понимает, как играть Альбедо в такой ситуации, а потому он остается здесь наедине с собой и своим неловким непривычным желанием. Он опускает глаза на ткань, которую перебирает в пальцах, и признается: - Долго ни к кому не прикасался. - Ты слишком много работаешь, - вздыхает Кэйа, утыкаясь лбом в лоб. - Делай, что хочешь, я приму от тебя все. - Все?.. - выдыхает он сипло. - А когда это было иначе? - голос у Кэйи тихий и мягкий. И тут - тут он ослабляет свой поводок страха сделать что-то не так. Он прижимает его к стене, стягивает с него кофту и прикасается к его груди. Чего он хочет? Он не знает, как ласкают и трогают в сексе. Он не знает, куда хочет уткнуться и вжаться телом - кажется хочется во все и сразу. Он знает одно: ему хочется сожрать Кэйю. Эта близость так пьянит, что под действием затуманивающих сознание гормонов единственным удовлетворяющим решением было бы разорвать его на куски и носить его у себя в желудке. Желание обладать для него такое большое и новое, что ему надо напоминать себе, что "все" не должно выходить за рамки. Играть с правилами могут те, кто хорошо их знает - Корвусу же только предстоит их выучить, а потому, говорит он себе, никаких рисковых импровизаций. Он сдавливает в себе порыв схватить больно до вреда и утыкается в его шею, целуя и облизывая. Он хочет угодить Кэйе, он хочет сделать ему также хорошо и приятно, как Кэйа делает ему. Он мнет ему грудь, и, становясь увереннее от поощряющих вздохов Кэйи, аккуратно кусает его там, где бьется сонная артерия, все еще ощупывая границы дозволенного. Кэйа втягивает носом воздух, слегка царапая ему кожу на спине и эта реакция ему нравится. Кэйа вдруг игриво выставляет колено, надавливая ему на пах и от этого Корвус охает, хватаясь за него пальцами. Ох, он хотел именно этого. Он подтягивает Кэйю за бедра к себе ближе, вжимаясь в него членом. И тут его прорывает - он мычит сквозь зубы, давит на Кэйю, чтобы не двигался, упирается ему в грудь лбом, начиная тереться об его ногу. У него сбивается дыхание и в трусах становится влажно, он рвано хрипло стонет, толкаясь бедрами навстречу. Сквозь горячую пелену вожделения, покрывающую его разум, все это напоминает сладкий бред. Кэйа зарывается прохладными пальцами ему в волосы, заземляя его. Власть. Принятие. Дозволение. Кэйа - полная чаша и он никак не может напиться. Он внезапно дрожит всем телом, судорожно дыша, спазм проходит от кончиков пальцев ног до, кажется, нутра. С губ срывается особенно громкий задыхающийся звук, в глазах темнеет и он бессильно падает на Кэйю в ощущении полного блаженства и расслабления. "О, боги, - рассеянно думает Корвус, слушая громкий пульс в ушах и отходя от цветных вспышек перед глазами, - я люблю секс." Он неожиданно ощущает растекающееся мокрое пятно в штанах и с запозданием напряженно думает, что потерял контроль над мочеиспусканием, но, вспомнив биологический процесс спаривания и все участвующие в нем жидкости, он утешает себя: все нормально, это семя. Так и должно быть. Он снова расслабляется, сонно утыкаясь в Кэйю. Кэйа не двигается и молчит. Он прочищает горло, прерывая тишину: - Ты что... Спустил в штаны?.. Корвус застывает. О, боже, значит так не должно было быть. Он сразу же приходит в себя, отдергиваясь от Кэйи, встречает его изумленный взгляд своим напуганным. Они пялятся друг на друга в тишине. Корвус хочет провалиться сквозь землю, сбежать от Кэйи и этого ужасного чувства как можно дальше. Кэйа вдруг поспешно тянется расстегнуть ему ширинку, отчего Корвус пытается отстраниться, но Кэйа его удерживает, запускает руку в его нижнее белье и пальцами вляпывается в сперму. Он поднимает на него не верящий взгляд. Корвус смотрит на него в растерянном страхе. Он облажался. Не справился, не оправдал ожиданий. Кэйа сейчас его выгонит. И тут - тут Кэйа взрывается в приступе смеха. Корвус замирает, не зная, как реагировать. - Ах, прости-прости, - выдавливает сквозь смех Кэйа, - я просто... просто вспомнил- Ох, ахаха- просто у Эолы, - он снова скатывается в хрип-скулеж, - у нее был... маленький шпиц в детстве и- о Барбатос, я не могу- он… он обожал трахать мою ногу, когда я приходил, - Кэйа прыскает в ладонь. - Дилюка это так бесило! Пфхахаха- Шпиц. Корвус горит от стыда. Собака. Кэйа наконец замечает его несчастное лицо и машет рукой, пытаясь перестать смеяться. - Не обижайся! Это было здорово, правда! Корвус на него не смотрит, потупив взгляд в пол. Он чувствует себя наивно, стыдно и очень глупо, и от этого ему горько. Кэйа вконец затихает. Он осторожно тянет его к себе. Обнимает, кладя ладонь на затылок, и говорит с ним нежно и ласково, как взрослые разговаривают с детьми, когда утешают: - Эй. Все в порядке, правда. Просто это... необычно. Корвус жмется к нему, пряча лицо. - Я странный сегодня?.. - разбито спрашивает он. Кэйа издает смешок, гладя его по волосам. - А то. Корвус поджимает печально кривящиеся губы. - Тебе не нравится?.. Кэйа делает паузу, прижимая его к себе ближе. Признается: - Может даже слишком нравится. Ох. Ох, вау. - Не переживай так, хорошо? Я привык что ты… бываешь со странностями. Тем более, мало что переплюнет ту ночь, когда ты пришел под какими-то веществами и полночи затирал мне про... Как там его? Путина? И теории заговора про его двойников? Корвус непонимающе моргает. - Путина?.. - "Правитель-тиран Снежной в другой вселенной" - смешливо фыркает Кэйа. - Там ты рисуешь секс животных за мору или что-то в этом духе, я не помню. О боги. Альбедо фрик. "И хорошо,” - мысленно вздыхает он, радуясь, что не вызывает чрезмерных подозрений необычным поведением. Они стоят так еще какое-то время, пока Кэйа аккуратно покачивает его из стороны в сторону. Он осторожно выпускает его, заглядывая ему в лицо. - Как ты? Неловко. Ему кажется, что он испортил атмосферу - не надо было расстраиваться. Но он впервые получает столько поддержки и терпения, а потому все не так уж и плохо. - Хорошо. - Класс, - Кэйа находит его ладошку, массируя ее. - Ты бы хотел заняться сексом? Мы можем и просто полежать, если не хочешь. Корвус стискивает его пальцы в ответ. Интонация выходит капризнее, чем хотелось бы: - Секс, пожалуйста. - Ну слава Барбатосу, - довольно мурчит Кэйа. Он тянет его к кровати, садится на нее перед ним, стягивает с него штаны с бельем до колен. Он стаскивает резинку со своего запястья, собирает себе волосы и- Снимает повязку с лица. Корвус замирает, рассматривая его горящий золотом зрачок. “Так вот оно что” - думает он завороженно. Кэйа ему улыбается, беря его член в руку и размазывая по нему сперму. - Котик, нежнее, - слабо просит Кэйа, мягко пытаясь придержать его за бедра. Он знает, что надо послушать - ведь Кэйа прав, он толкается в него слишком дергано, слишком резко, скуля от чувств при каждом движении, как собака - как, о господи, чертов шпиц - но напряжение внутри воет и просится ускориться, ища свой выход. Капризное жадное желание пойти на поводу своей голодной похоти перевешивает эмпатию к лежащему под ним Кэйе. Ведь Кэйа сам сказал, что примет все, разве нет?.. (Похоже его нельзя баловать.) Он наваливается на Кэйю, ускоряет толчки, хнычет ему в район грудной клетки, и, дрожа всем телом, позорно быстро кончает. Грудь у Кэйи трясется от смеха, пока Корвус пытается на нем отдышаться. - Малыш, - фыркает он, - да ты мне льстишь сегодня! Неужели настолько соскучился? - Прости... - мямлит Корвус, все еще приходя в себя. Кэйа обвивает его ногами, толкает, переворачивая на спину, и усаживается на него сверху. Глаза у него хищно блестят, когда он облизывает губы. - Брось, я, - он делает вдох, прижимаясь грудью к груди, соски его щекотно проходятся по коже, - давно я не чувствовал столько власти. И у Корвуса от него бегут мурашки. “Ах, - отстраненно думает он, - так вот что чувствует меч в руках хозяина.” Сталь влюблено поет, даже если клинок этот дефектен. Кэйа любовно целует его в звезду на шее и в этот момент ему кажется, что это самая идеальная его часть. Когда они валяются вместе, горячий потный кокон из сплетенных рук и ног - Кэйа держит его за подбородок, кусая и посасывая ему щеки. Корвус морщится, но не сопротивляется. - Кэйа, - наконец жалобно зовет он. - Кэйа, фу. Кэйа хихикает, выпуская обслюнявленную кожу из зубов. - Давай, если до старости не разрушим Мондштат, заведем собаку? Кли будет приходить ее выгуливать, навещать нас. - Мм, - мычит Корвус с закрытыми веками. - Как скажешь. - Хочу шпи- - Нет. Кэйа смеется, обнимая его. Признается: - Я скучал, Альбедо. Корвус открывает глаза. Альбедо. Имя, которое Кэйа сладко зовет в постели. Имя того, с кем Кэйа хочет собаку. “Скоро мое имя” - утешает себя он, разглядывая черты Кэйи. Он такой невероятно красивый, что у Корвуса нежность сосет под ложечкой. Поддаваясь чувствам, он сипло спрашивает: - Почему я никогда не рисовал тебя нормально?.. - Потому что ты упрямый дурак, конечно же, - хмыкает Кэйа, слезая с него и укладываясь на спину - Что за вопросы? - И впрямь дурак, - шепчет он, переводя взгляд в потолок. Кэйа внимательно рассматривает его профиль. Приглушенный свет фонарей с окна мягко очерчивает их голые фигуры. - Ты не пришел на мое день рождение. Корвус поворачивает лицо встретить его взгляд - но Кэйа уже на него не смотрит. - Я… Я не считаю, что ты должен был, - он поднимает руку в рассеянном жесте и опускает ее, - просто, наверное, надеялся, что ты зайдешь. Корвус не знает многого в этой жизни, но в одиночество он смотрится, как в зеркало - и Корвус видит его, прячущееся в голосе Кэйи, непризнанное и затолканное внутрь. - Забудь. Это глупый день, придуманный глупыми людьми. Тут нечего праздновать. Просто… в этот день мне всегда так паршиво, - он отворачивает лицо, голос у него едва слышен. - Видимо я просто еще не привык. Корвус не знает, как попросить прощение за то, чего не делал - а потому он бессильно молчит. Альбедо - ученый превыше любовника. Открытия, а не сантименты. Он дарит время алхимии - Корвус же хочет подарить свое ограниченным в этом ресурсе людям. Алхимия понятна ему на уровне нутра, Алхимия - его кровная мать и эту пуповину не обрежешь. Но Алхимия - такая же холодная родительница, как и Рейндоттир. Он искал в них любовь - и нашел себя с пустыми руками. Он стремится от морозов гор к теплу города. Из тишины одиночества - к шуму голосов. Он ищет свое место среди людей, жаждет связи - Альбедо держит близость на вежливой дистанции. Он не знает, каким бы он стал, проживи он так долго, как его брат, но он знает, что сейчас - он юность и жажда. И место в кровати Кэйи манит его сильнее, чем все тайны мироздания вместе взятые. Он находит ладонь Кэйи, сплетаясь с ним пальцами. Обещает ему, как скоро-Альбедо: - Я нарисую тебя. Лучше, чем кого-либо. И я не пропущу следующее твое день рождение. Кэйа ободряюще улыбается ему, сжимая руку в ответ. - Не обещай. Почему бы нам просто не отметить его прямо сейчас? - Кэйа отпускает его, вставая с кровати. - Полежи, я скоро. Корвус слышит, как ушедший Кэйа суетится на кухне. Он возвращается с двумя кружками в одной руке и с коробкой сладких булочек с кремом, которые принес Корвус - в другой. Кэйа пихает его бедром. - Двигайся давай. Корвус садится, освобождая ему место и принимая кружку из его рук. Кэйа усаживается напротив, касаясь коленками коленок. Корвус подносит чай к лицу, вдыхая аромат, и Кэйа смотрит на него с довольной ухмылкой. - Вот это поворот, да? Ты уже решил, что я заманил тебя твоим любимым чаем для секса, но - бум! он правда у меня есть! Корвус расплывается в широкой улыбке. - Как благородно с вашей стороны, дорогой рыцарь. - Я знаю. Держи, - он протягивает ему булочку. Корвус берет ее, огладив пальцы Кэйи. Они смотрят друг на друга и воздух искрится счастьем момента от близости. - За меня? - смеется Кэйа, поднимая свою кружку. - За тебя, - соглашается Корвус, стукаясь своей. - Я рад, что ты родился, - искренне говорит он ему то, что всегда хотел услышать сам. Кэйа жмется к нему прохладными коленками, улыбчиво щуря свои красивые глаза. - Взаимно. И Кэйа не соврал - это правда его любимый чай. С этого дня. Они жуют тесто, капают сладким кремом и липко целуются - это было бы почти противно, не будь так здорово и хорошо. Кэйа отрывается и просит: - Оставайся. Я стряхну все крошки на твою сторону. Ему надо избавиться от путешественницы и потом- Корвус смазывает крем с его щеки, чувствуя, как в груди теплом распускаются цветы его первой влюбленности. Чистые и невинные, словно не задурманенные проклятой кровью Дурина. - Не могу отказаться от такого предложения. "Аклима, я убью Авеля, ты только подожди."