Заключим пари?

— Повнимательнее, мистер Малфой. Разве это выглядит как желчь броненосца? — Простите, сэр, — со сдерживаемым недовольством пробормотал Драко и тут же отложил пузырёк в сторону, заменив его правильным. Гарри опустил голову и хмыкнул. Сегодня у Малфоя всё валилось из рук. — Что до Вас, мистер Поттер, — раздался холодный, пронизывающий до костей голос над плечом, — то вы уже пять минут толчёте остатки Scarabaeus typhon. Полагаю, невнимательность — это общая беда сегодня, — а затем он обратился ко всему классу: — Или вы все посчитали, что среди прочих предметов мой факультатив самый простой в сдаче? — Никак нет, сэр! — тут же эхом прокатился по аудитории громогласный хор голосов. Ещё бы. Гарри вспоминал Снейпа чуть ли не с ностальгией в сердце и со слезами на глазах. Настоящий дьявол скрывался на уровень выше. Когда Гарри перешёл на шестой курс, в связи с требованиями Министерства магии об обеспечении стандартов и качества образования в Хогвартсе начала работать новая система. Это была попытка ввести стандартное для маглов высшее образование в реалии школы волшебства. Если раньше курсы углублённой подготовки проводились другими инстанциями — те же курсы Аврората, — то теперь всё централизовалось. Однако судить об успехах программы было рановато: магистратура не являлась принудительной формой обучения, как и последние курсы самой школы, что и послужило тому, что многие проигнорировали вычурные нововведения ведомства. Залы пустовали, профессора скучали, Дамблдор извинялся перед гостями из управления — на первый взгляд, это был полнейший провал. На второй — это позволяло формировать некую новую дипломированную элиту. На седьмом курсе всё изменилось: программа расширилась, Министерство создало поощрительную систему Икарус. «Не бойтесь дотронуться до солнца» — гласили брошюры, что мелькали по всему Хогвартсу, подобно летающим служебным запискам. Одна даже запуталась у Гермионы в волосах, будто зная заранее, что кто-кто, а она уж точно не откажется от такой возможности. Гарри же до последнего сомневался. Направлений было несколько: первыми и самыми популярными стали уже упомянутые курсы Аврората. За ними следовала Магозоология, Колдомедицина, Фундаменты Зельеварения, Артефакторика, Магическая и всеобщая история. Были и более прозаические направления, без которых, увы, магическое сообщество также не обходилось: Юриспруденция, Журналистика, Экономика и коммерция, Политология, Астрономия… Гарри не просматривал весь список, потому что точно знал, где собирался осесть на последующие три года. Однако он никак не ожидал, что будет делить одно пространство с Малфоем, да ещё и выбранный факультатив окажется сложнее, чем все остальные предметы вместе взятые, а всё потому, что по их души пришёл не кто иной, как Том Марволо Риддл. Гарри не особо обратил внимание, когда преподавательский состав пополнился, а столов в главном зале стало в два раза больше. Что казалось вполне логичным: больше направлений — больше педагогов. Ведь не могла же МакГонагалл оставить школьников и начать преподавать студентам? Не могла. Все остальные тоже остались на своих местах, а вот новоприбывшие разнились: некоторые прибыли издалека, заручившись нужными рекомендациями, другие по указке Министерства, третьи были перераспределены из других школ, как Шармбатон, Кастелобрушу или Колдовстворец. Однако, не обратив внимания на всех остальных, Гарри обратил его на Риддла. Впрочем, немудрено: тот сразу же стал центром внимания. «Удивительно, правда?» — щебетала Гермиона после того, как в главном зале в очередной раз их проинформировали о пополнении штата. «Возмутительно, — бубнил Рон. — Он же… — друг понизил голос, — увлекается тёмными искусствами!» «Ага, на досуге балуется непростительными, а дома держит смертоносного Василиска в качестве питомца», — раздался со спины звонкий голос Фреда, который тут же дополнил насмешливый — Джорджа: «Создал парочку крестражей ещё школьником. Ты бы смог такое провернуть, а, братец?» «Вот именно, — цыкнул Рон. — Всё это опасно, противозаконно и карается заключением в Азкабане…» «Ой, да кому какое дело, Рон! — развела руками Гермиона. — Тёмные искусства формально не запрещены, а косые взгляды можно и потерпеть». «Пока не пойман — не вор», — весомо подтвердил Джордж, и Фред тут же добавил с лисьей ухмылкой: «А его ещё ни разу не поймали». Гарри тогда почувствовал смутную тревогу, но не мог объяснить её причину. Он начал наблюдать за профессором в попытке выяснить, что именно в нём порождает это чувство смятения. И спустя пару месяцев, он мог смело заявить, что все домыслы и слухи являются правдой. Потому что профессор Риддл и правда был со странностями. И странным было не только его своенравное поведение, но и вид. Бледная, почти прозрачная кожа, на которой можно было различить ветвистые разводы вен, если присмотреться; острый взгляд льдистых глаз непонятного оттенка — рождалась стойкая ассоциация с чёрными водами озера, покрытыми тонким льдом первых заморозков; копна чёрных волос, среди которых проглядывала седина… И чудно это было потому, что на вид профессору было от сил лет тридцать — тридцать пять. Так откуда же она взялась? А ещё у него были ужасающе длинные пальцы на усеянных вязками вен руках, которые привлекали к себе внимание. Особенно на практиках, когда тот перебирал ингредиенты и устраивал «мастер-класс», вводя в транс всю группу своими выверенными, чуть ленивыми и тягучими движениями. «Музыкальные пальцы», — сказала Гермиона. «Паучьи», — определил Рон. «Гипнотические», — подумал тогда Гарри. После же он краем глаза заметил, что вены перетекают в нечто тёмное на руках, но не имел возможности подтвердить свои догадки: профессор Риддл никогда не засучивал рукава и не позволял себе какой-либо неряшливости в одежде. Лишь потом Гарри смог удостовериться — голубоватый рельеф вен воспроизводился тёмными линиями татуировки в более сложном рисунке. Удивительный рунический узор оплетал обе руки, плечи и спину, сужаясь к пояснице, вдоль позвоночника. В сплетениях линии формировали изображение чаши, диадемы, медальона, кольца и чего-то наподобие книги, и, если соединить эти пять точек, получался Пифагорейский пентакль, как тот это назвал. Гарри даже не осознавал, что стоило где-то рядом появиться профессору, как он начинал наблюдать за ним: иногда в открытую, иногда — краем глаза, иногда — просто прислушивался к низкому, мелодичному тембру. И нужно заметить, происходило подобное на уровне рефлексов — Гарри этого не замечал, а вот сам профессор ещё как заметил пристальное внимание со стороны студента. Благо что интерпретировал его интерес по-своему: «У Вас есть вопросы насчёт какого-либо из моих предметов, мистер Поттер?» В тот момент Гарри даже не удивился тому, что Риддл знал, как его зовут, и просто стоял, пытаясь сформулировать какой-нибудь вопрос, желательно не очень очевидный. Тот терпеливо ожидал, слегка склонив голову набок, а Гарри, шумно вздохнув, ляпнул: «Это правда, что у вас дома Василиск?» Он тут же захотел провалиться сквозь землю, но ответ последовал незамедлительно: «Хочешь посмотреть?» Тонкие губы растянулись в приторной улыбке, от которой у Гарри сердце остановилось, потому что этот вопрос в уме звучал как-то неправильно. А Риддл тем временем хмыкнул, разрядив обстановку простой констатацией факта: «Я не преподаю основы магозоологии, мистер Поттер, если Вас это интересует. Обратитесь к Саламандеру». А затем Риддл развернулся и ушёл, насвистывая какой-то мотив. Гарри же остался стоять, словно обухом по голове ударенный. С того момента что-то изменилось, и эта перемена стала ответным вниманием: стоило Гарри посмотреть в сторону преподавательских столов, чтобы найти фигуру профессора, как он встречался взглядом с его непонятными глазами и тут же капитулировал, старательно избегая смотреть туда… Потому что от чужого взгляда его пробирала волнительная дрожь, и это контролю не поддавалось. Запах тухлятины резко ударил в нос, и Гарри поморщилcя. А вместе с этим послышался тяжкий вздох и в поле его зрения появилась ладонь. — Мистер Поттер, очистите котёл и начните всё сначала. Гарри вздрогнул: — Но я не успею… сэр. — Задержитесь на десять минут и закончите, — отчеканил профессор, следом покидая его стол. Гарри мазнул взглядом по сосредоточенному лицу Малфоя, продолжая ощущать чужой взгляд затылком, и нервно дёрнул рукой, встряхивая тошнотворное содержимое котла и очищая его заклятием. А в следующий момент он содрогнулся всем телом, почувствовав фантомное прикосновение к бёдрам, и вцепился в стол. Мордред… Ощущение холодных ладоней под одеждой, скользящих вверх, к животу, моментально выбило его из колеи. А когда призрачные пальцы сжали пах, начиная методично потирать, он и вовсе скорчился над столом, не выдержав слабость в ногах. — Мистер Поттер, вам плохо? — раздался откуда-то из-за спины ровный голос. — Я… выбираю скарабея, — хрипло протянул Гарри и тут же выпрямился, когда невидимая ладонь сжала его ягодицу. — Выбрал! — Рад за Вас, — сухо отозвался Риддл и следом оповестил: — Осталось семь минут. Поторопитесь, если не хотите опоздать на следующий урок. «Изувер!» — мысленно чертыхнулся Гарри, кусая губу, лишь бы не выдать себя. Однако в следующий момент шаловливая ладонь шлёпнула его по ягодице и Гарри чуть не подпрыгнул на месте, чем вызвал удивлённый взгляд Малфоя. Будь проклят тот день, когда он ступил на эту скользкую дорожку. А всё началось с того, что Гарри увидел Тома… точнее, заприметил Тимоти Бофрана, иностранного преподавателя политологии, заходящего в личные покои профессора Риддла. Гарри стал выжидать, посчитав, что это был обычный деловой визит преподавателя к преподавателю. Однако делать этого явно не стоило, потому что, когда смеющийся Бофран покидал Риддла, Гарри, как обычно это с ним и случается, слишком высунулся из-за угла и, запутавшись в собственной мантии, упал, чем, естественно, себя рассекретил. А деловой визит приобрёл иные коннотации из-за раскрепощённого вида француза с ярким румянцем на лице и гнездом на голове. «Мистер Поттер, вам не кажется, что вы переступаете границы дозволенного?» — поинтересовался Риддл, а затем обратился к Бофрану: «Иди, Тимоти. Я сам разберусь». А разборки были странными по всем меркам. «Вы с ним?..» — вскинул брови Гарри, как только его за локоть затащили в комнату. Он даже не сопротивлялся, понимая, что поступил опрометчиво. «Это не вашего ума дело», — отрезал Риддл, покручивая палочку меж пальцев, чем ввёл его в очередной гипнотический транс. «Только не Обливиэйт!» — тут же оклемался Гарри, вскочив с кресла, куда его усадили. «Поясните мне кое-что, Поттер, — с усмешкой начал Риддл. — Чему я обязан такой чести?» Гарри непонятливо скривился, а тот тут же пояснил: «Ваше пристальное внимание к моей персоне несколько нервирует». Гарри, конечно, мог начать отнекиваться, но собственное пристрастие оказалось чересчур явным: он был заинтригован профессором, как и неприятно удивлён его связью с Бофраном просто потому, что у Риддла не должно быть никаких связей, как ему в тот момент это виделось. Поэтому Гарри с рукой на сердце признался: «Я не знаю, профессор». «Вас интересуют крестражи?» — вновь спросил тот, а улыбка превратилась в волчий оскал. «Что? Нет, — Гарри энергично замотал головой. — То есть да, но это не то, о чём вы подумали, сэр! Кого может не заинтриговать одно из самых сложных тёмных заклинаний? Разумеется оно меня интересует с теоретической точки зрения, но слежу я за вами не по этой причине…» «Значит, всё-таки следите». «Вы вырвали из контекста мою фразу!» «У вас своего рода фетиш, мистер Поттер?» — протянул Риддл, а Гарри вновь впал в ступор, когда он продолжил: «Все знают, насколько вы близки к нынешнему директору Хогвартса и бывшему профессору, Альбусу Дамблдору. Я не любитель сплетен и слухов, но вы заставляете меня сомневаться…» Гарри поперхнулся воздухом. «Ничего такого… Нет!» — он зажевал губу, на мгновение представив слухи, о которых он был даже не в курсе. Что за чепуха? «Меня с Дамблдором связывают иного рода отношения», — уверенно заключил Гарри. «И какого же, позвольте узнать?» — тут же сощурил глаза Риддл, нависая над ним коршуном. «Не вашего ума дело», — парировал он, заметив хищный блеск под тонким слоем льда. Удивительные глаза… «И что мне с вами делать, Поттер?» — внезапно вздохнул Риддл, выпрямляясь. «Мгм, ну… — Гарри неуверенно окинул комнату, — мы можем побеседовать, например?» Профессор вскинул брови, а затем сипло рассмеялся: «Мистер Поттер, возвращайтесь в общежитие», — он украдкой указал на камин. «Думаете, что из меня неважный собеседник?» — сразу же вскинулся Гарри. «Думаю, что вы весьма хитрое и, не побоюсь этого слова, опасное юное дарование, — внезапно посерьёзнел он. — И под вашими невинными и чуть смущёнными речами скрывается намного больше, чем вы пытаетесь мне показать». Гарри тогда опустил взгляд на ладони, а затем встал, в два шага преодолев расстояние между ними. Профессор не шелохнулся, скучающе наблюдая за ним, и не показал и тени удивления, когда Гарри заявил: «Я хочу практиковаться в дуэлях. С вами». «Уже лучше, — кивнул удовлетворённо Риддл. — Но недостаточно, чтобы я отнимал у себя время ради забав с новичками». «Я не новичок!» «Да, я слышал. Гарри Поттер — местная звезда — хорош во всём: квиддич, ЗОТИ, окклюменция, трансфигурация, артефакторика… Во всём, кроме зелий». Гарри поморщился, как от зубной боли, услышав о своём единственном слабом месте: «Как и вы, профессор Риддл: староста, самый юный легилимент, искусный анимаг, лучший выпускник Хогвартса, известный в Палате лордов как Тёмный лорд?..» На бледном лице проскользнула усмешка и тут же растворилась в пучине хладнокровия, когда он с толикой скепсиса поинтересовался: «Желаете величия, Поттер?» И Гарри незамедлительно ответил: «Желаю обучаться у великих, сэр». «Льстец», — словно отбив щитом атакующее заклинание, сказал он без тени улыбки. «Вам не нравится?» — Гарри понизил голос. «Смотря, что вы можете мне предложить, Гарри…» В тот день он совершил ошибку, посчитав себя достаточно прозорливым, хитрым и отчаянным, чтобы сравняться с профессором, чтобы стать ему интересным — интереснее Бофрана. Вот только не учёл, что притяжение не рождается на ровном месте, и, как любой другой подросток, восхищённый кем-то, он вёл торги, не зная подлинных ставок в этой игре. «Пари?» — деловито поинтересовался Гарри. Том обошёл свой стол и опустился в кресло, сложив руки в замок: «Выберите мой факультатив, Поттер, и получите высший балл в конце года. Докажите мне, что для вас нет ничего невозможного, и я соглашусь на ваше предложение». «Каждую пятницу я буду красть у вас три часа, а в субботу — два», — тут же выдвинул требования Гарри, чувствуя, как радость затопляет сердце. Риддл лишь усмехнулся, жестом предложив ему выдвинуть и другие условия, от чего Гарри не стал отказываться: «Использование непростительных и методы прерывания их воздействия». «Вы ставите меня в неудобное положение», — нарочито вздохнул Риддл. «Можно получить разрешение», — уверенно кивнул Гарри. «Думаете, ради вас я буду так напрягаться?» «Тогда зачем предложили пари?» «Чтобы развеять скуку». «Нет, вы сами желаете взглянуть, на что я способен», — уверенно заявил Гарри, что отразилось на чужом лице толикой насмешливого удивления: «Так и быть. Но помните, мистер Поттер, что бы ни случилось, я не собираюсь вам потакать». «Я и не рассчитывал на это, сэр, — кивнул Гарри. — Главное, чтобы и вы не усложняли мне жизнь». Профессор внезапно хмыкнул и протянул руку для рукопожатия, а когда Гарри стиснул его холодную ладонь в своей, сразу же вздрогнул, оказавшись с ним нос к носу. «Согласен», — едва ли не музыкально прошипел Риддл, опаляя горячим дыханием губы, а Гарри сам не понял, что на него нашло, когда потянулся навстречу. Вот только всё вокруг мгновенно закружилось, и в следующую секунду они уже стояли в Хогсмиде, перед общежитием. «Из Хогвартса нельзя трансгрессировать, сэр», — прошептал Гарри. «Это будет нашим маленьким секретом», — сощурился Риддл и тут же растворился в воронке аппарации. Тогда Гарри не представлял ещё, к чему всё это приведёт. В тот вечер он считал, что выиграл в лотерею, ведь получить высший балл по зельеварению — это пустяк по сравнению с тем, что у него наконец-то появится равный противник для проведения дуэлей, который сможет многому его научить и который не побрезгует тёмными заклинаниями. Раз Дамблдор отказался, сославшись на отсутствие необходимости в очередных баталиях. «Сейчас мирное время, мой мальчик», — твердил он, а Гарри не знал, что ему на это ответить. Может, оно сейчас и мирное, но что будет завтра? Вот только всё оказалось не так просто, как он себе представлял. Нет, он, конечно, понимал, что не станет внезапно мастером по зельям, но чтобы не иметь к этому ни малейшего таланта? Даже не таланта, а просто предрасположенности какой-то. Когда Снейп его гонял, он думал, что у него всё валится из рук именно из-за самого норова преподавателя и личной зацикленности, однако всё оказалось куда безнадёжнее: зельеварение делало его криворуким. И это с учётом того, что оно не было чрезвычайно сложной дисциплиной, если подойти к этому чисто теоретически: вот тебе ингредиенты, вот — способ их подготовления, вот — котёл, вот — порядок и время варки… Всё очень-очень просто. Но только не для Гарри. Он сам не понял, как вновь оказался вечером у покоев Риддла и стучал в дверь. Теперь уже с очередной просьбой: «Мне катастрофически не везёт, сэр!». «Я заметил, — пропустил его внутрь профессор. — Но чего вы ждёте от меня, Поттер? Я, кажется, предупреждал, что не собираюсь ничего вам упрощать». «Да, предупреждали. Что вы хотите взамен помощи?» — выпалил Гарри на одном дыхании, понимая, что Риддл запросто может выставить его и обнулить их договор, ведь кто же преодолевает таким способом свои слабости? Никто… А он не хотел прослыть слабаком и нюней. Уж тем более не перед Риддлом. «Абсолютного послушания», — после длительной паузы протянул тот. В тот момент Гарри отнёс это к студенческой прилежности и к тому, что во время их дополнительных уроков он не будет спорить или же пытаться сделать по-своему, но используемый Риддлом термин «послушание» обладал куда более глубоким смыслом, чем он мог себе представить. И об истинном значении Гарри узнал несколькими месяцами позже. Гарри мгновенно бросило в жар, стоило только припомнить тот день. К тому же ощущение прикосновения к коже исчезло, а вот возбуждение никуда не делось. Он, как нарочно, оставил мантию на входе и теперь сидел в одних брюках да свитере, который ничегошеньки не мог скрыть. — Урок закончен, — разнёсся голос Риддла по аудитории. Отовсюду стали доноситься шорохи и голоса. — Поставьте склянки на угол стола, и все могут быть свободны. Кроме Вас, мистер Поттер, — послышалось над плечом. — Вы хоть начали варить зелье заново? — Да, сэр, — Гарри выдохнул сквозь стиснутые зубы. Как тут начнёшь, когда сидеть больно от давящего возбуждения в штанах? — Скарабей? — Scarabaeus ambiguus, — выговорил Гарри, вздохнув. — Тогда почему вы сейчас толчёте Scarabaeus catenatus? — А? — Гарри заглянул в ступку и чуть не начал биться головой об стол. На вид они все были одинаковыми, чёрт побери! — Гребень шире, и верхняя часть массивнее, — спокойно указал Риддл и, выбрав нужную склянку, поставил перед Гарри, еле слышно шепнув: — Плохой мальчик. По залу стал разноситься звон склянок, а затем хлопок закрывающихся раз за разом дверей — все покидали аудиторию, включая Невилла, ободрительно подмигнувшего ему, и Малфоя, скривившего губы в едкой ухмылке. «О смейся-смейся! Смейся сколько душе угодно», — мысленно протянул Гарри, ведь он знал, что стоит всем покинуть зал, как… — Что с тобой сегодня? — его мгновенно развернули прямо на стуле вместе с тихим «Коллопортусом», который запечатал дверь следом за Драко. — Как я могу сосредоточиться, когда ты вытворяешь такое?.. — Гарри опустил взгляд на свой пах, где отлично был виден бугор, обтянутый тканью брюк. — Я здесь абсолютно ни при чём. — Что?.. — Гарри сглотнул. — А кто тогда? Кто, чёрт возьми, лапал его посреди урока? — Может, кто-нибудь из твоих доброжелателей решил подшутить, — предложил Том, склонив голову набок. Гарри облизал губы и, подавшись вперёд, запустил пальцы в чужие волосы. — Это точно Малфой, — шепнул он Тому в губы, когда тот подхватил его под бёдра и потянул на себя. — Странный метод отвлечения внимания, — в чужом голосе послышалась сталь. — Я прослежу, чтобы такого больше не случилось на моих уроках. — Странный, но действенный… Я думал, это ты, и не мог сосредоточиться ни на чём, представляя, как все покидают зал, а ты начинаешь отчитывать меня из-за моей медлительности, — со стоном изрёк Гарри, когда его стояк упёрся Риддлу в бедро. — Приказываешь завести руки за спину и связываешь меня, чтобы развернуть лицом к столу, нагнуть и… — И отлупить по заднице, как нашкодившего ребёнка, — заключил Том с усмешкой. Гарри фыркнул: — Спасибо, обломал. Я хотел сказать: и трахаешь меня так, что на полу остаются царапины от ножек стола. — А ты не сдаёшься, Поттер, — вскользь заметил он. — Я подготовился, — Гарри растянул губы в улыбке и нервно поёрзал. — Каждый раз спрашиваю себя, подозревает ли Дамблдор, сколько всего намешено в его золотом мальчике. М? — Меньше знаешь — крепче спишь, — парировал Гарри. — И я не понимаю, в чём проблема, профессор? — Он нахмурился, тут же расцепив руки, и шагнул в сторону преподавательского стола. — Я был послушным, как ты и требовал. Был очень послушным мальчиком, — добавил Гарри, понизив голос, и стянул с себя свитер. — Я сдал все зелья на отлично, тренируясь до стёртых мозолей на руках, — Гарри ослабил узел галстука и стянул его через голову. — Я уже давно совершеннолетний, хоть и сомневаюсь, что тебя могло это остановить… — закатав рукава, Гарри упёрся ладонями в поверхность стола, отодвигая в сторону стопку сданных эссе. — Я чертовски сильно хочу тебя и знаю, что ты меня тоже… — он окинул чужую фигуру пристальным взглядом, полностью уверенный, что полы пиджака, выглядывающие из-под мантии, скрывают приподнятое состояние Тома. — Или дело в моих амбициях, которыми я с тобой так неудачно поделился? Боишься, что я стану твоим соперником на политической арене? Боишься меня, Том? Гарри повернулся к нему спиной и в следующий момент ощутил вес тела, придавивший его к столу. — Я жалею, что связался с тобой, Поттер, — почти ласково прошелестел Том на ухо, тут же закусив мочку и больно дёрнув, отчего внутри всё сжалось в предвкушении. — Не дорос ещё угрожать мне. — Это не угроза, а констатация факта, — выдохнул Гарри, вжимаясь ягодицами в чужие бёдра и ощущая животом холод стола. Он никогда не признался бы ему, что оброс столькими амбициями в желании засиять в его глазах по-особенному. Чтобы быть для профессора особенным… Не просто каким-то разовым перепихом, как Бофран или прочие, за которыми он наблюдал на протяжении этих месяцев, а тем единственным, которого Том не сможет просто так забыть — тем, кто не даст ему спокойно существовать, как не дал он, едва появившись в Хогвартсе. — Упрямый и несносный, — мягко пожурил его Том, а затем Гарри ощутил, как с него буквально содрали штаны, и тихо протянул: — Да-а… — И часто ты посещаешь уроки без белья? — прошептал Том, оглаживая ягодицы. — Я же сказал, что подготовился, — Гарри повёл плечами в нетерпении, бегло оглянувшись через плечо. Том медлительно скинул с плеч мантию, и та тотчас повисла на спинке близстоящего стула, а затем так же неторопливо расстегнул пряжку ремня и штаны. Гарри шумно выдохнул, когда тот приспустил ткань, обнажая то, что Гарри не раз имел во рту, но до сих пор ни разу не ощутил внутри своего тела — это была какая-то пытка. Гарри сложил руки перед собой, уткнувшись в них лбом, когда шея затекла, и вздрогнул, ощутив прикосновение пальцев к колечку мышц. Он не знал, сколько смазки понадобится, поэтому выдавил почти половину бутылька, лишь после осознав, что в своём желании ускорить прелюдию поступил как последний идиот: смазка текла и пачкала ткань брюк, особенно без нижнего белья, а ему приходилось удерживать вязкую жидкость внутри себя, да ещё и нанести на подкладку заклинание, которое спасало ткань от промокания в дождливую погоду. Глупость и смекалка в одном флаконе, как сказала бы Гермиона. — Скрести ноги и плотно их сожми, — сказал Том, а Гарри напрягся, не понимая, какой в этом смысл. Пока не ощутил скольжение чужой разгорячённой плоти меж своих бёдер. — Нет! — рыкнул он, обернувшись, но его тут же ткнули обратно — в сплетение локтей. — Ты серьёзно? — вопросительно пробубнил Гарри, ощущая растущую обиду, а следом невнятно замычал, когда головка проехалась по яичкам, а собственный член оказался зажат меж животом и столом. — Пожалуйста… — Ты считаешь, что имеешь право постоянно диктовать мне свои условия, Поттер, и пытаться мною манипулировать? — проворковали над ухом, пока Гарри давился стонами и обидой, кусая скомканную ткань рукава рубашки. — Я возьму тебя, когда и если сам этого захочу, а не когда тебе приспичит. И уж точно не собираюсь исполнять твои мокрые фантазии. В очередной раз его вернули с небес на землю. Том двигался размеренно, используя его и думая лишь о собственном удовольствии, и тем не менее каждый его толчок порождал волны наслаждения, скручивающиеся внизу живота в тугой узел. Гарри хотел бы остаться индифферентным, но не мог: даже так, даже не получив желаемого, он сходил с ума и наслаждался каждой секундой, что чужие бёдра вжимались в его зад, мысленно представляя, как член Риддла сейчас скользит внутри, а не между; как Том медленно покидает его тело, чтобы тут же толкнуться до упора, отчего у Гарри поджались пальцы на ногах… И стоило только представить, как твёрдая горячая плоть проникает внутрь, причиняя тянущую боль и острое наслаждение, как Гарри глухо застонал, цепляясь за край и мучительно медленно кончая на стол. И в тот же момент Том отстранился, а Гарри уже знал, чего от него ждут. Он развернулся, чувствуя, что вместо ног у него вата, и буквально свалился на колени. Обхватив пульсирующий член рукой, Гарри тут же насадился ртом, на миг захлебнувшись воздухом, пока не заставил себя размеренно дышать через нос. Терпкие нотки возбуждения, трав и неудавшихся экспериментов смешались вокруг него, приятно щекоча ноздри. Том запустил пальцы в его волосы, поощрительно поглаживая затылок, и Гарри ритмично задвигал головой. В горле тут же стало першить, но он проигнорировал все неудобства, даже ноющую боль в коленях из-за каменного пола, по которому он елозил ими, чтобы услышать то единственное — гортанный стон, покинувший чужие уста, когда Том резко сжал его волосы в кулаке и грубо толкнулся едва ли не в глотку. Однако Гарри по привычке сразу же расслабил гортань, сглатывая горькую вязкую сперму, пока прислушивался к его тяжёлому дыханию и урчащему тембру: — Молодец. Гарри облизал головку, проглатывая всё до последней капли, и Том отстранился, застёгивая штаны. Склонившись, он почти церемонно коснулся губами его лба и взмахнул палочкой, уничтожая все следы произошедшего минутами ранее на своём столе. — У тебя примерно двадцать минут. Свари зелье и приберись здесь, раз уж я иду на уступки, — спокойно заметил профессор. — Как ты уже сказал, ты сдал все зелья на отлично. Жаль, если завалишь нечто столь простое. — И ты просто так уйдёшь? — Гарри с трудом поднялся, опираясь рукой на стол и нервно отдёргивая одежду. — У меня назначена встреча, — пожал он плечами, складывая эссе в папку и поднимая её в воздух. Та тут же растворилась в воронке. — Встреча или встреча? — едко уточнил Гарри. Том же, подхватив какой-то пузырёк, проигнорировал его выпад. Сунув его в карман брюк, он сгреб свою мантию и направился к выходу. — Я добьюсь своего, ты ведь понимаешь? — крикнул Гарри ему в спину. Однако дверь уже закрылась, оставляя Гарри в зыбком и неприятном одиночестве в окружении десятков котлов, которые ему предстояло очистить. Вот чёрт.