Не пугайся, это жизнь.

Прошло уже чуть более месяца. Очень, очень тяжелый месяц, который кажется, являлся девятым кругом ада для этих двоих. Бросают взгляды косые друг на друга, но оба вялые такие ходят, бледные. Ларри не спит толком, есть не может, Лиза из дома ушла куда-то. На самом деле, Лиза и Генри решили организовать так называемое "романтическое" путешествие, и уехали на несколько дней в лес, где организовали палатку, мангал, все дела. Пока их детишки ссорились, мирились, эта парочка успела неплохо так сблизиться, и оба поняли, что между ними есть что-то. Заметили они это ещё с Нового года, но детям говорить не стали, жили, как обычно. Примерно день так 35-ый, Джонсон просто существовал: дом - школа, школа - дом. Ничего более, помимо его выходов в домик на дереве, где он курил, вспоминая, как они делали это с синевлаской. У Фишера фактически тоже самое, только курит тот прямо дома, высунувшись из окна, дабы не встретить "врага заклятого". Плачет днями напролёт, уже лицо опухло всё, красное, как у рака варёного, смириться всё не может с тем, что всё вот так вышло. Мысли в голове мешаются, хочется уже плюнуть на все выходки патлатого, и прижаться к нему крепко-крепко, никогда не отпускать. Посмотреть в карие глаза и сказать: "Я люблю тебя, пожалуйста, давай больше не ссориться?" Ведь не всё так просто. Лето совсем скоро. Проводить его по одиночке совсем не хочется. Это будет слишком уж больно. Определенно, нужно что-то решать, не сидеть сложа руки. Ларри ходит по комнате, прибывая в глубоких раздумьях. Голова ужасно кружится, толком ничего на ум не приходит, а ведь каждая минута на счету. Всё, что он придумает и скажет Салу, решит, будут ли они вообще продолжать дружить. Думал-думал, да придумал. Постарался собраться с мыслями, но собраться и самоуверенно пойти к Салли.. тяжело. Выглядел Ларри очень неважно. Решил привести себя в порядок. Побежал в ванную, принялся голову мыть, да сам принял душ. Побрился, переоделся, даже одеколоном пшикнулся пару раз. Высушил волосы, и заплёл их в подобие косички. Немного постоял около выхода и решился на отважный шаг. Поднялся на этаж к Салу, и вот он уже стоит около входа в 402-ую. Стоял, долго мялся. Представлял реакцию своего друга и надеялся только на худшее. Слишком сильную вину чувствовал перед собой, и перед самим Фишером. «Господи, это всё.. Слишком тяжело. Почему я не могу просто так взять и войти? Ну же, Ларри. Решайся.» Делая глубокий вдох, Джонсон переступает через порог входа в квартиру, и осторожно прикрывает за собой дверь. В помещении темно: все окна завешаны. Дверь в комнатку протезника прикрыта, из неё доносятся тихие всхлипы. Этот шаг совершать будет ещё тяжелее. Только Ларри собрался шагнуть в комнату, как всхлипы резко прекратились. Послышался шорох и скрип половиц. Инстинктивно металлист рванул с места и скрылся в коридоре апартаментов. «Чёрт. Это было очень страшно. Вдруг.. Он заметил меня? Нет. Ну не могу я. Признаю, я слабый. Я лучше пойду..» Ларри посетила мысль позвонить кому-то из друзей. На глаза навернулись слёзы, резко захотелось излить душу кому-нибудь. Хотя бы тем же Эшли или Джиму. После того, как кареглазый прибежал в квартиру, он в спешке начал искать в недавних номер Эш. Трясущимися пальцами он нажал на номер, приложил трубку к уху и принялся ждать ответа. Из трубки послышался до боли знакомый, только очень охрипший и трясущийся голос: — А..алло.. Ларри будто молнией ударило. Тот встал в ступор, и понял, что в панике нажал не на тот номер. Взглянул в телефон и обомлел: на экране высвечивалось "Салли ♡". Даже сбросить не мог. Да и не хотелось особо то. — А.. — Ларри..? Это ты? Джонсон как только было возможно исказил голос. — А.. Возможно, я ошибся номером, извините.. — Правда? Почему же вы мне звоните с номера Ларри? — Я.. Я не знаю. А почему вы взяли трубку? Вы же.. прогнали Ларри тогда. Оба продолжали играть в театр. Разговор строился очень тяжело, оба пытались говорить сквозь слёзы. — Разве? Он сам ушёл. — Сам говорите? Ну.. Вы не хоти..те, чтобы он.. он.. вернулся..? - У металлиста начиналась истерика. Слышать голос друга из трубки было ещё тяжелее. Ларри сбросил вызов и громко закричал. Пытаясь остановить солёные реки, парень наплевал на всё, и целенаправленно потопал к Салу. С ноги влетел к тому в комнату и громко закричал: — А ЗНАЕШЬ, ЧТО?! Я НЕ МОГУ ТАК БОЛЬШЕ. С МЕНЯ ХВАТИТ. КАК МЕНЯ ЗАЕБАЛО ВСЁ ЭТО.. Смотреть на Ларри было тяжело: Тот рыдал, хватаясь за футболку, пытался поймать воздух и утолить боль в районе груди. — Я.. я не м..могу так больше.. Мне.. мне плохо без.. без тебя. Прости пожалуйста, прости. Я такая тварь, боже. Пожалуйста, Салли.. солнышко моё, извини.. Длинноволосый буквально упал на колени и прикрыл руками голову, громко всхлипывая. Он глотал воздух, дышать было тяжело. Голова закружилась ещё больше, перед глазами поплыли ни то черные круги, ни то звёзды. Заплаканный коротышка бросился к другу и крепко-крепко его обнял. Сейчас, хмурый и дерзкий Джонсон казался хрупким и беззащитным. Как птенец, брошенный кукушкой, или же как котёнок, оставленный матерью. Гном попробовал поднять Ларри с пола. Тот взглянул в заплаканные карие глаза, и разглядел в них искренние эмоции, искреннее раскаяние. Фишер утёр слезы с пунцовых щёк и прижал Ларри к себе, поцеловав в макушку. — Пожалуйста.. Ты прощаешь меня? Я не буду больше так.. Я сделаю, всё, что хочешь. Мальвина, пожалуйста.. Я очень люблю тебя. - Очень осторожно, шёпотом пытался говорить Ларри. — Прощаю. Я тоже очень скучал по тебе.