По обе стороны

      Вечером в баре было многолюдно, но большинство посетителей отиралось у барной стойки, и напарники, не сговариваясь, выбрали столик в отдалении, под чучелом в виде головы оленя.       — Что будете? — спросил бармен, упираясь в стойку широкими ладонями.       — Э-э-э… пиво, — ответил Гэвин.       — Какое?       — В смысле какое? Пивное.       — Мне лагер, — вмешался Ричард, — а ему… стаут.       — Хуя, ты в этом шаришь? — тихо спросил Рид, когда бармен отошёл к краникам.       — А ты удивлён?       — Ты не похож на человека, который пьёт пиво.       — Я не похож на человека, который пьёт мочу осла в жестянках, а вот на того, кто разбирается в сортах — очень даже, — так же тихо ответил Ричард.       — Я тебе припомню мочу осла.       — Я не сомневаюсь.       Они улыбнулись. Сегодня, после того, что между ними произошло, им было проще. Слова Гэвина не звучали как угроза, а ответ Ричарда — как издевка, хотя ещё пару дней назад это была бы перепалка. Им стало проще и легче, и Ричард на несколько мгновений почувствовал симпатию к напарнику, но быстро взял себя в руки.       Они забрали пиво и устроились подальше от всех. Гэвин косо посмотрел на чучело, потрогал, удостоверяясь, что оно не упадёт на голову, и сел под ним.       — Я могу задать вопрос о твоей болезни?       — Да, конеш, — Рид попробовал пиво и поморщился. — Фу, горькое!       — Вначале непривычно, затем понравится, — успокоил Ричард. — Так как ты попал в полицию с БАР?       — Ну, я всегда был таким. Типа, это же нормально, никто не живёт как сраный робот с вечной улыбкой, а если живёт, то с ним что-то не так. Все веселятся, и все грустят, тебе то хорошо, то плохо. Да, мама говорила мне, что я слишком остро на всё реагирую, но она тогда с папой разводилась, естественно, я на всё остро реагировал! Ты бы не вёл себя как ебаный псих, если бы твои родители разводились?       — Вёл бы, — Ричард кивнул.       — А я о чем! Ну, я и был таким всегда. Потом поступил в полицейскую академию, закончил, вышел на работу…       Взгляд Рида стал пустым, глаза словно закрыло поволокой. Голос затих и стал плавным, как напев.       — Нас вызвали на сообщение о трупе, — рассказывал он, погружаясь в воспоминания, — и мы приехали. Я тогда как стажёр бегал за одним гондоном, ну не суть. Приехали, а там нарик убил свою девушку, чё-то ему под кайфом привиделось, и он её придушил. И я смотрю на это, я недавно, блять, выпустился, трупы только в кино видел, а потом смотрю на этого уёбка трясущегося, и мне нахуй башню сносит. Вообще не помню, что было дальше, но рассказывали, что я с кулаками бросился. Еле оттащили, говорят. Я тогда с Тиной познакомился, она сказала, что это пиздец ненормально. Типа да, жёсткая хуйня, но не набрасываться же самому. И вообще, я как бы коп, я тем более не должен такое делать, — Гэвин нервно хихикнул.       Глаза заблестели, было видно, что ему тяжело даются воспоминания, но Ричард хотел узнать всё.       — Что было дальше? — мягко спросил он.       — Записался к психотерапевту, и он нашёл биполярку. Всё. С тех пор живу с этим.       — А как тебя допустили до службы? Ты сдавал ведь медкомиссию.       — А, — Гэвин отмахнулся, — тогда недобор был, брали всех и проверяли на отъебись. А когда я узнал… ну, официального-то диагноза нет. По бумагам я здоров.       Гэвин рассказывал и пил, и к этому моменту бокал опустел. Рид знаком показал, что прервется, ушёл в сторону бара и вернулся с новым бокалом стаута. Ричард невольно усмехнулся; чутье подсказало, что своенравному детективу понравится горькое пиво — и Андерсон не ошибся.       Гэвин плюхнулся под ветвистые оленьи рога, и Ричард продолжил свой мягкий допрос.       — Но ты сказал, что капитан знает о тебе.       — Потому что я долбоеб и сам сказал. Ну, когда в голову ёбнуло.       — И он тебя оставил? — в голосе Ричарда слышалось изумление.       Рид кивнул.       — Чем-то я ему нравлюсь. Наверное, тем, что в маниакальную фазу херачу за двоих, а наши тупо не справляются с работой.       — Ну да, работы много, — согласился Ричард.       — В общем, так я и живу, трясясь от страха, — Гэвин развел руками. — Как бы да, официально диагноза нет, но по факту есть. Если кто захочет, то найдёт и меня, и моего терапевта, и рецепты, которые он мне раньше выписывал, и на личную тайну будет похеру.       — Раньше? — от внимания Ричарда не ускользали детали. — Сейчас ты без таблеток?       — Ага. Справляюсь без них. Ну, рутина, питание, сон, вот эта вся хуйня. Остопиздевшие советы, но помогают. Ну, как-то так.       Он принялся за второй стакан. Горькое, тёмное насыщенное пиво с легчайшим привкусом шоколада ему нравилось. Гэвин пил не потому, что хотел надраться, а потому, что ему нравился вкус. По крайней мере, Ричарду хотелось так думать, потому что он ещё не всё выяснил.       — Если у тебя нет диагноза, как тебе выписывали рецепты? Зачем антидепрессанты и нейролептики обычному человеку?       Рид уставился на него безумным взглядом, и Андерсону показалось, что Гэвин бросится на него. Тяжёлый стакан очень удобно лежал в руке и подходил для того, чтобы швырнуть его в голову… Но кое-как Рид с собой совладал.       — А ты отрабатываешь свою зарплату детектива, — сказал он. Голос звучал ровно, но лихорадочный блеск глаз давал понять, что расслабляться рано.       — Как и ты, — примирительно отозвался Ричард. — У меня ушло больше двух недель, чтобы понять, что не так, и то без твоей помощи я бы не справился.       Гэвин самодовольно ухмыльнулся, и Андерсон понял, что нашёл способ утихомиривать детектива.       — Так… как ты это провернул?       — Взаимопомощь, — Гэвин пожал плечами. — Когда долго работаешь, сами по себе появляются связи. Я помог одному медику замять херовый случай лечения, а потом подбил его снова нарушить врачебную этику.       — Ты лечишься у неэтичного врача, которого сам заставил нарушить закон? — Ричард не мог поверить своим ушам.       — Не, ты чё, ебанулся? Это разные люди. Я не настолько ёбнутый, чтобы сливать данные о себе тому, кто может мне подговнить.       Андерсон подумал, что он мог бы стать таким человеком, но промолчал. Хрупкое доверие биполярщика могло дать больше, чем сдача властям, а Ричард любил держать хорошие карты при себе.       — Знаешь, я рад, что ты рассказал мне о себе. Теперь тебя… можно понять? — Ричард смущённо улыбнулся.       — Ты чё, поплыл? — ехидно спросил Гэвин.       Ричард только кивнул. Его глаза, обычно бездушно-металлические, влажно блестели, отражая мягкий рассеянный свет ламп. Он сидел, подперев рукой голову, пальцем обводил ободок пустого бокала. Узел галстука, обычно плотно затянутый, спустился ниже ключиц. Такой Ричард, расслабленный и полусонный, нравился Риду куда больше. И может, могло бы даже что-то получиться, если бы…       … если бы либидо не было убито таблетками. Если бы он не курил травку, чтобы утихомирить гипоманию. Если бы он общался с кем-то ещё, кроме Тины и кошки. Если бы он открылся Ричарду полностью. Если бы, если бы, если бы.       А, как будто Гэвину не привыкать.       Они просидели до глубокого вечера. Гэвин рассказывал о биполярке, о том, что фазы идут в случайном порядке, что запихивать себя в рутину — самое сложное. Он говорил и говорил, и бегал за стаутом (лучший сорт в мире!), размахивал руками, и язык заплетался, а Ричард по-доброму посмеивался над ним. А пока рот говорил, мозг думал. Думал о том, что Ричи — классный, что открыться ему было легко, что он мог бы стать тем, ради кого стоило бы вставать по утрам. Только нахрена ему биполярщик? И от этого становилось грустно.

***

      К счастью для напарников, их опасения не оправдались: агент ФБР обшарил архив, попрощался с капитаном и уехал восвояси. Что он искал, Фаулер не сказал, но по тому как он был спокоен, Рид понял, что всё в порядке.       Разговор в баре не сломал стену между ним и Ричардом. Да, ему стало легче, но до нормальных отношений было далеко. Два месяца — небольшой срок для того, чтобы стать друзьями, и Гэвин присматривался: а вдруг Ричард разболтает? Или начнёт шантажировать? Но он покупал кофе, шутил и спрашивал, в порядке ли Рид, когда они оставались наедине. И к своему ужасу детектив понимал, что он мало-помалу влюблялся.       Гэвин понимал, чем окончатся эти отношения. В лучшем случае — ничем, в худшем — свалится в такую депрессию, что потеряет работу, а если он потеряет работу, то жить будет незачем. Андерсона тоже подставлять не хотелось: после отношений ему наверняка понадобится психотерапия. Но Ричард ему нравился. По-настоящему, как человек, как напарник, и в роли партнёра наверняка бы не налажал. Если бы они стали встречаться, Тина смогла бы вздохнуть спокойно и расслабиться, а не бежать после смены к Риду, чтобы вытереть сопельки. Что бы Чень не говорила, Гэвин чувствовал, что он — обуза, а это уязвляло.       Короче говоря, очень хотелось прыгнуть головой вперёд в бездну. Вопрос в том, сможет ли он себя контролировать.