На Хакодате видны звезды

– Не открывай глаза. – Почему ты это умеешь? – И не разговаривай. – Эрвин, я, блять, сижу в платье с подведенными глазами, а ты просишь меня еще и помолчать. Не слишком ли дохера испытаний? Эрвин ласково хмыкнул. Леви проглотил этот смех, он обжег ему горло и ухнул в желудок. – Это не платье. – Это простыня. – Это кимоно. Эрвин сжал подбородок и наклонил лицо Леви сначала в одну сторону, потом в другую. – Я похож на хорошенькую майко? – На настоящую гейшу. Открывай глаза. Леви посмотрел в лицо Эрвина, по-прежнему придерживающего его за подбородок. Тот разглядывал Леви, как картину нихонга. – Чего пыришь? Эрвин бесшумно засмеялся и отпустил, сделал знак подняться, а потом отдал Леви кисточку и флакон с подводкой. Сам сел на татами. – Теперь ты. – Я не умею, – Леви скептически поднял брови. Он держал подводку, как ядовитую змею. – Без тебя никак – тут нет зеркала. – Зеркало есть в коридоре. – Но тут его нет, – Эрвин улыбнулся. Так обезоруживающе, что Леви подумал: да, тут действительно нет зеркала, как с ним, с Эрвином, спорить. Хитрый сукин сын. – Ладно. Закрывай глаза, – у них были ватные палочки, целая гора, так что Леви мог косячить. Он поднес кисточку к веку Эрвина и несколько секунд просто смотрел, как у него трясется рука. Потом еще несколько секунд – на расслабленное лицо Эрвина. Оно было таким красивым на вытянутой шее в треугольнике кимоно. – Не переживай, если что, я переделаю, – тихо сказал Эрвин, истолковав заминку, как нерешительность. Он прервал любование – за это Леви на него цыкнул. – Нет уж. Будешь ходить, как я тебе нарисую, – Смит хмыкнул. Леви сосредоточился и провел тонкую линию. Та получилась даже ровной. Он поднял лицо Эрвина за подбородок повыше. – Теперь снизу, – подсказал Смит. – Я знаю. Эрвин открыл глаза, теперь он смотрел, полуопустив веки, на серьезное лицо Леви. Тот не подозревал, насколько сильно ему шел падающий сквозь седзи свет и темное кимоно. – Ну как там? – Хуй сосется, губа не трясется. – Это значит что?.. – Глаза боятся, руки делают… Эрвин, не вертись. – Я вообще не двигаюсь. – Тогда почему получается криво? – спросил Леви с преувеличенным интересом. Эрвин улыбнулся, сжал губы, чтобы не смеяться и не мешать. Он перестал даже дышать, когда Леви наклонился ближе. – Вроде так, – Леви отодвинулся. – Хорошо? – он в ответ кивнул как-то растерянно. Закрутил подводку и положил кисточку на низкий стол. Поднялся, расправил длинные, широкие рукава. Эрвин тоже встал, отряхнул колени, посмотрел на Леви и кивнул, он был бодр от предвкушения. Леви хорошо это знал – они давно дружили. У них было много общего. Общие взгляды. Общие воспоминания. Нет ничего глупее, чем влюбиться в своего друга. Общие мысли. И здесь, в Хакодате, общий номер. *** Фестиваль – это ярмарка. Леви нравились красивые киоски и фонари, но не нравилась толпа. Эрвину нравилось решительно все. Он деловито интересовался, что с чем лучше попробовать. Английские слова у него стали, как горошины, четкие, скатывались медленно, чтобы местным было проще его понимать. Высокий, светловолосый, голубоглазый – Эрвину хотели помочь решительно все. На него смотрели наряжанные в цветастые юкаты девицы. Они кланялись, улыбались, а Леви мрачнел. Толпа, ему не нравилась толпа. – Попробуй, – Эрвин сунул ему под нос зеленоватый кубик. – Это что? – Ну Леви, – конечно, Леви съел. Откусил, почувствовал сладость на языке. – Мы это ели. Только другого цвета и слаще. Эрвин кивнул. – Тогда тебе понравилось. Леви коротко зажмурился. Он улыбнулся, потому что не мог не улыбаться. Екан – так называлась эта штука. Они дошагали до сцены, попали на танцевальное представление, обошли парк, вернулись на главную улицу, чтобы посмотреть парад. Было шумно, тьма народа. Эрвин разрезал скопившихся людей, как ледокол, и крепко держал Леви за рукав. Мимо них проплыли маски, бумажные фонарики и потрепанный, но захватывающе извивающийся дракон. Леви задрал голову. Небо было низким и угрюмым, вопреки звездному обыкновению. Завтра они улетали, поэтому было жаль. – Облачность низкая, – сказал Эрвин, заметив направление его внимания. – Да. Обидно. Было красиво. Эрвин внимательно посмотрел сначала на Леви, а потом вперед, в уходящую к горизонту улицу, и вдруг предложил: – Давай на гору заберемся. Наверное, будут видны звезды. Облака очень низко. – Ты серьезно? – Леви спросил полунасмешливо, потому что забираться было далеко. Фуникулер в это время не работал. На гору вела только одна тропа, она была тяжеловата для пеших прогулок. – Да. Завтра же уезжаем. Посмотрим еще раз на город. Леви выдохнул, укусил внутреннюю сторону щеки. Это тянуло на авантюру, поэтому он согласился. – Хорошо. Дотуда можно на трамвае, он вроде еще ходит. *** Трамвай гремел, фестиваль продолжался, поэтому в вагоне они были одни. Леви разглядывал низкую застройку, он должен был думать, но не думал: как они станут возвращаться обратно. Они вышли на конечной станции, водитель вышел вместе с ними и закурил, пользуясь тем, что на остановке никого не было. – Готов? – Эрвин снова приободрился. Леви вскинул брови и ответил, что да. Дорога была освещена только до Синтоистского храма – сначала широкая лестница до тории, потом площадка с фонарями. А дальше – темнота. Деревья сомкнулись. Над их головами качались провода фуникулера, но дорога петляла, и стало не видно даже их. Эрвин включил фонарик на телефоне, посветил на тропинку. – Сколько корней. Леви тут же споткнулся. – Почему мы не в кроссовках? – Потому что мы в кимоно. – И накрашены. Лезем по горе в лес. Пара придурков. – Это приключение, – беззаботно отозвался Эрвин, сбивая Леви весь негативный настрой. Лес стал гуще, приходилось сдвигать ветки, чтобы не зацепиться и не порвать широкие рукава. Стало совсем тихо. Город был уже далеко. – Через тернии к звездам, – философски заметил Эрвин, когда они остановились, чтобы отдышаться. – Через две избы, через три пизды, – Леви мрачно глянул на дорогу. Здесь сеть не ловила, но они посмотрели у подножья – развилок тоже быть не должно. – Мы далеко? Эрвин задрал голову. Небо все еще было темным. – Не знаю. Но мне кажется, почти пришли, – дорога начинала закругляться, она спиралью скручивалась на смотровую площадку, куда по прямой приезжал фуникулер. Эрвин оказался прав. Они дошли быстро, поднялись на ровную вершину к металлическим ограждениям. Небо по-прежнему хмарью висело над ними, но внизу – огни, как отражение невидимых звезд. – Ну вот, – Эрвин вздохнул и пожал плечами, он облокотился на ограждения. – Тут тоже пасмурно. – Все равно хорошо. Внизу, перед горой, темнела полоса без освещения, а потом начинался город. Сиял, сдавленный двумя черными серпами моря. – Это песчаная коса, – Эрвин показал на город. – Толстовато для косы. – Эта гора формировала ее три тысячи лет, – Эрвин любил истории. Он повернулся к Леви, и свет здешних редких фонарей выхватил его лицо. – У тебя… – Леви хмыкнул – так глупо это звучало в его голове, – размазалось. Наклонись, Эрвин. Эрвин наклонился. Леви потянулся к нему и лизнул большой палец, чтобы растереть потекший край. Он снова замешкался, отвлекся на любование. В свете фонарей, с этими глазами Эрвина, с глубокими тенями на лице. – Леви? – Леви потер уголок глаза, и Эрвин смешно зажмурился. – Не могу, – сипло шепнул Леви, убирая руку. – Что? – брови Эрвина взметнулись вверх, так, что Леви заломил свои. Эрвин приоткрыл рот, а потом выдохнул, закрыв его и зацепив губу зубами. Они смотрели друг на друга. – Красиво, – это сказал Эрвин. Он улыбался, а размазанная в уголке глаза подводка блестела. – Да, красиво, – его хотелось поцеловать, так сильно и страшно, что Леви закрыл глаза. Эрвин поцеловал его сам. И стало видно звезды.