Цзышутки

ВэньЧжоу.       Прежде всего, в случае с Вэнь Кэсином, лифт никогда не застревает просто так. Будучи знатоком любого вида безобразий и бесстыдства, Вэнь Кэсин и все его подручные на память и с закрытыми глазами знают, какие именно провода стоит перебить, распотрошив ни в чем не повинный щиток лифта.       Вторым шагом в гениальном плане было выманить А-Сюя из дома, но зная о его любви к выпивке, разумеется в его, Вэнь Кэсина, приятной компании, особенно за чужой счет, это не составило труда.       Когда лифт со скрежетом и мигающим светом замер где-то между этажами, Вэнь Кэсин изо всех актерских сил сделал вид, что удивлен и напуган. Он начал болтать всякий вздор, нажимать все кнопки подряд и пытаться вызвать лифтеров.       - А-Сюй, мне страшно! - перестав мучить недобитую электронику, Вэнь Кэсин вцепился в Цзышу, схватив его за рукав, (для начала), и прижался теснее с самым несчастным выражением лица, на которое только был способен. Он был абсолютно бесстыдным, болтливым и озабоченным на постоянной основе, но всё же сильно и по-настоящему влюбленным в Цзышу, (хотя вряд ли хоть насколько-нибудь покажет истинную глубину своих чувств, возможно, из-за страха быть отвергнутым по-настоящему, открыв сердце).       Разумеется, Вэнь Кэсин будет домогаться Чжоу Цзышу, в конце концов, он всю эту ситуацию придумал и осуществил исключительно ради этого! Его руки быстро переметнутся на чужую талию и бедра, а сам Вэнь Кэсин не преминет обжечь горячим дыханием шею Цзышу и выдать что-то вроде "Ах, какая неожиданность, А-Сюй, ты же знаешь, что бывает, когда двое людей застревают в лифте? Мне не далее чем вчера приснилось, что мы с тобой..." и дальше все сальные шутки и намеки по списку, и не только намеки. Вэнь Кэсин будет провоцировать и дразнить Цзышу всеми силами и способами, пока тот не сдастся или не стряхнет его с себя, но это ненадолго, в конце концов, бежать ему некуда.       Чжоу Цзышу эта ситуация в целом мало волновала. Он оставался спокойным, без лишних перепалок стряхнул с себя Кэсина, понимая, что ненадолго, и уселся на полу, устроившись вполне удобно, прислонившись к стене в компании заблаговременно прихваченной фляги с вином. Цзышу вовсе не был глупцом, а потому у него были пара идей о том, почему это вдруг лифт, отличавшийся отменной работой всё это время вдруг застрял аккурат, когда Кэсин оказался рядом. Он слишком хорошо знал Лао Вэня, чтобы не сложить два и два.       Сидя на полу и попивая вино, Цзышу думал, что Вэнь Кэсин мог бы сделать всё гораздо проще, если хотел с ним встречаться, вероятно, простой просьбы было бы достаточно. Но это не то, как Кэсин привык действовать, и, наверное, именно за это Цзышу его и любит.       Если Лао Вэнь решил, что хочет играть и домогаться его, то так тому и быть, он будет подыгрывать и сопротивляться, впрочем без особого энтузиазма. Цзышу будет отмахиваться от двусмысленных и недвусмысленных намеков Кэсина, отвечать шутками на шутки и разве что слегка дразнить.       В конце концов у них всё дойдет до фраз по типу "Two best friends in the room, they might kiss... - Yes, we will". И не успеет Кэсин опомниться, как окажется прижатым к стеночке аккурат посреди очередной шутки, а Цзышу целует его так, что все мысли испаряются. Вероятно, дело у них пойдет довольно быстро и явно в сторону секса, но подраться за то, кто из них сверху, они, может и успеют, а вот переспать - нет, потому что Гу Сян очень невовремя запустит лифт. Конец) Е Байи/Се Ван       В их случае лифт мог и случайно застрять. А может, Се Ван сговорился с главным лифтером и феей гейской любви в халатах, также известным как Вэнь Кэсин. Мы никогда об этом не узнаем.       Так или иначе, лифт с дедом и скорпионом застрял.       Е Байи ожидаемо начал ворчать и ругаться, вопрошая свою жизнь и жалуясь миру в целом на то, какие нынче времена пошли и откуда растут руки у современных строителей, что даже нормально лифт построить не могут.       Се Ван будет молчаливо созерцать ругань Е Байи, прислонившись к стене и слегка саркастично улыбаясь, что не ускользнет от внимания ворчливого деда, которому только дай повод. Он обратил весь свой многолетний опыт в перепалках и обмене любезностями на Се Вана, а тот, в свою очередь не полез за словом в карман и ответил тем же. Они довольно долго ругались и обменивались фразами в токсично-саркастичной манере, пока им обоим это не надоело.       Затем Е Байи заметил, что помимо футляра с музыкальным инструментом, у Се Вана имелся при себе пакет. Байи без труда отобрал его и сунул туда свой нос, в надежде найти еду, в чем и преуспел. Устроившись на полу поудобнее, Байи съел всё, что было у Се Вана, милосердно предложив тому разделить трапезу, но тот отказался, с кислой миной устроившись в противоположном, максимально далеком от Е Байи углу.       Се Ван сидел, задрав голову к потолку и поджав ноги к животу, стараясь не думать о том, насколько интимной была обстановка, в которой он оказался, да ещё и с этим ворчливым старикашкой, который при всех недостатках нравился ему до безумия. Се Ван обожал, когда Байи приходил к нему послушать, как он играет, сидя в библиотечном зале, или их недолгие совместные прогулки, да даже споры и ругань, он был готов на всё, лишь бы оказаться рядом.       Внезапно свет погас, устроив небольшое шоу напоследок в виде потрескивающей и мигающей кварцевой лампы. Се Ван и Е Байи остались в полной темноте и тишине, слушая дыхание друг друга. Не совсем тишине, потому что Байи продолжал шуршать бумажным пакетом с остатками обеда Се Вана.       Се Ван же окончательно притих и сжал кулаки, так, что ногти впивались в ладони. Он не мог находиться в кромешной тьме после событий, вспоминать о которых он не хотел и не мог. Он хотел бы, чтобы его взяли за руку, чтобы один конкретный человек взял его за руку, но не смел даже заикнуться об этом.       - Что с тобой? Ты странно дышишь, боишься что ли? - донеслось с противоположного угла. Байи усмехался. Повисла пауза. Се Ван не мог ни отшутиться, ни признаться, - Ты... - прозвучало серьезнее, но остаток фразы так и не был сказан.       Се Ван очень хотел бы, чтобы Е Байи снова начал жаловаться, ворчать или шутить, хоть что-нибудь делать, лишь бы разбавить тишину.       Тем временем Е Байи тяжело вздохнул и, подумав, что точно пожалеет об этом, поднялся и наощупь переместился к Се Вану. Тот вздрогнул.       - Спокойно, Маша, я - Дубровский, - проворчал Байи, усаживаясь рядом. А потом вздохнул ещё раз и обнял глупого мальчишку, притягивая к себе поближе и укладывая его голову себе на плечо.       - Кто сказал, что я боюсь? - тут же ответил Се Ван, осмелев.       - Как будто это я только что трясся, как осиновый лист, - усмехнулся Байи. Се Ван заворчал что-то нечленораздельное, явно не слишком вежливого характера, но тем не менее скользнул обеими руками и обнял Е Байи за талию, чтобы тот не передумал уходить.       - Глупый мальчишка, - не удержался Байи, но Се Ван точно знал, что тот улыбался, а в голосе не было и капли раздражения. Он решил, что это его шанс.       - Ну раз глупый... - Се Ван скользнул рукой вдоль тела Байи вверх, нащупал лицо, вытянулся и порывисто поцеловал раскрывшиеся от удивления губы, - простите мне эту глупость, - прошептал он и опрометью отвернулся, сжимаясь в комок, словно мышь.       Повисла тишина, долгая, прерываемая только дыханием и лихорадочным биением сердца.       - Эй, - тихо позвал Байи, - Где ты там спрятался? Что сделано то сделано, - он вздохнул, нащупывая плечо Се Вана и поворачивая его обратно к себе, - Знаешь, что в таких случаях говорят?       - Что же?.. - обреченно спросил Се Ван.       - Дураком больше, дураком меньше, - усмехнулся Е Байи где-то совсем рядом, а потом притянул к себе парнишку и вернул поцелуй, на этот раз настоящий, долгий и чувственный, такой, о котором они давно мечтали.