Два полюса

Ты похож на кота, хочу забрать тебя домой В моих глазах — темнота, а в твоих глазах — покой

      Уми сама не знает, как они оказались на пороге дома Джин, но осознание пришло только, тогда, как сама русая спустилась на первый этаж.              Заметив Огату, Цукишима тут же оказалась рядом, сверкая голубыми глазами на подругу. Она, конечно, сразу заметила Бачиру, что стоял сзади обладательницы каштановых волос.              – Бачира–кун, утро доброе! – Джин дружелюбно отсалютовала ему, обводя взглядом прикид парня. – А ты я вижу, следишь за собой?              Огата хотевшая отпустить по этому поводу шутку была прервана парнем, что лукаво прищурил глаза, заметив намерения девушки.              – Утречко, Джин–чан! – он притворно скуксился от грусти, прижав тыльную часть ладони к лбу. – Такано–сенсей нас совсем не щадит!              Огата закатила глаза на данное представление, наблюдая как Джин понимающе кивнула.              – Ми–чан, – Цукишима зевнула, прикрыв рот рукой, а после с интересом спросила, рассматривая красное лицо Уми, – твоё лицо красное от холода? Божечки, зачем ты выходила на улицу?!              Цукишима взволнованным взглядом обводила лицо, и одежду, что была на подруге. Девушка в ответ пожала плечами и случайно кинула взгляд влево, где стоял Бачира. Слишком довольный Бачира.              – Оу, ясно-понятно! – Джин понятливо хихикнула, проследив за взглядом Огаты, она непринуждённо сказала, уперев руки в бока. – Ну, чего стоите? Пошлите завтракать, голубки!              Уми чуть воздухом не подавилась от слов подруги. Возмущённо кинув взгляд на Цукишиму, она ответила, игнорируя цепкий взгляд парня, направленный на неё.              – Мегуру, уже уходит, – она повернулась вполоборота, смотря снизу вверх на него, говоря с нажимом, – так ведь, Мегуру?              Парень хитро прищурил янтарные, озорные глаза, приподнимая уголки губ в полуулыбки.              – Я с удовольствием с вами позавтракаю, – он, что проигнорировал её слова? Ага, вон стоит лыбиться и блестит как медный таз. – Уми–чан, всё–таки невежливо отказываться от предложения.              И как бы ей не хотелось отрицать этого, но Бачира был прав, чем и воспользовался.              – Вот–вот! – Джин в подтверждение кивает, подначивая. – Давайте быстрее руки мойте и за стол. Я жутко голодная!              Огата мнётся на месте, поджимая губы, и чувствуя неловкость в данном положении. Не обращая внимания за разговором, Джин и Мегуру, что вовсю обсуждаю разные темы, словно забыв о ней.              На автомате снимая обувь, Уми думает, как правильно дальше вести себя.       Это не её дом, и она не вправе говорить за Мегуру, чтобы бы он ушёл.              Или Уми не хочет просто, чтобы он уходил? Щёки горят, а дрожь от холода проникает внутрь.              – Пойду, тогда чайник поставлю! – Огата лишь кивает, слыша, как отдаляются быстрые шаги Цукишимы.              Снимая кардиган, она вешает его на крючок и натыкается ладонью на руку черноволосого. Огата вздрагивает, отдергивая её, и неловко отводит глаза, когда их взгляды встречаются.              Её испуганный и смущённый, и его озорной, тягучий, как патока.              – Я–я... – предложение никак не строятся, от чего она хватает лишь губами воздух, теряясь под янтарными глазами. – Я отойду... мне нужно в ванную! – делает шаг назад, под непонимающий взгляд Бачиры, а после поспешно разворачивается и быстро уходит внутрь дома.                     ***              Уми опёрлась руками о раковину, вглядываясь в своё отражение, в зеркале.              На неё смотрела девушка с каштановыми волосами, что растрепались, а небрежный пучок давно съехал, вбок. Уми нервозно убрала резинку, проводя пальцами по локонам.              Румяные щёки и непривычный блеск в карих глазах было так странно видеть, отчего сердце сделало кульбит, когда сознание подкинуло воспоминания, что произошло на улице между ней и Мегуру.              – Мегуру... – называть его по имени было так необычно, но внутри всё клокотало.              Раздался звук открывания двери, она тут же повернула голову.              – Мегуру? – девушка удивлённо распахнула губы, смотря, как парень спокойно заходит внутри ванной комнаты и, не отрывая тягучего взгляда золотых глаз, закрывает дверь на щеколду, она замечает это действие. – Ты ничего не перепутал?              Мягкий смешок выбил Уми из равновесия, она непонимающе посмотрела на него.              – Я лишь хотел убедиться, что с Уми–чан всё хорошо.              Огата нахмурила брови, скрестив руки на груди, она вскинула подбородок, говоря:              – Врёшь.              Он делает несколько шагов вперёд, оказываясь к девушке вплотную и смотрит, как напускное возмущение тает у него на глазах.              – Только, если наполовину, – Мегуру подаётся ещё вперёд, от чего Огата невольно отступает, врезаясь ягодицами в край раковины, – Уми–чан, ты хочешь чего–то?              Её брови взлетают вверх, а смущение приходит, когда она понимает, в каком они положении находятся.              – Что ты имеешь ввиду?– атмосфера меняется моментально, когда парень упирает руки по обе стороны от тела девушки, нависая над ней, Огата смущается такого резкого проникновения в своё пространство. – Мегуру, ты снова нарушил мои личные границы.              Она практически вжимается ягодицами, до неприятной боли, в раковину, стараясь сохранить пространство между ними.              – Тебе неприятно?              Уми теряется, слыша грустный баритон футболиста, золотистые глаза опущены вниз, а уголки губ непривычно не подняты в мягкой улыбке.              Знает же, что после пожалеет о своих следующих действиях, но…              Она не смело поднимает руку, запуская пальчики в чёлку парня, аккуратно перебирая мягкие пряди, убирая их, чтобы лучше увидеть, так нравившиеся ей, медовые глаза.              Бачира удивлённо поднимает глаза, ощущая невесомые касание к своим волосам. Прохладные пальцы чуть задевают его лоб, а после висок.              – Нет, – Огата видит, как произвело её действие на Мегуру, – мне не неприятно.              Он осторожно обхватает кисть девушки, а после прижимает к собственной щеке, наслаждаясь нежной, прохладной кожей, закрывает глаза и довольно трётся об неё.              Старшеклассница не может сдержать улыбке. Мегуру словно котик, которому не хватает ласки. Погладишь за ушком и, небось, замурчит, это так…              – Невероятно мило. – футболист изумлённо распахивает глаза, наблюдая как девушка рдеет от собственных слов. – Я сказала это вслух? – кивок. – А может тебе послышалось? – хитрый прищур и медленное мотание головы в отрицание. – Ладно, ладно, признаю, я сказала это.               Бачира ведомый приятным расположением духа Уми льнёт ближе, не отпуская руку, он кладёт её к себе на плечо. Девушка прикусывает губу, прислушиваясь к своим ощущениям, она чувствует, как его рука скользит по талии, обхватывает и оттесняет немного от края раковины.              Огата мягко поглаживает его плечо, опуская медленно ладонь на предплечье, она чувствует, как под её рукой напрягаются мышцы, а дыхание Бачиры становится ощутимым возле левой щеки. Лицо девушка так и не поднимает, продолжает скользить одной рукой, но теперь возвращает её, к неприкрытой тканью лонгслива, шеи, которую поглаживает и случайно царапает ногтями.              – Можно? – голос Мегуру звучит иначе, замечает девушка, хрипловатый, но удивительно обволакивающий, мягкий для чувствительного слуха. – Уми–чан, я хочу поцеловать тебя, – говорит в губы, задевая верхнюю, и сильнее сжимает руку на талии, – а чего желает сама, Уми–чан?              Уми не стала скрывать свои истинные эмоции за маской сомнения, поэтому, когда она прикрыла глаза, то было ни единой мысли о неправильности происходящего и о возможных последствиях.              Мужские, тёплые пальцы огладили изгиб талии, а приятное давление на кожу ощущалось даже сквозь ткань майки.              Лёгкое касание нижней губы – невесомое, волнующее, а после верхней – тягуче долгое, как мёд.              Такой поцелуй вводил в приятную расслабленность, погружая в сладкую негу разум.              Губы предательски распахнулись, Уми сдавленно простонала в губы парня, стоило Бачире увеличить напор. Он зарывается пятернёй в волосы девушки, слегка оттягивая назад, меняя угол поцелуя и довольно мычит, чувствуя, как Уми пытается повторить его движения. Она льнёт к нему, такая мягкая, чувствительная, милая.

`его` Уми.

      Собственнические мысли будоражат сознание Мегуру.              Огата не хочет отстраняться, она прижимается сильнее к твёрдому торсу, чувствуя даже через одежду распалённое, крепкое тело футболиста, от которого исходит желанный аромат цитрусов и мускуса с приятными дубовыми нотами. Руки словно живут собственной жизнью от девушки, она забирается рукой под лонгслив Бачиры, царапая его спину от переизбытка эмоции внутри. Такой манёвр не остаётся ни замеченным, поэтому футболист рвано выдыхает, когда отстраняется от мягких, персиковых губ, чтобы снова к ним приникнуть в уже более требовательном, размашистом поцелуе. Влажно, горячо и с укусом за нижнею губу. Уми неконтролируемо стонет от такого властного давления.              Это внезапное помутнение топит все границы внутри, думает девушка, ощущая, как Мегуру скользит ладонью вверх по позвоночнику, минует застёжку бюстгальтера, а после опускает ладонь на бедро, чтобы…              – Вы там, что утонули?! – Уми вздрагивает от резкого голоса Джин за дверью, и слышит настойчивый стук по дереву. – Так, Бачира–кун, если ты обижаешь Ми–чан, то потом получишь по своей футбольной голове! – ещё несколько стуков по двери. – Эй, требую ответа!               Огата испускает смешок, а после отвечает:              – Джин, дай нам пять минут, – она поднимает взгляд на Мегуру и видит недовольство в глазах, горячие ладони гладят спину, отчего девушка более хрипло продолжает, – всё хорошо!              Слышится ворчливое пыхтение, а после удаляющиеся шаги Цукишимы.              Уми видит на лице парня лёгкое раздражение, на что усмехается кончиками губ.              Тонкие пальца сильнее сжимают ткань логслива на спине, подтягивая к себе ближе. Мегуру удивлён и не скрывает этого, его практически опьяняют такие активные действия со стороны старшеклассницы. Он мягко приникает лбом к шее, прикрывает глаза и крепче прижимается к Уми.              Руки смыкаются на талии, слегка поглаживая её изгиб, ненавязчиво, осторожно.              Огата переместила одну руку на макушку парня, поправляя взлохмаченные чёрные вихри. Пальцы неконтролируемо прошлись по всей длине.              Бачира вздрогнул, но не проронил ни слова, ощущение прохладных пальцев на коже головы заставляли млеть и желать больше, снова, внимания к своему телу, к себе.              – Мегуру, нам нужно идти.              Он недовольно боднул лбом в шею и шумно выдохнул на чувствительную кожу, посылая сладкие мурашки вдоль всего тела девушки.              – Не хочу–у. – Уми цокнула на ответ, и провела ладонью по расслабленным мышцам спины, поглаживая, в конце, кончикам пальцев. – Уми–чан очень мягкая, не хочу уходить.              Вторая ладонь очутилась на лице парня, что мягко отстранила его от себя, заглядывая своими светло карими глазами.              – Не будь ребёнком, – она вскинула бровь, заметив изучающий взор медовых глаз на своём лице, – ну, что снова не так?              – Скажи, что я тебе нравлюсь.              Уми вздрагивает, а в горле пересыхает, она знает, что давно сама перешла черту их `приятельских` отношений, да и дружбой тут явно не пахло.              Золотые глаза непривычно серьёзно смотрели на неё, но для себя она прочла ещё одну эмоцию, которую увидела в них – тоска, от того, что желаемое, словно неосуществимо.              Футболист думает, что она его отвергнет? Мегуру, что готов был начать их взаимоотношения с дружбы, стараясь не переходить черту, не навредить своими чувствами ей? Уми ощутила неприятный укол в груди. Она сама виновата, что выставила такие толстые границы вокруг себя.              Но, сейчас всё было иначе. Огата готова была дать ответ, как бы это эгоистично не звучало.              Девушка кладёт ладонь на щеку парня, оглаживая скулу, заправляет прядь за ушко и ласково произносит, смотря, как невероятно блестят медовые глаза при свете лампы.              – Мегуру, я ду–              Настойчивый стук заставляет закрыть рот, и повернуть голову в сторону двери, парень раздражённо выдыхает, а пальцы сильнее сжимаются на талии.              – Ми–чан, у тебя телефон разрывается от звонка твоего брата! – Огата замирает, ее, словно водой, окатили, когда она слышит следующее. – Ты не брала трубку, и Баро–кун позвонил мне, сказал, чтобы ты была через час дома. – Мегуру видит, как исказилось лицо девушки в тревоге. – У него голос был такой недовольный и властный, Ми–чан, будто я его рабыня!              Огата отстраняется от Мегуру, тот нехотя разжимает объятия и молча наблюдает, как девушка нервно проводит по лицу рукой. На заднем фоне бурчит Цукишима про «истеричную няньку».              – Уми–чан, – он зовёт её мягко, видя взвинченное состояние старшеклассницы, – может не ехать, если не желает.              – Мегуру… – Уми слабо улыбается на это, подходя к двери, дабы открыть её.              – Не заставляй себя делать, то, что ты не хочешь, Уми–чан. – девушка поражённо поворачивает голову через плечо, видя, как парень без озорства в глазах смотрит на неё, он словно понимает Огату лучше, чем она сама.              Прикусывает губу, и говорит еле слышно, поворачивая щеколду и открывая дверь.              – Увидимся.              И закрывает дверь, сталкиваясь с взволнованными голубыми глазами Цукишимы, что отдаёт телефон в руки.              На экране горит сообщение от Баро: «отец будет дома через час или два, встреть его».                     ***                            В доме было чисто и свежо, что радовало девушку. Она даже успела заварить свой любимый зелёный чай, сорта сенча, и принять освежающий душ после всего произошедшего. Когда Огата переодевалась, то заметила, что на одежде чувствовался запах Мегуру. Она смущённо прикусила губу, вспоминая об их незаконченном, спонтанном разговоре.              Помотав головой, она решила, что сейчас не самое время для таких мыслей. Девушка повернула голову, видя, как отец наблюдает за ней.       – Уми, ты всё такая же хозяйственная, умница. – её ласково гладят по волосам. – Как дела в школе? Много наверное сейчас задают в старших классах. – мужчина осторожно приглаживает локон дочери, смотря как она в ответ улыбается кончиками губ.              – Времени хватает, чтобы подготовиться. – она морщит нос, вспоминая некоторые моменты. – Хотя порой задают такие проекты, что приходится регистрироваться на самых странных сайтах.              Баро смеётся в ответ, поправляя очки на переносице.              – Как прошла ваша командировка? – Уми прикусывает губу, стараясь говорить непринуждённо, при этом разливая зелёный чай по двум кружкам. – От чая не отказываетесь, я его только заварила!              Она старается взять две горячие кружки в одну руку, а в другую прозрачную вазу с крышкой. Шинра качает головой, наблюдая за этим, а после забирает пиалу с печеньями, с рук Уми.              – Не нести же тебе, Уми, всё одной.              Она с благодарностью улыбается, садясь за стол, напротив отца.              – Вы так и не ответили. – замечает девушка, пригубливая чай, и наслаждаясь терпким, приятным вкусом во рту. – Мы не виделись целый месяц с вами как–никак, Шинра–сан.              Мужчина усмехается на данные слова, смотря на своё мутное отражение в кружке чая. Он замечает странное напряжение, исходящее от девушки. Неестественно прямая спина, бегающий взгляд из угла в угол, всё это замечает Шинра.              – Всё прошло замечательно, Уми, – черноволосый мужчина одаривает её заботливым взглядом, отпив от бокала небольшой глоток, он продолжает говорить, – после долгой дороги, ни что не бывает лучше, чем твой заваренный чай, Уми.              От похвалы у Огаты краснеют щёки, и на губах расцветает детская улыбка.              – Ну, вот ты, наконец, искренне улыбнулась мне. – девушка от удивления поднимает брови, от услышанного, Баро видит вопрос в карих глазах, поэтому с расстановкой объясняет. – Уми, невооружённым глазом можно заметить, как ты напряжена, твоя тревога в глазах не даёт мне покоя. Что случилось? – он обеспокоенно смотрит на лицо Уми, наблюдая, как дочь сжимает пальцами край рукава свободного свитера.              Данный жест не ускользает от внимания Шинры, он понимает его значение.              – Ты знаешь, я всегда готов тебе помочь, ведь ты часть моей семьи. – она ведёт плечом от этих слов, словно пытается скинуть незаметно наваждение. – Не закрывайся от меня. – Шинра привстаёт со стула с намерением подойти к дочери. – Уми, Чихару хотела бы…       Его прерывает звук закрытия входной двери. Огата вздрагивает от недосказанных слов, а после смотрит через плечо, как в столовую заходит Шоэй. Она поджимает губы, поймав изучающий взгляд на себе.              Расслабленно опущенные плечи, небрежно уложенные волосы в чёрный хохолок, и аура уверенности, исходящая от парня, неизменно давила, невидимым потоком на Уми.              – Шоэй, – Уми отводит глаза от лица брата, опуская его на собственную кружку, сжимая его ладонями, – я думал, ты первым меня встретишь, – она ощущает тяжёлый взгляд на своей макушке, – не стой как истукан, проходи.       Уми слышит, как отодвигается стул рядом с ней, отчего тело мгновенно напрягается.              – Снова эту траву заварила. – девушка гневно раздувает ноздри, сжимая челюсти. Шоэй её намеренно провоцировал, и даже не пытался скрыть это.              Огата поворачивает голову влево, натыкаясь на любопытный, самоуверенный взгляд карминных глаз. Её уголки губ тянутся в милой улыбке.              – Уж лучше пить заваренную траву, чем травить свой организм. – о, она ходила по лезвию ножа, и хорошо осознавала это, но отступить не могла, даже, когда увидела, проскользнувшее, раздражение в глазах брата. – Поэтому не строй из себя принцессу, Шоэй, выпей с нами чаю, так ведь, Шинра–сан?              На персиковых губах появилась яркая улыбка, адресованная только отцу. Шоэй нервно повёл плечом, недовольно цыкнув, на слова сестры.              – Верно, Уми, – мужчина усмехнулся про себя, видя, как два члена его семьи намеренно друг друга подтрунивали, и использовали только им известные намёки, – Шоэй, тебе стоит взять пример со своей сестры, а то скоро твой характер полностью поглотит тебя.              Черноволосый парень вскинул бровь на данные слова, и спокойно ответил, кидая насмешливый взгляд на настороженную сестру, что с серьёзным видом ела овсяное печенье, слушая во все уши:              – Постараюсь, отец. Ведь, моя дорогая Уми–чан, делает поразительные успехи.              От услышанных слов, девушка давится печеньем и нервно кашляет, а после запивает чаем. Она видит горящее превосходство в глазах брата, когда сталкивается с ним взглядами.              – О–о, это чудесно. – Огата сглатывает, чувствует удавку на шеи, которую закинул Шоэй. – Какие успехи смогла достичь, Уми?              – Да, Уми–чан, какие же? – намеренно выделяет её имя, подперев кулаком щеку, и выжидающе смотрит. Вот зараза противная!              Она отодвигает чай в сторону, задумчиво подбирая слова, дабы Шоэй не смог насолить ей дальше.              – Понятие успеха у каждого из нас разные. Всё–таки осознание своих целей и нахождение в дальнейшем путей к их достижению уже является успехом, – Шинра одобрительно кивает на слова девушки, – я не до конца уверенна, смогла ли найти их, но, – Уми поднимает решительный взгляд карих глаз на отца, говоря, – сейчас, могу сказать, что я знаю к чему мне нужно стремиться, и куда вкладывать собственные силы.              Девушка не видит, как брат смотрит на неё, но она явственно ощущает пристальный взгляд, и внутри себя удивляется – почему он не испускает ни единой шутки, смешка после сказанных ею слов? Неужели Шоэй её услышал?              – Меня радует, что ты смогла вынести такие суждения, – Шинра улыбается, поправляя сползшие очки с переносицы и аккуратно подмечает, сложив руки замком на столе, – и тем более поделилась с нами, это о многом говорит, Уми.              Старшеклассница ощущает невесомость, лёгкость в груди. Она пытается изо всех сил скрыть свои чувства, но блеск в глазах и едва сдерживаемая улыбка выдают её, отчего темноволосый мужчина хохочет, замечая это.              Шоэй наблюдая столь глупую картину, по его мнению, лишь закатывает глаза. Он откидывается назад на спинку стула и уже без какого–либо азарта смотрит на слишком уж довольную сестру, что с интересом спрашивает о деталях командировки отца, и о его здоровье.              Как же Баро это бесит. Сейчас он невидимка для них двоих.              Трудно соответствовать стандартам, которые приписали тебе, проскользнувшая мысль, как нож проходит через кожу. И он, словно, реально ощущает тупую боль в солнечном сплетение. И эта боль заставляет глухо выдохнуть воздух через рот, и с силой сжать кулаки под столом, чувствуя, как короткие ногти впиваются в кожу.       Боль не отрезвляет, а погружает в ещё большое эфемерное состояния сна.              – Шоэй!              Парень вздрагивает, когда до его плеча дотронулась ладонь Уми, что с недоумением и волнением заглянула в глаза. И, словно, что–то увидев и поняв, она сильнее сжимает своими пальцами плечо, растерянно спрашивая:              – Ты в порядке? – Шоэй непонимающе вскидывает бровь и кривит губы в усмешке, видя беспокойство в карамельных глазах. Он отстранённо отвечает, что в норме, и только потом ощущает, как прохладная ладошка сестры исчезает с его плеча, отдаваясь какой–то глухой пустотой внутри Баро. – Шинра–сан, предложил съездить вечером в ресторан, ты поедешь?              Шоэй переводит взгляд бардовых глаз на отца, и видит, как он ждёт ответа. `Ты обязан дать согласие`, именно это черноволосый читает в карминных глазах собственного отца. Парень морщит нос, видя глухую, невидимую стену между собой и отцом. Грань взаимопонимания давно утеряна. Его тошнит от этой лживой заинтересованности отца об его мнение.       Губы сами расползаются в фальшивой, вежливой улыбке, которая готова была перерасти в нахальную усмешку.              – Конечно, – Шоэй наклоняет голову вбок, говоря в противовес сухим, ровным тоном, – ведь не любезно отказывать отцу.                     ***                     Когда Шинра уезжает за продуктами для дома, Уми ощущает напряжение, что до сих пор летает межу ней и братом, который без увлечения, что–то листает в телефоне.              – Зачем ты намеренно хотел поддеть меня, Шоэй? – Огата хмурит брови, буравя карими глазами лицо брата. – Или это новый способ меня контролировать?              Бардовые глаза даже не смотрят на неё. Он отвечает флегматично, откинувшись на спинку стула.              – Даже, если это и так, то, что?              Уми снова ощущает острую злость, поэтому слова вырываются прежде, чем она понимает, что сказала.              – Прекрати вести себя как чёртов эгоист, Шоэй!              – Почему ты кричишь? – Баро поднял тяжёлый, хмурый взгляд, отрывая глаза от экрана телефона. – Сказать иначе не можешь, мелкая?              Уми готова была проглотить внутри себя возрастающую злость, забыть её на время, и ответить сдержанным тоном, но слова брата подействовали как спусковой рычаг, снося платину.              – Я ненавижу эту мерзкую опеку в тебе, – она сжала пальцами ткань свитера, – ненавижу, когда ты решаешь за меня, как мне поступить, что можно и нельзя делать, – Уми старалась не отводить глаза от его, что с напускной скукой глядели в ответ, – ненавижу, что ты, Шоэй, называешь 'это' – семьёй, – девушка сделала шаг ближе, оказываясь практически рядом с братом, – твоя семья – иллюзия, которую ты придумал сам, для своих извращенных желаний.              Уми видела, как иначе поменялся взгляд матовых, бардовых глаз, как дрогнули крепкие плечи от последних слов.              Зацепили ли её слова что–то у Баро внутри? Уми сомневалась, но небольшая крупица надежды таилась.              – Иногда ты быстрее говоришь, чем думаешь, мелюзга. – он наклонил голову чуть вбок, и девушке показалось, что его взгляд стал от того острее, чем нож. – Бьюсь об заклад, это тот челкастый парень на тебя так повлиял. – Огата вздрогнула всем телом, будто бы это она сидела, а Шоэй давил сверху на неё своими карминными глазами. – Как, однако, чертовски напрягает такое, твоё отношение в мою сторону.              – Шоэй, что ты?..              Черноволосый медленно поднялся со стула, будто ожидая как за эти жалкие секунды сестра трусливо сбежит от него.              Уми ощущала себя ланья перед хищником, готовым растерзать свою добычу, только вместо клыков и когтей у Баро были иные методы.              – Мы оба знаем, что я поступаю так, чтобы ты была счастлива.              Его руки обманчиво мягко легки на её щёки, поглаживая кожу и слегка надавливая. Бардовые глаза не сводили взгляда с лица Уми, выискивая только ему нужные эмоции.              – Счастлива? – горестно повторила девушка, сардоническая улыбка украсила её губы. – Думаешь, счастье состоит в том, что ты ограждаешь меня от всего на свете? – она небрежно смахивает руки с лица, говоря приглушённым голосом. – Если ты испытал в жизни много ошибок, которые оставили на тебе раны, значит это твоя жизнь, и только ты выбрал такой путь. – Огата кладёт ладони себе на грудь. – Но не надо строить вместо меня мою жизнь, пытаясь сделать мою дорогу чистой и идеальной на своих ошибках. Это моя жизнь, Шоэй, и только моя.              Проходит несколько секунд, но для неё это кажется вечностью. Стоит Уми открыть рот, чтобы спросить, как её хватают за обе руки и сжимают.              – Неужели ты хочешь быть в отчаянии, ненавидеть всё, что тебя окружает?! – Огата впервые видит такого разъярённого брата. – Быть для всех обузой, стонать от херового одиночества?! Ты понимаешь, Уми, это сломает, блять, тебя! – девушка чувствует боль в кистях, но это уходит на второй план, ведь глаза напротив слишком искренне смотрят на неё. – Сломаться внутри хуже всего, Уми, таких людей трудно вывести на ёбанный, иной путь, им сложнее найти новую версию себя!              Баро дышит тяжело, будто все эти слова он вытаскивал клешнями наружу, словно они сидели настолько глубоко в нём внутри, что прорывались наружу через собственно построенное эго.              Хватка на руках ослабела, когда он замечает, как побелели руки младшей сестры.              Уми смотрит спокойно на это действие, не вырываясь.              – Для чего ты это делаешь? Ответь.– она заглядывает в его гранатовые глаза, которые смотрят на неё светлым взглядом. – Прошу тебя, Шоэй.              – Потому что мы с тобой одинаковые, мелкая принцесса. Ты такая же, как я. – он усмехается себе под нос от собственных слов, добавляя. – Нет, правильнее сказать ты можешь стать таким же чёрствым человеком.              Она не отвечает, лишь убирает аккуратно руки на кистях и подходит ближе, привстаёт на носочки, обхватывает брата за шею и тянет на себя, обнимая.              – Шоэй, для меня ты близкий сердцу человек, которым я дорожу, поэтому не говори такие вещи про себя.              У Баро внутри тяжёлый комок от таких мягких объятий, от ласковых ладоней, что проходят по его волосам. У Баро холодеют кончики пальцев от тёплых слов, шепчущих возле его уха.              И он тонет в этой непривычной ласке.              Руки сначала неуверенно ложатся на лопатки, а после крепко обхватывают также в ответ на объятия.              У Уми дрожь в коленях, но не от страха, не от то того, как её обнимает Баро, а от всех слов, которые смогла услышать от него.              Ноги дрожат, поэтому девушка практически держится стоя лишь благодаря брату, что сжимает её в руках. Она судорожно выдыхает, когда чувствует под коленями жёсткий пол, а Шоэй до сих пор её держит в своих руках, удобно уложа свою голову на девичье плечо, и молчит, сжимая ткань футболки в районе лопаток.              Нужно переварить всё произошедшее, думает Огата, прикрывая глаза.