Все теперь без меня

- Прошу садиться, Серафима Владимировна, - любезно обратился к Серафиме молодой чекист. – Сюда, пожалуйста. Чаю хотите? - Нет, спасибо, товарищ… - Максим Петрович, - улыбнулся хозяин кабинета. Над его головой висела большая фотография наркомвоенмора Фрунзе. Чекист не производил пугающего впечатления, наоборот – повстречай Серафима его в трамвае, в булочной, где угодно, она бы подумала: «Какой интересный молодой человек!» Совсем молодой – лет 25, то есть лет на пять моложе самой Серафимы. Почему-то эта мысль вызвала невольный вздох. - Как вы знаете, вчера я приглашал для беседы вашего мужа… - Сергей Палыч ни в чем не виноват! – перебила его Серафима. – Он совершенно безобидный человек! - Да его никто ни в чем не обвиняет, - поспешил успокоить ее Максим Петрович. - Вы знаете, кто такие сменовеховцы? - Да, в общих чертах знаю, из газет. Это эмигранты, желающие примирения с Советской властью. Серафима пожалела, что отказалась от чая. Руки были бы заняты, и не пришлось бы делать усилие, удерживая их от суетливых нервических движений. Ну, успокойся. Этот симпатичный вежливый юноша не виноват в том, что с тобой делали его коллеги из врангелевской контрразведки. Какое знакомое у него лицо. - Совершенно верно, и мы, со своей стороны, заинтересованы в сотрудничестве с ними. Нам нужны журналисты для работы в сменовеховской газете «Накануне». Но вы сами понимаете, что это должны быть абсолютно лояльные Советской власти люди. Работа связана с командировками в Берлин. Если вдруг наш сотрудник станет невозвращенцем и разразится пасквилем на СССР, произойдет пренеприятнейший скандал, и мы понесем большие репутационные потери. - Я понимаю. - Я мало знаком с питерской интеллигенцией, - вновь улыбнулся собеседник, - еще полгода назад я работал в Москве, и вообще в ОГПУ я с двадцать второго года, а до этого служил в РККА. - Простите, пожалуйста, Максим Петрович, а мы с вами раньше не встречались? Мне почему-то знакомо ваше лицо. - Встречались, осенью двадцать первого. Вы приходили на прием к Михаилу Васильевичу, а я тогда стоял в карауле у его салон-вагона. Как же вы меня запомнили? - С перепугу, наверное. Я ужасно боялась. - Да вы и сейчас боитесь. Не бойтесь. Нет у нас к вам никаких претензий. Максим Титов смотрел на сидящего перед ним молодого мужчину в хорошем костюме-тройке, суетливо протирающего запотевшие очки, и пытался разобраться в причинах собственной смутной неприязни к нему. Интуиция его обманывала редко. - А ваша супруга, Серафима Владимировна? Вы ручаетесь за ее лояльность? - Я ручаюсь за ее аполитичность, - ответил Голубков. – Моя жена умственно некрупная женщина. У нее нет и быть не может никаких политических или иных убеждений. - Вот как… - чекист слегка опешил от столь явного и неприкрытого неуважения собеседника к жене. - Именно так. Однако я считаю необходимым сообщить… Осенью двадцать первого года мы вернулись из эмиграции, и моя жена ходила хлопотать за бывшего генерала Хлудова, - выпалил Голубков, водрузив очки на переносицу. - Ну и что? Товарищ Хлудов такой же советский гражданин, как вы или я. Или вы, что же, сомневаетесь в том, что он, как принято говорить, перековался? - Я сомневаюсь в его нормальности, - отрубил собеседник. – Когда мы расстались с ним в Константинополе, Хлудов был психически болен, в каждом углу ему мерещилось по повешенному. - Вряд ли душевнобольного назначили бы начальником штаба Московского военного округа. - Ну, значит, выздоровел, - пожал плечами Голубков. – Я просто хочу сказать, что ей не следовало вмешиваться, я был против. Это был совершенно не наше дело. - Но вы ведь тоже были знакомы с генералом? - Был. Но предпочел бы оставить это в прошлом, как и эмиграцию, и… - Сергей Павлович осекся, и Максим мысленно достроил фразу: «…и женитьбу». Ему стало еще неприятнее, чем в начале беседы. *** «Умственно некрупная женщина, надо же, - мысленно повторил Максим, глядя в большие грустные глаза Серафимы Голубковой. – Козел!» - Думаю, товарищ Голубков нам не подходит, - проговорил он вслух. – Возможно, профессия журналиста вообще не для него, ему бы больше подошло место научного сотрудника в музее. - Он только об этом и мечтает! - Тем более. А вот для вас, Серафима Владимировна, у нас есть работа. Мы набираем учителей из «бывших» для преподавания этикета наши сотрудникам. Работа хорошо оплачиваемая, с перспективой скорого получения жилья. Согласны? «Когда козел ее бросит – а это не за горами, - ей хоть будет где жить…». - Я не знаю… - растерянно пролепетала молодая женщина. - Соглашайтесь. На зарплату библиотекаря, случись что, одной не прожить. А мужья – они не вечные. Ну? - Да, хорошо, - Голубкова впервые улыбнулась. - Вот и отлично. Прямо от меня идите в отдел кадров, я сейчас напишу записку. Три дня на оформление, с понедельника приступите к работе. Не бойтесь, сотрудники у нас вежливые, не кусаются. А если вдруг что, скажите мне.