Все теперь без меня

Живя в согласьи с строгою моралью, Я никому не делал в жизни зла. Н.А.Некрасов Хитрый, робкий, осторожный табор, Трёх идей томительная нудь, - Никогда нам, никогда нам за борт К светлому виденью не шагнуть! Ящички без всякого секрета, Всякой мысли куцые концы, - Мы не рыбари из Назарета И не мудрецы, а хитрецы. Руку другу мы не подавали, Страшным словом насмерть не клялись, Наши лица в рамочном овале Кажутся мне мордочками лис. Нам, как в панцирь, заточённым в муку, - Краткий день отжёвывать в беде, И не нам протягивает руку Светлый Бог, идущий по воде! (Арсений Несмелов) В январе 1922 года Врангель со своим штабом покинул Константинополь и выехал в Варну. В том же месяце он провел совещание торгово-промышленных и финансовых кругов эмиграции с целью сорвать участие Советской России в Генуэзской международной конференции. То, что он при этом чувствовал, если перевести в слова, очень напоминало желание брошенного любовника насолить даме сердца, не оценившей такое сокровище. Дамой была Советская Россия, а страсть к ней несостоявшегося «хозяина земли Русской» как-то нечувствительно преобразилась в сакраментальное «Не доставайся же никому». А в развернутом виде – «Вот, ты меня оскорбила, разрушила мои честолюбивые надежды, ранила мою гордость, выгнала вон – ты заплатишь мне за это, дрянь! Я не потерплю! Я не позволю! Я! Я!! Я!!! Натебенатебенатебена!!!» …Ничего не вышло – не только потому, что возможности были не те, но и потому, что «круги» эти параноидально и остервенело грызлись друг с другом. И самые верные соратники – Кутепов с Климовичем – поглядывали на Петра Николаевича, как парочка готовых прыгнуть в горло волчар. Павлуша Шатилов, правда, ни о каких комплотах против патрона не помышлял, держался его по-прежнему, но куда бы он делся со своей репутацией взяточника и казнокрада? Петр Николаевич не был глуп и наедине с собой нередко бывал самокритичен. «Господи, - думал он с тоской в такие минуты, - что же мы за люди? Ведь мы грыземся даже не потому, что есть что делить (уже нечего), а просто мы этим наполнены. Наполнены злобой, обидами на все и вся, а главное – нет у нас ни капли любви, которая свойственна всем живым тварям, даже собакам и кошкам. Мы не способны никого уважать, не способны проявить хоть крупицу сочувствия… ни к кому, ни к кому…». Хуже всего было поразительное бесстыдство, с которым они обнаруживали все эти прекрасные качества. Причем бесстыдство того же Хлудова, который в свое время стремился как можно больше скандализировать общество, было вызовом морали – «Да, я конченый ублюдок, добро пожаловать в профсоюз конченых ублюдков, другие не лучше меня, просто лицемернее»), а эти пауки в банке, казалось, и не догадывались, что такая вещь, как мораль, существует. Они предались злу, не делая никакого нравственного выбора – поскольку были неспособны его даже увидеть. Еще недавно он свято верил, что его предназначение – быть вождем, золотыми буквами вписать свое имя в историю. Но, кажется, судьба посмеялась над ним. В комнатах супруги барона, Ольги Михайловны, играл граммофон. Но сомнение в сердце крадется, Что красавица мне не верна... Наказанью весь мир содрогнется! Ужаснется и сам сатана! *** В комнатах баронессы граммофонный голос знаменитого тенора Собинова выводил салонный романс «Нет, только тот, кто знал». Нет, только тот, кто знал Свиданья жажду, Поймет, как я страдал И как я стра-ажду! А сам Собинов, гнида сладкоголосая, остался в России… «И все это теперь без меня, - явилась вдруг очень четкая мысль. – Даже Собинов. На концерт уже не сходить, только пластинки…». - Сенсация! Сенсация! Патриарх Тихон признал Советскую власть! Предстоятель Русской Православной Церкви публично раскаялся в своей антисоветской деятельности!* – надсадно вопили за окном уличные продавцы газет. Вопили по-русски, поскольку новость предназначалась главным образом русским эмигрантам. Врангель швырнул смятую газету своему начальнику контрразведки полковнику Климовичу. - Вот, извольте: «Я отныне Советской власти не враг». – «Я решительно осуждаю всякое посягательство на Советскую власть, откуда бы оно ни исходило… Я понял всю неправду и клевету, которой подвергается Советская власть со стороны ее соотечественных и иностранных врагов»**. Как мы это объясним, господа? Его не могли подкупить – он монах. Его не могли запугать Соловками или Бутыркой – он старик. Барон умолчал о том, что не далее как вчера архипастырь ВСЮР преосвященный Африкан письменно уведомил его о своем намерении отойти от политики. Объяснение было такое: «Мы глубоко бедны идейно. Я думаю, что здесь лежит одна из главных причин поражения нашего Белого движения: в его безыдейности! В нашей бездумности!»*** А теперь еще и патриарх… Сговорились, что ли, эти святоши?! - Что ж, объявим его рамоликом****, - пожал плечами журналист Чебышев, редактор белоэмигрантской газеты «Общее дело». - Говорят, он святой. - Тем лучше, значит, будет исправно молиться о нас как о «ненавидящих и обидящих», - хохотнул Климович. Врангеля покоробил такой цинизм. - Вам самому не гадко, Евгений Константинович? – брюзгливым тоном обратился он к удивленному контрразведчику. – Вы бы лучше за своими сотрудниками смотрели, право. В прошлом году пятнадцать ваших офицеров сбежали в Одессу и там сдались УкрЧК! Ведь это звучит как скверный анекдот: белые контрразведчики сбежали в Совдепию, где и прыгнули на шею изумленным красным «коллегам»! И не только сбежали, но и сдали чекистам нашу агентуру!***** Климович, неприятно пораженный тем, что ему припомнили прошлогодний конфуз, запальчиво открыл было рот… и закрыл, однако глянул на патрона с нескрываемой злобой. Случай и правда был, как выражался генерал Чарнота, ароматнейший: сдавшиеся контрразведчики помогли чекистам найти на пароходе «Решид-паша» закладки с оружием и взрывчаткой и опознали ни много ни мало 40 своих коллег, у которых были найдены шифры и явки. - А вы, Николай Николаевич? – напустился барон на журналиста. – Ведь это ваша газета публиковала списки якобы расстрелянных, якобы перепечатанные из несуществующих «Известий временного Севастопольского ревкома»?.. Нету их! Ни «Известий», ни списков! В красном Севастополе выходит газета под названием «Маяк коммуны». «Маяк коммуны», мать вашу ети раз по девяти!.. Блядский «Маяк» ебучей коммуны, какое из этих двух слов так трудно запомнить? Или вам пирамидону дать?! И в этом гребаном «Маяке» НИКОГДА не печатались расстрельные списки, в чём легко удостовериться, пролистав его подшивку прямо здесь, в моем кабинете! Чебышев пятился в непритворном испуге. Климович из-за спины барона делал журналисту знаки – мол, не противоречь ему, пусть проорется, не видишь – впал в раж! - Наша пресса – это нечто непревзойденное по лживости, наглости и тупости! – негодовал барон, похожий на разъяренного Кощея Бессмертного. – Взять хотя бы ОСВАГ! Помните эту дикую выдумку про табун лошадей с содранной кожей? Якобы большевики - из любви к красному цвету, видимо - освежевали живьем породистых лошадей на конезаводе и пустили их в степь?..****** Вы понимаете, что это невозможно? Что такое болевой шок, диффузное кровотечение? Что гибель живого существа с содранной кожей неизбежна, никуда оно в таком виде не побежит! И, уж конечно, никаких шкур с породистых лошадей никто сдирать и не подумал бы – у красных мало кавалерии, верховые лошади для них огромная ценность! Они их при каждом удобном случае стараются затрофеить! - Это не я! – отчаянно тявкнул Чебышев. - Да какая разница! В Крыму – именно вы писали, что мы в полном порядке отступаем на заранее подготовленные позиции, а противник позорно бежит ЗА НАМИ и не может догнать! Полковник решил, что Чебышева нужно спасать. - Они и не догоняли, что само по себе загадка. Их аэропланы летали над нами и НЕ бомбили, их прекрасная артиллерия лениво постреливала «недолет-перелет», конница не занималась своим прямым делом – рубить бегущих! Красные просто шли следом, нога за ногу, поплевывая, и спокойно занимали оставляемые нами населенные пункты… Петр Николаевич, с точки зрения пропаганды – неважно, что это вранье, а важно, что этому вранью верят. Разумеется, выдумка с освежеванными заживо лошадьми - идиотская, но люди en mass идиоты и есть. Картинка бьет по нервам, воображению живо представляется этот апокалиптический ужас – и намертво склеивается в сознании с понятием «большевики». Сраженный этим аргументом Врангель уставился на него, не находя слов. - Да, некрасиво, но таковы правила игры. Мы все прекрасно понимаем, что Ленин не проводил бессонных ночей, мечтая отобрать у крестьян весь хлеб, - ему досталась страна в состоянии голода и разрухи, нужно было кормить армию, кормить города, которые вымерли бы без продразверстки. Более того, ввел продразверстку государь император, а вовсе не большевики. И тем не менее – наша пропаганда склоняет эту продразверстку, как будто она какое-то злодейское измышление красных!.. Да Бог с ней, с прессой, Петр Николаевич. Идиотизм – ее второе имя. У нас есть дела и поважнее. Нужно принять меры к активистам «Совнарода»*******, прежде всего, к Агееву********. Самый вредный для нас человек. - Согласен, с Агеевым пора кончать. Только чтобы не вышло скандала, как с расстрелом полковника Щеглова в Галлиполи, - Александр Павлович действует очень топорно… Агеев в самом деле встречался с Лениным? - Да, ездил в Москву и беседовал с вождем мирового пролетариата о судьбах казачества, - вопрос был задан Климовичу, но ответил Чебышев. - Результатами беседы остался доволен, о чем и сообщил по приезде желающим репатриации. - Жаль, Хлудова не убрали, в Константинополе это было бы нетрудно, - посетовал контрразведчик. - Но кто же мог предвидеть, что он сбежит к большевикам? - Да что вы вообще могли предвидеть, полковник? Ни-че-го! Ни того, что ваши собственные подчиненные разочаруются в Белом движении! Ни того, что наши казачки после объявления амнистии в родные палестины толпой бросятся! Климович покрылся пятнами от очередной оплеухи, а барон продолжал: - Зачем вообще большевикам переманивать на свою сторону эмигрантов? Какие выгоды они преследуют, помимо очевидного желания расколоть Белую армию и превратить ее из вооруженной силы в кучку жалких беженцев? - Россия демографически опустошена, вот еще почему Фрунзе осенью прошлого года выбил амнистию для белоэмигрантов: не только из соображений гуманности, но и из практических - вернуть на Родину представителей титульной нации. - Масштабно мыслит, - заметил барон. - Уж не будущий ли это глава большевистского синклита? - Кто, Фрунзе? Этот рыцарь революции? Я вас умоляю, - усмехнулся Климович. – У него, как у князя Пожарского, слишком безупречная репутация, чтобы замаранные в различных моветонах соратники поддержали его кандидатуру. Да он и сам довольно равнодушен к власти, ценит ее только как средство – чтобы иметь возможность воплощать свои идеи. - Разве есть такие люди? - Бывают, но не задерживаются на этом свете. Здоровье Ленина ухудшается, он все чаще отсутствует на заседаниях Совнаркома и Политбюро. Как только Ленин умрет, баланс сил в красном ареопаге нарушится. Головы таких идейных романтиков, как Фрунзе, полетят в первую очередь. - Нам, вне всякого сомнения, в борьбе большевиков за передел власти следует ставить на Троцкого, - заявил Чебышев. - Не понимаю, зачем? – удивился Врангель. – Это же Троцкий придумал теорию перманентной революции – все ломать и ничего не строить? - Так в том-то и дело, - ответил Климович. - Приди он к власти с этими безумными идеями, он в считанные месяцы развалит и армию, и сельское хозяйство, и то, что уцелело от промышленности. Советская власть падет, страна погрузится в хаос молекулярной войны. Барон испытал тошнотворное ощущение, что стоит на мосту над бездной, каждый шаг по которому отвратительнее, чем предыдущий. И сойти с этого моста невозможно, разве что прыгнуть в пустоту, и вернуться по собственным следам не получится – пролеты горят и рушатся за спиной… Не на этом ли дьявольском мосту видел себя Хлудов, оттого и бесился? И ведь прыгнул все-таки. Радует теперь своим покойницким юмором красного маршала Фрунзе. Интересно, тот уже устал отмахиваться и начал отстреливаться, или еще нет?.. А не обижают его большевики-то. На редких групповых фотографиях в советских и европейских газетах - взгляд спокойный, держится с достоинством. Не то что красный перебежчик генерал Болховитинов – хвост под брюхом, на лапках пониже - и ступай в денщики к бывшему сослуживцу. Вдобавок, как назло, вспомнилась статья в большевистской газете, написанная еще в девятнадцатом году самим Фрунзе. На память Петр Николаевич не жаловался никогда. «Если вы откроете любую белогвардейскую газету, то вы увидите, что Колчак, который говорит, что он защищает единство России, этот Колчак имеет помощь от всех империалистов мира. Вы в такой газете прочтёте торжествующие заметки о том, что на Севере России наступают ‟очень успешно” англичане, что они взяли Архангельск. На востоке японские войска тоже действуют ‟удачно”. Сравните же все эти заявления, которые вы читали, и подумайте, где же здесь русский народ? Везде на этих многочисленных фронтах англичане, французы, японцы, поляки, эстонцы и т. д., а где же русские рабочие и крестьяне? Они здесь, внутри страны, они и есть те большевики, которых бьют все эти японцы, англичане, поляки и прочие! И я думаю, товарищи, что каждый дурак должен понять, что там, в лагере наших врагов, как раз и не может быть национального возрождения России, что как раз с той стороны и не может быть речи о борьбе за благополучие русского народа. Потому что не из-за прекрасных же глаз все эти французы, англичане помогают Деникину и Колчаку — естественно, что они преследуют свои интересы. Этот факт должен быть достаточно ясен, что России там нет, что Россия у нас...»*********. - Хорошо, - сухо произнес Петр Николаевич вслух. – Евгений Константинович, представьте мне подробную докладную записку по мерам содействия троцкистской оппозиции. *** У Врангеля не шла из головы фотография из французской газеты. На ней сосредоточенный Буденный гордо смотрел в объектив, отвернувшись от сидящего рядом Ворошилова, чтобы не разоржаться. У Ворошилова же было пресмешное выражение лица, даже рот приоткрыт, как у ребенка. Фрунзе, округлив глаза от сдерживаемого смеха, восторженно – поднятого большого пальца недоставало – смотрел на Ворошилова и тихо толкал ногой Буденного, чтобы таки заставить его прыснуть со смеху и испортить снимок. Троица красных маршалов напоминала стайку хулиганистых гимназистов, которые стараются вести себя примерно, но мешает живость характера. От фотографии веяло их веселой молодостью и дружбой. - Почему у вас так получается, а у нас нет? Почему на меня мои генералы и полковники волками смотрят? Почему?.. – мысленно обратился Петр Николаевич к далекому Фрунзе. «Да потому что ты носишься с собой», - вдруг явственно прозвучал в его ушах насмешливый голос. Признать его внутренним не получалось, поскольку он был незнакомым. «Прелестно. Дожил – разговариваю без всякой спецсвязи с большевистским полководцем, который за тысячи километров от меня, а он, что характерно, отвечает. Вот так, между прочим, с ума и сходят». Нет, только тот, кто знал Свиданья жажду, Поймет, как я страдал И как я стра-ажду! Петр Николаевич вспомнил, что Леонид Собинов гастролирует по Украине и Крыму, охотно и с большим успехом выступая перед красноармейцами, и настроение испортилось окончательно. Он направился на половину супруги с намерением пожаловаться на мигрень и попросить тишины. Стоящий на часах у дверей кабинета казак проводил его долговязую костлявую фигуру ненавидящим взглядом. *"У нас" покаяние патриарха Тихона имело место чуть позже - в 1923-м году. **Подлинный текст публичного заявления патриарха. ***Подлинные слова митрополита Вениамина (Федченкова), архипастыря ВСЮР в нашей реальности, впоследствии репатрианта и советского гражданина ****то же, что старый маразматик. *****См. телеграмма председателя УкрЧК В.Н. Манцева Ф.Э. Дзержинскому с информацией о результатах фильтрации пассажиров "Решид-паша" от 13.04.1921, № 1610/с 240. ******Это позорище имело место и заставило усомниться в умственной полноценности белых даже антибольшевистски настроенных граждан. *******Союз возвращения на Родину - организация ппросоветски настроенных белоэмигрантов. ********Александр Агеев, донской казак, войсковой старшина, - глава болгарского отделения Совнарода. Убит (застрелен среди бела дня на улице) агентами Климовича по приказу Врангеля. *********М.В.Фрунзе. 20.09.1919