Называй как хочешь

Именины такая веселая дата, а совершеннолетие подобно высокому Эвересту. Забрался на самую верхушку и уже герой. Так думал Чонгук когда получал поздравления со стороны фальшивых друзей. Он как оказалось был везучим мальчиком, усыновленным большой шишкой. Любимый приемный сыночек, ненавистный среди других братьев и сестер. Бельмо на глазу. Гуки думал о себе так. Наверное поэтому даже не удивился когда на небольшую сцену поднялся непонятный парень, что с несомненно дикой улыбкой достал из чехла вовсе не гитару, а автомат калашникова. Секунда… И в маленьком зале безумный, немного истеричный смех смешивается с грохотом выстрелов. Юноша кружится с опасной игрушкой как с любимой подружкой. Закусывая губу, успевая поправлять синие волосы, его глаза горят алым цветом вперемешку с безумием. Квадратная улыбка заставляет Чонгука зависнуть. Он кажется выпадает из реальности, приходя в себя лишь тогда когда телохранитель своим телом ловит пули предназначенные ему. Мощная туша валится сверху. Заставляет смачно приложится головой о пол, что становится скользким от крови. Всё вокруг напоминает страшный сон, однако реальность происходящего доказывает паренек. Что плюхается грандиозно на колени, цепляет за подбородок, а потом говорит с безумной улыбкой: — Пора баиньки… Детка… — Иди ты к черту! Ты же чертов маньяк… Наемный ублюд… Договорить Чонгук не успевает, сильные пальцы бесёнка вцепляются в его черные волосы, по затылку же от резкого рывка вверх и не ласкового возвращения вниз, расплывается острая боль. Именно эта боль заставляет прикрыть глаза и потонуть в ярких вспышках под ворохом ресниц. Приходит в себя юноша уже от лютого холода и сырости. Чонгук не сразу осознает, какого черта произошло. Однако беглое оглядывание ситуацию проясняет. Он оказывается привязанным к столу, растянутым по нему веревками. Да и всё бы ничего однако парень голый, а на его груди стоит именинный торт. Тот что должны были выставить к концу вечеринки. На лакомстве даже свечки горят, ровно двадцать штук. Стоит Гуку попытаться задуть их рывками головы, как до слуха доносится бархатно-ядовитым голосом: — Не стоит… Дорогуша… Ещё рано… Часы не пробили двенадцать… Чонгук на такое мычит недовольно, плотнее кусая клок ткани, пытаясь вырваться. Незнакомец же подходит ближе, показываясь в одних кожаных штанах, словно бахвалясь бесчисленными татуировками, в ультрафиолетовом синем свете, горящие сиреневым отливом. Парень потягивается, убирая с лица волосы, смотря на свою жертву снисходительно. Следом Тэхён запрыгивает на стол, снова касаясь лица заказанного мальчишки, изучая его, и отмечая, что жертвенный ягненок вполне хорош. Большущие глаза, цвета мёда, черные как уголь волосы, гордый подбородок, светлая и гладкая кожа и яркие выразительные на эмоции брови. Прекрасная внешность, растраченная впустую. В голову врываются безумные голоса не умолкающие, шепчущие каждый о своём:

— Убей его. — Нет, ты не такой… — Каков он на вкус? — Уничтожь! — Он назвал нас маньяком… Хихихи…

Последнее цепляет Тэ сильнее всего, поэтому на лице тут же расцветает улыбка. Пальчиками он изображает походку, что пересекает вздымающуюся в панике грудь обходя тортик, останавливаясь на шее. Сдавливая её, давя на кадык. Заставляя Чонгука биться за свою жизнь, сопротивляться. Однако Тэхён не доводит удушение до конца, лишь слизывает слезинки подступившие к глазам жертвы. — Нет… Нет и нет! Ты так легко не умрешь… Детка. Ты назвал меня маньяком и получишь… То что запросил… Говорит безумец, убирая кляп, надавливая на челюсть, заставляя парня под собой приоткрыть рот. Чонгук жадно хватая ртом воздух, повинуется, а потом понимает что прогадал. Когда язык врывается почти в горло, грубо с доминированием. Тэхён целует свою жертву остервенело, играясь, наслаждаясь растерянностью брюнета. «И правда красивый!» Снова ловит себя на мысли Тэ, прерывая поцелуй. Чонгук же краснеет, даже пытается выпендриться, говоря сорванным от удушения голосом: — Не напугал… Я как бы по парням. Насилуй… Похер! Тэхён от наглости мальца улыбается только ярче. Седлает бедра парнишки, раздавливая рукой муссовый торт, размазывая его по груди и животу мальчика. При всём этом не сводя своих безумных алых глаз с оробевшего Чонгука. Наклоняясь ближе, слизывая крем с пальцев языком и бросая вызов храбрости жертвы: — И как часто тебя детка, втрахивали в кровать… А понял… Ни разу… Ты же доминант! Договорив тираду Тэхён смеется по извращенному звучно. Вставая на стол, выпрямляясь во весь рост. Медленно оголяясь, стягивая мешающиеся штаны, оказываясь под ними — голым, без боксеров. Словно красуясь пирсингом в члене. Чонгук же видя такую картину, замирает, но не от испуга. Да, он был взрослым парнем, у него были отношения до этого дня, был и секс. Но ещё никогда его партнер не вызывал в нём такой обескураживающий трепет. Ошарашенный таким открытием Гук сам не понимает, зачем говорит: — Кажись у меня встал… Тэ же от такой прямоты улыбается лишь ярче, вдруг осознавая что ему эта игра нравится всё сильней. На волне этого чувства бесенок нависает над своей жертвой, вновь впиваясь в губы и поражаясь горячему ответу. Ведь Чонгук легко принимает чужой язык, плюя на свою жизнь, гордость и на то что будет после. Он всегда знал что его попытаются убить, он знал и готов был попрощаться с жизнью. Хотя парень и предположить не мог что смерть пришедшая за ним с калашниковым на перевес, окажется настолько горячей. Тэхён же чувствуя добрую волю, даже ослабляет веревки на ногах пленного. Тут же ощущая как эти самые ноги обхватывают его талию, как жмётся ближе продрогшее обнаженное тело. Кажется, Гуки пытается раствориться в своем убийце, погрязнуть в нахлынувших чувствах. Крем неприятно скользит, сладкая прослойка проваливается при попытке склеить двоих безумцев. Что неистово целуются на столе, вокруг которого раскиданы горы свежих трупов. Агония поглощает Тэхёна, нагло и даже властно он пропихивает пальцы в торте в рот Гука. Прекрасное лицо перекрывает квадратная улыбка, когда мальчик начинает смачивать пальцы языком. — Какая послушная… Детка… В упоении шепчет убийца, убирая пальцы, проталкивая их уже в другую дырочку. Вызывая на лице напротив болезненную гримасу. Вид боли почему-то не приводит маньяка в экстаз, даже бесит чуток. Чтобы стереть боль, Тэ целует Чонгука снова, крыше-сносно, до капель крови на губах, до скулежа и добровольного насаживания на пальцы. Чонгук сам не понимает почему плавится от грязных и грубых ласк, отчего сердце трепещет от ужасающей гримасы парня над ним, от его опьяняющего: «Детка!». Гука раньше так не называли, так не ласкали, не причиняли столько боли. Мысли от напора маньяка путаются, отчего парень выгибается дугой навстречу, когда горячая плоть с трудом скользит внутрь. На долю секунды Чонгук теряется в боли первого раза, в том как легко зубы психа вспарывают его кожу на плече. Одна боль заглушает другую, а потом черно-серый мир вспыхивает яркими красками. Ведь вид парня что вдалбливается внутрь, улыбаясь с мурлычущим рычанием — прекрасен. Гуки зависает: от синих волос что разлетаются от резких толчков, от татуировок что ослепляют яркостью, от глаз что в ультрафиолете отливают розовым. Чонгук подаётся чудесному ведению, ощущениям от которых плавится тело, боли от царапин что всплывают кровавыми бороздами. «После такого секса и смерть не страшна…» Думает детка, отрубаясь когда двоих пленённых похотью, накрывает оргазм. Тэхён же выжав из себя всё до капли в мальчишку вдруг слышит новую порцию голосов:

— А мне он нравится… — Заберем себе! — Он нам идеально подходит… — И правда… Вкусная детка!

Тэ же улыбается своему безумию, беря нож, подставляя его к горлу жертвы. Острое лезвие касается расслабленной шеи, из царапины начинает течь кровь. В этот момент Чонгук снова приходит в себя и совсем не удивляется боли как и ножу… — Убей уже… Тебе же меня заказали… Хрипит паренек, закрывая глаза. Вот только смерть не наступает. Ножик ударяется об пол звонко, когда Тэхён укладывает свои руки и голову на груди Гука, говоря ему загадочно: — Детка… Знаешь, я тут подумал… Кем ты меня назовешь тем я и буду для тебя… Ну так кто я? Ммм? Говоря это парень перестаёт улыбаться. Смотрит со всей серьезностью. Чонгук же думает недолго и шепчет вполне уверенно, хоть и вопросительным тоном: — Если назову любимым, что будет? От такого имени, Тэхён показывает язык, а потом и вовсе рвотный позыв. Чонгук видя реакцию, подавляет горечь, снова морально готовясь к смерти. Однако поплевавшись мужчина выпрямляется, подбирая нож, обрезая веревки. Заставляя Чонгука встать, сжимая тонкую талию совершеннолетнего мальчишки, чтобы тот не упал от бессилия. — Называй лучше меня Дэдди, звучит менее слащаво. Да, ведь детка? — Да, Дэдди… Бормочет Чонгук, задыхаясь от поцелуя что идёт следом. Хотя дыхания не хватает когда психопат всё также безумно улыбаясь, подхватывает на руки, закутывая в скатерть, шепчет на ухо: — Запомни… Чон Чонгук умер сегодня, скажем сгорел. Ты теперь моя детка Кукки, уяснил? Кукки улыбается, смущённо пряча глаза в тени ресниц… — Да… Дэд… — Я Тэхён… Наконец-то представляется наемный убийца, а Чонгука мурашит от приятного имени и голодных глаз. Ведёт и от того как на выходе из загородного особняка уже чужого человека для Гукка. Тэ дает ему губами обхватить чеку, вынимая ту, и кидая взрывное устройство за спину. Так они и уходят под звук взрыва, под пламя что обхватывает старинное поместье. Чонгук же осознает что теперь он свободен, и его никто больше не посмеет обидеть, а точнее не сможет… Похоже не так уж плохо стать совершеннолетним, судьба преподнесла ему потрясающий подарок… Три года спустя: Огни стрип клуба больше походят на ядовитые клубы дыма. В них всё меняет свой цвет и оттенок. Порой хочется задохнуться в этом угаре, поплыть по течению. Хотя утонуть хочется каждому посетителю когда детка Кукки выгибается на пилоне, демонстрируя всем и каждому свою мускулатуру, татуировки и пирсинг в сосках и губе. Красивый и горячий стриптизер, дива этого города или даже всей страны. Желанный многими, но принадлежащий лишь одному. Тем кто забывает об этом часто не здоровится, примерно до такого состояния. Чонгук снова выгибается, показывая самую развратную улыбку. Посылая её на верхний балкон любимому Дэдди. Тэ курит, будучи занятым переговорами с какой-то обнаглевшей шайкой. Обнаглевшей настолько что внизу в танцевальном зале, один из прихвостней тянет паклю к Гукку и сжимает его ягодицу нагло, говоря властно: — Обслужишь меня также как и своего папика, ммм… Детка? Стоит вопросу слететь с языка, как музыка смолкает, как и голоса вокруг, их прерывает лишь звук выстрела. Пуля легко проходит на вылет, дырявя глаз. Тело с шумом валится на пол, и музыка начинает играть снова. Прекрасно скрывая за собой остальную расправу. Чонгук же улыбается, снова выгибаясь, скользя по пилону. Давая себя поедать взглядам. Ровно до момента пока рядом не оказывается Тэхён, что снимает своего мальчика со сцены. Целует властно, говоря голосом полным нежности и трепета: — Кукки, нам пора домой. Я закончил на сегодня… Чонгук же крепко прижимаясь к сильному телу, улыбается ещё сладше, шепча грозному мафиозному авторитету на ушко: — Да… Тэхен-и… Ноги плотно обхватывают талию безумца с ярко синими волосами и голосами что всё ещё продолжают нашептывать:

— Наш мальчик такой красивый… — Хочу его спрятать! — Надо смыть с него грязь, то отродье его коснулось! — Жаль нельзя ту сволочь еще раз пристрелить…

Слыша всё это Тэ целую обойму выпускает в уже остывающий труп наглеца, а потом под громкую музыку идёт к выходу, вдыхая аромат своей любимой детки и радуясь тому что в свое время согласился на задание, что просто изначально планировалось как развлечение, а переросло в приключение. В котором он отыскал свою драгоценность, свою детку!