feel like you're alone (you missed the crowd)

Чонхо не мог сказать точно, когда именно расцвела его любовь к фотографии. Насколько он помнил, у него в руках всегда была камера, будь то старая и купленная по скидке или низкокачественная, встроенная в его телефон. Теперь же фотография являлась неотъемлемой частью его самого, а может, она изначально была его второй натурой. Он не считал себя профессионалом и даже не собирался становиться таковым, тем не менее у него развилась привычка время от времени выходить на улицу и запечатлевать увиденное просто для себя. Это подарило ему эстетичное оформление Инстаграма и весомый повод гордиться собой. Удовлетворение, переполнявшее его, когда он рассматривал им же сделанные фотографии, было одним из лучших чувств, что он когда-либо испытывал. Таким образом раз в неделю он выходил прогуляться в расположившемся по соседству парке с целью заснять как можно больше. Иногда он посещал и другие места, но будучи занят учёбой, чаще склонялся в пользу этого парка. Нет, однообразие его не раздражало — место было действительно приятное, и в целом ему нравилось там фотографировать. Пускай на большинстве снимков было запечатлено одно и то же место: в разные дни в объектив попадали разные люди, и фотографии получались уникальными, независимо от того, как часто он возвращался сюда. С излюбленной камерой в руках он проследовал вдоль своего привычного маршрута, по пути фиксируя заинтересовавшие его пейзажи. Чистое небо над шелестящими из-за ветра кронами, ярко сияющее в вышине, согревающее солнце — стоял прекрасный субботний день: дети весело кричали и гонялись друг за другом, влюблённые неспешно прогуливались в стороне, наслаждаясь обществом друг друга, тихий юноша отдыхал в тени раскидистого дерева. Чонхо не задумываясь навёл объектив на играющих в «море волнуется — раз» детей, поймав в кадр ведущего игрока, а затем и всю шумную толпу, накинувшуюся на него. После переключился на пару, замеченную им ранее: молодые люди ели мороженое. Девушка засмеялась, посмотрев на своего парня, что в замешательстве склонил голову набок. Тот непонимающе моргнул несколько раз, пока его возлюбленная не дотронулась пальцем до его щеки, испачканной ненароком холодной сладостью. Наконец Чонхо обернулся к юноше под деревом, сделал несколько фотографий издалека и приблизил изображение — однако как только камера сфокусировалась, Чонхо замер. Юноша был невероятно красив, невзирая на то, что его лицо было залито слезами. Чонхо опустил аппарат, уставившись на незнакомца. Внутри всё зудело от желания запечатлеть мгновение: парень сам по себе обладал чарующей внешностью, а в сочетании с окружением, с изящно изогнутыми ветвями, склонившимся над ним, и прорвавшимися сквозь листву, ласкающими нежную кожу солнечными лучами… Всё это лишь сильнее подчёркивало его естественную красоту. Но в то же время он выглядел таким разбитым и беззащитным — Чонхо одолевали противоречивые чувства. Он одновременно хотел сохранить, заснять увиденное — и испытывал вину за то, что пользуется моментом, игнорируя чужое горе. Его указательный палец застыл над кнопкой камеры, грозясь нажать её. Никто бы не стал останавливать его, сама модель вовсе не замечала присутствия невольного свидетеля, и едва ли кто-то обратит на фотографа внимание. Он мог бы щёлкнуть затвором, увековечить кадр на плёнке и закончить на этом. И всё же, несмотря на миловидность юноши и терзавшее художника искушение… представшая взору картина разбивала сердце. Вопреки всему, Чонхо не мог заставить себя просто зафиксировать её на плёнке и уйти. Он чувствовал, что должен сделать что-то, а не только безучастно наблюдать и снимать. Он набрал в грудь воздух и медленно выпустил его, принимая решение. Выключив камеру, он направился к незнакомцу. — Прошу прощения? — мягко произнёс он, остановившись на почтительном расстоянии, надеясь, что не напугал юношу. Это не особенно помогло: тот всё равно подпрыгнул на месте от неожиданности и обернулся на потревожившего его молодого человека. Чёрт, он правда бесконечно обаятелен, но видеть его лицо покрасневшим и распухшим от слёз действительно больно. — Да? — голос звучал настолько слабо, что Чонхо с трудом его расслышал. — Ты в порядке? — спросил он, подступая ближе на ещё один шаг. — Кому-то столь прекрасному следовало бы не плакать, а улыбаться. Он не знал, что вынудило его сразу начать с комплимента, но учитывая, что собеседник в ответ лишь покраснел и смущённо улыбнулся, он счёл за благо, что эти слова вырвались наружу. — Мы ведь даже не знакомы. — И я был бы рад исправить это. Могу я сесть рядом? Это неловко, нависать над тобой. Юноша закусил щёку изнутри и коротко кивнул. — Спасибо, — искренне поблагодарил фотограф, располагаясь под деревом. — Моё имя Чонхо. Чхве Чонхо. Как зовут тебя? — …Кан Ёсан. «До чего же приятное имя, — пронеслось в мыслях, — такое же, как и его владелец». Но озвучивать их он не стал — только улыбнулся в ответ. — Так… Из-за чего ты плачешь, Ёсан? Погода великолепная, и ты такой потрясающий. — Ты мне льстишь, — тихо возразил тот, после чего тяжело вздохнул. — Мой парень порвал сегодня со мной, так что, хоть день и кажется неплохим, я не могу радоваться. Мы были почти женаты, можешь представить? Жили вдвоём, строили совместные планы… Но, полагаю, я заблуждался. Чонхо не осмелился комментировать сказанное. Он продолжал внимательно смотреть на собеседника, что уставился под ноги: в глазах его отражалась печаль, а губы исказила улыбка — отнюдь не тёплая, напротив, холодная, как и взгляд. — Мы так долго были вместе, мне казалось, ничто не способно разлучить нас. Я правда считал, что наша история никогда не закончится, понимаешь? — продолжал Ёсан. — Но, видимо, я надоел ему. Я не знаю. Его любовь ко мне иссякла, от неё ничего не осталось, и он расстался со мной. И ведь он подготовился, упаковал заранее вещи! — юноша горько усмехнулся. — Судя по всему, он давно обдумывал это, но предпочёл ничего не говорить. — Ужасно, — Чонхо поймал себя на том, что снизил голос до шёпота. К счастью, его не услышали. — Полагаю, всё рано или поздно заканчивается, нравится нам это или нет, — Ёсан снова вздохнул. Тишина, последовавшая за его словами, была удобна обоим: Чонхо понятия не имел, как поддержать собеседника, а тому требовалось время, чтобы выплакать оставшиеся слёзы. Видеть его таким вблизи куда больнее, осознал Чонхо. Что-то щёлкнуло в его голове: он открыл сумку, вытащил на свет салфетки и передал их Ёсану. — Они у меня всегда с собой, чтобы протирать линзы, — пояснил он, встретив направленный на него взгляд. Заметив приподнятую вопросительно бровь, он указал на расположенную рядом камеру. — Я фотографирую. В любом случае, возьми. Я сам потом выброшу. Пробормотав негромко благодарность, Ёсан последовал его совету. — Не знаю, зачем я рассказал тебе всё это. Прости. — Не стоит. Я сам спросил. — Почему? — он вновь поднял голову. — Что заставило тебя подойти ко мне и выслушивать, как меня бросили? Вопрос застал Чонхо врасплох: он нервно сглотнул, напрягшись. Впрочем, учитывая, насколько честен был с ним Ёсан, он счёл за благо озвучить правду. — Меня пленила твоя красота. — Брось, — насмешливо фыркнул тот. — Я серьёзно! Издалека ты выглядел потрясающе, солнечный свет падал на твою кожу, а листья рисовали лёгкие тени. Но затем я приблизил изображение и понял, что ты плачешь, — он глубоко вдохнул, прежде чем продолжить. — Даже в слезах и с покрасневшими глазами ты всё ещё притягателен, но… слишком печально видеть тебя таким. Невероятно душераздирающе, но, как я уже сказал, кто-то настолько прекрасный, как ты, должен улыбаться, а не плакать. Так что я подошёл исправить ситуацию. — То есть, ты для этого заговорил со мной? — уточнил Ёсан после долгой паузы, но по дрожащим уголкам губ и тону голоса было очевидно, что он подшучивает. — Что же, спасибо, что выслушал мою невероятно душераздирающую историю. Странным образом это помогло. — Рад слышать. Ёсан кивнул. — Теперь я выгляжу лучше? Сердце Чонхо пропустило удар, когда он встретил его улыбку, не такую вымученную, как её предшественница. — Да. Тебе очень идёт. — Тебе тоже. Ты довольно милый, когда так улыбаешься, — заметил Ёсан, что вновь вызвало у Чонхо волнение: он и не обратил внимания, что улыбался всё это время. Спустя несколько секунд, проведённых в молчании, он решил-таки подняться. — Что же, наверное, мне пора… — Куда? — поинтересовался Ёсан. — Ты ещё не закончил здесь, разве нет, фотограф Чхве? Чонхо склонил голову, не понимая, что тот имеет в виду. — Разве ты пришёл сюда не для того, чтобы сфотографировать? В таком случае, — произнёс Ёсан, пожав плечами и откинувшись на ствол дерева, — не стесняйся и снимай, сколько хочешь. Чонхо не сразу осмыслил сказанное, но после тотчас тепло хмыкнул. — Хорошо, как скажешь. Он был рад, что последовал своему странному порыву, а не просто щёлкнул издалека камерой и ушёл. В конце концов, вблизи естественная красота Ёсана раскрывалась и завораживала куда больше, особенно вкупе с мягкой улыбкой на его губах. Он хотел бы сохранить её. — Скажи, ты сильно занят сейчас? — спросил он после. — Сегодня хороший день. Мы могли бы продолжить беседу и узнать друг друга получше?.. Он опасался, что покажется чересчур отчаянным или настойчивым, всё же, Ёсан только что расстался с парнем, с которым долгое время состоял в отношениях. Однако тот продолжал улыбаться в ответ, и это вызывало у Чонхо тесноту в груди и вместе с тем лёгкое чувство счастья. — С удовольствием.