Жадность

Люмин вздрогнула, когда теплая рука скользнула по ее спине. Пальцы прошлись по шрамам на лопатках. Они больше не кровоточили с того дня, но иногда ныли. И тело будто становилось более тяжёлым, плотным, приземленным. Словно полет, с каждым днем, становился все более недоступным для нее. Альбедо очень занимали эти шрамы, как и множество других отличий в теле Люмин. Она так сильно походила на человека, но в тоже время была другой. Как головоломка. Едва Альбедо смог распутать один узелок, как тут же, появлялись новые петли. И сколько не тяни, ничего просто не получалось. — Иногда мне кажется, — начала Люмин тихо. — что если я повернусь, то он будет стоять рядом. Пальцы Альбедо замерли. Ему не нужно пояснять о ком она говорит. Итэр. — Что стоит мне закрыть глаза, то мы снова окажемся на ковчеге или же где-то в ином месте. Но будем вместе. Ковчег. Путешественница так мало говорила о себе, о своем прошлом, что все те крупицы, которые он смог узнать бережно хранил в памяти. Иногда он задумывался о том, что она видела и знала. Но не желала делиться. Люмин умолкла, сомневаясь стоит ли ей говорить что-то еще. Альбедо ее не торопил, давая ей время подумать. Ему было любопытно, что еще она скажет, но, вздохнув, она замолчала. И если бы ее пальцы не мелькали в воде, то Альбедо решил, что она заснула. Тогда он решил ее подтолкнуть: — Моя учительница создала меня. — он замолчал, стараясь подобрать правильные слова. До этого момента он как-то не задумывался о том, как объяснить свое появление на свет. Люмин подняла на него глаза. В ее взгляде смешались вопрос и любопытство. Но она не решалась спросить что-либо в слух. Неловко прокашлявшись Альбедо продолжил: — Я был удачным экспериментом. Но были еще те, кому повезло меньше. — его пальцы теперь перебирали волосы Люмин, путая их. — Учитель избавлялась от них. С ними она была безжалостна, но со мной она была совсем другой. Иногда я тоскую, думая о том, почему она оставила меня и когда она вернется. Отчасти я понимаю твою боль Люмин.