Wherever you are / Где бы ты ни был

Когда Изуку увидел Роди в аэропорту, что-то затрепетало в его груди сродни поселившейся там Пино. Изуку думал, что им не удастся по-настоящему попрощаться, что ему придется довольствоваться теми последними словами, какими они обменялись в больнице; тем последним долгим взглядом в сторону Роди, все еще лежавшего в больничной койке, когда самого Изуку выпроводили из палаты, чтобы он не опоздал на обратный рейс. Здорово это было — увидеть Роди в последний раз, пусть это и сделало его отбытие сложнее. Когда по громкоговорителю объявили его рейс, Изуку с сожалением посмотрел на Роди. — Мне пора бежать на рейс, — извиняясь, сказал он. Роди отвернулся к окну, избегая его взгляда. — Сделай мне одолжение и сиди в Японии, ладно? Ничего хорошего не происходит, когда ты поблизости, — сказал он небрежно и отстраненно. — Думаю, будет лучше для всех, если ты останешься у себя. Между тем, Пино, сидевшая на плече Роди, глядела на Изуку широко распахнутыми, помутневшими глазами. Изуку почувствовал острый порыв привязанности к ним обоим. К Роди, картинно стойкому и безразличному, будто Изуку не были известны его настоящие чувства. К Пино, сумевшей сказать «Я буду скучать» без единого слова. Изуку поставил свой чемодан на землю и сократил расстояние между ними, крепко обняв Роди. — Я обязательно приеду в гости, — произнёс Изуку, сглотнув ком в горле. Костыль Роди с грохотом упал на землю, когда мгновение спустя его тёплые руки обняли Изуку в ответ. — Ага, как будто мне есть до этого дело, — пробормотал он Изуку куда-то в плечо. Изуку тихонько рассмеялся, усилив хватку. Хотелось бы ему знать, когда он сможет вернуться. Он безмолвно пообещал себе, что они с Роди ещё увидятся. Их встреча — череда маловероятных, запутанных событий, позволивших им узнать друг друга так, как они узнали сейчас, — с самого начала была невероятным совпадением. Изуку не мог принять это как должное. Это было потрясающе — Роди был потрясающим. Встреча с ним, несмотря на обстоятельства, была для Изуку счастливой. Изуку, не без труда, отстранился от Роди настолько медленно, насколько могли бы позволить приличия. Так и не убрав руку с чужого плеча, Изуку слабо улыбнулся. — Мне правда пора, — повторил он. Ему хотелось большего. Та горстка дней, проведенных в поездке по стране, была словно целым новым миром. Дорогим ему и никем не тронутым, безопасным, несмотря на скрытую опасность, нависавшую над ними, — Изуку тосковал по этому ощущению. Роди протянул руку, несильно сжав руку Изуку. Его серые глаза блестели, пока по лицу Пино безостановочно текли слезы. — Да, знаю. Увидимся, Герой. — Увидимся, — вторил ему Изуку. *** Изуку уставился на лежащий перед ним бланк. Официальный, полностью заполненный, готовый к отправке. Завтра был последний день. Изуку заполнил заявление на прошлой неделе, прямо перед выпускными экзаменами. Он знал, что почти все начали заполнять их сразу, как получили на руки — стоило Аизаве объявить об этой возможности, как класс наполнился гулом бурных обсуждений. Ашидо однозначно собиралась воспользоваться шансом, как только получит разрешение от родителей; Бакуго и Киришима уже планировали заселиться вдвоём. Тодороки, Серо и Токоями, в свою очередь, придерживались иного мнения — Серо не хотел проводить так много времени вдали от своих братьев и сестер, Тодороки не хотел проводить так много времени вдали от своей мамы, а Токоями был совершенно не против возобновить стажировку у Ястреба. Урарака спросила Изуку, что он собирается делать, и тот, запинаясь, стал отнекиваться, что не знает, что ему нужно поговорить со Всемогущим, что нужно обсудить это с мамой. Затем он выскочил из класса, будто там бушевал пожар, и, что ж, он не особо гордился этим поступком. Его переполняли сомнения. Он сумел составить внушительный список веских, связанных с геройством причин, по которым он хотел согласиться. Умудрился обосновать это общественными преобразованиями, новым опытом, возможностью поучиться у самых разных про-героев. Он знал, что для того, чтобы довести дело до конца, было достаточно весомых аргументов. Проблема была не в этом. Проблема была в том, что в самой глубине его сознания упрямо маячила гораздо более эгоистичная причина этого желания. Он не мог притвориться, будто её там не было. Урарака и Асуи обсуждали возвращение в Париж. Возможность эта — вернуться туда, где все они завершили миссию пару месяцев назад, — определённо была. И это был вполне обоснованный выбор — вернуться в место, где они уже успели бегло освоиться. Изуку не был уверен, приняли ли Урарака и Асуи окончательное решение. Честно говоря, он избегал разговоров о возможности обучения за границей всеми доступными средствами. Это была основная тема для обсуждений в общежитии, а он не хотел отвечать ни на какие вопросы по этому поводу. Всё казалось слишком ненадёжным, слишком неизвестным. Слишком нереальным. К сожалению, времени у него почти не было. Или он примет решение, или решение будет принято за него. Он постучал ручкой по бланкам, хмуро глядя на слова так, будто в них был сокрыт самый верный ответ; какое-нибудь волшебное решение, которое позволило бы ему уцепиться за возможность. — Что ж, на этом всё, вы можете идти, — объявил Аизава со своего места. — Завтра проведём оценку вашего прогресса за год, а потом обсудим ваши решения. Изуку выпрямился, моргнув. Последние полчаса занятия прошли совершенно мимо него. Коллективный вздох облегчения, казалось, заполнил кабинет: экзамены остались позади, почти то же можно было сказать и о первом годе обучения. Еще один день, потом каникулы, а потом они уже будут второкурсниками. Изуку не мог заставить себя почувствовать облегчение, зная, что они неумолимо движутся вперед. Он всё ещё был немного заторможен из-за собственной нерешительности. Картина его второго года обучения никак не могла сложиться окончательно. — Деку! Мы хотим отнести вещи, переодеться и потом пойти за мороженым, ты с нами? — сияя, сказала Урарака, слегка покачиваясь на ногах рядом с его столом. Изуку понял, что вообще не двинулся с места, и вскочил на ноги, запихивая в сумку тетрадь и заявление и попутно надеясь, что никто не успел углядеть, чем он так занят. — Эм- ну, вообще я собирался встретиться со Всемогущим, — сказал он. Урарака слегка склонила голову. — О. Ну не страшно. Мы можем тебя подождать. Изуку покачал головой. — Я не знаю, надолго ли это? Мне надо, эм. Обсудить с ним одну вещь. Это может занять некоторое время. Она слегка нахмурилась. — Мы можем пойти завтра? — предложила она. — Мы отмечаем конец года. — Всё в порядке, правда, — сказал Изуку, быстро отмахнувшись, чтобы развеять ее сомнения. — Не меняйте планы из-за меня! — Как скажешь, — ответила она с некоторым сомнением. Затем она улыбнулась. — Что ж, удачи тебе в твоём разговоре. Изуку ответил на улыбку настолько искренне, насколько мог, учитывая маячившее на заднем плане его сознания напряжение. — Спасибо. Я уверен, что всё будет хорошо. Он не был уверен, что всё будет хорошо. Большая часть класса вышла из кабинета, и только некоторые задержались внутри. Изуку было направился к двери вслед за Ураракой, собираясь силами для предстоящего разговора со Всемогущим, но тут его остановил Аизава. — Мидория, — сказал он. — Не мог бы ты задержаться на минуту. Это было поставлено как вопрос, но вовсе не прозвучало таковым. Изуку только кивнул, вернувшись и зависнув около стола Аизавы. Урарака, задержавшись на выходе, одарила Изуку любопытным взглядом, на что он просто пожал плечами и махнул рукой. Когда последние ученики наконец ушли, напоследок бросив несколько взглядов в сторону Изуку, тишина стала немного более напряженной, чем он мог выдержать. — Ну, ммм, могу я- то есть, по какому… — попытался он спросить. Аизава одарил его странным, оценивающим взглядом. — Знаешь, ты единственный, кто ещё не сообщил о своих планах касательно следующего года. Это на тебя не похоже. Изуку поморщился. — Я знаю. Простите. У меня есть бланки, я просто… я еще не уверен. Я хотел поговорить со Всемогущим, а потом собирался занести заявление вам. Клянусь, сегодня я приму решение. — Ты малость затянул, — многозначительно сказал Аизава. — Простите, — повторил Изуку, слегка опустив плечи. Ему пришлось поправить сумку с ощущением дискомфорта, захлестнувшего грудь. Он взглянул на дверь с некоторой тоской. — Следующие пару часов я буду в своем офисе — проверять экзаменационные работы, — сказал ему Аизава. — Приходи с заявлением, когда закончишь разговор со Всемогущим. Изуку нетерпеливо кивнул. — Я приду. Аизава кивнул в ответ и указал на дверь, отпуская его. Изуку опустил голову и вышмыгнул из кабинета, направившись туда, где обычно находился Всемогущий в это время дня — во внутреннем дворе на углу здания, где находилась учительская. Изуку почти не сомневался, что знал, чем в итоге всё закончится — он просто еще не чувствовал себя готовым принять это. Нелегко было всё осмыслить. С учетом того, сколько времени он всегда тратил на обдумывание, иногда казалось, что такие важные решения парализуют его. Особенно, когда оставалось столько времени на сомнения. У Изуку не было проблем с принятием решений, когда дело доходило до сражений со злодеями или защиты друзей. У него не было проблем с тем, чтобы действовать в тот самый момент, когда это действительно было необходимо. Трудности возникали именно с такими решениями — решениями, которые он мог хорошенько обдумать и проанализировать. Ведь когда доходило до них, открывалось так много возможных вариантов. Столько разных дорог. Изуку мог бесконечно думать о том, какое решение было бы самым самоотверженным, разумным или полезным. Самым героическим. Он мог проанализировать каждый вариант самым объективным образом, чтобы попытаться разобраться, куда он его приведёт. Но так уж сложилось, что не было в этот раз единственного правильного решения — зато было то, чего хотел он сам. Странно это было — рассматривать вариант, включавший его личное предпочтение. Быть может, именно это частично его и удерживало. Изуку не знал, как обращаться со своими собственными желаниями. Он не знал, действительно ли это имело право влиять на его решение. Мог ли он принять решение, основываясь только на том, чего хотел сам — на своём однозначном, эгоистичном желании? Имел ли он право приводить своё желание в качестве аргумента? Возможно, оно и не было основой его решения, но могло ли оно быть его частью? Изуку не знал ответа. Ни разу прежде не приходилось ему о таком задумываться. Он вышел через боковую дверь, двинулся в маленький дворик и глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Всемогущий сидел на скамейке, листая какую-то книгу. Изуку направился к нему, слегка шаркая ногами. Когда он подошел, Всемогущий поднял глаза. Увидев Изуку, он улыбнулся и, отметив страницу закладкой, отложил книгу в сторону. Эти дни он всегда выглядел уставшим, будучи лишённым той необъятной энергии со времён, когда сам ещё был героем. — Здравствуй, — поздоровался он, — я могу чем-то помочь? Изуку переминулся с ноги на ногу, остановившись около скамейки, и его беспокойство резко рвануло вверх. Он не сел, чувствуя себя слишком взволнованным, чтобы оставаться на одном месте. Он чувствовал, что ему нужно двигаться. Может пробежаться кружок-другой. Может, ему стоило выпустить пар в спортзале перед этим разговором. — Я, эм. Что ж, я хотел поговорить с вами о… о вариантах проведения семестра за границей? — сказал он с дрожащей неуверенностью в голосе. На самом деле, самое худшее, что могло случиться, — это то, что ничего не выйдет. Это не было концом света. Если бы так получилось, всё ограничилось бы простым разочарованием. Изуку правда не знал, как обращаться с собственными желаниями. Он уже боялся потерять то, чем даже не обладал, чем даже не позволил бы себе обладать. Всемогущий удивленно моргнул. — О. Когда ты не упомянул об этом на прошлой неделе, я подумал, что тебе это неинтересно. Изуку нервно рассмеялся, потирая затылок. — Ну, я просто… не был уверен? Но… — Это хорошая возможность, — предложил Всемогущий. — И вправду, да? — быстро сказал Изуку. — В конце концов, вы ею воспользовались. В Америке. Та- так что, может быть, это была бы хорошая идея, и я, эм, думаю, что хочу- я просто… Что ж, я думаю, что это стоящая идея, и я хочу удостовериться, что пользуюсь возможностями, подобными этой, в полной мере, и важно знать, что такое геройство в разных странах и городах, потому что- потому что- ну, про-героям приходится много путешествовать, и это… — Юный Мидория, не стоит так волноваться, — прервал его Всемогущий. — Я согласен. Поездка могла бы пойти тебе на пользу. Изуку улыбнулся, но с такой натяжкой. Ему казалось, что он лжет. Это было не так — но в какой-то мере всё же было. По крайней мере, это была не полноценная правда. Ложь по недоговорке? Наверное так. — И куда ты надумал податься? — спросил Всемогущий. Он немного наклонился вперед и улыбнулся доброй и ободряющей улыбкой. — Америка, как я? Он сказал это так, будто ожидал, что это будет ответом. Несколько месяцев назад могло быть именно так. Взгляд Изуку скользнул от Всемогущего обратно к зданию. Несколько месяцев назад он, услышав об этой возможности, наверняка бы машинально задумался о том, чтобы пойти по стопам Всемогущего, как пытался всегда. Такое предположение было для Всемогущего довольно очевидным, правда. У него ведь не было причин думать, что что-то существенно изменилось. В конце концов, с чего бы Изуку не стал выбирать Америку, как выбрал когда-то сам Всемогущий? — Ну, вообще-то, — медленно сказал Изуку. Он сглотнул, переводя дыхание. Нервничая сильнее, чем следовало. Он не понимал, почему чувствовал себя таким виноватым из-за того, что не хотел делать именно то, что сделал Всемогущий. — Я подумывал вернуться в Отеон. Всемогущий молчал достаточно долго, чтобы Изуку осмелился поднять взгляд. Он выглядел удивленным, его исхудавшее лицо стало нечитаемым и отчасти смущенным. — Отеон? — повторил он. — Да, — сказал Изуку. — Что в Отеоне? — спросил Всемогущий. Всемогущий не имел в виду ничего такого, но Изуку почти чувствовал, как смущается, пытаясь придумать ответ, в то же время не признавшись Всемогущему в том, в чём он отказывался признаться даже самому себе. Изуку откашлялся, оттолкнув свои чувства подальше. — Ну, эм, — начал он. Он снова откашлялся. — Это то место, где я был во время рабочей стажировки- — назвать это рабочей стажировкой было действительно хорошим способом замять всё, что произошло с Хьюмэрайз. — И, ну, я… Часть меня хочет увидеть, как там идут дела. После… всего. Всемогущий медленно кивнул. — В этом есть смысл, — сказал он, хотя все еще казался немного сбитым с толку. — Плюс, эм, ну- один мой друг рассказывал мне о том, что, эм, э… ну, герои не… появлялись там, где он жил. В Отеоне, — он нахмурился. Он вспомнил, как Роди сказал ему об этом — будто это было что-то само собой разумеющееся, что в глазах героев его дом не стоит защиты. — Я хочу посмотреть, смогу ли я изменить это. Герои не должны отказываться помогать отдельным частям города. — Боюсь, эта проблема повсеместная, — сказал ему Всемогущий. — Я понимаю, — ответил Изуку. — Но это другое — столкнуться с этим напрямую. Я уже знаю, с чего там начать. Всемогущий тихо вздохнул. Изуку не мог понять, разочарован он или нет. Что его малость напрягало. — Что ж, конечно же я поддерживаю тебя, — сказал Всемогущий. — Но разве сроки уже не вышли? Я слушал разговоры о подготовке в учительской последние несколько дней. — Формально последний день завтра, — сказал Изуку. Он неловко перекинул сумку на плече. — Но я последний, кто ещё не сдал. — Есть ли причина у этих сомнений? — мягко спросил Всемогущий. Изуку хотелось рассмеяться. Так много причин. Он еще не разговаривал со своей мамой или с кем-то из своих друзей, и он до последнего откладывал разговор со Всемогущим. Он вообще не поднимал эту тему. Он просто крутился в одиночестве в своей комнате, составляя списки плюсов и минусов, сознательно избегая определенных причин. Он не особо хорошо знал героев Отеона, не был знаком с их геройской школой, не знал, захочет ли кто-нибудь еще из класса туда поехать. Бакуго и Тодороки уже решили, что не вернутся. И, в который раз, Изуку плохо справлялся с тем, что хотел он сам. Потому что у него была эгоистичная причина, чтобы принять это решение, и каждый раз, когда он не упоминал о ней или не вносил её в список, он ощущал в себе эту разрастающуюся вину. Ловя себя на мечтаниях о том, как всё могло бы произойти, он чувствовал то же самое. Он не должен был принимать решения, исходя из того, чего он хотел. Он не должен был искать счастье, просто чтобы оно было. — Видимо, я просто слишком много думаю, — сказал он в итоге. Всемогущий тепло и устало улыбнулся. — А. Конечно. — Я хочу отправиться в Отеон, — признался Изуку. Он опустил глаза. — Я просто не уверен, что это правильное решение. — В таких ситуациях есть много правильных решений, — ответил Всемогущий. — Тогда я не уверен, что это лучшее? — сказал Изуку. — Как… что, если мое время и энергию можно было бы полезнее потратить в другом месте? Что, если мне следует остаться здесь, в ЮЭЙ, раз уж Лига все еще существует? Что, если мне следует выбрать Америку, как вы? Всемогущий медленно кивнул. — Полагаю, все вопросы важны. Но у них нет ответов. — Я знаю, — сказал Изуку, — в этом проблема. Он сжал пальцы на ручках своего рюкзака. — Мне кажется, ты уже выбрал Отеон, — сказал ему Всемогущий. — Но ты просто хочешь доказать, что поступаешь правильно. Улыбка Роди мелькнула в голове Изуку. — Кажется, так, — сказал Изуку. — Я думаю, тебе следует довериться себе, — сказал Всемогущий. Изуку закусил щеку, не слишком успокоенный этим. Он не верил, что его побуждения были чисто героическими — вот в чём проблема. Они определенно не были. У него были оправдания для своего решения, но ни одно из них не могло по-настоящему стереть тот факт, что, когда Аизава рассказал им о семестре обучения за границей, его первой мыслью не было ничего о геройстве. Она была о Роди. — Думаю, надо отдать документы Аизаве, — сказал Изуку, подавив вздох и проглотив свою вину. Сбросив, наконец, тяжесть бумаг, Изуку вернулся в общежитие, пойдя на небольшие ухищрения, чтобы не столкнуться с слишком большим количеством своих одноклассников. Ему правда хотелось просто затаиться в своей комнате, чтобы успокоить нервы, теперь, когда он официально сделал первый шаг. Подать документы не было гарантией. Критерии для учёбы за границей были требовательней, чем простая заполненная анкета. Для вторых курсов провести семестр за границей было обычным делом. Классу 2-A отвели первую половину года, а классу 2-B — вторую. Это была традиция ЮЭЙ — не все ею пользовались, но это было одной из причин, по которой ЮЭЙ предпочитали другим геройским школам. ЮЭЙ поддерживала связь со многими геройскими школами по всему миру. Подать заявку можно было в конце первого года, указав свои предпочтения. Обычно составлялся список из трех основных вариантов того, куда ученик хотел бы податься. Второкурсников отправляли в разные страны группами от трех до шести человек. У ЮЭЙ была политика против индивидуального студенческого обмена. Таким образом, формы распределялись и согласовывались на основе интересов и совпадений. Склонить чашу весов в свою пользу можно было, отправляя формы вместе, в уже сформированных группах, или же можно было подать наудачу и надеяться, что достаточное количество студентов указали интересы, совпадающие с твоими. Изуку внес в свой список только Отеон. Он не знал, сделал ли кто-то еще такой выбор, так что возможность поездки стояла для него под вопросом. По крайней мере, вероятность неудачи немного ослабила его чувство вины. Были все шансы, что Отеон не проявит достаточного интереса, и Изуку останется в Японии со своими одноклассниками, которые предпочли не проводить семестр за границей. В любом случае Изуку не узнает об этом до завтра. После оценки их прогресса, которую в том же самом формате, что и в начале года, проведёт Аизава, будет объявлен список групп обучения за границей. Когда Изуку вернулся, в общежитии было довольно тихо, только пара человек слонялись по кухне. Он продолжил идти с опущенной головой, направляясь в свою комнату и избегая возможности быть затянутым в разговор. Он облегченно вздохнул, когда запер дверь, уронил вещи на пол и рухнул на свою кровать. Теперь оставалось только ждать. Он вытащил телефон, чтобы узнать время — 16:02. Значит, в Отеоне девять утра. Роди, скорее всего, не спал, уже вернувшись домой после того, как отвёл брата с сестрой в школу. Изуку мог представить, как он рассеянно готовит себе завтрак, листая учебник по своему пилотному курсу, пока на плите подгорают яйца. Они поддерживали связь уже несколько месяцев с тех пор, как Изуку пообещал приехать, когда они прощались в аэропорту. В какой-то момент Роди приобрел сотовый телефон после того, как заработал достаточно денег на своей новой работе. Было нелегко урвать время для бесед из-за разницы во времени и того, насколько они оба были заняты, но в большинстве случаев они старались переписываться хотя бы понемногу. Изуку ни разу не упомянул о стажировке. Он даже не знал, как бы поднял эту тему, если бы решился. Было до странного самонадеянно думать, что Роди будет так же взволнован, как и он сам, мыслью о том, что они снова окажутся рядом, и, к сожалению, переписка лишала Изуку преимущества в лице Пино, способной уверить его в том, что Роди чувствует. Изуку нервно покрутил телефон в ладони, чувствуя себя беспокойным и на пределе. Он вроде как хотел написать Роди, но что он вообще мог сказать? В конце концов, он отбросил телефон в сторону и решил посмотреть старый фильм, который смотрел тысячу раз, просто в надежде, что сможет отвлечься от волнения. Его мысли действительно немного разбрелись, пока он смотрел. Он думал о поездке через Отеон в полуживой одолженной машине, о сне в пещере у костра, о слезах облегчения после хаоса, об объятиях в аэропорту и незнании того, что ждёт впереди. Он думал о том, как всё могло бы быть, если бы на их плечах не лежал груз страха и отчаяния. Он думал, кем они могли стать, если бы только стоило немного притормозить. Оценка их успеваемости в итоге оказалась довольно весёлой. Наблюдая, насколько все выросли и изменились за последний год, Изуку несколько раз прослезился. Например, когда Тодороки без колебаний использовал свой огонь; когда Шинсо засмеялся над чем-то, что сказал Токоями; когда Бакуго, проиграв гонку Киришиме, показался самую малость гордым; когда Урарака с улыбкой передала ему мяч. Изуку то и дело доставал свою нынешнюю тетрадь для заметок, чтобы записать то, что он заметил, наблюдая, как его одноклассники демонстрируют свои лучшие умения. На самом деле это не было сюрпризом. Изуку наблюдал за ними весь год, всё это время восхищаясь тем, насколько все удивительны. Ему повезло оказаться здесь, познакомиться со всеми этими удивительными людьми. На этот раз никому не грозило исключение, что тоже облегчало процесс наслаждения. Этого оказалось почти достаточно, чтобы Изуку отвлёкся от того факта, что стажировочные группы будут объявлены сразу после. И всё же не совсем. Эта мысль колебалась на задворках сознания, пока он выполнял упражнения. Наконец, они добрались до того, чего ждал Изуку — до того, что заставило его ворочаться всю ночь, нервничая, и не давало нормально уснуть. Аизава вывесил список, и все кинулись к нему. Иида тщетно пытался организовать среди них хоть какой-то порядок, но никто его не слушал. Изуку первым делом отследил своё имя и обнаружил его рядом с Яойорозу, Ашидо и Каминари. Направляются в Отеон. Изуку медленно, тонко вздохнул, не уверенный, почувствовал ли он облегчение или даже большую тревогу, теперь, когда он знал наверняка. Он подумал, что теперь ему есть что сказать Роди, но на самом деле мысль о том, чтобы поднять эту тему, немного выбивала его из колеи. Вместо того, чтобы грызть себя дальше, он вернулся к более внимательному изучению остальной части списка, желая узнать, что будут делать все остальные. В Японии оставались Тодороки, Серо, Токоями, Кода и Шинсо. В Париж отбывали Урарака, Асуи, Аояма и Сато. Отправлялись в Америку Бакуго, Киришима, Джиро и Шоджи. В Россию ехали Иида, Хагакуре и Оджиро. Все возбужденно болтали. Урарака тихонько взвизгнула и схватила Асуи за руку. Хагакуре начала подпрыгивать рядом с Оджиро, спрашивая его, знает ли он, какая будет погода, и нужно ли ей покупать новую одежду. Группы казались хорошо сбалансированными — Изуку был счастлив за всех своих одноклассников. Казалось, что все получили то, что хотели. Изуку подумал, что, может быть, он тоже получил то, что хотел. Может быть, у каждого были свои причины, и, может быть, иногда всё получалось именно так. Может быть, иногда, верное решение и вариант, к которому лежало сердце, совпадали, и не нужно было жертвовать одним из них. Изуку надеялся на это. Когда все заголосили в возбуждении, он позволил себе разделить эти чувства. Он улыбнулся самому себе, предвкушая то, что их ожидало.

***

Это была их последняя ночь в общежитии перед короткими каникулами. Некоторые уже разъехались по домам — среди них были и Урарака и Иида, решившие провести выпавшую ночь со своими семьями перед семестром за границей. Изуку собирал две сумки — одну на время каникул, которую собрался отнести матери, а другую — для Отеона. Было рано начинать собираться, но его одолевало предвкушение. Как только он позволил себе почувствовать его, он поймал себя на том, что считает дни и часы до отбытия. Он постарался не переусердствовать с мыслями о том, что ему понадобится на эти четыре с половиной месяца, просто методично складывая одежду так экономно, как было возможно. Он всё думал о том, как бежал за Роди через город — думал о том, как они могли бы снова посетить некоторые из тех мест, мимо которых они проезжали — кафе, парки и крыши. Это была приятная мысль. На его кровати зажужжал телефон. Роди (23:47): скажи что я могу не идти на работу Изуку слегка улыбнулся, глядя на телефон. Иногда он подозревал, что Роди выдумывал повод, чтобы написать ему — например, имитируя нежелание выполнять свою работу только ради предлога, чтобы пожаловаться. В любом случае, это была хорошая идея. Изуку нравилась мысль, что Роди хотел говорить с ним без какой-либо особой причины. Изуку (23:47): Ты действительно этого хочешь? Роди (23:48): да? с чего бы ещё мне спрашивать? Изуку (23:48):… потому что ты хочешь, чтобы тебе напомнили, что тебе нужна эта работа, и что она тебе даже нравится большую часть времени, несмотря на то, что ты притворяешься, что это не так? Роди (23:49): угх, ладно. да, да, неважно, я иду Роди (23:50): чёрт, там вроде как поздновато уже, нет? прости Изуку отказался от сборов в угоду кровати и лёг, держа телефон над головой. Это потихоньку вошло у них в привычку — забывать перепроверить время, прежде чем написать друг другу. И всё же, каким-то образом, это всегда оказывалось неважным. Изуку (23:50): как будто ты не знал, что я не сплю Роди (23:51): тебе стоит рассмотреть вариант ложиться спать раньше Изуку (23:51): тогда тебе стоит рассмотреть вариант не быть в другом часовом поясе Роди (23:52): переезжай сюда и я не буду лол Изуку ухмыльнулся, ощущая легкое волнение в груди. Это была шутка — он знал, что это просто шутка. Но в то же время это было не так, и сомнение, которое он испытывал раньше, что, возможно, Роди не будет так взволнован, как он, показалось ему ещё глупее. Конечно же Роди тоже по нему скучал. Изуку всегда обнаруживал, что любые сомнения, которые у него были насчёт Роди, улетучивались довольно быстро, стоило им только поговорить друг с другом. Было так легко привыкнуть к естественной честности с Роди в те дни, которые они вместе провели в дороге. Пино помогала. В любом случае эта привычка, казалось, прижилась. Даже через текст, даже сквозь часовые пояса. Казалось, что нет причин прятаться. Изуку (23:53): может и приеду Роди (23:54): Я обеспечу тебя бесплатной едой, если ты это сделаешь Изуку (23:54): о, тогда я определенно это сделаю Роди (23:55): чёрт, что ж, если бы я знал, что взятка — это всё, что нужно, я бы предложил раньше. Не особо благородно, герой, но полагаю, меня устроит Изуку засмеялся, уронил телефон на грудь и прижал к себе. Скоро.