Пожалуйста, только не домой

Когда они впервые встречаются, Ник едва связывает слова воедино. Джордж уже пару недель назад забронировал ресторан на день рождения Клэя, и сегодня они наконец-то собрались вместе. Джордж пригласил их общих товарищей, те — своих, и вот зал наполнен абсолютно разношёрстной компанией. Сапнап напился. Очень сильно напился. Он лежит на диване в углу, обнимая себя за колени, и пытается вспомнить хотя бы своё имя. Перед глазами всё плывёт: сплошные разноцветные точки, прерывающиеся мелькающими тёмными силуэтами, в глазах начинает рябить. Музыка, — судя по всему, за неё сегодня отвечает Алекс, Сапнап понял это ещё в начале вечера по действительно хорошим играющим песнями, — бьёт по ушам тяжёлыми басами, гул посторонних голосов сливается с ритмичными мелодиями. Сапнап напился. И Сапнап хочет домой. Он любит и ценит Клэя, знает, как долго он ждал этого дня, чтобы наконец собрать всех своих вечно занятых учёбой или работой друзей в одном месте, даже незабываемое шумное трио во главе с Уиллом, возвышающимся над буйными Томми и Туббо, сейчас здесь, и Ник радуется. Искренне радуется где-то глубоко внутри, когда видит своего счастливого друга на диване напротив. Но мысли о горящих дедлайнах, которые он пытался игнорировать весь день, оставив за дверями ресторана, накатывают на сознание вусмерть пьяного Ника. Он наверняка не помнит, сколько ему сейчас лет, но, если вы спросите, какого числа он должен защитить курсовую, он без лишних мыслей ответит: двадцать пятого октября, уже через неделю. На самом деле, причина тоски была не только в уже успевшей надоесть учёбе, Ник отчётливо помнит, что завтра ему нужно выходить на смену в магазин, потому что Зак заболел, что ему нужно закрыть долг за не сданный в прошлый раз реферат по мировой истории, что ему нужно вернуть долг арендодателю ещё за прошлый месяц, что ему нужно покормить кошку, написать маме… И что же делает Ник? Лежит на диване в ресторане в центре города, ужранный в хлам, и ненавидит себя за это. У него так много дел, но он по-прежнему сидит на месте. Хотя, вернее будет сказать, лежит. Ему даже особо некуда ехать. Дома его ждёт только Лукас, да и тот ждёт скорее еду, а не хозяина. Ник уже представляет, как заходит в извечно пустую квартиру, тишина разрезается только недовольным мяуканьем, холодные стены начинают давить на плечи. Если бы Ник мог сейчас заплакать от накативших безысходности и пустоты, он бы заплакал. Разревелся, как последняя тряпка. Но глаза на удивление сухие, и он только крепче кутается в толстовку, начиная засыпать. Из анабиоза его вытаскивает чужой голос, кто-то вдобавок легко тормошит его за плечо. Сапнап уже хочет недовольно послать нахуй надоевшего Алекса или Томми, ведь он только нашёл себе тишину от чувств, мыслей и громкой музыки, но резко понимает, что не может связать и нескольких слогов. Он приоткрывает глаза, сразу морщась, — блядские софиты, — и пытается всмотреться в человека напротив, садясь на диване. Надежды разбиваются, как птицы о скалы, когда вместо ожидаемой красно-белой футболки или синей шапки он видит копну пушистых волос и фиолетовый свитер. Сапнап ненавидит фиолетовый. Кислотный, ненатуральный цвет, отторгающий своей грубостью и жёсткостью. Он не может вспомнить ничего фиолетового, что запало бы ему в душу. Но он всматривается в парня напротив, в его мягкую улыбку, вьющиеся волосы, и раздумывает над тем, чтобы поменять своё мнение. Мальчику идёт фиолетовый. Абсолютно точно идёт. Ненавидимый цвет вдруг кажется совсем другим, более мягким, нежным, загадочным, и, чёрт, он так подходит этому лицу… — Фиолетовый, — вдруг срывается с губ Сапнапа. — Это я, — смеётся парень, и Ник готов поклясться, что этот смех звучит в его голове громче музыки, играющей из колонок на полную громкость. Он даже не уверен, что это был смех. Скорее завывание ветра, шелест травы в поле, разбивающиеся о берег волны, что угодно, но не человеческий голос, люди попросту не могут обладать таким тембром. Возможно, трезвый Сапнап бы лишь посмеялся над такими метафорами, но в настоящем он прощает себе такую сентиментальность, растворяясь в человеке напротив. Парень хватает Ника за запястье и ведёт на улицу. Облокачивается на кирпичную стену, и у Ника аж подкашиваются ноги от резкого удара прохлады. — Мне не нравится тут, — и Ник начинает верить в судьбу. — Ага, — только и выговаривает в ответ, получая лёгкую улыбку. — Ты хочешь остаться? Ник отрицательно мотает головой, не отводя мутного взгляда от парня. При свете фонарей он может разглядеть россыпь веснушек, мелкие ранки на припухлых губах, трёхдневную щетину, лёгкий порез от бритья на подбородке. Сапнап поднимает взгляд в небо, пытаясь отыскать луну, но напарывается лишь на пелену облаков. Небо фиолетовое. Ник усмехается. Сколько вообще времени?… — Что потерял? — Луну, — тебя. И нашёл. — Хотел тебе подарить. Парень удивлённо смотрит на Ника, и они оба заливаются смехом. — Я Карл, — он протягивает руку Сапнапу. — А я не помню, — и с улыбкой пожимает чужую ладонь. Они стоят несколько минут в тишине, наслаждаясь свежим воздухом и спокойствием, окутавшим их плечи. — Не хочешь уехать отсюда? Сапнап улыбается. О да. Он точно верит в судьбу. Карл, — уж его-то имя Сапнап запомнил бы при любых обстоятельствах, — ведёт его подворотнями, держа за руку, они, подобно кошкам, перебегают из одного двора в другой, тихо смеясь. Ночь оставит их в секрете. — Куда пойдём? — Куда угодно, только не домой. Карл улыбается только шире и, перейдя с бега на спокойный шаг, продолжает вести Сапнапа одному ему известной дорогой, соприкасаясь плечами. Пьяный Ник мало контролировал своё тело, но сейчас он фокусируется на каждой части тела, запоминая прикосновения, оставляющие ожоги, и пытаясь не вспугнуть мальчика излишней навязчивостью. Чужая ладонь ощущается единственным связующим звеном с реальностью. Тёплая, нежная, Ник будто держит в руках солнце. Карл приводит его к себе домой. Они греют руки о чашки с горячим чаем, сидя на кухне с тусклым светом, и разговаривают обо всём, что только приходит в голову. Сапнап не вспоминает холод одиночества. Он позволяет себе раствориться в мальчике напротив. Они перебираются на кровать, и молча держатся за руки, смотря в потолок. Карл говорит, что теперь верит в родственные души, Сапнап лишь улыбается в ответ, привстав на локтях и поцеловав парня в лоб. Ник не может вспомнить даже своего имени. Но этот вечер он запомнит навсегда.