Врачам похуй

– Антон, сними, пожалуйста, водолазку, я тебя послушаю, – просит терапевт, надевая стетоскоп. Шастун помнит, что там со вчерашнего дня рваные раны, покрывшиеся коркой. Там следы от ударов, фиолетово-синие разводы. Его бы это обязательно испугало, но он помнил прописную истину: врачам похуй. Потому что он сегодня был уже у трëх (ох уж эти профилактические осмотры), и никому не было дело до этого ни на флюре, ни у травматолога, ни у дерматолога. Его не смущает, что это - новый врач в больнице, потому что внутри у него твёрдая уверенность, что он такой же, как и остальные. Он смело задирает кофту, морщась от боли, и снимает еë, оголяя впалый живот, выпирающие рëбра и следы от побоев и самоистязаний. Попов, сглотнув, шокировано смотрит на парня, глаза его были распахнуты. Немного свыкнувшись, он подходит к Шастуну и, придерживая за лопатку, слушает его, ледяным взглядом ныряя в его тусклые радужки. – Лëгкие чистые, хрипов не слышу, – сухо заключает доктор и, видя, как пациент тянется за кофтой, одергивает его. – Стой, не одевайся. Антон приподымает бровь. Дыхание перехватывает. Не похуй? Арсений надевает перчатки и озадачено смотрит на Шастуна, кусая губу. Тот растерян. – Что с тобой? – тихо и хрипло спрашивает терапевт, подойдя опасно близко. – Я здоров, – почти выплëвывает Антон, сжимая в глотке рвущийся наружу всхлип. Он ужасно устал скрывать, что ему больно. – Вижу, – тихо невесело усмехается врач. – Вчера? Парень кивнул. А он смышлëный. Смотрит на него и думает, что теперь-то, блять, делать?! – Я буду нажимать, а ты говори, где больно, – взволнованно предупреждает Арс. – Обрабатывал раны? – Водичкой промыл, – мяукнул Антон и тут же ощутил на себе грозный взгляд. Врач касается пальцами торса, и тут же вырывает из парня вздох. – Нет, не обрабатывал. Больно. Антон несколько раз отзывается на прикосновения Попова глухим стоном. Тот переводит на него тревожный взгляд. – У тебя может быть повреждение внутренних органов и перелом, – заключает Арсений, с грустью проводя ладонью по ушибам. – Сейчас ранки обработаем, чуть-чуть неприятно будет. – Куда уж неприятнее... – буркнул мальчик на заявление врача, а после поджал губы. Арсений Сергеевич смачивает ватку антисептическим раствором, и первое же его касание отзывается жгучей болью и пощипыванием, от чего торс пациента напрягается, и становятся чуть лучше видны просвечивающиеся рёбра и зачатки пресса. Шастун закусывает губу, не позволяя себе лишних звуков. – Ещё немного потерпи, уже почти закончил, – с трепетом приговаривает Попов, стараясь как можно аккуратнее и более безболезненно обработать повреждения. – Антон, надо на рентген сходить, я думаю, у тебя сломано ребро. – Я сегодня был на флюорографии, это же то же самое? Я бы почувствовал перелом, это было бы больнее. – Практика показывает, что нет. Не упрямься, – голубые глаза проницательно и слегка взволнованно смотрят в мальчишеские. – И Антон... Тебе нужно обратиться за помощью, это не нормально, так быть не должно. Оставить заявление, заставить возместить моральный и материальный ущерб. Кто с тобой так? И за что? – За то, что отличаюсь. – Тебе нужна помощь? – Вы её уже оказали. – Не в полной мере, это во-первых. А во-вторых, я не про медицинскую. – Не сможете. Да и я не позволю. – Хорошо. Как скажешь. Я тебе выпишу сейчас направления, сходишь на УЗИ, снимок с флюры принесешь мне. Зайди ко мне в пятницу, я проверю, всё ли в порядке. –Да, так и сделаю, – коротко отозвался Антон, а после почувствовал себя виноватым. – Простите, что пришлось возиться со мной. Это не входило в ваши планы. – Тебя ещё и по голове ударили? Как я могу пропустить мимо глаз человека с травмой и ранами? Я на кой черт отучился восемь лет? Я же должен уметь помочь в элементарных вещах пострадавшим. Антош, скажи спасибо, что я тебя, такого красивого, сейчас не веду к психологу и не настаиваю на госпитализации. – Вот уж спасибо... Я зайду. Можно ваш номер, если... Антон понимает, что продолжение фразы грозит ему заточением в стенах больницы до лет тридцати. – Если что? Договаривай уже. – Если ситуация повторится. Глаза мужчины помрачнели. – Не дай Господь это случится. Я вызову тут же полицию, Антон. Это не шутки. Арсений Сергеевич достаёт визитку из кожаной сумки и протягивает Антону. – Хочу верить, что этим ты воспользуешься, чтобы позвать меня в кино, а не полевым медиком, – ухмыляется доктор, а после, подумав, добавляет. – Но естественно если тебе будет плохо, звони и даже ни о чем не думай. Я приеду. – Вы... Приедете.