Чего хотим мы

Разговоры о будущем больше не вдохновляют.

У каждого был момент в юношестве, когда забалтываешься с друзьями сначала о ерунде, а потом — о вечном. Разговор плавно перетекает в мечты и планы. Тогда эти грёзы приносили радость, всё это вызывало восторг и трепет, а весь мир казался одним большим шансом на победу. Казалось «вот сейчас, ещё чуть-чуть и вырвусь на свободу». А потом что-то произошло. Что-то перемкнуло в груди, не так встали шестерёнки, что-то соскочило с резьбы. И внутри всё уснуло. Огонь больше не горит, глаза уже не сверкают так. Затем разговоры о будущем стали пугать меня. Любое препятствие воспринималось бетонной многомильной стеной в обе стороны и даже в высоту. Глухо. Я боялась сделать шаг в сторону, потому что один просчёт мог привести к следующему, и так до бесконечности. Я понимала, что жизнь — это и есть череда препятствий, преодолевая которые человек становится сильнее, выносливее, находит братьев по духу и все подобные этому настроению лозунги, которые могут прийти вам на ум. Но я никогда этого не хотела. А теперь уже и страха нет. Когда я вижу, как взрослый человек с усталостью в глазах говорит, как же он мечтает побывать на Гаити и строит план по побегу в Испанию, у него блестят глаза. А я чувствую лишь смертную тоску. Никакого азарта. Во мне не рождается интереса или стимула тоже взять и махнуть с туристической визой в Европу, наткнуться на фиктивный брак и искать работу там, чтобы за евро и далеко от привычных границ мира. Больше это не интересно. Не цепляет. Я зеваю. И переворачиваюсь на другой бок.                      Я часто сортирую людей, как мусор, по типу. Этих в жёлтый бак, они всегда весёлые, целеустремлённые. Гибкие, как пластик. Подстраиваются под любую ситуацию, редко унывают, у них яркие, мотивационные инстаграмы с «ту ду лист» и большие семьи. У них крутые друзья, у них всегда есть деньги. Наверно, делают аффирмации и пьют воду с лимоном. А вот этих — в синий. Их как бумагу смяло, и обратно если развернуть — столько шрамов на них останется, что и не сосчитать и никогда уже не разгладить. Сломленные, раздавленные, перекрученные и кинутые через бедро. Уставшие и часто болеющие. Они одеваются на распродажах (это не плохо, просто единственное, что могут себе позволить), просирают свою жизнь в экране телефона, вероятно ноют о дерьмовой работе и о том, какой же редкий пиздюк этот их начальник. А вот этих ребят — можно смело отправлять в зелёный контейнер, но не бросать — разобьются, как стеклянная бутылка из-под среднего качества пива. Крепкие, стойкие, выносливые. Всякого дерьма повидали, но благодаря этому выработали иммунитет. Их не проймёшь манипуляцией, они насквозь видят всех ублюдков вокруг, но часто одиноки. Это те люди, которые курят ночью на балконе и молча ахреневают от масштаба говна, что уже в уши им льётся, но они настолько отчаянные кретины, что скуривают до фильтра и идут батрачить дальше. Ладно, последний тип — чёрный бак. Те, что выносят весь сор из избы и перемывают косточки бывшим. Эти ребята только и делают, что обсуждают новых пассий своего некогда любимого, больше им говорить не о чем, ведь все мысли, генерировать которые способен их мозг, — это отношения. А идея «но ведь ты сам когда-то её выбрал себе в пару» их обижает. Они живут от отношений к отношениям, у них нет интересов, только суровая мелодрама, без которой они растают и превратятся в грязную лужицу, как снег по весне.               Люди-мечтатели, люди-созидатели. Люди-управляющие, люди-управляемые. Люди-грустные, люди-весёлые. Люди-монстры, люди-люди. Такая мудрость.