Дракулафил

      "Не собираюсь умирать".       Даррен не мог выбросить из головы ни эту фразу, ни улыбку, с которой бывший омега закинул ту гадость в рот. Допустим, он не собирается, но что на самом деле есть в его власти? Очень малое. Продавать дом, просто чтобы переехать — это настоящее безумие, но что если вампир прав? Он ведь наверняка долго всё обдумывал, перебирал варианты...       "У меня нет выбора. Я совсем один".       — Ты какой-то грустный, солнышко, — сказал папа, дотронувшись до его руки. — О чём задумался?       Альфа оторвал взгляд от тарелки с равиоли и столкнулся с лучистыми серыми глазами, абсолютно такими же, как у него. В горло ничего не лезло, и он отложил вилку на красно-белую клетчатую скатерть, оставив попытки запихнуть в себя ужин. Папа тоже отложил столовые приборы и скрестил руки под подбородком с таким видом, будто не пришёл после двенадцатичасовой смены на заводе и вовсе не хотел есть. Даррен почувствовал укол вины и вздохнул, приготовившись всё выложить.       Новое правило: нет ничего более важного и ценного, чем мы друг у друга.       Он посмотрел на третий пустующий стул, который обычно занимал отец. У Даррена был иммунитет, который скорее всего передался от папы-омеги, но у отца-альфы такой природной защиты не оказалось — он всё-таки заболел почти в самом конце пандемии. Хотя их страховая даже близко не покрывала затраты на все лекарства, отец получил то самое стандартное лечение по алгоритму, проверенному годами.       Даррен с папой сидели у его постели и смеялись, представляя, как он выздоровеет и станет вампиром, приобретя клыки и жажду к чему-то красному и солёному. Может, к маринованным помидорам? Или икорным палочкам? Сколько подходящих по описанию альтернатив придумали они втроём! Как-то папа наткнулся в магазине на мармеладные вампирские зубки, и дразнил ими отца весь вечер, а тот добродушно ворчал и улыбался в отросшую бороду на изнемождённом худом лице. Он так жаловался, что больше не сможет загорать на том самом пляже Дель-мар в Калифорнии, куда они ездили каждое лето. Папа заговорщически подмигивал и обещал, что нашёл более крутое место для отпуска, куда они сразу отправятся, как только отец наконец станет вампиром.       Но отец не стал вампиром, потому что так и не выздоровел.       Даррен с усилием сглотнул ком в горле и посмотрел в серые глаза папы.       Всё могло быть гораздо хуже. Он мог потерять обоих родителей, превратиться в вампира и медленно умирать от голода с призрачной надеждой спастись где-то через полгода. Как Энди.       — Я сегодня общался кое с кем. Мы проходим вместе отработку в библиотеке, — издалека начал альфа, откинувшись на жёсткую спинку стула, а потом решил не мудрить, переходя к главному. — Он вампир.       — Так, — кивнул папа, призывая продолжать. Ни один мускул не дёрнулся на его лице. Он никогда не выказывал предубеждение перед "выздоровевшими", но альфа всё равно говорил словно через силу.       — У него проблемы.       — Какого рода?       Даррен задумался. Как же именно описать эту проблему, не акцентируя внимание папы на том, что ему придётся пару часов в день стабильно проводить вместе с очень голодным вампиром? Задачка. Наверняка надо сослаться на то, что он прекрасно себя контролирует, и о нападениях вампиров они в последний раз слышали больше года назад. Но альфа не успел начать, ведь, по-видимому, папа воспринял его молчание как-то по-своему.       — Думаю, я знаю о каких именно проблемах идёт речь. И даже хорошо, что мы об этом заговорили.       — Да? — удивился Даррен, подавшись вперед, и отодвинул тарелку подальше, чтобы примостить сложенные руки на краю стола.       — Он не получает достаточно крови в пункте кормёжки, — объявил папа так, будто ему давно известен этот факт.       — Энди сказал мне, что это связано с количеством пожертвованной крови и его местом в очереди, — ответил альфа, а папа как-то странно пожал плечами и наклонил голову набок. — Что? Ты считаешь, он не прав?       — Ходят кое-какие слухи... Будто вампиры пропадают.       — Пропадают?       — Да. Скажи, у него ведь не осталось родителей или близких членов семьи, на чьём попечении он находится? — спросил папа и когда сын помотал головой, то поднял руки ладонями вверх, будто так и думал. — Это происходит только с вампирами, у которых не осталось близких родственников, в основном с молодыми. Сначала им урезают количество кормёжек. Сильно. Потом вдруг предлагают работу на каком-то отдалённом от цивилизации предприятии, где обещают давать кровь каждый день. Оголодавший вампир с радостью соглашается, уезжает, и всё, как говорится, больше его никто не видел. По крайней мере такая байка ходит среди волонтёров при церкви.       — Же-е-есть, — протянул Даррен.       — Это точно. Говорят, такое практически во всех маленьких городах.       — А в больших нет?       — Насколько я знаю, нет. В любом случае, будет не лишним рассказать эту историю твоему вампиру. Может, это просто сплетни, а если нет, то ты очень ему поможешь, — посоветовал папа, а потом кивнул на тарелку с остывшими равиоли. — Давай я сейчас быстренько их разогрею, и ты съешь хоть пару штучек, а то лицо какое-то бледненькое. Тебе нужны силы.       Альфа кивнул, так что папа с улыбкой забрал белоснежную тарелку и направился к микроволновке.       Силы всем нужны. Особенно Энди. Само собой Даррен собирался на всякий случай пересказать эту историю вампиру, вот только ему пригодилась бы какая-то более ощутимая помощь.

***

      Даррен решил не дёргать его посреди дня, а рассказать всё на отработке после занятий. Энди кивнул ему на уроке математики, где они были разделены двумя рядами учеников, а не сидели соседями, как на социологии. Но альфа его и со своего места прекрасно видел. Сложно в это поверить, но сегодня вампир выглядел ещё хуже, чем вчера. Волосы стали более сухими и торчали будто от удара электрошока, а тени на лице потемнели и заострили его черты, придавая бывшему омеге ещё большее сходство с Дракулой. Только узкие чёрные глаза сверкали как две далёкие звезды.       В эту пятницу Даррен вёл себя хорошо, поэтому учебный день прошёл скучно и без затей. Он только задержался на последнем уроке, чтобы взять у преподавателя по экономике дополнительные задания на выходные. Хотя альфа приучил себя говорить о желании поступить на юридический в прошедшем времени, но продолжал делать всё для того, чтобы это произошло.       Полная стипендия — вот его шанс. Конечно, родители всегда хотели для него лучшего, поэтому откладывали на колледж с того самого момента, как он в детский сад пошёл. Но кто мог предсказать, что вампирский вирус захватит весь мир? Все эти сбережения пошли на лекарства, еду, антисептики и средства защиты. Даррен не ныл и никогда не жалел, ведь тогда был готов свою жизнь променять, лишь бы отец жил.       Альфа пытался успокоиться, правда пытался смириться и жить дальше, но голову разрывал вопрос "почему?". Почему он заболел за полгода до конца пандемии, когда был зарегистрирован последний "выздоровевший"? Почему он не выздоровел? Отец всегда был сильным, даже очень сильным, и такая хуйня просто не должна была с ним произойти. А если и произошла, то он должен был выздороветь! Даже во время сезонного гриппа отец не болел, хотя и Даррен, и папа всегда минимум неделю валялись в кроватях, полностью обессиленные. Почему же...       Альфа, шмыгнув носом, покачал головой, будто физически отгоняя эти мысли. Он сто раз говорил об этом с папой и психологом, которого городской совет выделил для тех, кто перенёс утрату во время пандемии. Подобные мысли не рациональны, потому что не приносят ничего, кроме боли. Время вспять не повернуть, и ничего исправить нельзя. Надо жить с тем, что есть сейчас. Ценить то, что осталось. И папа нашёл успокоение в том, чтобы помогать другим. Волонтёрская деятельность стала для него отдушиной, как и для Даррена, но совсем по-другому. Если папа любил общаться с людьми, которым помогал, то альфа всячески старался никак с ними не контактировать, ведь тогда навязчивый голосок в голове пиздел, не затыкаясь.       Даррен зашёл умыться в ближний к библиотеке туалет и застал там Энди. Вампир стоял согнувшись в три погибели над раковиной с засунутой под кран головой. Его волосы намокли, становясь совсем чёрными, а мелкие брызги окрасили воротник небесно-голубой рубашки в более тёмный цвет. Фиолетовый рюкзак валялся посреди комнаты, и из открытого кармана на бежевый плиточный пол вывалились те жуткие пастилки из пункта кормёжки, которые вампиру выдали вместо еды, рассчитывая втянуть его в какое-то грязное дельце.       — Тебе снова плохо?       Вампир вздрогнул, снова не услышав и не почувствовав чужое присутствие, а потом закрыл воду. Он потряс волосами как пёс, заляпав зеркало брызгами, и, не ответив на вопрос, попросил:       — Подай мне полотенец, пожалуйста, не хочу рубашку намочить.       — Слишком поздно, — просветил Даррен, но вытащил штук пять полотенец и вложил их в чужую руку.       — Скажи Брэнсому, что я задержусь немного. Мне надо привести себя в порядок.       — Тебе надо эту хуйню перестать жрать.       — Слышь, умник, твоего совета здесь никто не просил. Хочешь помочь? Иди и прикрой меня.       Хоть попросил Энди не особо вежливо, альфа выгородил его перед мистером Брэнсомом, соврав, что бывшего омегу задержал преподаватель. Он думал, что библиотекарь и в этот раз захочет побыстрее свалить, но тот остался и сидел у них над душой, лишая Даррена возможности предупредить вампира о предполагаемой подставе. Как оказалось, бету интересовала только бумажная часть их работы, поэтому когда с ней было покончено, он поспешил откланяться.       Как и вчера, они загрузили книги в тележку на колёсиках и скрылись в книжных рядах. Альфа всё подбирал слова, чтобы пересказать историю папы и не напугать вампира, в то же время стараясь не выглядеть спятившим. Энди слушал молча и ни разу не перебил, а Даррен продолжал расставлять книги по местам, пока его "помощник" просто шёл рядом, только придерживая разваливающуюся лестницу. Он как раз вклинивал Алана Янсена на верхнюю полку, балансируя на последней ступеньке.       — Я не знаю, правда это или нет, просто хотел предупредить на всякий случай, — закончил Даррен свою короткую историю.       — Я уже согласился.       — Что?       — На работу. Сказал только, школу закончу и на лето поеду, — пояснил вампир чересчур спокойно, а потом вдруг взорвался. — Это пиздец! Полный пиздец! Что теперь будет? Я могу отказаться, или это конец? Надо бежать! Хотя, возможно, уже поздно.       — Так, погоди, не пори горячку!       — Меня убьют или будут исследовать в какой-то лаборатории, которой ни на одной карте мира нет?       — Энди!       Но вампир не слушал. Хоть он и замолчал, но стал беспокойно ходить из стороны в сторону, наверняка продолжая истерить и придумывать наихудшие варианты развития событий у себя в голове. Даррен таки втолкнул книгу в плотно забитую полку и стал быстро спускаться вниз, вот только бывший омега лестницу уже отпустил, поэтому та сильно зашаталась и стала крениться назад. За эти пару секунд альфа успел представить, как падает на спину, а эта тяжёлая хуйня сверху на него. Вот была бы воистину бесславная смерть. Но Энди вовремя пришёл в себя и навалился с другой стороны, резко качнув лестницу вперёд, так что вместо смерти Даррен всего лишь напоролся на острый угол подставки сверху, отделавшись лёгким испугом. Они оба замерли, хотя опасность уже миновала, а потом альфа подал голос:       — Блять, ещё раз отпустишь эту хуйню, когда я на ней стою, переебу, и не посмотрю, что бывший омега.       — Вообще-то я до сих пор... — начал вампир, когда Даррен спустился на твёрдую землю, а потом замер как олень в свете фар. — Чем это пахнет?       Альфа потянул носом, но ничего не почувствовал. Он пожал плечами, а вампир вдруг подался назад с таким лицом, будто сейчас зашипит. Тогда только Даррен понял, куда тот смотрит, и поднял руку повыше, чтобы разглядеть порез чуть пониже запястья, который он заработал от встречи с разъёбанной лестницей. Две тёмные капли, которые стали было двигаться к ладони, поменяли маршрут и медленно покатились по предплечью. Он посмотрел на Энди — тот обеими руками зажал рот и нос, глядя на рану одновременно и с ужасом, и с безграничным желанием. Вампир наверняка припустил бы прочь из комнаты, если бы по пути к двери не пришлось буквально протискиваться мимо человека. Энди не рисковал открывать рот и говорить что-то, но его желание бегущей строкой проносилось в чёрных глазах.       Уходи.       А вот Даррен задумался. По-настоящему задумался. Ситуация получалась интересная и неоднозначная. С одной стороны, зомбирование на уроках социологии говорило: давать свою кровь напрямую вампирам — это очень плохо и лучше пожертвовать её в систему, которая всё распределит. Но с другой стороны, прямо перед ним стоял истощённый вампир, которого эта благословенная система выебала без смазки и подготовки. А кровь из раны продолжала идти, и две тёмно-красные капли медленно двигались в направлении локтя. Альфе было что предложить бывшему омеге, и ему самому это ничего не будет стоить.       Хм-м-м.       Даррен облизнул сухие губы, а сердце застучало быстрее, когда он сказал:       — Хочешь?       Энди ещё больше выпучил глаза, становясь похожим на глубоководную рыбу, и в ужасе замотал головой.       — Давай, — шепнул альфа, стараясь успокоиться и изобразить свою цепляющую асимметричную улыбку.       — Проболтаешься, — прогундосил бывший омега, продолжая зажимать нос, — и меня убьют.       — Я тебе не предлагаю кусать и пить из меня. Я имею в виду вот эту кровь.       Даррен шагнул с места, подняв окровавленную руку выше, и двинулся к вампиру, который бездумно отступил за лестницу, буквально загоняя себя в ловушку, ведь последний стеллаж примыкал вплотную к стене. Ну, он сам отрезал себе путь к отступлению. Может, потому что на самом деле мечтал сказать "да"?       — Она же всё равно течёт, — пояснил альфа, продолжая постепенно теснить Энди назад к стене, прямо в тупик библиотеки. — Я просто вытру её салфеткой и выброшу, а ты мог бы слизать её и поесть. Это немного, но ведь лучше, чем ничего?       Бывший омега помотал головой, но уже не так уверенно. Чёрные глаза неотрывно следили за двумя каплями, медленно движущимися по направлению к локтю. Вампир был голоден, по-настоящему голоден, но страх перед возможной расправой был слишком велик. Надо только убедить его, что никакой опасности нет и стоит рискнуть.       — Но ты можешь получить больше. От твоей слюны рана продолжит кровоточить.       — Эндорфины, — выпалил Энди, — привыкание.       — Да бред это, не возникает привыкания с первого раза, — ответил альфа, а потом вдруг решил, что надо и себе добавить мотивацию. — Я дам тебе немного крови, а ты мне порез оближешь. Ну, чтобы я покайфовал. Вполне выгодная сделка.       Даррен снова шагнул вперёд, вытягивая неповрежденную руку вперёд, и зацепив двумя пальцами небесно-голубые манжеты, заставил бывшего омегу убрать руки от лица. Он не сопротивлялся, неотрывно глядя в глаза, будто боялся смотреть на кровь, которая с каждым мгновением становилась только ближе. Альфа поднял уголок губ в улыбке и лизнул его, соблазняя. Он знал, что почти выиграл.       — Вдохни, — посоветовал Даррен и сам глубоко шумно вдохнул, а Энди последовал чужому примеру.       На его лице отразилось такое блаженство, будто он сейчас кончит. Глаза с пушистыми ресницами прикрыты, каждая мышца расслаблена, рот приоткрыт в беззвучном стоне, а заострившиеся клыки стали видны во всей красе. Блять, вот от вида этих острых белоснежных зубов сердце забилось чаще, и альфа сглотнул. Было что-то крайне возбуждающее в сочетании омежьего личика с вампирскими клыками. Закономерно, он никогда не видел подобное вживую. Только по телику.       Капли достигли локтя и зависли на острие, набираясь и становясь больше с каждым ударом сердца.       — Сейчас капнет на пол, — предупредил Даррен, а чёрные глаза мигом распахнулись, и тогда альфа добавил вкрадчиво, — как было бы обидно...       Он по лицу понял, что вампир уже всё для себя решил, поэтому они шагнули друг к другу одновременно, сокращая разделявшее их расстояние. Энди обхватил бицепс обеими руками и прижался губами к локтю, забирая две большие капли. Он зажмурился и приглушённо замычал от удовольствия, скользнув кончиком языка по коже. Аж барабанная перепонка завибрировала от стона бывшего омеги, и в мозгах что-то щёлкнуло, заставляя тело загореться. Даррен улыбнулся, глядя на прикрытые в неге глаза.       — Что, я вкусненький?       — Да-а-а, — протянул Энди, не открывая глаз. — Свежая. Никогда не пил свежую кровь.       Он тщательно вылизал локоть, мягко скользя чуть шершавым языком и не оставляя за собой ни одного красного следа. Вампир неспешно двигался вверх к запястью, откуда кровь бежала теперь гораздо медленнее, прочерчивая одну дорожку между очерченными двумя. Встретившись языком с тёмной каплей на середине предплечья, он правой рукой перехватил чужую кисть, наклоняя её чуть ниже. Альфа переплёл свои пальцы с бледными тонкими пальцами бывшего омеги, и тот распахнул глаза.       В этой чёрной бездне можно было утонуть.       Сердце, уже не скрываясь, гулко билось в грудь в ускоряющемся ритме, как бегун перед финишем. Спокойно и без резких движений Энди подбирался к запястью, не разрывая зрительный контакт. Это было до дрожи сексуально, и альфа, не отрываясь, следил за розовым кончиком языка, что с таким упоением касался его кожи, потихоньку двигаясь к порезу.       "Сейчас-сейчас!" — застучало в голове.       Язык скользнул по едва кровоточащей ране, и сначала Даррен ничего не чувствовал, кроме нарастающего возбуждения. Такими мягкими и осторожными движениями Энди мог бы над его членом трудиться, лаская головку. Он лизал порез, доставляя лёгкую с остринкой боль, а только остановившаяся кровь стала снова вытекать из раны. Вампир приник к ней губами, и альфа собирался одёрнуть его и напомнить, что они так не договаривались, как вдруг почувствовал это.       Первые весенние лучи коснулись его кожи после долгой зимы. Освежающий глоток воды после долгой пробежки смочил горло. Гранд-каньон, который он впервые увидел с отцом, просто захватывал дух.       Громкий стон разрезал тишину, и Даррен вдруг понял, что это его собственный. Эхо от вырвавшегося звука завибрировало в голове ничуть не тише чем в амфитеатре. Ощущения были такими сильными, накатывающими словно теплые волны, запутывающие в своих сетях, не давая выбраться. Альфа сорванно дышал и казалось, слышал, как кровь течет по венам, не просто шум в ушах, а каждую мельчайшую клетку, как сердце сокращается в груди. Он с трудом распахнул глаза, которые не помнил как закрыл, и понял, что не имеет ни малейшего представления о том, сколько спал и где сейчас находится. Фокус никак не хотел наводиться, оставляя окружающий мир размытым, будто из-за запотевшей линзы, и Даррен медленно моргал, стараясь навести резкость, а потом найти себя в пространстве. Память возвращалась кусками. Отработка. Библиотека. Вампир, присосавшийся к его ране. Блять!       Приятные видения вроде бы ушли, но альфа всё ускользающее внимание сосредоточил на том, чтобы не погрузиться в них снова. Даррен спокойно и размеренно дышал, пока по телу разливалась такая расслабленность, будто воздух вокруг вдруг стал тёплым молоком. Лучи заходящего солнца падали на стену напротив словно мерцающие струны причудливого инструмента. В игре света можно было увидеть каждую пылинку, и это завораживало. Альфа не мог оторваться.       Как и Энди. Он причмокивал, медленно потягивая кровь, плотно прижавшись губами вокруг пореза. Кажется, Даррен не должен позволять ему так делать... Но почему? Губы бывшего омеги ощущались так приятно, а подвижный язык рассылал тёплые волны удовольствия по всему телу. Альфа снова начал прикрывать глаза, но опомнился и, напротив, распахнул их пошире, быстро моргая. Почему их нельзя закрывать, кстати? В голове ответа не нашлось, кроме осознания, что это очень важно.       Сознание становилось всё яснее, чем больше Даррен сосредотачивался, и чувство, которое незаметно зародилось под кожей, выходило на первый план. Свободной рукой альфа потрогал себя через джинсы. Да, возбуждение, причем слишком сильное для обычного дня вне гона, а прижимающийся к нему, работающий языком, бывший омега вовсе не помогал успокоиться. Энди одной рукой держал его за талию, немного задирая футболку так, что чувствовались его пальцы на пояснице. И это прикосновение жгло, пробираясь до самых костей, провоцируя желание. Безумную жажду того, чтобы бывший омега потрогал его в определённых местах. Даррен потянул носом, но не ощутил привычных феромонов, только аромат жасмина и зелёного чая. Никакого ответного влечения. Он молча расстроился, сожалея, что это чувство захватило лишь его одного, и оттянул джинсы в паху, направляя твёрдый член вверх, чтобы шов не давил. Вздох облегчения сорвался с губ, и прикрытые чёрные глаза распахнулись, а настроение в них резко поменялось. Вампир буквально светился от жадности к получаемому удовольствию и хотел уже не просто слизывать кровь из малюсенького пореза.       — Ай, Энди! — вскрикнул альфа от вспышки боли, порождённой крайне острыми клыками, впившимися в запястье. Но это быстро прошло, уступив место другому.       Дамба Гувера от мощного потока воды гудела под ногами. Щекочущее чувство в животе заслонило собой всё после крутого виража на американских горках. Ледяная вода ручья омывала ноющие ступни после долгого спуска с гор.       Даррен снова застонал, потихоньку приходя в себя не после укуса, но уже оттого, что Энди гладил его член через джинсы. Альфа двигал бёдрами, чтобы тереться головкой о раскрытую ладонь через два слоя ткани, и этого было ужас как мало, но тем не менее касание ощущалось не менее остро, чем клыки, погруженные в его бедное запястье. Вампир, так сильно прижал его к стеллажу, что тот закачался. Энди будто боялся, что альфа может убежать, но он лишь загнанно дышал, не зная, на каком именно кайфе сосредоточиться. Вампир всё ещё держал клыки в нём, добавляя в удовольствие от укуса немного сладкой боли. Наконец он оторвался от раны и прижал её пальцами, хищно облизываясь.       — Я хочу тебя. Раздевайся, — приказал он, но чужие движения, видно, показались вампиру слишком медленными, так что джинсы он расстегнул сам, а потом стянул их на бёдра и скользнул рукой под резинку трусов, обхватывая головку и ловя стон удовольствия партнёра своими губами.       Чёрные глаза светились силой, и судя по тому, как вампир прижимал человека к стеллажу, её физическое проявление к нему тоже вернулось. Даррен ощутил себя страшно уязвимым, сердце пропустило удар, но Энди вдруг стала интересовать кровь гораздо в меньшей степени. Он целовался крайне развязно, с языком, и цепляя клыками нижнюю губу, отчего у альфы в паху что-то стреляло и член дёргался в чужой жёсткой руке. Бывший омега сам расстегнул свои джинсы и, чуть стянув их, пропихнул ладонь альфы сзади, чтобы Даррен тоже почувствовал — он мокрый. Блять, даже очень! Альфа без труда вставил в него пальцы, и смазка тотчас потекла по ладони, и тогда он пообещал себе, что больше не будет называть Энди бывшим омегой. Он подхватил вампира под коленом, открывая для себя, и толкнул пальцы глубже, наслаждаясь жаром внутри. Энди постанывал, закатывая глаза, когда Даррен сгибал их, стимулируя в нужном месте, и вжимался в него всё сильнее.       Альфа пытался, но так и не смог уловить в воздухе аромат омеги, а в остальном — обилие смазки и общая реакция, говорили о том, что на социологии им неслабо так ездили по ушам. Ведь когда он стонет и сам насаживается на пальцы, сложно вообразить, будто вампир действительно потерял интерес к сексу. Скорее выглядит так, будто он капец как хочет ебаться.       Омега отпустил его, чтобы снять джинсы и отбросить в сторону как ненужную тряпку, пока Даррен спускал свои ниже колен и оглядывался в поисках подходящего места. Вот только сегодня он явно ничего не решал. Энди дёрнул рубашку, и блестящие пуговицы как конфетти разлетелись в разные стороны, а он тут же прижался к человеку всем телом. Он целовал неистово, терзая раненую нижнюю губу и слизывая мелкие капли крови. С остервенением омега коленями вытолкал мешающие книги с полки на уровне бёдер, а руками — с той, что прямо над головой, и уселся сверху так, что альфа членом ощутил его гладкую влажную промежность. Вот это поза! Даррен схватился за край стеллажа, надеясь, что тот устоит, и снова утонул в поцелуе с рвением самоубийцы, который и не надеется всплыть на поверхность. Его шпарило, аж футболка промокла подмышками и на спине, а мысли устремились в одном направлении, и он знал, что делать. Надавив Энди на поясницу раскрытой ладонью, прогибая себе навстречу, другой рукой он направил член и без малейшего сопротивления погрузился в партнёра по самые яйца, пачкая лобок влагой, размазанной по промежности омеги.       — Ох, блять! — выдохнул альфа, покачивая его не спеша, чтобы дать привыкнуть, а чёрные глаза сверкнули силой, когда он скомандовал.       — Сильнее!       Даррен ускорялся постепенно, но вампир прямо нещадно подгонял, не желая тратить даже секунду на раскачку, будто и так слишком долго этого ждал. Возможно, так оно и было. Поэтому альфа подчинился и трахал его жёстко, как ему хотелось, подкидывая на бёдрах, а Энди вцепился в полку над чужой головой, облегчая движения. Кажется, он совсем потерял голову и не заботился о том, что их может кто-то услышать, поэтому выражал свои восторги по проводу происходящего громко и ярко, а Даррен охуеть как тащился от этого. Раскрепощенность была омеге очень к лицу, альфа и думать не мог о том, чтобы его осадить. Тяжело дыша от набранной скорости, он смотрел на бледное лицо и испачканную красным закушенную губу. Даррен надавил на подбородок, вынуждая приоткрыть рот и выдохнул:       — Покажи.       Энди понял его без уточнения и, оскалившись, во всей красе продемонстрировал белоснежные клыки. Он скользнул языком по острому краю, а потом грубо вцепился в ткань футболки на груди и потащил её наверх. Альфа был вынужден прерваться и по очереди поднять руки, придерживая вампира за поясницу, чтоб тот не соскользнул с члена. Чёрные глаза сверкали и с таким выражением смотрели на открывшуюся голую кожу, что Даррен не сомневался — он снова укусит. И от этого сердце стучало в грудную клетку, а альфа долбил в такт, разнося громкие шлепки бёдер по всей библиотеке, в которой никогда ещё так не шумели.       Обливаясь потом, Даррен не обращал внимания на горящие огнём ноги и продолжал так, будто, напротив, не чувствовал усталости, и выскальзывая из желанного податливого тела, скорее мечтал вернуться обратно в жаркую тесноту. Энди оказался таким узким и мокрым, что хотя стенки с неохотой расступались, скольжение было просто идеальным. Он прекрасно принимал альфу и с огромным желанием подмахивал, закатывал глаза и стонал, не пряча клыки, чем ещё больше заводил. Даррен чувствовал, что ещё немного, и он больше не сможет удерживать узел, ведь желание насадить на него вампира было слишком велико. Более того, тело жаждало единения именно с этим необычным омегой, хотя с физиологической точки зрения в подобном не было смысла. Альфа старался сосредоточиться, чтобы продержаться подольше, а Энди помог ему по-своему.       Даррен вздрогнул и напрягся от короткой вспышки боли, пронзившей левое плечо, но та мгновенно сменилась блаженством, и он застонал, сжимая пальцы на упругих ягодицах. В этот раз он не погрузился в видения, но, кажется, сама жизнь, прекрасная и светлая, потекла по венам. Альфа слышал каждый глоток, а кровь, что шумела в ушах, вторила набатом. Голова у Даррена слегка кружилась, когда Энди оторвался, с жадностью слизывая красное с губ и удлинённых клыков. Он перехватил инициативу, самостоятельно насаживаясь и легко проскакивая выступивший в основании члена узел. Альфа мычал и с силой втягивал в себя воздух, в космос улетая от стимуляции узла. Вампир явно зарядился энергией и, кажется, двигался ещё быстрее, а стеллаж протестующие скрипел и раскачивался.       Бешеный ритм и частые стоны, что эхом отражались от потолка, быстро подталкивали к развязке. Альфа смотрел в чёрные блестящие глаза, полностью заворожившего его вампира, и почти физически мог ощутить протянувшуюся между ними связь. Этому не было названия, или оно просто не приходило в голову, но по тому как Энди смотрел в ответ не оставалось сомнений — он тоже это чувствует.       Слившись в поцелуе, они смаковали эту неожиданную, но долгожданную близость, зная, что она скоро достигнет своего пика. Узел становился всё больше и твёрже, а омега удерживал инициативу и сдавливал его собой, отпуская лишь на секунду, чтобы после снова загнать внутрь. Даррен больше ничего не контролировал. Он и не хотел. Глядя на белоснежные удлинённые клыки, у альфы в голове стучало только одно желание.       Энди с радостью его исполнил, втолкнув узел в последний раз и прокусив кожу на груди, погружая их обоих в сладкую негу.