the fifth marauder: a chance to change everything

      Старые ступеньки скрепят от быстрых шагов Дель. «Он опять кричит во сне…» — звучит в её голове, а сердце от этого сжимается, как алюминиевая банка из-под магловской газировки. Который это раз? Дель перестала считать после шестого. Дверь открывается, пропуская женщину в темную комнату, над которой будто нависла грозовая туча, заполняя собой пространство. Хозяин комнаты лежит в кровати, корчась, словно от судороги, периодически пытаясь что-то выкрикнуть, но ничего внятного не выходит. Как же больно Дель на это смотреть. В чем он виноват? Каков его грех? За что же этому мальчику столько досталось. Она садится на край и встряхивает племянника за плечо. Тот вздрагивает и сразу подскакивает, садясь. В его зеленых глазах усталость и страх, но также и темное пятно злобы. — Эй, Гарри! Всё хорошо… Ты дома, а это был лишь сон… — говорит Аделин, передавая сонному пареньку его круглые очки.       Он хмуро смотрит на неё и тихо отвечает перед тем как встать: — Это не просто сон… — Что? — Это не просто сон, — повторяет он громче, и получается грубо, но Гарри это вроде как не волнует.       Накидывая на помятую пижаму халат, он скрывается в ванной.       Дель вздыхает. Конечно, она легко понимает, какой кошмар его мучил. Ей самой частенько снится тот день. День финального соревнования Турнира Трех Волшебников. После раскрытия Лжегрюма они с учителями тогда обыскали весь лабиринт в поисках Гарри, но нашли лишь француженку Флер и болгарина Крама. Хогвартских среди них не было.       Дель тогда слетела с катушек и действительно чуть не прикончила этого подонка Крауча, но всё разрешилось само собой. Гарри вернулся, но на руках у него был убитый Седрик Диггори. Он вцепился в него, отказываясь оставлять, и все повторял, что Седрик просил забрать его тело. Но самыми первыми его словами были: «Он вернулся!». Отголоски этой фразы всё еще звучат в ушах вперемешку с отчаянным криком отца, что потерял своего сына. Прижимая тогда к себе Гарри и обливаясь слезами, она смотрела, как Амос плачет над своим ребенком, и не понимала, как бы смогла вынести, если бы рядом лежал и Гарри.       На следующий же день Дамблдор собрал всех в Большом зале и объявил убийцу Седрика Диггори на всеобщее внимание. Волан-де-морт возродился из пепла, и это лишь первая его жертва. Стояла гробовая тишина, и никто не смел её нарушить, кроме директора этой школы и единственного человека, кого боялся Темный Лорд. Учеников отправили по домам на спонтанные каникулы, а Министерство занялось расследованием, что ничем, кроме показухи не являлось. И вот уже прошел март, а кошмары и не думали уходить. Гарри закрылся в себе, и Дель не могла не винить себя в этом. Если бы она смекнула быстрее, если бы была решительней в той момент, то, возможно, юный Диггори был бы жив, а её племянник не пережил бы то, что пережил. Он рассказывал об этом мельком, но даже этого хватило, чтобы понять весь ужас произошедшего. Неудивительно, что этот эпизод преследует его и во снах.       Как же всё хотелось исправить… Сделать всё по-другому месяц назад, а может и целых тринадцать лет. Но если бы такая способность существовала безо всяких правил и разрушений, как в том же маховике времени, то жизнь была бы совсем другая. Дель смотрит на дверь ванной, что пару секунд назад с хлопком закрылась, и, поникшая, встает с края постели. Да… совсем другая.       В коридоре чувствуется запах бекона, и как красная линия на карте сокровищ, он ведет Дель на кухню. Тут царит духота, что борется со свежим воздухом из приоткрытой форточки и пока выигрывает. Женщина с таким счетом не согласна и открывает окно полностью, слыша облегченный вздох Сириуса, стоящего за плитой. Порыв весеннего ветерка остужает его лоб и шею, хотя этого и не хватает надолго. Шипит бекон и свистит чайник, сливаясь в симфонию. — Что там Гарри? — спрашивает Блэк о крестнике, готовя ему же завтрак.       Через полчаса они оба должны бежать на собрание Ордена Феникса, что Дамблдор созвал сразу же после случившегося. Но без еды оставить Гарри было тоже нельзя, ведь сейчас он и так почти не питался. — Всё по-прежнему, Бродяга. Кошмары и хлопки дверьми…       Дель снимает чайник, заливая листья черного чая кипятком. — За один день… нет… за пару часов он столько пережил. И теперь ему приходится с этим жить, — ставит чашку на стол и плюхается на стул, обессилено откидывая голову, — Нам всем приходится... — Грядут большие перемены, и отнюдь не в хорошую сторону… Когда Дамблдор говорит об этом, это еще ничего, но вот когда он об этом молчит и задумчиво смотрит на камин… Тогда меня охватывает паника и осознание всего масштаба, — говорит он, выкладывая на тарелку бекон и ломтики поджаренного хлеба.       Женщина кивает. — Я понимаю, о чем ты… Тогда ты осмысливаешь, что он на самом деле не всесильный, как хотелось бы. Хотя у него всегда есть тысяча планов, в которых участвуем все мы. — И ладно бы только мы… но Гарри. По какой-то чертовски несправедливой причине он буквально центр всех планов, — Сириус садиться на соседний стул и проводит рукой по щеке, покрытой щетиной, — Может, и к лучшему, что Гарри пока не знает об Ордене… — Это было «к лучшему» в первую неделю, но прошел месяц и даже чуть больше. Не знаю, что там думает Дамблдор, но я расскажу Гарри сегодня же. Я жалею, что слушала так долго…       Блэк опускает взгляд в пол. В глазах мелькает обеспокоенность, что уже давным-давно не покидает его душу. — Может ты и права… Просто на него и так всё навалилось, а теперь еще и это. — Он часть этого. Дела Ордена напрямую его касаются… И он заслуживает знать.       Сириус поднимается и развязывает фартук, обвитый вокруг талии. — Звучит так, будто ты собралась посвятить его.       Дель закатывает глаза. — Ты считаешь меня безответственным опекуном или как? Ему еще нет семнадцати, а значит, никакого вступления.       Он качает головой и взмахивает палочкой. Грязной посуды как не было. — Ты знаешь, что я не это хотел сказать.       С гостиной слышится мелодия звонка. — Знаю, хозяюшка… Только пока ты тут обижал меня своими намеками, уже Рон и Гермиона пришли, — она направляется, чтобы впустить их, на ходу бросая: — Даю две минуты на прихорашивания, а иначе Грюм сдерет с нас шкуру за опоздание.       Друзья Гарри заходят внутрь, но шустрее них проскакивает кот Гермионы Живоглот. Девочка виновато пожимает плечами, а Рон, похоже, не чувствуя никакой гостевой стеснительности, начинает принюхиваться к запаху с кухни. — Так, ребятня. Слушаем меня внимательно, — с напускной строгостью объявляет Аделин, прежде чем кто-то из этих двоих произносит хоть букву, — Гарри наверху. Завтрака хватит на всех, так что поесть обязательно. Чай сделайте сами. За котом своим следить очень внимательно. Всё ясно?       Рон и Гермиона кивают. — Хорошо, — строгость вмиг пропадает и Дель благодарно улыбается.       У Гарри прекрасные и верные друзья, в которых его тётя уверенна, и лучшей компании для него не сыскать. Особенно сейчас.       Подростки спешат к лестнице, пока Дель, поглядывая на часы, накидывает свой кожаный плащ. Из кухни выходит Сириус, на ходу ероша волосы. Она бросает ему в руки его верхнюю одежду, и они выходят. На улице вовсю уже цветут белые бутоны вишневых деревьев, как и сады соседей, что пестрят всей палитрой радуги. Воздух пропитан только-только скошенной травой и лепестками пушистых цветочных кустов, и, глубоко вдыхая, Дель чувствует себя будто бы обновленной. Ещё холодноватый ветерок вздымает её волосы и проходиться по лицу своей ласковой ладонью.       Они трансгрессируют и через минуту выкручиваний в пространстве оказываются в подворотне возле площади Гриммо. Здесь не так много маглов, но перестраховаться никогда не бывает лишним. Прошмыгнув через поворот, их вниманию представляется старенькое здание. У входа стоят два фонаря с вензелями, и такие же железные закорючки присутствуют на табличке с адресом. Живая изгородь и плющ, что разросся по кирпичным стенам, украшают фасад. Типичный лондонский многоквартирный дом, но не так уж он и прост, ведь скрывает в себе еще один дом. Родовое гнездо благороднейшего и древнейшего рода Блэков.       Сириус шепчет заклятье, и здание расступается на две части, показывая спрятанный дом его семьи. Закопченные окна, старое истоптанное крыльцо и дверь без замка. Единственное, что напоминает о былом богатстве Блэков, так это серебряный дверной молоток в форме змеи. Глаза её сияют изумрудами. Сириус притрагивается к замку и стучит три раза, а Дель внимательно следит за его лицом, вспоминая, как при первом посещении дома её друг не мог оторвать взгляда от змеи, выглядя задумчивым и поникшим. Сейчас же это прошло, оставив лишь безразличие, хотя женщина и чувствовала, как не по себе Сириусу тут находиться.       Их впускает Кингсли Бруствер, высокий темнокожий мужчина с добрым лицом и золотой серьгой в ухе. Он работает в министерстве и обладает такими стальными нервами и спокойствием, к которым Дель очень хочет стремиться. Но с её темпераментом ей до Кингсли как до луны. — Погода сегодня великолепная, — говорит Бруствер своим густым басом, но самым приветственным тоном. Они идут по коридору, проходя покрытые простынями картины, — Как Гарри? — Ему тяжело, — кратко отвечает она, вешая плащ на вешалку, что напоминала ногу хищной птицы.       Маг понимающе кивает. — Пережить такое в столь юном возрасте… Конечно, это оставит на нем след. Но, Слава Мерлину, у него есть вы, — он обводит взглядом Дель и Сириуса, и это заставляет их почувствовать себя как-то странно. Будто на каком-то родительском собрании.       Они проходят в большую столовую с длинным столом и многочисленными шкафами, от которых давно отлупился лак, ранее придавая им утонченность. Поздоровавшись со всеми, кто её услышал, она замечает, что Дамблдора пока нет, а значит, они как раз вовремя. До начала собрания каждый занимается чем-то своим, разбредаясь на компании. Грюм сразу подходит к Кингсли, чета Уизли переговариваются с Минервой МакГонагалл, Снейп проводит время в гордом одиночестве, а её дорогой друг Римус Люпин беседует с незнакомой ей молодой девушкой. Её волосы коротко подстрижены и переливаются розово-фиолетовым цветом, напоминая ягодную жвачку. — Нимфадора? Что это ты тут делаешь? — удивленно восклицает Сириус, обращаясь к собеседнице Лунатика.       Она поворачивается к Блэку с недовольным лицом, и Дель было думает, что ей не понравилось, что её разговор прервали. Но нет. — Тонкс. Сириус, меня зовут Тонкс, — она обиженно выпучивает на него свои и так большие глаза оливкового цвета, а через секунду кончики её волос краснеют. Потом проходит буквально одно мгновение, и её лицо снова становится дружелюбным, и она кидается обнимать Сириуса. — И я рад тебя видеть, моя дорогая племянница, — приглушенно произносит мужчина, утопая в объятьях Тонкс, — Но что ты тут всё-таки делаешь? — Грозный Глаз рассказал мне про Орден, ну и я решила, что лишней у вас не буду. — Но ты ведь только недавно закончила обучение у Грюма! — Не недавно, а год назад. И он считает, что я готова. Я доказала это еще на экзаменах, — гордо объясняет она, и некоторые из её прядей, кажется, становятся ярче на долю секунды, — Ну что, вопросов больше нет? Может, теперь представишь меня своей спутнице, — и только Блэк согласно кивает, готовясь что-то сказать, Тонкс уже протягивает руку Дель со словами: — Я Тонкс!       Дель хмыкает, сдерживая смех от всей этой ситуации, и мельком поглядывает на Римуса, точно также сдерживающегося. — Приятно познакомиться. Я Дель Поттер, — женщина пожимает ей руку, а после, кое-что вспомнив, решает спросить: — Ты ведь дочь Андромеды? Ты очень похожа на неё. — Мне много кто так говорит, — девушка улыбается, но Дель видит, что это сравнение не сильно её впечатляет.       Посему Аделин хочет перевести тему, но Сириус её опережает: — Римусу тебя представлять не надо, я так понимаю. — Да, мы уже познакомились, когда я случайно скинула его портфель со стула, — быстро проговаривает она, примирительно смотря на Люпина, которого этот эпизод, судя по всему, ни капли не задел, — Еще раз извини. — Всё хорошо, — добродушно молвит Римус, и Дель приходит на ум, что он говорит это как минимум в третий раз, — Уже двенадцать, а директора всё нет… Странно, что он опаздывает. — Не опаздывает, а задерживается, — поправляет его Поттер, наливая себе кофе, что вместе с сандвичами заботливо делает миссис Уизли на каждое собрание, — Может, это из-за новостей насчет министерства?...       Тонкс берет ломтик тоста и, резко посерьезнев, говорит: — В последнее время министерство стало похоже на сборище всяких высокомерных хмырей по типу Люциуса Малфоя... Мне стыдно, что я имею с ними родство.       Сириус поддерживает: — Там сейчас всё меняется, Тонкс. И такие, как Малфой, постепенно окружают органы власти… Изворотливые крысы Темного Лорда… — Когда я до него доберусь, то выдеру все его белые патлы… — выпаливает Дель твердо и уверенно, — Гарри узнал его в одном из Пожирателей в тот день…       Образуется пауза, но все мысленно соглашаются с замыслом Охотницы. — Как он? — осторожно спрашивает Лунатик. — Не очень. Гарри сильный, как и его родители, но я всё равно ужасно переживаю… — вздыхает она, — К нему постоянно захаживают Рон и Гермиона, а я этому только способствую… Потому что понимаю, что он сейчас не в том возрасте и положении, чтобы делиться чем-то с кем-то из нас. — Сириус говорил, ты хочешь рассказать ему об Ордене. — Да. Мне не нравиться что-то от него скрывать. И чтобы там не думал директор, я сама решу, что мне говорить, а что нет моему племяннику, — она ставит на стол пустую кружку в тот момент, как в столовую входит Дамблдор. Как всегда спокойный и собранный, — А вот и он.       На этом беседа подходит к концу. Пока основатель и руководитель Ордена переговаривается со Снейпом, все потихоньку усаживаются за стол. Дель и Сириус занимают свои места оба, при этом поглядывая на бывшего однокурсника Северуса, но резкий звук заставляет их обернуться в обратную сторону. Держатель для зонтиков, что стоит рядом с вешалкой, оказывается опрокинут и по тому, как Римус держит Тонкс за локоть, опережая падение, виновник этого именно мракоборка. — Черт. Извини… Да, я… спасибо, — лепечет девушка, нервно улыбаясь, чтобы, вероятно, скрыть смущенность.       Люпин медленно отпускает её локоть и начинает поднимать рассыпанные зонтики, такие же старые, как и этот дом. Тонкс помогает ему, что-то, болтая быстро и непонятно, стремительно сгорая от стыда. Когда они оба поднимаются, волосы её чуть светлеют, приняв цвет пунцового румянца. Она извиняется еще минимум пять раз, прежде чем сесть. — Ты не ушиблась? — шепчет Дель, когда Тонкс садится рядом. Она трёт кожу на руке, словно от боли, и всё осматривает присутствующих. — А?.. Да нет. Всё в порядке, — она тут же перестаёт тереть руку, — Люпин спас меня от ушиба… но не от позора. — Забудь об этом, с каждым бывает, — ободряюще изрекает Аделин, — Когда мы с Сириусом чистили коридор, я опрокинула портрет его дорогой матушки, так она так меня проклинала, что весь дом слышал.       Тонкс тихо хмыкает и благодарно ухмыляется. После они обе поворачиваются в сторону Дамблдора. Тот восседает во главе стола, окидывая всех своим проникновенным взглядом через блеск очков. Одним взмахом рукой он заставляет всех утихнуть и слушать как можно внимательнее. Новости неутешительные, хотя по его размеренному тону так никогда и не скажешь. В Министерстве, как ранее упомянула Тонкс, всё больше сеялась смута. Своих проверенных людей заменяли на подозрительных, всюду вынюхивающих магов, надевающих маску вежливости, как только показывался Фадж. Темной стороне было выгодно, чтобы он оставался в неведении, а сделать это было куда проще, чем можно подумать. Ведь из-за своей трусости он не признавал слов ни Гарри Поттера, ни Альбуса Дамблдора, что подкреплял каждое показание мальчика. Те, у кого было свободное мышление, через Грюма узнавали об Ордене и вступали в ряды сопротивления, становясь, как Кингсли, надежным наблюдателем.       Битва уже началась. Пока она шла в стенах Министерства, и одни шпионы боролись с другими. Но тихая борьба не продлится долго. В этот раз Волан-де-Морт будет действовать активнее, рискованнее, жестче и яростней. И всё, чтобы впечатать свое имя в историю. Всё, чтобы уничтожить неугодных и создать идеальный мир только для себя. А сколько это будет стоить жизней и судеб? Он и не подумает считать.

***

      После собрания и распределения некоторых обязанностей между членами Дамблдор словно растворился в воздухе, не дав никому заметить, как он ушел. Сразу после него комнату покинул Снейп, что не счел нужным даже попрощаться. Все остальные же снова разбились по группам, переговариваясь. Некоторые из волшебников жили прямо здесь, в комнатах на втором и третьем этаже, что успели почистить. А потому им не надо было куда-то спешить. Дель же норовила поскорее уйти, нацелив разговор с Гарри об Ордене на сегодня. Сириус и Римус, попрощавшись, направились в магазинчик первого, что вот-вот должен был открыть свои двери для покупателей. А Тонкс провела Дель аж до дверей, изъявив желание как-то пойти вместе в бар, и женщина охотно на это согласилась. Она давно никуда не выбиралась. А иногда так хочется на пару часов забыть о надвигающейся тьме за бокалом огневиски. И она рада пойти хоть сейчас, но беседу, что приоткроет завесу для Гарри, откладывать больше нельзя.       Те пару минут, что понадобились для трансгрессии, Дель провела в репетициях в своей голове. Повторяя про себя предложения, с которыми она обратиться к племяннику, и предугадывая его реакцию, женщина успокаивала саму себя мыслью, что сможет всё объяснить ему. И что он её поймет. План был выстроен досконально, прямо перед тем, как открыть входную дверь. Но, как известно, на подобные разговоры планы лучше не строить…       В гостиной пусто, как и в кухне. Голоса исходят со второго этажа, и они кажутся Дель негодующими и встревоженными. Но делать нечего. Она не хочет переносить на завтра, послезавтра и так далее. Она должна была рассказать ему уже давно. — Гарри! Я дома, — кричит Дель, стоя на первой ступеньке и смотря наверх. Голоса сразу утихают, — Спустись, пожалуйста!       И он спускается к ней. Лицо бледней, чем обычно, а потому хорошо видны синяки под глазами от недосыпов. Брови нахмурены, а взгляд полон обиды. — Идем, присядем… Я хочу погов-       Но Гарри перебивает её. Так резко, что Дель даже пугается. — Почему ты ничего не рассказала? — спрашивает он, — Разве это честно?       Дель вздыхает. Значит, он всё знает. — Послушай, Гарри. Именно об этом я и хотела поговорить… — Что-то мало вериться, — выпаливает парень, и это жалит его тётю пуще «Круциатуса», — У меня столько вопросов. Почему? За что? Разве это справедливо, что все вокруг всё знают, а я один, как полный идиот, остаюсь в неведении! — Я хотела, чтобы ты узнал об Ордене раньше, но Дамблдор… — Мне плевать, что там сказал тебе Дамблдор! Я спрашиваю тебя! Почему ты скрывала такую важную вещь от меня?! Ведь это я видел всё! Я сражался с Волан-де-Мортом! При мне убили Седрика!       Каждое его слово было пощечиной, ударом, оплеухой. Аделин смотрела, как темнеют его зеленые глаза, и ей хотелось кричать от досады. — Да потому и не говорила! —восклицает она, — Ты пережил за тот день слишком много. И переживаешь до сих пор. А я не могла добавить на твои плечи ещё кипу новостей о том, что наш мир трещит по швам, а тебя сделали козлом отпущения!       Гарри замирает. — Я хотела рассказать тебе уже через две недели после нашего первого сбора, но Дамблдор убедил меня подождать еще немного. Подождать, пока ты отойдешь. А я сделаю всё для твоего спокойствия, всё для защиты… — Дель говорит сумбурно, эмоционально. Комок в горле начинает душить. — Но это несправедливо… Несправедливо относиться ко мне как к хрупкому ребенку и укрывать то, к чему я непосредственно отношусь, — говорит он тихо и разочаровано.       А после поворачивается к ней спиной и медленно поднимается по ступеням. Дель не пытается кричать или останавливать. Её так поражает его разочарованный тон, что голос куда-то пропадает, а тело пронимает таким бессилием, что она приваливается к стене. Обдает жаром, неприятным и удушающим, и Дель вываливается на улицу. Лицом к порыву ветра, что охлаждает её тело и душу, она стоит еще какое-то время, прежде чем трансгрессировать.       Перед глазами снова вырастает дом Блэков, и она крутит ручку и не думая стучать. Туман обиды и собственной вины застилает всё вокруг неё, и Дель срочно требуется его развеять. Неважно какими способами. А иначе он облепит её со всех сторон, и она растворится, не успев и моргнуть.       Коридор встречает её тусклым светом, как и всегда. Из столовой уже не доносится шквал разных голосов, как совсем недавно. Члены Ордена разбрелись по своим делам, а тех, кто жил здесь, было совсем небольшое количество. Они, видимо, и остались сидеть в комнате с огромным столом, обговаривая произошедшее собрание. Среди них была и та, кого разыскивала Дель. — Тонкс? Ох, отлично. Ты всё еще тут, — вздыхает с облегчением женщина, увидев пьющую чай мракоборку, что беседовала Гестией Джонс и Эммелиной Вэнс. Как и Нимфадора, они также занимали комнаты наверху.       Девушка удивленно смотрит на Дель, с которой попрощалась совсем недавно. — Конечно, здесь. А где же еще? Я ведь тут живу, — отвечает она, всё еще непонимающе глядя на неожиданную гостью, стоящую в дверном проёме, — Что-то стряслось? — Да не то что бы. Можно тебя на минутку?       Тонкс обеспокоенно кивает и идет за Дель вглубь коридора. — И что такое приключилось?       Поттер с секунду таращится куда-то за спину Тонкс, собираясь с мыслями, а потом выдает: — Пойдем в бар. — Что? — только и спрашивает Тонкс совершенно ошеломленная. — Я хочу поближе познакомится, а еще напиться по возможности. Ну так что идешь?       Девушка медленно кивает и, не задумываясь над ответом на самом деле. Просто берет в руки свою серую мантию с пришитыми вдоль цепями и идет за Дель. Идет быстро. Потому как её новая знакомая, похоже, спешит. Спешит напиться. — Тогда мы идем в «Дырявый котел».       В этом знаменитом на весь Лондон баре они оказываются всего за пару мгновений. Хозяин и здешний бармен Том тут же принимает их заказ в виде бутылки огневиски высшего качества. Волшебницы садятся за дальний столик, подальше от посторонних глаз. Хотя всем тут было друг на друга плевать. Главное не бить посуду и ближнего. Дель быстро откупоривает бутылку. Легким движением наполняет стаканы янтарной жидкостью и также легко опрокидывает стакан залпом. — Только сейчас поняла, что сорвала тебя с места и потащила пить, — нахмурившись, озвучивает женщина сложившуюся ситуацию. — Ну, я же согласилась. Если бы не хотела, то отказалась. — А вдруг ты добродетель, что решил помочь мне не переусердствовать с огневиски до потери памяти? — говорит она, следя за мракоборкой. Тонкс улыбается и пьет так же прытко, как и сидящая рядом Аделин, — Ладно, меняю свое решение. Ты слишком уверенно пьешь для добродетели.       Девушка смеется и заказывает закуски, шутя, что хоть этим попытается вернуть обратно свой ангельский статус. — И что же подтолкнуло тебя к тому, чтобы пойти в бар с человеком, которого ты знаешь пару часов? — спрашивает Тонкс, а потом тут же себя одергивает, — Если это не секрет, конечно. Не хотела лезть не в свое дело. Извини. — Ничего, — дружелюбно говорит она, успокаивая собеседницу, — Я хотела рассказать Гарри об Ордене, а ему уже донесли его друзья. Теперь он злится на меня, что я скрывала это от него… Думаю, это отличный повод немного выпить, а? Тем более, я давно хотела покутить… Видишь ли, вся эта ммм атмосфера вокруг нашего сообщества утомляет. А за двенадцать лет, что я провела в бегах, огневиски всегда спасал от напряжения.       Тонкс слушает внимательно, принимая из её рук еще один стакан. Эта женщина кажется мракоборке такой сильной и непробиваемой. Настоящей воительницей. Но оказывается, и у неё есть слабость. Слабость по имени Гарри. — Ему надо время. Он не понимает твоего поступка. И тебе надо время, ведь ты не до конца осознаешь причину его возмущения… В этой ситуации нет правых и виноватых. Есть просто женщина, что волнуется и заботится о ребенке, и мальчик, уставший быть в неведении.       Молодая девушка, что только недавно начала свой путь, пытается дать совет женщине на тринадцать лет старше её. Это даже комично. Но Дель не чувствует раздражения или предрассудков. Напротив, Тонкс говорит простые и правильные слова, и, возможно, это как раз то, что нужно. Она легкая, веселая и понимающая. Это заставляет расслабиться. — И сейчас ты делаешь то, что и нужно. Даешь ему и себе перерыв на подумать, — она делает глоток и, ухмыляясь, указывает на бокал, — А это просто приятное дополнение. Приятное до завтрашнего утра.       Дель смеется. Они чокаются, и разговор плавно переходит в другое русло. Как и планировалось, Тонкс рассказывает немного о себе, чтобы они могли узнать друг друга лучше. Девушка с упоением и жаром повествует о своей учебе на мракоборку и первых заданиях под внимательным наблюдением Грюма. А Дель только слушает с приподнятыми уголками рта, ведь когда-то тоже горела этой профессией. Приятно было вспомнить свою короткую практику с Грозным Глазом. Она была тогда чуть младше Тонкс, да и учеба её проходила не в самые тихие времена, а потому немного отличалась от теперешней. — Ты тоже училась у Грюма? — пораженно задает вопрос Нимфадора. — Было дело, — кивает она, — Тогда было первое пришествие Сама-знаешь-кого, а моей мечтой было стать одной из тех, кто его остановит. Я прошла неполное обучение и сразу вступила в Орден вместе со своими друзьями. Там и началась моя практика… Первое время ходила на задания только вместе с Грюмом, а позже он отпустил меня восвояси, — Дель вздыхает, пускаясь в своей голове в воспоминания, — Я так официально и не стала мракоборкой. В первый год моего обучения уже вовсю сгущались тучи, и директор создал наше сообщество, куда я незамедлительно и пошла. А когда прошла практику, то развернулось настоящее действо, и для дальнейшей учебы просто не хватало ни времени, ни сил. — Как жаль, — сочувственно говорит Тонкс, искренне понимая старую, зарытую глубоко в себе досаду и грусть Дель Поттер. Всю молодость и мечты этой женщины забрали и уничтожили, — Теперь это снова повторяется…       Дель берет в руки кусочек сыра из тарелки с закусками и задумчиво произносит: — Что тогда, что сейчас у нас есть люди, которым это небезразлично и которые готовы бороться. Например, такие, как ты. Молодые и талантливые. — Я польщена, что ты так думаешь обо мне, не смотря на мою неуклюжесть… Что в словах, что в движениях. — Это всё неважно. Ты доказала, что далеко пойдешь. И кому доказала! Грюму! А ему, черт, что докажешь…       Тонкс махает рукой. — Ой, и не говори… Сколько я от него выслушала на экзаменах. Но я всё равно ценю его как наставника. Он действительно профессионал своего дела. — А расскажи мне об экзаменах. О них всегда ходили самые зловещие слухи, — просит Дель, а после поворачивается лицом к барной стойке, и через всё помещение доносится её просьба, — Том, ещё бутылку! Будь так добр.

***

      На улице уже начало темнеть, когда на крыльце спрятанного ото всех дома Блэков очутились уставшие Римус и Сириус. Несколько часов они провели в магазине последнего, который вот-вот должен был открыться, и работы там хватало с головой. Даже с использованием магии, спина жутко болела, а руки безвольно свисали с подлокотников кресел, когда мужчины, наконец, присели у камина в гостиной.       Казалось, они разобрали не менее тысячи коробок, набитых предстоящим товаром, и расфасовали больше миллиона всяких антикварных безделушек, привезенных этим доходягой Флетчером. Он тоже состоял в Ордене, так, как имел связи в каждом уголке Англии, а то и всей Великобритании, и тем самым был крайне полезен Дамблдору. Вот и Сириус решил воспользоваться его знакомствами, когда задумал открыть собственную лавку. Перекупщик Флетчер знал свое ремесло как никто. Но Мерлин! Как с ним было тяжело. Этот проныра так и норовил найти как можно больше выгоды для себя любимого, притом неважно, как это рвение отразиться на бизнесе того или иного человека. Но Сириус был не из тех, кого можно обдурить в деньгах. Он был знаком с ними с детства и прекрасно знал, какую силу они имеют. — Похоже, ты отлично дал понять Наземникусу, что тебя лучше не обманывать… Когда я проверял хрусталь, то не нашел не единой подделки, хотя очень ожидал, — говорит Римус, допивая приготовленный им же горячий шоколад. На удивление, виски, что подлил в напиток Сириус, никак его не испортил, а даже улучшил. — А вот я нашел парочку липовых украшений и два неработающих артефакта, — вздыхает Бродяга, — Завтра надеру ему уши…       Ставя кружку на столик, Лунатик встает. — Стряси с него компенсацию как следует, — соглашается он, потягиваясь и чувствуя, как каждая косточка в его теле ноет, — Ты сейчас к Дель или уже завтра?       Развалившийся на кресле Блэк приподнимается, услыхав такой вопрос. — Да, я хотел зайти. Интересно, какая у них обстановка после разговора об Ордене, — объясняет мужчина, но звучит это будто оправдание, что не ускользает от Люпина. Он усмехается и ехидно поглядывает на друга, — Чего улыбаешься? — Просто интересно, когда ты уже туда переедешь… — Лунатик что ты- — Хочу понять, что там у вас происходит. Может это не мое дело… но вас столько связывает, и спустя много лет вы воссоединились. Так почему…?       Бродяга качает головой в каком-то бессилии. — Почему мы не вместе?.. Так ты сам и ответил на вопрос. Прошло много лет, — произносит он тише обычного, смотря на колыхающийся огонь, — Многое навалилось… многое произошло. Нельзя игнорировать стороннее… Сейчас всё сложнее, чем было. — А мне кажется, что всё предельно просто. И было всегда, — Римус хлопает друга по плечу и поворачивается к лестнице, — Передавай Дель и Гарри привет.       Просидев пару минут, неотрывно смотря на камин, Сириус встает лишь потому, что тело затекло. На часах восемь, а значит, надо выдвигаться, чтобы не прийти слишком поздно. Он накидывает верхнюю одежду и у самой двери внезапно останавливается. В голове застывает вопрос: «А стоит ли сейчас туда идти?». Возможно, что это не лучший момент для разведывания обстановки… Наверное, ему стоит отложить визит на завтра… Но тело медленно поддается вперед, совершенно игнорируя эту минуту обдумываний. Оказываясь на крыльце, его лицо резко обдувает вечерний ветер, словно давая пощечину и бодря его. Сомнения иссекают, и Сириус дает своему чутью вести его, потому как оно, кажется, полностью уверенно, что Блэк там нужен.       Темнота в окнах первого этажа настораживает его, только что прибывшего к дому Поттеров. Дель обычно располагается именно на первом этаже, до самой ночи торча в гостиной. Иногда что-то читая, а иногда вытаскивая давний подарок Сириуса — гитару, поигрывая пару аккордов, что-то мыча под нос.       Тишина дома еще больше озадачивает его, и только один яркий лучик со второго этажа показывает вошедшему, что дом всё же не пуст. Сириус поднимается по ступенькам, на половине остановившись, услыхав разговор трех подростков. Оживленный, с какой-то возмущающейся ноткой. — Гарри! Ты дома? — спрашивает мужчина, отступая на пару шагов, дабы крестник не подумал, что тот его подслушивал, — Спустишься?       Комната, из которой лился свет, затихает. Гарри ничего не отвечает, но всё-таки спускается. Подавленный, но всё еще немного раздражительный. — Тоже хочешь поговорить? — язвительно интересуется парень, при этом как-то устало опустив взгляд на пол. — Можно и так сказать, — вздыхает Бродяга, — Как прошел ваш разговор?       Гарри смотрит на крестного с тенью обиды. Но, видимо, всю злость он истратил на тётю, потому что и без просьбы плюхается на диван. — Быстро и эмоционально. Такой ответ тебя устроит? — Не очень. Желательно было услышать, что вы всё решили и эта история в прошлом.       Гарри вздрагивает. — Как у тебя всё просто, Бродяга. Сидишь и делаешь вид, будто не понимаешь мои чувства. — Это не так… Просто нелегко, знаешь… понимать и тебя, и Дель, — он говорит медленно, хотя лучше сказать осторожно, — И мне по-настоящему больно видеть разочарование в твоих глазах… Оно ведь касается и меня тоже.       Воцаряется тишина. Сириус собирается с мыслями, а Гарри что-то обмозговывает, косясь в угол, где его тётя вчера оставила гитару. — Но обижаться сильнее ты должен именно на меня… Дель хотела рассказать тебе всё почти сразу, как только всё немного уляжется. И послушала Дамблдора лишь раз. В отличие от меня… в один момент я действительно подумал, что подождать еще немного не такая уж и плохая идея. Если брать во внимание весь тот мрак, что происходит вокруг… — всё то время, что он высказывается, его глаза метаются по комнате, иногда останавливаясь на парне, — Она дала тебе время, и как можно осуждать её за это? Тебе было это нужно.       Гарри открывает было рот, чтобы запротестовать. Но тут же закрывает его, причем без всяких замечаний. В него проникает сильная пристыженность за слова и грубость по отношению к тёте… Вообще-то, он пожалел о сказанном уже тогда, когда услышал, как в прихожей захлопнулась входная дверь, скрыв за собой Дель. Уже тогда он понял, что был в своих словах не слишком осторожным. Конечно, это не означает, что вся его обида вмиг испарилась. Просто на смену непониманию пришло осознание того, чем руководствовались Дель и Сириус. — Я был дураком, что слишком испугался за тебя… но Дель… Дель только дала тебе прийти в себя.       Сириус замолкает. Всё, что он хотел, он сказал и теперь надежда только на Гарри. Он реалист и не ожидает, что мальчик вмиг всё забудет. Также он понимает, что на его месте тоже бы затаил обиду и потому не мог винить парня за упрямство. Сам таким был… да и что скрывать, остался.       Но, несмотря на то, что Гарри еще не отпустил свою досаду, Сириус видит, что он, по крайней мере, понял ситуацию с разных сторон и пожалел о своей резкости, и потому не стал терять ни минуты. Нужно исправить оплошность, и Бродяга намеревается сделать это прямо сейчас. — Так, Гарри. Я хочу исправить положение… Давай, зови друзей. Пойдем, я покажу вам штаб-квартиру, — спонтанно объявляет он, хлопнув себя по ноге, а после подскочив с дивана.       Его крестник непонимающе хмурится и спрашивает: — Сейчас?! — Да, именно сейчас. Шустрее, пока я не передумал, — Блэк махает рукой, состроив серьезную мину и это действует как нельзя лучше. Гарри тут же поднимается, быстро направляясь к лестнице. Вся его напускная взрослость спадает, и он снова превращается в любопытного мальчишку, что хочет найти свое место в мире.       Экскурсия проходит на ура, хоть и пару раз приходится затыкать громко разговаривающих подростков, что позабыли о позднем времени. Троицу весьма впечатляет бывшее жилище Сириуса и не важно, что не в самом хорошем смысле. Особняк действительно мрачноват, как выразился Рон, привыкший к хаотичному уюту «Норы» но этим он и запоминается. Все эти картины, вензеля и обшарпанная резная мебель создают атмосферу какого-то музея, ненастоящего дома, а развешанные вверх по лестнице головы служивших некогда эльфов и вовсе походят на декорации для пугающей пьесы или магловского хоррора. И эти «экспонаты» так расстраивают сердобольную мисс Грейнджер, что она не стала подниматься дальше, а осталась на кухне в компании Рона, галантно (ну может и не очень), вызвавшегося сделать ей и всем остальным чай. Таким образом, Сириус и его племянник остаются наедине в комнате с большим, нет… даже огромным гобеленом, что занимал всю правую от двери стену и изображал генеалогическое древо рода Блэков. Мебели тут как таковой нет. Разве что коробки и один диван, накрытый простыней. — Ого, — только и изрекает Гарри при виде всех этих ветвей с миниатюрными портретам и именами, принадлежащими предкам Сириуса. — Да. Эта чертова семейка не один век тут жила, — вздыхает мужчина, охватывая глазами давно ушедших родственников, большинство которых его презирали, — Если ищешь меня, то вот… — он тыкает пальцем в надпись «Сириус Орион Блэк III», но портрета сверху не оказывается. И это мягко сказано, ведь вместо него черное пятно.       Гарри тут же предчувствует плохую предысторию об этом выжженном месте и поворачивается к крестному, чтобы спросить один единственный вопрос: — Почему?       И Бродяга отвечает, уставившись на табличку со своим именем: — Мои родители были приверженцами чистой крови, а мне всегда казалось, что это полный бред… Долгие годы мне пытались вбить это в голову, покуда однажды я не убежал из дому. Юфимия и Флемонт, твои бабушка и дедушка впустили меня поздно вечером и сказали, что я могу оставаться столько, сколько нужно. Я всегда был желанным гостем в доме Поттеров… В то время как в своем доме слыл чужаком, — его взгляд переключается на ветку выше, соединяющую имена их родителей, — Мать надеялась, я вернусь, как только кончаться деньги, но тут умер дядя Альфард и завещал мне, как своему любимчику, всё состояние и апартаменты… Тогда-то она поняла, что я не вернусь, и выжгла меня с древа… с семьи.       Он горько ухмыляется и, повернув голову к парню, пытается разбавить нотки тяжести в своем голосе безразличием: — Хотя не только меня постигла такая «жгучая» участь, — Сириус махает рукой, якобы показывая охват проблемы, — Например, моя дорогая кузина Андромеда исключена из высокородного гнездышка по причине брака с маглорожденным. В свое время она тоже ушла из дома… Ну и, конечно, дядя Альфард поплатился за свою доброту ко мне и исчез из древа Блэков.       Внимательно слушая, Гарри всматривается в ветку, где красуется имя Андромеды, и к своему удивлению, видит имя Нарциссы Блэк, ставшей Малфой. Её портрет находится чуть ниже портрета Беллатриссы Блэк, ставшей Лестрейндж, женщины с безумными черными глазами. То есть Сириус имеет родство с этим блондинистым придурком, что мнит себя богом? Ну и ужас.       Зеленые глаза двигаются дальше и к своему удивлению понимают, что пропустили самого что ни на есть ближайшего родственника, крестного — его брата. — У тебя есть брат? — с нескрываемым удивлением интересуется подросток.       «Регулус Арктурус Блэк» — так гласит табличка под портретом молодого человека, так похожего Сириуса. Те же темные волосы и голубые глаза. Только у Регулуса они темнее и не блестят искорками озорства, как у старшего брата, скорее отдавая меланхоличностью. — Был, — негромко произносит Бродяга, — Не знаю, когда именно его не стало… Но, вероятно этот идиот наскучил Темному Лорду, и его убрали по его указке. Реджи был слишком мелкой мушкой среди его последователей, чтобы заниматься им лично.       Гарри грустнеет, ощущая в тоне Сириуса раздражение вперемешку с безмерной тоской. — Ты его ненавидишь?       Мужчина выдыхает. — Нет, конечно, нет… Скорее виню себя за то, что не забрал с собой, не уговорил, не образумил… А этому болвану нужно было это. Нужен был я.       Они замолкают. Гарри посматривает на крестного, наблюдая, как в нем борются разные эмоции из глубокого прошлого. Когда Сириус наконец, оборачивается к парню, он задает вопрос, такой очевидный и даже глупый, но ему кажется, что Блэку очень хочется на него ответить: — Скучаешь по нему?       Грустная улыбка появляется на его лице. — Каждый день.       После пары секунд тишины Бродяга по-доброму хлопает Гарри по плечу, словно благодаря за этот короткий неожиданный разговор. А после манит рукой в следующую комнату, но не успевает он отпереть дверь, как с первого этажа слышится нехилый грохот. Они переглядываются в непонимании, и Сириус сразу достает палочку, что повторяет и Гарри. Сейчас непростое время и мало ли что… Но уже с лестницы им становится ясно, что никакая это не опасность. Хотя как сказать… — Дель?! — в один голос кричат они.       Спустившись, их застает интереснейшее зрелище. Сама, еле стоя на ногах, Дель удерживает повисшую на ней Тонкс. Мракоборка, щурясь, осматривает место перед собой и что-то невнятно бормочет, а рядом валяется содержимое коробки, которую Сириус специально поставил в самый неприглядный угол прихожей, чтобы её никто не задел, при этом явно не учтя феноменальные способности Нимфадоры сносить все на своем пути.       На звук к ним выходят Рон с Гермионой в сопровождении Римуса, державшего под мышкой книгу. — Мне кто-нибудь поможет? — слабым голосом молвит женщина, изо всех стараясь балансировать с грузом, вцепившимся в неё.       Мгновение оцепенения проходит, хотя удивление на лицах не сходят еще долго. — Ты напилась? — говорит Сириус, забирая с рук Аделин Тонкс и усаживая ту на пуфик. — Э, нет! — мотает она пальцем в протесте, — МЫ напились. Не нужно сбрасывать Тонкс со счетов! Между прочим, она меня перепила.       Девушка на это поддерживающее икает. — Это видно, — соглашается Блэк, — Теряешь хватку, Охотница.       Дель пожимает плечами: — Не тягаться мне с молодежью.       Сириус хмыкает и бессильно качает головой, слыша, как за спиной у него Римус пытается сдержать смех любыми возможными способами. — Не хочу прерывать твое веселье, Лунатик, но надо отвести… нет, скорее отнести Тонкс в её комнату.       Римус просьбу выполняет сразу, легким движением подхватывая девушку себе на руки, которая сразу мостит голову на его плече и погружается в дремоту. Перед тем, как уйти, он обращается к Бродяге: — А ты потащишь Дель, да? Надеюсь, на спине, как в старые добрые? — Люпин выглядит более чем довольным собой после того, как получает неуверенный ответ Сириуса: — Иди уже…       Когда шаги мужчины утихают, Блэк усаживает на пуфик Дель, снимая с её ног ботинки. А она при этом, откинувшись спиной на стену, внимательно, словно с подозрением, наблюдает за каждым его действием.       Подростки стоят в стороне. Рон с тенью улыбки смотрит на то, как Дель безуспешно пытается снять мантию, во взгляде Гермионы читается обеспокоенность, ну а зеленые глаза Гарри утопают в чувстве вины. «Она так напилась из-за меня?» — думалось ему, — «Она обижена на меня… Простит ли? Сколько же всего я наговорил?» — Пойду скажу Кикимеру, чтобы постелил ей. Гарри, проследи за тётей, будь так добр… — Сириус встает и поворачивается в сторону кухни, где и находиться маленький уголок эльфа, сделанный из старых газет и рваных полотенец.       Гарри кивает и осторожно подходит к Дель, хмуро смотрящей в потолок. Его одолевает страх услышать от неё что-то грубое или, наоборот, поистине грустное, потому как при любом из этих вариантов парень лишь убедиться, как же сильно её обидел. Но ни то, ни то не происходит, и Аделин только поворачивает к нему лицо, с легкой пьяной улыбкой протягивая руку. — Ты, должно быть, очень удивлен… Прости, что тебе приходиться видеть меня в таком виде, — говорит она очень четко и понятно для подобной ситуации, и только расслабленный, будто сонный голос выдает её состояние. — Это из-за моих слов ты… ты сейчас такая, — как-то робко говорит он, остерегаясь, что тётя поймет его неправильно. Меньше всего он сейчас хочет выставить себя осуждающим. Потому что, напротив, совсем не осуждал, — Это не ты должна просить прощения. — Нет, я… С меня всё началось. Я не должна была утаивать так долго, но волнение за тебя затмило всё вокруг… Пожалуйста, пойми меня верно… — Я понял. Уже понял, — говорит он, беря её ослабленную руку в свою, — И ты меня прости, я вел себя как гордый идиот. — Ничего не поделаешь, это семейная черта.       Гарри слегка улыбается, и они оба замолкают, чувствуя, как тяжелый узел на сердце развязался.       Потом приходит Сириус и, как и предсказал Римус, водружает себе на спину Дель, унося её наверх, покуда она ведет весьма оживленный монолог, бурча в плечо мужчины. Гарри, смотря на это, отчего-то ощущает спокойствие и благодарность. За то, что они есть друг у друга. За то, что они есть у него.

***

      Дель сидит на стуле неподвижно уже целых пять минут, неотрывно смотря на то, как чашка с чаем остывает, переставая дымиться. Голова клонится к столу, так как ощущается слишком тяжелой, будто набитой мелкими камешками, которые к тому же еще шумят при малейшем движении. Из неё словно вытрясли весь дух. Даже после битв она так мертвецки не уставала. — Бродя-я-яга, — протягивает она рядом сидящему мужчине, — Убей меня…       Тот усмехается, сдерживая смех. — Еще чего? — качает он головой, — Ты приобрела ценный урок: не пить с молодежью. И тебе с этим уроком жить.       Если судить по недовольному лицу Аделин, она не очень оценила философствования друга, но он этого не замечает, продолжая идти по тонкому льду: — Не стоит забывать про свой возраст.       И Сириус тут же жалеет об этих словах, успев лишь немного закрыться от удара. — Не стоит забывать, как я отлично даю подзатыльники, — язвительно улыбается она, пододвигая к себе пачку сигарет, причем не свою. Хозяин слишком занят, потирая голову, чтобы возражать.       Конечно, в чем-то этот болван прав. Когда Охотница была также молода, как Тонкс, то почти не страдала от похмелья, но сейчас все, к сожалению, изменилось. — Может, ты хоть что-нибудь поешь? — волнуется Римус, подливая Тонкс кофе. Она сидит между Римусом и Сириусом, уплетая шоколадный батончик, что ей дал Люпин. И выглядит при этом абсолютно бодрой. Только более тусклый оттенок волос выдает легкую усталость, постепенно проходящую после кофе.       Дель мотает головой, выпуская дым. — Не хочу озвучивать, что меня ждет, если сейчас поем… Поэтому я лучше попью чай, — разъясняет она, указывая на чашку, к которой всё ещё не притронулась, — Эммелина, а газету еще не приносили? Как там обстановка в Министерстве?       Вэнс отпивает немного тыквенного сока и отвечает: — Кажется, Гестия сегодня забирала почту у совы, и там была газета, да Гестия?       Она кивает. — Да, — Гестия Джонс взмахивает палочкой, и газета прилетает прямо в руки Аделин, — Держи.       Женщина коротко благодарит и, вальяжно затянувшись, раскрывает газету. Было достаточно взглянуть на первую полосу, чтобы узнать последнюю сенсацию. Глаза Дель расширяются, она быстро тушит сигарету, вчитываясь внимательнее. — Только этого не хватало… — озабоченно произносит она.       Сириус отрывается от сандвича и поворачивается к ней со словами: — Не томи, что там?

«ДОЛОРЕС ДЖЕЙН АМБРИДЖ НАЗНАЧЕНА ИНСПЕКТОРОМ ОТ МИНИСТЕРСТВА ДЛЯ ШКОЛЫ ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА ХОГВАРТС. БУДЕТ ПРОВЕДЕНА ТЩАТЕЛЬНАЯ ПРОВЕРКА УЧЕБНОГО ЗАВЕДЕНИЯ»

      Дель цитирует эти строки сидящим за столом. — Этот жалкий трус Фадж хочет контролировать Дамблдора? — возмущенно спрашивает Тонкс. — Не только его, — Дель отбрасывает газету, — Он хочет взять под контроль и Гарри.