12 дней софта.

Кольцов перепробовал разные способы проводить Новогоднюю ночь. Дома, в кругу семьи. На тусовке, где ты едва знаешь имена хотя бы половины присутствующих. В гордом одиночестве, когда с тобой только верная бутылка крепкого алкоголя, тазик салата из соседнего «Вкусвилла». Каждый из вариантов имел свои плюсы и минусы, на каждый из них нужно было настроение, и вариантами они перестали быть с тех пор, как в его жизни появилась самая ценная, почти золотая, заноза в заднице. Дениса так характеризовали все, от подчинённых до родной матери. И с последней у него даже конфликта никакого не было, просто знала она, какой характер у сыночки сложный, и описание подбирала соответствующее. Максу, по её же словам, сочувствовала, но сказала одно — уж что-что, а любить Дениска умеет. Только показывает это своеобразно. Иногда котёнком подкатывается под руку, тычется макушкой в широкую ладонь, позволяет себя гладить, холить и лелеять. Иногда злой собакой гавкает, охраняя своё личное пространство. Иногда — ужом вертится, пытаясь усидеть на обоих стульях. И всё это, в совокупности, Макс тоже любил. Поэтому, когда время пришло, вопрос поставил прямо. Ткнув ладонью экран ноутбука в клавиатуру, устроился задницей на рабочем столе Титова, который посмотрел в ответ с неодобрением, и лениво махнул головой, через которую только что стащил с себя журналистское удостоверение. В их специфической стране только так к большой шишке можно без лишних вопросов ходить. — Как ебать тебя будем? — начинает Кольцов с дурацкой шутки, но Денис, вжавшись в своё кресло, смотрит на него с лицом каменным. Приходится состроить такое же в ответ. — Мне билеты в клуб взять или повара заказать салатики строгать? — поясняет он, постукивая пальцами по столешнице. Всем видом показывает — отвертеться от разговора не получится. Прошлые два года они хоть в отношениях и были, но тогда всё несерьёзно как-то, и всё ограничивалось тусовкой на чьей-то хате, а потом, там же и потрахавшись, по домам расходились. Теперь у них — официально. Насколько, опять же, законы позволяют. Для Макса это возможность вообще понять, чё это такое-то, когда уже официально, но ещё не в браке, а то первый раз в своих серьёзных отношениях он этот пункт пропустил. Потом промучился пару лет, не стоило оно того. С Денисом, пускай хоть мир разорвётся, всё иначе будет. Глотку ему правда очень хочется погрызть, когда вместо ответа нормального Титов безразлично плечами ведёт, силясь потянуться к своему ноутбуку. Макс его в сторону отодвигает, заставляя проскользить по столу. Хорошо не навернулся ещё, вот это вышел бы казус. — Нет. Ты ответь сначала. — А ты не мультизадачный, расследователь? И дома посидим, и на тусу успеем, давай всё, — в своей манере большого босса выговаривает ему Денис, снова попытавшись потянуться за компьютером, но уже с куда более хищным огоньком в глазах… Не тут-то было. Макс с ловкостью ниндзя из какого-нибудь голливудского кинца со стола соскакивает, и руки Денису без особых стараний за спиной перекручивает. Задетый носком ботинка стул едет назад, поскрипывая расшатанным газлифтом, а Титов ойкает, поворачивая на него голову почти до хруста. — Ну, блять, устроил тут one actor drama, — фыркает он, дернув запястьем, которое закрутилось в пальцах Кольцова только больнее, — хватит мне тут крапивку устраивать. — Смотря как хватит, — подумав, отзывается Макс, позволяя Денису высвободиться ровно настолько, насколько вообще возможно, а заодно тем самым его спиной к своему телу прижимая. Тесно. Горячо. До такой степени, что дыхание быстро остаётся в сторонке, как что-то совершенно ненужное. — Выключай суку, Титов, и ответь уже нормально. Я же вижу, как ты с утра рожи строишь, — нашёптывает Кольцов на чужое ухо, ловя мурашки, побежавшие по шее Титова губами. — Дома отмечать будем, андерстенд? А если нахерачимся, то и без билетов найдём, куда ехать. Голос у Титова звучит подсевшим, и Максу остаётся только глаза его сейчас представлять. Потемневшие, чуть закатившиеся, и совсем не от боли. Её, как таковой, и не было. Кольцов это мерой сдерживания дурного характера называл. А какой после этого секс у них бывал… Фантазии заставляют сглотнуть тяжело, и совсем уж оборону снизить. Денис в руках выворачивается оперативно, опираясь ладонями о его грудь. — Прям сейчас отмечать начнём. Как стул, откатившийся к стеклянной перегородке, снова рядом оказался, а там и у него под задницей — Макс не помнит. Помнит только горячие руки, сжимающие его бёдра сквозь плотную джинсу, как Денис на колени опускается, а там — как губы на его члене смыкаются, вырывая из горла совершенно нечленораздельный вскрик. Звукоизоляция в личном кабинете Дениса определённо имела совершенно другую цель, но и им она уже который год служит верой и правдой. Уходит из офиса Титова Макс с чётким планом. Конечно, нужна ёлка. Им ничего не мешает пойти на главную ёлку страны поглазеть, но это всё будет не то. Своя, даже если выйдет кривая да косая. Вторым пунктом шёл всё тот же повар, ведь на свои, холостяцкие в основном, навыки готовки Кольцов не особо полагался. Он, конечно, селёдку под шубой и оливье может сварганить, но порезано всё будет как будто топором, да и вообще, не сподручно ему сейчас, нужно ещё тридцать первого статью сдать, чтобы первого числа людям было откуда сплетней насосать, почувствовав себя лучше после всех сожранных горячих, салатов, да влитого в себя горячительного. Говорят, истории из жизни других очень помогают. Ну а последнее — это подарки. С ними сложнее всего. Раньше они тоже дарились, на все праздники, но как бы между прочим. Так у Макса появился новенький ноутбук взамен его старого, умиравшего нетбука, а в коллекции носков у Дениса прибавились с дебильными ёлками и Сантами. Так Кольцов стал обладателем уродливого рождественского свитера, Денис — вскрыл коробку с часами, которые жаба душила самому купить. Они никогда не заморачивались относительно стоимости и материального положения друг друга, за дурацкие подарки благодарили в точности так, как за полезные и нужные. Сейчас повод был особенный, так что обе категории пролетали. Макс терялся, чувствуя себя как те взрослые, которые в последние дни перед наступающим Новым годом едва ли волосы на себе не рвали. Он к этому тоже близился. Пискнувший телефон в кармане возвращает Кольцова к реальности. Фотка, где Денис губы облизывает, пока на фоне, за его окном, маленькой фигуркой по стоянке идёт он сам, заставляет выдохнуть и заржать в голос. Всё у них нормально будет, главное не суетиться. Не тот стиль жизни. Не их история, где два взрослых утопают в рутине. Его мама, в отличие от матери Дениса, охарактеризовала бы это ёмко — ебанутые. С родительницей он не общался, но характеристику эту на себя принимал очень легко. Справится. Вкинув в диалог с Титовым три красных сердечка и такую же рожу, Кольцов набирает в гугле, где находится ближайший ёлочный базар, и пытается узнать, поспевает ли он ещё утащить оттуда какой-нибудь лакомый зелёный кусочек. Без спешки завершить дела не удаётся. В последний момент до Макса простая истина доходит — ёлку ведь ещё и украшать надо. У них в доме — две коробки старых, советских игрушек, а на ту красотку в два метра ростом, которую он урвал с базара, этого банально не хватит. Приходится заказывать доставку, и самому, глядя на симметричность украшений, вывешивать это всё, как на витрину. Денис был припахан тоже, стоило ему порог перешагнуть. Нет, первым делом Кольцов, вообще-то, его к себе тянет, весело шурша мишурой, обернутой вокруг шеи на манер шарфа, и целуя долго и жарко прямо в прихожей, пока не начинает казаться, что от Титова сейчас пар повалит. Вот только тогда, стащив с него куртку и позволив ботинки снять, Макс его за собой тянет, показывая наполовину подготовленную ёлку. Титов фыркает поначалу, отнекивается работой, а потом, неожиданно как-то, так и втягивается. В четыре руки работа куда быстрее идёт, ну а хороводами скакать вокруг колючек, обматывая сосновые, — да, с ёлками не сложилась, но крупные лапы доставшегося ему дерева смотрелись даже круче, — ветки мишурой, гирляндой, да завешивая её дождиком до совершенно неузнаваемого состояния. В последнюю очередь на макушку идёт большая красная звезда. Кольцов после неё смешливо приосанивается, и руку к голове прикладывает: — Слава советскому союзу! Остатки мишуры, так и оставшиеся на шее Кольцова, удачно обвисли по сторонам, позволяя Денису насмешливого засранца потянуть к себе, прижимая к стене рядом с ёлкой-сосной. Руки царапало иголками, но им так наплевать было… Пока не подумалось, что задницу царапать будет куда как более неприятно. — Отложим? — выдыхает Титов, оставляя в покое край максового худи, — до лучших времён. У меня работа ещё. — И у меня, — большой выдержки требуется Максу, чтобы руки тоже убрать. Правда, ненадолго. На диване всё равно ногами сплетаются, что медузы, пока каждый в свой компьютер погружён. Денис кодит что-то сосредоточенно, Кольцов — пальцы от клавиатуры убирает только ради того, чтобы по чужому колену этими самыми пальцами проскользить. Зелёная красотка на фоне антуражу добавляет совершенно незабываемого, особенно когда в комнате из света остаётся только она, да свет двух компьютеров, уже глубоко за полночь. И ничего-то этой идиллии не мешает. Утро тридцать первого такое же хмурое, как и все прочие до него. Два не выспавшихся тела по кухне перемещаются, передавая друг другу кружки и пакеты с молоком, в ванной в том же состоянии топчутся, целуются уже перед самым выходом. Один потом возвращается за ключами, но это тоже дело привычное. Ближе к обеду Макс всё-таки просыпается. С мыслью, что ему ещё нужно поехать его заказ на еду забрать, да и вообще, как-то стол организовать. До Дениса, опять же докопаться, чего он не делал уже почти сутки, а это прям совсем не порядок. Исправляет быстро, после ещё одной чашки крепкого кофе, когда настроение неожиданно взлетает до небес. Грязное стекло московских офисов неожиданно выглядит очень праздничным, а чувства если не к миру, то к Титову — так вообще через край переполняют. Настолько, что вечером, вместе со всем шуршащим разнообразием на заднем сидении такси, Кольцов едет в офис за Денисом, и, только забрав его, — с боем, буквально отвоевав у его любимого ноутбука, — домой, довольный, наконец спокойствие внутри ощущает. До курантов ещё часа четыре, ну а они? Они справились. Стол вышел не особенно-то богатым. Они жрать не горазды, вот и заказал Макс всего по мелочи. Нарезки, салаты, горячее. Королева стола, конечно же — бутыль шампанского. Дорогущая, зараза, но Кольцов знает, что Дэн на мероприятиях только такое пьёт, не признавая никакого другого. Сейчас вот тоже опознал, и Макса поцелуем в щеку отблагодарил, сваливая, следом за ним, в душ. Кольцов, подсушивая волосы полотенцем, а то с них никак не хотела переставать капать вода, осмотрелся. По-домашнему вышло. Уютно. Красиво. Советчиной совсем не отдаёт, хотя мотив определённо прослеживается. Вот чтобы так… Так у него не было ещё раньше. И это заставляет его снова зубами в улыбке засверкать. Под бой курантов, чёрт бы с ним с традициями, есть они или нет, Макс и Денис долго целуются. Само вышло, просто удержаться не смогли. За окнами ввысь взвиваются ленточки салютов, а им всё никак не оторваться. Кольцов, на удивление, оказывается первым в этом деле, и выдыхает, запивая горящее в груди чувство шампанским. Тянется под ёлку, вытаскивая сбоку небольшой свёрток. Денис свой в ответ тащит из-под свитера, почему-то краснея щеками. Чёлку с глаз убирает, когда они на «раз-два-три» обёртки вскрывают. Пялятся сначала на бумажки в руках, потом — друг на друга. Потом — опять на бумажки, да смехом заливаются оба. — Три дня в санатории, значит? На двоих? — махнув бумажками, натурально хихикает Денис, — ну ты, конечно, свин. — А сам? На лыжах в Сочах кататься! — Да не было у нас с тобой отпуска ещё совместного, вот я и решил. — И я тоже самое подумал, — кивает Макс согласно, улыбаться не переставая, но слезы, выступившие от смеха, всё-таки стирая с лица. — Везде едем? — Везде. Впереди десять дней, когда трогать их будет только совесть. И они сами друг друга трогать будут. Когда работа не помешает быть вместе, ну а год начнётся с того, что они попробуют наконец всё, что в жизни упустить успели. На двоих. И к чёрту клубы эти, одиночество, мнение других. Пока они не признаются друг другу, что под бой курантов загадали ещё год, где им хорошо так вместе.