12 дней софта.

Время чудес, все дела. А где они, чудеса-то? Или он их перерос просто. Ещё в детстве, на самом деле, перерос, когда все дети спокойно вкушали сладости и искали подарки под ёлкой, а он, как заведённый, заучивал партии, торчал за доской, и из еды употреблял любезно подсунутый мамой под нос уже почищенный мандарин. Свои чудеса Толя или в далёком детстве оставил, или ещё не получил. Всё думал, что оно случился, когда он тридцатого числа главный свой матч наконец отобъет и выйдет из него победителем. Там и праздниках можно подумать. И поспать, в конце-то концов. Все мысли об одном были. Заботливой рукой, подсовывающей ему еду в этом году, оказался Игорь. Находка, стоит признать, ценная. Если бы не он… Впрочем, тут по порядку надо. Иначе он и не любит, и не умеет, порядок всегда в голове должен быть. С Игорем они встретились случайно только отчасти. У Карпова была необходимость, спрос, у Грома — предложение. На Анатолия только что было совершено покушение — на счастье, неудачное, а Игорь только что понял, что полиция — не его ничерта. Он там не уживается совершенно, и законы, давно себя изжившие, защищать других не могут. Игорь сбежал из полиции, и решил, что спасая кого-то одного, вполне сможет защищать ещё десяток. Так и подался в частное охранное. Потёртую кожанку даже не пришлось менять, ведь большинству людей было всё равно, как выглядит тот, кто стоит за их спиной, пока он выглядит достаточно большим и угрожающим. Карпову Игорь сразу как-то приглянулся. Досье — идеальное, не считая некоторых характеристик. Но вспыльчивость не будешь считать недостатком, если сам постоянно на кого-то срываешься, а неумение работать в команде… Так а накой оно ему, если телохранитель большую часть времени один проводит? — Можно с ним познакомиться? — Можно со мной познакомиться. В отличие от большинства своих коллег, Игорь обитал в офисе почти постоянно. Дома ему делать было нечего, стены давили только, а здесь хоть какой-то намёк на работу, пускай даже ты просто за столом тусуешься большую часть дня. Анатолий оглянулся, оценивая то, что вставший Игорь выглядит на самом деле внушительно. Горой мышц не назвать, но сложен крепко, высокий, статный. За таким и правда, как за каменной стеной. Поднявшись, Карпов руку протянул, получая в ответ очень достойное рукопожатие. Судя по взлетевшей вверх брови, Игорь не ожидал, что ему таким же крепким ответят. Взаимопонимание было достигнуто. За ним был короткий рассказ о том, кто он, да что делает. Игорь был готов и к переездам, даже загранник имел, спокойно относился к путешествиям, и на первый взгляд вообще казался самым согласным в мире человеком. — Очень работа нужна? — поинтересовался Анатолий, переводя взгляд со своего собеседника на чашку кофе, и тот просто кивнул. — Крыша едет целыми днями в офисе, хочется в поле. — А целый день со мной няньчиться не поедет? — Посмотрим на твоё поведение, — весело произносит Гром, заставляя Карпова натурально поперхнуться кофе. Ладно, он ещё и с характером. Это было видно, но чем больше они общались, тем больше это проявлялось. И сомнений не было — контракт они подпишут прямо сегодня, а завтра Игорь сможет с чистой совестью сменить свой стол в агентстве на более удобное кресло в доме Толи. Толей Анатолий для Игоря стал довольно быстро. Формально у них получалось недели две, не больше. Ну три — максимум. Здоровались по утрам, жали руки, даже кофе вместе пили, а потом Карпов садился за доску или ехал по делам, а Игорь — тенью за ним. Присматривал в основном со стороны, изучал, слушал разговоры. Интереса они вызывали мало, а вот личность Анатолия — привлекала. Оказалось, он забавный. С друзьями шутки шутит, хотя встречается с ними по делу. Умный, но тут любому понятно, чтобы разыграть шахматную партию и гроссмейстером стать ещё какие мозги нужны. Симпатичный. Это Гром начал замечать не сразу. Толя часто сидел, опустив взгляд, прикрываясь волосами, и рассмотреть можно было дай боже нос. Но иногда, разминая спину, отрываясь от партии с самим собой, Карпов волосы откидывал, демонстрируя себя во всей красе. Прямо как при их первой встрече. Себе не признается, но Игорь на него залипал. Особенно это ощущалось, когда на Анатолия нападало настроение поговорить, а рядом был только он. Тогда Игоря любезно приглашали сесть в кресло напротив, и они обсуждали, кажется, всё на свете, от шахмат, — тут пришлось к делу то, что за доской Гром и сам провёл несколько лет, занимаясь в секции, — и футбола, до политики и географии. Иногда они разыгрывали партии. Несерьёзно, ведь даже со своими знаниями Игорь не дотягивал до уровня, но Толя всё равно улыбался довольно, наблюдая за его попытками, а иногда — и успехами, когда Гром нагло воровал у него ту или иную схему, а после проворачивал её на доске. — Ты надо мной просто издеваешься, Толь, — после одной из таких партий заявил Гром, со смешком откидываясь на спинку кресла. Что сказал — не понял сразу, слишком увлечён был разбором и итогами игры. Когда понял — взгляд на Карпова поднял, но тот улыбнулся. — Я не против сокращения, не переживай. Ко всему добавилось ещё и то, что теперь Игорь начал Толю своим считать. Своих он готов был защищать вдвойне эффективно. С тех пор столько времени прошло, что понимание только укрепилось. Толя для него свой. Они вместе такое дерьмо прошли, что вспоминать не хочется. Игорь перестал понимать, он рядом только потому, что ему платят или потому что ему так хочется. Впрочем, в любом случае, рядом он был. Стоял плечом к плечу, когда заканчивался бракоразводный процесс, ведь супруга Карпова не выдержала того, что ему важнее ничего доски нет. У Игоря такого отторжения не было — он приверженность своей работы понимал, знал, что такое — жить ей. Игорь видел, как задумчиво сидел над доской тем же вечером Толя, и мыслями был совсем не в партии, а где-то у себя в голове. Он же не постеснялся подсесть рядом без приглашения и просто положить руку на плечо. Чего не ожидал, так это что чужая голова на его плече через минуту окажется, а тихие всхлипы скроет ткань футболки. Ко всему прибавилось и то, что Толя ещё и не железный. Ему помощь нужна, даже если о ней никогда не попросит. Гром этой помощью уже не просто мог быть — хотел. Ему за пару месяцев этот странноватый, замкнутый в себе человек, который так редко открывался перед другими, да так сильно раскрылся перед ним, удачливым, родным стал. Может это даже взаимно было, но выяснять было не время и не место тогда. После — тоже, но между ними поменялось что-то в лучшую сторону. В преддверии Нового года выяснилось, что с их знакомства пролетело больше полугода. Гром взял на себя обязанности не только телохранителя, но и сиделки. «Няньчиться со мной будешь», сказал при первой встрече Толя. Кто ж знал, что его слова окажутся, отчасти, пророческими? Но Гром против не был. Тут и няньканье-то всего, посмотреть чтобы поесть не забыл, ведь чем ближе финал турнира, тем больше Толя погружался в себя. Пихать его от доски в сторону журналистов, дать комментарий, ведь это обязательная часть его работы. Напоминать, что есть ещё жизнь вокруг, и хотя бы раз в неделю вытаскивать на улицу. Иллюминацию показать, в конце концов, ведь жизнь их занесла в Германию, а немцы — ещё как могут. Сегодня отрывать Карпова казалось чем-то преступным, но глянув на время, Игорь понял — они сегодня весь день из номера и носа не высовывали, и можно было бы, вообще-то, еду прямо сюда заказать, но у Грома на него планы другие. — Толь, — махнув своей книжкой в сторону стола, за которым расположился Карпов, Игорь ждёт, пока на него поднимутся слегка покрасневшие глаза, и на всякий случай ещё пальцами щёлкает, кто его знает, вышел ли из своих мыслей? Вышел, взгляд более осмысленный стал. — Пошли на улицу, брецелей перехватим и лимонада, проветришься, — предлагает Гром, хотя по голосу понятно, его отсюда насильно вытащат, если сейчас решит голову опустить обратно к доске, — давай, у тебя утром с командой ещё встреча, свежим взглядом пересмотришь свою схему. — Некогда мне, Игорь, — отмахивается от него Толя, глядя так, как будто тот что-то глупое совершенно сказал. — Тебе всегда некогда. Поднимай задницу, говорю, — тон становится ещё более угрожающим, но Карпов внимания совершенно не обращает, как будто снова забыл про то, что он в номере, вообще-то, не один. Вздохнув, Игорь вкладывает в книгу закладку, и поднимается с кресла, топая в сторону Толи. На корточки сбоку от него присаживается, в глаза заглядывает, как будто ненавязчиво боком лёгкий столик в сторону двигает. — Земля Карпова вызывает. Пошли гулять, говорю. — Хватит, Игорь, — Анатолий тоже голос повышает, показывая всё свое недовольство, — я же сказал, мне некогда. Игра завтра, ты вообще представляешь, что это такое?! — Представляю. Это не первая твоя игра. И не последняя. Но я не прошу тебя бросать, я тебе говорю передохнуть, — с ледяным спокойствием человека, который готовится закипеть произносит Гром, укладывая ладонь поверх ладони Толи, — два часа делу не помогут. Когда Карпов его руку со своей сбрасывает, Игорь выдыхает. Спокойно. А после его за воротник рубашки хватает, и тянет на себя. — Какого хрена ты делаешь? — Посмотри вокруг себя, наконец, пока головой не поехал! И можно было бы спорить дальше, но глядя в злые глаза напротив, Карпов неожиданно оглядывается по сторонам. Скромно украшенный номер в гостинице сияет огоньками на окне и мишурой на изголовьях кроватях, а он… — Два часа. Твоё счастье, что я не забываю, на каком ходу остановился. Ярмарка, находящаяся в пяти минутах пешком от их отеля, сияет всеми огнями, как будто с картинки в советской книжке. Игорь смотрит с детским восхищением, Толя — едва посматривает, закутавшись по самый кончик носа в шарф. Ему бы сейчас к доске, к делу всей его жизни, а не на огоньки смотреть… Гром тащит его в сторону одного из павильонов, на что Анатолий реагирует со спокойной покорностью, глядя себе под ноги. В голове всё ещё фигуры двигаются, а напротив — не пустой стул, его соперник, единственный, кто отделяет его от такого желанного звания Чемпиона мира. Да, в шахматах, но они его мир и есть уже третий десяток лет. В руку ложится слегка маслянистый пакет с крупным узлом брецеля, в свободной у Игоря уже мелькает такой же, в который он с наслаждением вцепляется зубами, и невольно, всего не секунду Толя отвлекается на то, как мерцают снежинки в его непокрытых коротких волосах… — Ты закалённый или просто дурак? — на всякий случай спрашивает Толя, отщипывая кусочек ещё горячего теста и закидывая его в рот. Желудок отзывается нелестным комментарием, ведь это первая еда за день, но ему, вроде бы, даже вкусно. Может, и стоило того? — Дурак закалённый. Шапку подтяни, — невнятно из-за набитого рта произносит Гром, и снова Толя на него оборачивается, не в силах удержаться. Что с ним только такое-то? В номере ещё взгляда оторвать не мог, а теперь то и дело мечется между шахматами и Игорем. Ловит себя даже на мысли, что ему благодарен за эту прогулку, ведь сам он дай боже и ярмарку эту краем глаза заметил, да и вообще то, что местная иллюминация как будто его самого заставляет светиться изнутри. А главное — не его, а Грома. В нём, мужике чуть за тридцать, как будто ребёнок просыпается. Совсем не та суровая морда, которая на людях у него обычно. Преображает лицо, и наглядеться на него оказывается невозможно. — Пошли к ёлке. Голая ладонь сжимает его, в перчатке, так свободно и просто, что Толя даже не думает, когда сжимает её в ответ, пряча взгляд за брецелем в своей руке. Поэтому и не видит, наверное, как Игорь улыбается, что он руку не вырвал. Через яркие окошки ярмарочных павильонов, нестройно поющих людей и таких же как они, простых туристов и жителей до ёлки добираются быстро. Высокое дерево, красивое, украшенное от всей души, явно, на которое смотреть, только высоко задирая голову. Игорь вот и задирает, а Толя — на него смотрит. Так, что дыхание перехватывает. — Игорь, — прокашлявшись, да неожиданно смутившись, Карпов ломает остатки своего теста, и прячет пакет с ним в карман, намереваясь доесть позже, — слушай… — А? — Гром на него взгляд опускает, слегка недоумённый, и даже не понимает, что руки до сих пор чужой не выпустил. А Толя, неожиданно почувствовав себя смелым не только на шахматном поле, берёт его за вторую руку, опуская взгляд на их ладони. — Если бы я сказал, что мне тебе заплатить нечем, ты бы домой сейчас уехал? — Но тебе есть чем… — начинает Игорь, ведь ситуация с финансами ему известна, да на полуслове прерывается, глядя на их руки… — а. — Если бы ты сказал, что тебе телохранитель не нужен, то уехал бы. — Телохранитель мне не нужен. Никто не пытался с ним связываться, даже драк не было за последнее время, хотя кто его знает, как оно сложится дальше. Технически, Игорь просто таскается за ним туда да сюда, заботится, разговаривает, и ближе него у Толи просто нет никого. — А ты нужен, — заканчивает свою мысль Карпов, пока лицо Игоря совсем не успело помрачнеть. Руки высвобождает, чтобы перчатки снять, и своими тёплыми руками снова сплестись с руками Грома. — Тогда куда же я уеду? Целоваться, даже в толпе, было бы, наверное, глупо. Может даже их сейчас фоткает какой-нибудь ушлый журналюга, которому Игорю потом придётся набить морду. Но отпустить руки Толи он не может сейчас. В глазах же — все ответы. Они друг другу нужны. В победах или поражениях, со статусами и без. Они иначе уже не умеют.