Реясильвия

Позади гордых тысячелетий рана в сердце архонта саднила, а утешавшие прежде скалы не дарили свободы, лишь истязали покрытое шрамами самое дорогое — божественную душу, берущую начало в далёкой Селестии. Когда на Тейват снизошли боги, мир вокруг перестал быть пустым и безжизненным. Каждый из Семи привнёс в сотканную Вселенную свой порядок. Несмотря на различные взгляды, Совет существовал единым целым, принимая дарованное, отпуская неконтролируемое. Селестия гордилась своим выбором, она была уверена — именно эти Семеро удержат гармонию бесконечного Тейвата. Ошибки, подкреплённые властью и надеждой женщины, исказили деяния архонтов. По одному, но в итоге каждый, начал строить свою империю. Империю, полную скитальцев. Ни контракт, ни свобода, ни всемирный порядок и иллюзорное правосудие не могли превратить Тейват в величие Селестии. Верховная Богиня была зла, терзала регионы, царапала ногтями, напоминая, что только благодаря ей у архонтов есть подобие вечности. Семеро приняли удар и достойно отстояли свои права, но многим из них показалось, что власть утекает из рук. Решения требовали восстания, низвержения. Сотнями молний небо разломилось на две половины: те, кто творил «безграничность» и те, кто ткал полотно порядка. Селестия схлестнула своих детей между собой, подобно волне, заставляя их биться друг о друга, как о прибрежные скалы. Силы архонтов были равны, никто не мог одержать победу веками. Время съедало ненависть и соперничество, возникшее на почве несогласия. Ни искалеченных тел, ни прерванного дыхания — архонты чисты, словно утренняя заря. Желание быть выше остальных заставило их пересмотреть приоритеты. Каждый вернулся в свой регион и поклялся не вмешиваться в войну, если та шагнет на земли Тейвата. Боги теперь защищали лишь то, что создали сами. Только двое из Семи остались друзьями, и один из них крепко держал руку старшего, потому что отпускать было больнее, чем терять навсегда. Барбатос и Моракс почти всё свободное (если таковое имелось) время проводили вдвоём. Ветра бога свободы приносили приглашения на семенах одуванчика, Моракс мог смело сказать, что без самого архонта они бы не долетели до столицы Ли Юэ. Вино, которым Барбатос угощал друга, нравилось Гео Архонту больше, чем сам Барбатос. Возможно, слишком болтлив, беззаботен и добр? Сердце бога всегда было открыто и наполнено лишь состраданием, он был силен, но не хотел сражаться. Его раздражала только самоуверенность Царицы, поэтому с ней конфликтов было больше всего. И когда Ветер и Мороз сталкивались друг с другом, сотрясая Тейват, они пробуждали гнев Верховной Богини. С каждым разом приближали Судный День, совершенно не боясь кары, что была способна обратить их в пыль. Барбатос злился, кричал, чем ещё больше раздражал Царицу. В конце концов, ледяное терпение богини треснуло, но Анемо Архонт не дал ей даже возможности осознать содеянное. Их силы вышли из-под контроля, режущие ветра, несущие смерть и холод поглотили Каэнри’ах, съедая её заживо. На месте великой цивилизации образовались Древние Пустоши, а те, кому удалось предвидеть сражение, создали Врата, чтобы однажды кровь от крови Династии Затмения смог возродить могущественное государство, обладавшее технологиями, неподвластными даже Селестии. Моракс был беспристрастен. На Совете он впервые поклялся, что готов уничтожить лучшего друга, если подобная вспышка гнева повториться. Тогда его врождённые руны на теле горели ярче света, отливая непоколебимым золотом, способным сломаться только по желанию хозяина. – Каковы… наши дальнейшие действия? – бог лесов повернулся к коллегам, не выражая ни единой эмоции, – Баал? Электро Архонт выдохнула, чуть приподнимаясь из-за стола. Фиалковые глаза скользнули по собравшимся богам и затем скрылись под тяжестью век. – За проступком следует наказание. Нельзя держать мир в узде, если не подчиняешься быстротечности времени. Бессмертие отравляет душу и ослепляет интуицию. Царица хмыкнула, гордо смотря в сторону Барбатоса, но тот даже не поднял головы. Стыдно ли ему было за нелепый конфликт? Вряд ли. Анемо Архонт испытывал тревогу, потому что подвёл друга. Богиня справедливости одобряюще кивнула, соглашаясь с Баал. Сузив глаза, она улыбнулась, предвкушая зарождение драмы. Театр — её поле боя, любой маскарад срывает маски. – Значит, четверо, включая меня, согласны, что наказание стоит привести в исполнение. Это уже большинство, но если ты хочешь высказаться, на этот раз я послушаю тебя. – С каких пор ты решаешь? Потому что мудрость тебя ведёт? – богиня усмехнулась, щелкая пальцами. От щелчка вспыхнули искры, облетая пальцы воинственной Леди Огня, – в данный момент у меня нет прихоти спорить с кем-то из вас. Но я бы предложила сменить главу Совета. Баал распахнула глаза, не веря тому, что услышала. Дендро Архонты, за исключением некоторых, всегда занимали лидирующие позиции, потому что требовалась неведомая сила, чтобы сохранять спокойствие, верша правосудие. Возражений не было, все остальные архонты принимали их как должное, не сравнивая, не сопротивляясь, не пытаясь быть лучше. Такая традиция стала для всех союзницей и, возможно, не нравилась только способным начать революцию. – Мурата, мы обсуждаем совершенно другие вещи. – А ты боишься за свой цирк? – Леди Огня оскалилась, наклоняясь в сторону Гидро Архонта, – тогда собирай вещи, моя эфемерная подруга. Барбатос часто ссорился с богиней войны, но особо негативных эмоций она не вызывала, чего нельзя было сказать о Царице, которая, кстати, сейчас предпочла молчать. Раньше её нельзя было переубедить, а теперь обида съедала те чувства, что были ещё способны возродить любовь, к которой она стремилась с самого вознесения. – Кого ты предлагаешь? – бог лесов заинтересованно подпёр голову ладонью, не сводя глаз с Пиро Архонта. – Моракса. … Моракс. Моракс!

Ли Юэ, Тейват

Сяо сквозь боль не отходил от Властелина Камня, продолжая держать его за руку. Он впервые видел, как архонта в прямом смысле разрывало на части. Кожа сыпалась с него кусками, деформируя нательную роспись. Свет жёг пальцы, но Сяо сжимал зубы, только стискивая руку бога сильнее. – Ты можешь что-то сделать? Ху Тао поджала губы, быстро соображая. Одна идея была безумнее другой и, к сожалению, абсолютно бесполезной в данной ситуации. Эрозия выглядела иначе, за столько лет дружбы и сотрудничества с Мораксом девушка изучила её от и до, конечно, с человеческой точки зрения. Но то, что происходило с архонтом сейчас, — выходило за рамки стандартов, предписанных богам. – Он умирает. Охотник на демонов опустил голову, его плечи подрагивали, ведь прежде ему не приходилось плакать. Сяо мало помнил своё прошлое, потому что Моракс позаботился о его воспоминаниях и о слезах, которые он лил в бесконечной агонии и рабстве. Архонт хотел подарить адепту новую жизнь, хотя бы её отголосок, в которой будет больше тепла и света, даже если Сяо пришлось потерять всех своих друзей. Моракс был рядом, а большего ему и не хотелось. Но теперь бог умирал, и Сяо впервые ничего не мог с этим сделать. Но он был уверен, что это неестественная смерть. Мораксу был отмерен иной срок, не может быть, что Селестия передумала. Она не могла отправить его вслед за Барбатосом, отобрав возможность последнего боя. Архонт заслужил пасть в величайшей битве, защищая то, что ему дорого — Стеклянную луну и её народ. Его народ. У Сяо бы не хватило сил даже на самую простую передачу жизненной энергии, поэтому он корил себя за беспомощность, но всё равно решил остаться рядом, на случай, если сердце бога найдёт дорогу домой. «Прошу, возвращайся» На улицах Ли Юэ стало слишком тихо. Беспокойство за свои жизни зарождалось среди людей: одни хотели ответов на вопросы, другие — обещанной власти. Нин Гуан старалась держать всё под контролем, но её власть сыпалась сквозь пальцы, как песок. Гавань поразила какая-то нелепая болезнь, но общая. Она была сильна, быстра, неискоренима. И звали её «нерешительность». Моракс хотел дать людям свободу, связав контрактом. Так он представлял себе совершенный Ли Юэ: множество заключенных сделок, не сковывающих цепями, а дарующих освобождение. Между людьми должно было прорасти доверие, ведь семечко уже было посажено. Но почва оказалась непригодной, и пробиться сквозь камень оказалось невыполнимой задачей. Сухость слов и неполнота мыслей заставили людей врать. Вместо соблюдения правил родилось сомнение, за ним недоверие и нерешительность. А слух о том, что Гео Архонт оставил свои владения, распространялся быстрее любого ветра. Люди начали паниковать, испытывать ненависть, ощущать слабость и невозможность принять самостоятельное решение. Обвинения лились рекой, превращались в океаны лжи и обиды. Контракты нарушались, сделки не соблюдались, а закон терял вес и влияние. Нин Гуан, что никогда не опускала руки, была готова сдаться. Ей было не под силу удержать гавань от увядания. Либо Ли Юэ потопит себя сам, либо внешнее вмешательство ускорит процесс самоуничтожения. Всё это повлекло за собой проблемы с сердцем бога. Сначала Чжун Ли не предал этому значения, ведь его приобретённая, человеческая природа и так постепенно дала о себе знать, наделяя тело архонта слабостями, с которыми мог столкнуться только человек. Но трещины, появившиеся на реликвии, заставили очнуться — он действительно умирал, и врагом его оказалась не эрозия, а человечность. Тяга к ощутимому, материальному и безрассудное стремление заполнить пустоту. Стать кем-то, кого будут любить. Снова пережить утраченные эмоции, поставив себя на один пьедестал с людьми. Осознавал ли Моракс последствия? Безусловно, от начала до конца. Но разве он бы кому-то сказал? Когда-то давно бразды правления перешли в его каменные руки, способные причинять лишь боль. Он повел за собой Семерых в безграничное, подвластное только им, будущее. Из древнего состава в живых осталось лишь четверо. Царица, запечатавшая любовь настолько глубоко, что достать её было невозможно. Барбатос, отдавший жизнь за спасение будущего Каэнри’ах, быть может, таким образом пытаясь искупить вину перед богиней. Баал, потерявшая себя в искусственно созданном мире, без возможности очнуться и спасти своё государство. И Моракс — гаснущий свет, поистине желавший познать только стремление. Пусть и к болезненным, в какой-то мере запретным, для него чувствам. Но тёплым и таким необходимым, чтобы спасти миллионы жизней. Судьба повторяет свои шаги. И обычно не даёт вторых шансов.