извинения

киллуа провожает быстро отдаляющегося гона беспомощным взглядом, все так же махает ему вслед, пытаясь удержать нейтральную улыбку на лице. он не желал расстраивать друга, спешащего на очередную встречу с палм, своим кислым лицом. он чувствует, что его снова бросают. оставляют на едине со своими мыслями. у юноши не было близких друзей, кроме гона, с которыми можно было бы делиться переживаниями. или просто проводить время вместе. когда спина юноши скрылась за поворотом, киллуа крепко сжал зубы, сердясь на самого себя. но гон ни за что не должен узнать о том, что гложит парня, ибо их дружбой он искренне дорожил. — тебя хоть там любят? фраза вырывается против воли, ком в горле начинает противно душить. киллуа опасливо оглядывается, не заметил ли кто его мимолетной слабости? рядом никого, и он безумно рад этому. закрывая бледное лицо обеими руками, он быстро стирает непроизвольные слезы ребром ладони. нет, если у гона все в порядке, друг не смеет требовать бóльшего. он безумно рад, что познакомился с жизнерадостным кареглазым пареньком, что моментально приковывал к себе внимание, но делить его было болезненно. слезы постепенно сходят на нет, киллуа делает глубокий вдох, набирая побольше воздуха в легкие, которые начинают казаться слишком крохотными, не надышаться. уже вечером гон вновь будет рассказывать о времени, проведенном в компании палм, девушки, отчаянно влюблённой. и парень раз за разом будет выслушивать все, что происходило на их неловких свиданиях. юноша морщится при упоминании этого слова, но иначе это не назвать. запуская пятерню в свои вечно торчащие волосы, киллуа отмирает, сверяется со временем. мысли поглотили его не надолго, поэтому у него еще много времени для бесцельных скитаний где-нибудь по городу. возвращаться в квартиру, наполненную запахом, присутствием гона, не хотелось. ему ведь тоже следует отдыхать от друга, верно? после долгой одинокой прогулки, во время которой мысли пришли в порядок, а голова опустела, золдик остановился в неприметном кафе, занимая крайний столик у окна. он заказывает только чёрный чай, обжигаясь, делает глоток за глотком. вздрагивает как только слышит телефонный звонок. спустя несколько долгих минут, нерешительно берёт трубку, пытается предать голосу нотки бодрости. — гон, это ты? все в порядке? — да, я в норме. где ты сейчас? мы можем поговорить? юноша медлит, голос в трубке заставляет сердце наполняться теплом, тешить себя надеждами. — я в кафе, адрес скину, приходи. кладет трубку, кусает беспощадно истерзанные собой же губы. отправляя сообщение, мысленно просит не упоминать палм. хотя бы сегодня. хотя бы сейчас. через несколько десятков минут гон приближается к столику, за которым приютился киллуа. садится напротив, заглядывает в голубые глаза, которые, почему-то, избегают его. юноша улыбается прибывшему другу, приветствует его, терпеливо ожидая, пока тот начнет разговор. — киллуа, слушай. — гон замирает, очевидно раздумывая, как бы приподнести информацию другу. — мне кажется, мы с тобой стали меньше проводит времени вместе. это беспокоит. прямолинеен, как и всегда. киллуа, вскидывает бровь, вопросительно щурит глаза, медлит с ответом. — это из-за палм, да? — тут же выпаливает парень напротив, не дав золдику и рта открыть. прямое попадание. киллуа беспокоится, неужели он заметил, что юноша болезненно воспринимал общение гона с девушкой, что ревность, если это можно так назвать, едкой щелочью обливала его с головы до ног, забывается и не отвечает. не может, не хочет требовать от парня что-либо. молчание пугает гона, подлетая со своего места, он подкрадывается к сидящему напротив, кладет ладони на чужие холодные щеки, заставляет обратить на себя внимание. — извини. извини меня, киллуа. пожалуйста, извини. ты намного важнее палм. шепчет как мантру, обеспокоенно заглядывает в чужие голубые глаза, которые удивленно распахиваются, на ресницах блестят еле заметно слезы. они еще больше расстраивают. киллуа не знает, куда себя деть, как спрятаться от парня, что так настойчиво пытается наладить их дружбу. — не извиняйся, все в порядке. я в порядке. уверяет, не гона, себя. пытается убедиться, что он в порядке. не выходит, что-то внутри сжимается, поддается порыву, и он утыкается носом в чужое плечо, прячась, невесомо обнимает. теплые руки отвечают на объятия, отстраняют от мира и проблем. гон молчит, позволяя забыться, насладиться желанным теплом. через пару минут все же зовет шепотом, по имени, напоминая, что нельзя прятаться вечно. киллуа выскальзывает из кольца рук, закрывается руками, стыдится. выходит из кафе первым, за ним появляется гон. на улице уже вечер. он и не заметил, как стемнело. молча идут рядом, оставляя некую дистанцию. на лестничной клетке гон решительно прерывает молчание, боясь, что приятель закроется окончательно. аккуратно ловит чужую руку, тянет к себе, обнимает. вновь волнует чужое сердце, которые и без того колотится, вырывается из грудной клетки. — давай поговорим, пожалуйста. — мне страшно. я не хочу тебя терять. — хрипло выдаёт киллуа, поддается на уговоры, пытается открыться. решается. — я хочу быть для тебя особенным другом. на него в непонимании смотрят карие глаза. — ты всегда был для меня особенным. — уверяет юноша напротив. — ты не понимаешь. — его прерывают. колеблясь еще пару мгновений, шершавые, искусанные губы находят другие, нежные, извиняющие. оба замирают, теряются в тепле друг друга. киллуа скучал. когда гон отстраняется первым, юноша испуганно отшатывается. винит себя. утопает в холоде подъезда. снова все испортил. его спасают, хватают за руки, поднимают на поверхность, заводят в уютную темноту прихожей. — будь моим особенным другом, киллуа. молят губы напротив, сливаются с губами парня, оставляя вновь неумелый, соленый от слез поцелуй.