"Так красиво..."

С тех пор друзья каждый день прогуливались, иногда ходили к друг друг в гости. Было весело. Прошло уже две недели с того момента, как два давних друга помирились. Кнайф с Курасаном даже ходили в ресторан, просто поесть. Об этом уже все знали, и каждый был рад за воссоединившихся друзей. Курасан был сам рад этому не меньше Кнайфа. Он считал его уже если не лучшим другом, то очень близким. Но порой в его сердце просачивались те чувства, которых он боялся. Любовь. Да, он влюбился, и сильно... Порой Кнайфа даже хотелось поцеловать, но понимал, что это уже слишком. Он боялся, что однажды не сдержится, и... Даже лучше и не представлять. Курасан ещё бы давноооо помирился с Кнайфом, но он боялся себя же. Он тогда обзывал ножа, лишь потому что не знал, как выразить любовь. Да, это глупо... Кнайф же видел его лишь как друга, Курасан это понимал. Тем более было уже понятно, что Лампочка тоже к Кнайфу не равнодушна. Хлебный не хотел ссор, не хотел причинять себе боль. Ведь было больно каждый раз, когда Кнайф называл его "другом". - Курасан? Ты чего? - часто спрашивал его Кнайф. Он сам понимал, что часто грустил. - Я пойду, ладно?... - Мы же посидели тут лишь 5 минут... Ты куда? Что-то случилось?.. - моля, спрашивал Кнайф. Он не хотел отвечать, пожтому пришлось прибегнуть к оскорблениям. - Я не хочу разговаривать, отстань. - грубо ответил ему хлебный. Он не знал, что делать со своими чувствами, и считал все происходящее ненормальным. Кнайф не обиделся, и, понимая его переживания, попрощался. Может показаться, что Курасан в истерике хлопнет дверью, выходя в коридор, к лифту, но он спокойно, даже немного медля призакрыл её. Перед сном, придя домой, он решил написать Чашечке об этом. Она единственная, кто поймет его. Ведь с Лампочкой он дружит только из-за Кнайфа, а про самого Кнайфа и думать не надо. - Чашечка, привет, помоги мне пожалуйста... Мне страшно... -Что-то случилось? Расскажи :< - Ну... Я влюбился в кое-кого... - Курасан, немного подумав, решил не упоминать этого "кое-кого". Чашечка уж было раскрыла рот, но поняла, что сейчас её любопытство только все испортит, потому спросила: " Это не взаимно? Как я понимаю да, раз ты так страдаешь ". Курасан быстро покивал. " Что же, я советую тебе подождать. Может быть, со временем, этот кто-то... он поймет, что любит тебя, просто не знал, что это именно любовь, испытывая её. Если так не получится... Попытайся забыть про это, если хочешь, можешь перестать контактировать с этим человеком, на время, или навсегда, если так надо. " Булочный вздрогнул на последних словах, он бы этого очень не хотел. Кнайф стал отличным другом, и только из-за глупых чувств он не хотел рушить доверие, и снова ссориться. Курасан в благодарность на мгновение обнял Чашечку, она даже не дрогнула, и аккуратно обвила того, а после чего хлебный побрёл домой. Дома они весь оставшийся день переписывались, общались с Лампочкой и Кнайфом в общем чате, кидали друг другу какие-то смешные картинки, завалявшиеся в галереях их телефонов, смеялись, и просто скрашивали серые будни. Так продолжалось достаточно долго, наверное целый месяц, хотя в обнимку со своим бывшим врагом и его подругой этот месяц показался двумя неделями. Хотя именно с Лампочкой он просто так не стал лучшими друзьями, Кнайф рассказывал, как она тому помогала, и поддерживала его, когда тот грустил, потому хлебобулочное изделие на неё старался не обижаться. Курасан пару раз снова отчаивался, загонял себя, что нечего не получится, но вспоминал слова Лампочки, даже иногда снова просто общался с ней и спрашивал у неё советов, это со временем помогало тому, зажигая надежду в сердце рыжика, снова.

***

Курасану пришло уведомление. Тот заглянул, и увидел, что ему написал Кнайф: - Курасан, пойдем сегодня через 2 часа погуляем в лесу? Лампочка просто хочет собрать себе гербарий. Она тоже пойдет, больше никто. Лампочка выбрала правильное время, ведь август уже прошел, и на землю спустилось начало осени, заставляя желтеть листья на деревьях, и ветер доделывал дело рыжего сезона, срывая листки на землю. В лесу было особенно красиво... И, хм... Романтично?... Курасан собрался и вышел из подъезда, где их уже ждали Кнайф и Лампочка. Они о чем-то говорили, сидя на скамейках у мини парка рядом с домом. Услышав открытие двери, они смущённо отвернули свои взгляды в противоположные стороны друг от друга. Булочке это сразу не понравилось, но, он ничего не сказал. Те подошли к нему, сбившись в ккучку и отправились в дорогу. Шли они не очень долго. Уже через 15 минут непринужденного шага они оказались у начала сгущения деревьев. Лес был достаточно густым и сбитым, но не слишком гублоким, поэтому там не было диких зверей. Идеально. Вокруг было очень красиво. Воздух был в меру тёплым и согревающим, но его никто бы не назвал тёплым по-летнему. Солнце щедро светило сквозь деревья, если смотреть снизу вверх, то можно было увидеть ярко рыжий просвет в листве, будто она горела и прятала в себе что-то удивительное и яркое. Парни шли, держась за руки, смотря на медленно кружащий вокруг них вихрь из листьев. Лампочку нисколько не волновало, то что её друзья были похожи на парочку влюбленных, она лишь бегала, поднимая пыль и опавшую листву с высокой травы, воодушевленно ища среди кучи ненужных жухлых уродцев своё заветное сокровище. Всё таки, охая и ахая от радости, подруга, словно ребенок, поднимала очередной лист с земли крутила и рассматривала его в руках, и, широко улыбаясь, забрасывала его в специальный альбом. Мальчики же редко перебрасывались парой слов, по типу " Как красиво ", " Ого, смотри! " и т. д., иногда, после этих слов, крепче сжимая руки и немного ярче улыбаясь. Один раз, они даже увидели ёжика, и наконец, даже лампа обратила своё внимание на такое редкое зрелище. Каждый нашёл в прогулке свою душевную выгоду. Лампочка, понятное дело, насладилась хобби, ожидая этого почти год. Курасан почувствовал себя в этот день будто парой, удовлетворяя своё бешеное сердце и чувства. Он забыл про волнения и просто наслаждался. Так же делал и ножик, только он, вот уже, не считал его возлюбленным, а просто лучшим другом. Все удивлялись, как, оказывается, Кнайф был похож на Курасана всё это время, и быстро нашли общий язык. Теперь их было не разделить друг от друга. Наконец, святая :> троица дошла да самого края леса - резкого обрыва, завораживающего своей глубиной. Низ было не разглядеть, он был сокрыт плотным туманом. Лучи главной звёзды прожигали мутную пелену, пытаясь открыть вид на то, что было внизу, но даже могучему солнцу это не удавалось. Курасан от такого зрелища чуть не упал вниз, оступившись, но Кнайф успел среагировать, крепко ухватя друга за запястья, потянув его в свою сторону, от чего тот упал на него. Кнайф крепко обнял друга, не смея проронить и слова. Курасан, лежавший на спине, перевернулся на живот, и обнял очень близкого для него обджекта, положив голову на плечо. Лампочка наблюдала за некогда ненавидевшеми друг друга людьми, сейчас слезая с друг друга, говоря приятные слова и только что обнимаясь. Все таки она решила не мешать им, садясь не за ними, а разлечься на траве у близкого к обрыву дереву, отдыхая от бега за листьями, и рассматривая пополнение своей коллекции, и иногда задумчиво рассматривая обрыв. Парниши же в это время ворковали, сидя рядом, и иногда потталкивли друг друга в бока, отвечая на это смехом. На землю опустилась луна со звёздами. Туман скапливался в нежную теплую росу на ещё изумрудной траве, Курасан проводил рукой по ней, и заворожено наблюдал за брызгами. Он заметил, как друг засыпал на его плече. - Я люблю тебя... * зевок * сладких снов. - сказал Кнайф, окончательно закрывая глаза, поддаваясь дрёме. Скорее всего, тот даже и не понял, что сказал - Я тоже тебя люблю. - машинально ответил ему Курасан, ведь он так делал, когда был маленьким, говоря это родным. Но спустя несколько секунд он осознал сказанное им и заснувшим Кнайфом, покрываясь сильным румянцем. Лампочка уже давно ушла домой, и сказала об этом, оставляя друзей наедине. Курик не хотел будить уставшего друга, потому решил дать ему фору. Было скучно, потому булочка закрывал глаза, глубоко вдыхая носом, одновременно свежий и влажный от тумана и прогретый солнцем воздух. Он сам не заметил, как поступил как Кнайф, погружаясь в сон.