Поздно, но осознанно

      В комнате царил полумрак, Ольга накрывала на стол ужин, приготовленный, в кои то веки, собственными руками. Готовить она могла, но не особо любила. Особенно когда супруг на протяжении практически всей совместной жизни беспрестанно твердил, что готовка это не её. Это отбило когда-то само желание что-то готовить. Но сегодня особенный день, и особенный ужин. Оля много вложила в этот момент, хоть и убеждала себя в обратном, что это всё просто чтобы сделать приятно Паше, просто праздничный ужин после такого приятного праздничного завтрака... Хотя кого она обманывает, слишком близко они с Пашей подобрались друг к другу, слишком настоящей стала их связь.       Оля вспомнила их первую встречу, как он налетел на неё с порога, едва не сбив, и что-то невнятно проворчал в качестве извинения. Она до сих пор помнила тот самый его взгляд, глубокий, пронизывающий, теплый. Только он так смотрел на неё. Ни Арефьев, ни какие либо другие потенциальные или явные ухажеры не смотрели ТАК. Не вызвали те эмоции и ощущения, как Паша мог одним только взглядом. Это был взгляд сильного, уверенного в себе, а главное, умеющего любить человека. Она поняла это сразу, как только почувствовала его на себе.       Когда-то Оля услышала от одного психолога, что мужчина может за 10 секунд определить нравится ему женщина или нет. Так вот, женщины за те же 10 секунд способны увидеть всю суть этого мужчины, и увидеть какой будет их история с ним. Раньше Оля лишь рассмеялась бы таким смелым утверждениям, но прожив без малого сорок лет на этой земле пришла к выводу, что это утверждение не лишено истины. И в Паше она тогда увидела всё то, что он мог бы ей дать, и что она способна была дать ему. Ведь несмотря на свой, мягко говоря, не особо покладистый характер, Паша был самым настоящим романтиком. Умеющим любить от всего сердца и быть по-настоящему добрым. Оля это всё увидела сразу, как бы старательно он не натягивал свою маску циника. Но тогда, те долгие десять лет назад у них не было ни шанса. Паша любил свою жену, это было видно и понятно без слов. Правда это было не совсем взаимно, но Оля даже в мыслях не позволила бы себе вмешаться в чужие отношения. Женская ревность такая штука, что даже когда не твоё, оно где-то глубоко внутри цепляет, потому что ты понимаешь, как оно могло бы быть твоим. Даже когда Арефьев в очередной раз спустил всё на тормозах, боясь взглянуть правде в глаза.       Арефьев это вообще отдельная история. Оля потратила пол жизни на то, чтобы воспитать из этого весьма самовлюбленного павлина, не имеющего своего хребта и слова, хоть что-то похожее на мужчину. Она старалась, она правда старалась. Она хотела всей душой сохранить семью, завести ребенка, сделать так, чтобы их семья была самой счастливой. Но старания одного человека тут мало. Одно появление Инги, или как её там эту ведьму звали, оказалось достаточно, чтобы Арефьев просто взял вещички и свалил из семейного очага. Она была раздавлена тогда, слишком много сил было вложено в ту семью, слишком много времени было потрачено в никуда. Арефьев сгубил её молодость, эту фразу она могла полноправно набить в виде татуировки прям на пятой точке. Но тогда бутылка вина так удачно закончилась, и это позволило Оле избежать пьяной ошибки.       Но ставить на себе крест из-за неудачного брака Ольга не собиралась. Хотя эта совершенно детская идею с сайтом знакомств оказалась за гранью. Она поняла это почти сразу, после пары мало адекватных свиданий и переписок с мало приятными людьми. Арефьев и тот выигрывал на их фоне. Когда он вновь нарисовался на пороге её кабинета с просьбами простить и принять назад, она с первого взгляда поняла что всё, он свой шанс упустил уже давно. Она давала ему миллион разных шансов, а теперь всё, переболело, перегорело и ушло. В сердце не ёкнуло ничего, а значит всё Арефьев, не интересно.       Ещё этот следователь, Анатолий Васильевич, по делу Сан Саныча всё зачастил к ней, и смотрел так старательно, поймать расположение пытался. Оля тогда сразу увидела интерес в его глазах, как заставила постучать в свой кабинет, прежде чем войти. Но таких взглядов была уйма в её жизни, и не было ничего хоть немного интересного в нём. Лишь некая искренность, преданность, желание, не более того. Хотя смысл сравнивать? Одна лишь спорная ситуация с Рыковым, очередная разборка с Кулыгиным и от взгляда Паши в этот момент у Оли всё внутри переворачивается, как будто на перезарядку кто-то нажал и её вновь по всем забытым чувствам затянуло. Ей ведь давно уже не восемнадцать, а по ощущениям в теле именно так оно и есть. Их хождения вокруг до около ей уже порядком осточертели. Она видела, что её чувства взаимны, под всеми слоями его масок, под всей бравадой и грубостью, она видела настоящие чувства, она одна, и была безмерно горда этим, чего уж скрывать. И этим знанием не желала делиться ни с кем. И он это видел и понимал, один его взгляд выдавал его с головой. Но их дороги всё никак не желали сходиться, хоть их и тянуло друг к другу всё с большей силой.       Когда она узнала про инсульт у Рыкова план будто сам собой, совершенно её не спрашивая вырисовывался в голове. Кулыгин тогда собрался звонить Ирине, и от этого факта какая-то совершенно иррациональная ревность проснулась в душе у Оли. Будто кто-то пытается зайти на её личную территорию и отнять что-то почти родное. Ирка упустила своё время и сейчас Оля меньше всего хотела бы видеть её вновь, утешающую и помогающую Рыкову оправится от болезни. Ей было жаль Пашу, прекрасно зная как он может снова попасться на этот крючок и потом уже не оправиться во второй раз. Хотя кого она обманывает, её душила жгучая ревность и желание во что бы то ни стало самой помочь Рыкову. Потому она и пришла к нему в палату с традиционными апельсинами, и смотрела на него, такого гордого и униженного, обиженного на весь мир и самого себя, что так нелепо складывается его судьба. Что никому он не нужен, и вынужден лежать тут, словно брошенное полено. Но не только жаль его было Оле, вернее даже совсем не жалость говорила в ней, она видела прекрасно, как он борется со своими чувствами, как боится поддаться им, как боится проявить слабость, и как на самом деле нуждается в ней. Она видела это всё в его глазах, которыми он так и не посмотрел на неё, хоть и очень хотел, но вот только боялся увидеть в них лишь жалость. Она не стала тогда настаивать на своём, не стала и после, когда они спасали того несчастного с перитонитом, и в его глазах появился этот блеск и твердость, которая так завораживала её каждый раз, стоило ему на неё взглянуть. Оля увидела тогда как сильно важна для Паши его работа и что это самое главное, ради чего он всё ещё не сдался.       С переездом в её квартиру получилось совсем спонтанно, Ольга сама не поняла как так получилось, что она лежит в своей постели и считает овец, пытаясь уснуть, а за стенкой тяжело вздыхает Рыков во сне, пытаясь удобнее уместиться на диване. И она находит сто первую по счету причину не выйти к нему, и перевести, наконец, их отношение во что-то более реальное, что действительно должно быть. Ведь они заслужили свой кусочек счастья, такой потрепанный, такой затерянный во времени, но свой. Их быт был таким удобным и слаженным, будто это с ним, а не с Арефьевым Оля прожила последние лет пятнадцать своей жизни. И это было бы так здорово и головокружительно, если бы не было так страшно от одного осознания того, как они подходят друг другу. Оле было легко приходить домой после тяжелого трудового дня, а Паша встречал её вкусным ужином и очередной починенной деталью её, обретающего настоящий домашний уют, дома. Одно появление этой Леночки - медсестры в их почти общем доме так вывело Олю из себя, что она сама таких эмоций от себя не ожидала. Это даже рядом не лежало с тем, что она испытывала раньше, называя ревностью. А Паша увидел, заметил и понял, как сильно сияют её глаза, когда она ревнует. Она поняла это по его загоревшемуся взгляду в ответ.       Ох уж этот взгляд. Когда он вышел из-за угла что-то спросить и уперся своим взглядом прямо на неё, неспешно натягивающую домашний халат на голые плечи, едва прикрытые шелковой пижамой, она готова была загореться прямо тут. Его взгляд окатил её такой волной мурашек, что она старательно затянула пояс потуже, чтобы ненароком не задеть чувствительную кожу, которая даже, кажется, визуально покраснела. В его взгляде в ту секунду было столько желания, голода, силы и притяжения, что будь у неё хоть немного меньше самообладания, она бы уже давно сама висела на его шее, умоляя не отпускать. Но она Ольга Кирилловна Арефьева, и будь проклята эта гордость и упрямство, которое не дает ни ей, ни Паше переступить эту черту, вокруг которой они шли уже, наверное, сотый раз. Паша сам держался их последних сил, Оля видела это снова и снова. Когда утром он разбудил её лаская рукой, она едва не подскочила в постели, и лишь железное самообладание не позволило ей по-детски не закрыться от такого Рыкова. Он смотрел на неё с таким желанием и предвкушением, поправляя лямочку на пижаме, что Оля спросонья не могла понять чего она хочет больше, поддаться на провокацию или даль щелбан в лоб. Она выбрала второе, как ты смешно это не выглядело. Хотя даже это проявление легче было засчитать за заигрывание, что уж говорить.       Весь этот праздничный завтрак, настроение, всё это сеяло тревогу в душе Оли. Она прекрасно понимала, что круг сужается до невозможности его игнорировать более. Они с Паше должны перейти на новый уровень их отношений, либо разойтись насовсем. И она старательно настраивала себя лишь на первый вариант развития событий, потому что второй она уже не переживет. Она знала, как Паша боится этого всего, как он опасается новых отношений, как боится открыться вновь, как больно ранили его уже не раз. Но их отношения, их связь, она силится с каждым днём, и это совсем не то что было раньше. И для него, и для неё. Оля готова была принять это, пробовать это, во что бы то ни стало. Попробовать всё-таки стать счастливой. Осталось лишь понять, рискнет ли на эту попытку Паша. В дверном замке повернулся ключ и Оля поставив приборы на сервированный стол, тихо улыбнулась про себя, готовясь к встрече с неизбежным.