Ритуал

      — Все футболисты пидоры! — мужской крик пробился сквозь череду пронзительного свиста.       Нурлан даже ухом не повел, он капитан сборной и главный нападающий, так что отвлекаться на всяких идиотов ему некогда, еще от тренера прилетит, а тот уже и так в дурном расположении духа.       Эта группа людей, периодически что-то кричащих на трибуне, уже не в первый раз собирается. И если раньше это задевало, то теперь он знает — парни из секции каратэ, с которыми они периодически видятся в спортивном комплексе, вполне безобидны. Иногда они собираются после тренировки и просто отдыхают, чаще всего даже не наблюдая за игрой. Чего прилетает конкретно футболистам — Нурлан не знает, но негатива выкрики совершенно не несут. Просто такой своеобразный юмор у людей. А самый активный и главный «юморист» из них — Леха Щербаков.       Щербаков — местная звезда. Когда он появляется, все всегда оживляются. Он много шутит, хвастается своими достижениями, да и просто забавный парень. В своем деле — мастер, готовится к Олимпиаде. Но что у него не сложилось с футболистами, Нурлан не знал. Да и спросить никогда не получалось. Каждый раз, когда после тренировки он хотел подойти — никого на трибунах уже не было.       — А капитан — самый главный пидорас! — кричит Щербаков, когда Нурлану отдают пас и тот пробивает гол. Реакции на выкрик по-прежнему нет: довольный футболист дает пять своим сокомандникам, даже не оборачиваясь в нужную сторону.       Только Щербаков всё равно видит его скромную улыбку, и на душе от этого теплеет. Он чувствует себя гребанным первоклашкой, что вместо адекватных решений принимает идиотские: дернуть за косичку понравившуюся девочку и для верности стукнуть портфелем по голове. Он уже давно заметил Нурлана Сабурова.       Сперва он действительно кричал обзывательства. День тогда был весь наперекосяк: проспал, везде опоздал, лажал на тренировке. Расстался с девушкой. Она ушла от него к какому-то ярому фанату футбола. Так и прилетело в первый раз этой команде. И от тренера прилетело, только уже Леше. Все футболисты тогда кидали свирепые взгляды в него, кроме одного. Нападающего словно не волновало ничего, кроме игры. Он так красиво играл. Обводил соперников, давал четкие пасы. Мяч у него под ногами, словно зачарованный, выполнял любую хитрость во время финтов и всегда летел точно в тот угол, куда его направляла меткая нога. Словом, игра Нурлана так увлекла Лешу, что он пришел вновь. Да, он до ужаса ненавидит футбол, да, считает футболистов пидорами. Да, всегда переключал канал, стоило только начаться матчу, еще с детства пошло, когда мультики не давали смотреть. И сейчас ничего не изменилось. Но Нурлан… Леша долго не мог понять, что происходит. Почему так хочется прийти на ненавистное поле, почему так залипает на этого парня. Почему, стоит только забить ему гол, хочется вскочить и радоваться чужому успеху. А потом понял. Лешина гомофобная душа получила такое потрясение, что тот несколько месяцев не появлялся на поле.       Но его туда тянуло. Хотелось вновь прийти, посмотреть. О том, что он хотел большего, старался не думать. Со временем, кажется, даже смирился. Да, оказывается, его тянет к парню. Что самое ужасное — к футболисту! И тот на него совершенно не обращает внимания.       Приходить с друзьями и придумывать кричалки про способности игроков ублажать друг друга стало смыслом жизни. Только адресату каждый раз было совершенно фиолетово.       Под Новый год дали небольшой перерыв всем спортсменам. Что ему на каратэ, что Нурлану. Леша даже немного соскучился. И кроме того — ему одиноко без вечных тренировок, хоть как-то заполняющих жизнь. Живет он один, с тех пор как переехал в столицу. Занимается почти каждый день, так что снял квартиру поближе к комплексу. Одиночество — не та самая константа в его жизни, просто когда приближаются праздники, он всё чаще вспоминает, как здорово было отмечать с семьей. Всегда было шумно, нарядно, вкусно. В этом году родители решили отметить за границей, так что и в гости к ним не поедешь, разве что по видеосвязи пообщаться. Друзья звали его к себе. Хоть он и не уверен, что хочет идти, сказал, что, может быть, заскочит. А пока он украшал комнату, как мог. Недавно, проходя на улице мимо огромной кучи елок и сосен, отломал лохматую ветку, пока продавец был занят другими покупателями, и дал деру. Леше это показалось забавным, да и экономия, как-никак. Всё равно он не хотел покупать целую. Для нее и игрушек почти нет, да и зачем? С удивлением Леша понимает, что толком и не обжил квартиру. Нет здесь тех самых приятных мелочей, делающих квартиру настоящим домом.       Но, желая всё же прочувствовать хоть немного новогоднюю атмосферу, да и отвлечься от мыслей о «футболе», Леша готовится. Покупает цветастый дождик, бенгальские огни, небольшую гирлянду. Набирает огромный пакет мандаринов, пусть их запах смешается с сосновым. В магазине возле нарядной цветастой елки замечает фигурки Деда Мороза, Снегурочки, разных животных. В родительском доме всегда было много фигурок, и Леша даже подумывает взять какого-то оленя, но тут взгляд упирается в блестящую игрушку прямо на елочной ветке.       — Мне такой надо, — уверенно заявляет он сам себе, хватая шарик в виде футбольного мяча. Его всё еще бесит футбол и всё, что с ним связано, но так хочется повесить этот шарик дома. Он бы даже мог подарить его Нурлану, тому б понравилось.       «Так, стоп! Разбежался!», — сам же себя и обрывает на мысли Леша.       Тридцать первого декабря Щербаков осматривает свою квартиру, точно понимая: всё, что мог — он уже сделал. Огоньки висят на карнизе, спускаясь прямо на сосновую ветвь, украшенную дождиком и несколькими шариками. На самом видном месте висит тот самый мяч. А под самой веткой россыпь мандаринов. И на столе стоит чашка горячего любимого какао.       Такой себе новогодний уголок.       Леша берет зажигалку и подносит к бенгальскому огоньку. Искорки летят в разные стороны, словно маленький салютик в руках. Какое-то детское счастье затапливает сердце, и Леша размахивает рукой, напевая Jingle Bells. Слов он точно не знает, так что на ходу выдумывает несусветную чушь.       Стоит только огоньку догореть, чувство праздника медленно исчезает, и Леша решает, что в эту ночь быть одному нельзя.       Он хватается за телефон, хочет написать друзьям, что придет, тем более, они ему уже все соцсети забили поздравлениями, но натыкается на интересный пост.

      «НОВОГОДНИЕ ТРАДИЦИИ И РИТУАЛЫ»

      Леша заинтересованно останавливается и смотрит, вдруг что-то можно еще сделать с его новогодним настроением?       Первым в списке идет то, что ему определенно не подойдет. Он не собирается писать свое желание, жечь его и пить с шампанским. Просто потому, что не пьет, совсем. Он же спортсмен, да и принципы у него. Лучше какао, думает он и делает несколько глотков из чашки. Шоколадное тепло тут же разливается по организму.       Продолжая чтение поста, над некоторыми пунктами он откровенно смеется, например: если под пятки положить подковы и встретить с ними Новый год, то удача будет преследовать на каждом шагу.       — Уже представляю, запираюсь такой к Андрюхе и цокочу подковами. ИЛИ! — не выдержав, Леха начал вслух комментировать, заходясь от смеха. — Гарцую я такой к Нурлану, ржу, как конь, и этот, как истинный казах, седлает меня. — Настолько сильно смеется, что прям слезы выступают на глазах.       Успокоившись, он смотрит дальше. Особенно его привлекает «новогодний ритуал для привлечения второй половинки». Над ним он тоже издевается, придумывая всё больше и больше шуток. Сказав, что весь этот пост и, особенно, последний ритуал — полная чушь, он отбрасывает телефон.       — Так, сперва надо нарисовать, — бормочет он через двадцать минут, склонившись над листом белой бумаги и перечитывая инструкцию к ритуалу. Затем старательно черкает черным маркером, высовывая язык и пытаясь нарисовать хоть что-то, отдаленно похожее на Нурлана.       «У него глаза такие узкие, когда доволен. Ну, значит будет улыбаться, меньше мороки будет, — думает он, надеясь, что эти две полоски сойдут за глаза. — Мне кажется, очень даже, прям открытые получились. Интересно, может, он просто не видит, раз меня не замечает? Тогда он еще и глухой, я же ору-ору».       Рисовать Нурлана Леше даже весело. Он чиркает брови, нос, узкие губы. Ему хочется — но останавливает себя — дорисовать тот самый передний клык, который он заметил во время тщательных поисков фотографий скрытного Нурлана в социальных сетях. На самом деле Лешу этот клык так будоражит, интересно, а что, если б его укусили? Например, его губу во время поцелуя… Он быстро прогоняет эти мысли, не до этого ему сейчас, занят важным делом.       Прорисовав контур лица, такой же кривоватый, как, в принципе, и весь рисунок, попробовал нарисовать укладку. Когда Нурлан бежит без кепки или шапки, его волосы беспорядочно мешаются на ветру, и в свободное от игры время он проводит по ним пальцами, убирая упавшие на глаза пряди, и укладывает их назад. А в жизни, бывает, делает пробор. Вот он и получился, как кажется Леше.       — Так, ну-у, — тянет он, возвращаясь к инструкции, и переворачивает лист. — Двенадцать качеств мужчины мечты. Ну-ну, — бормочет он, прикусывая кончик маркера. А потом всё ж ставит цифру «один». — Так, первое будет трудолюбие. Если б он не играл так, как умеет сейчас — был бы не он. Соответственно, целеустремленность тоже, логично ж? Он хороший капитан, получается, лидер, — перечисляет он, не зная, то вообще делает или нет, но решает начать издалека. — Стратег хороший, все эти комбинации знать, применять — получается, умный. Как-то видел его кормящим бродяжку, вроде приютам для животных помогает, — бормочет, прописывая слово «добрый». Хладнокровный, только такой выдержит мои доебы. Хотя… может, это только со мной он такой, с командой же себя ведет иначе. С ними он как с членами семьи. Всегда поддержит, если надо, на такого положиться можно.       Леша останавливается, задумавшись на мгновение. Да, он не знает Нурлана лично, но много видит. Наблюдательность всегда была его козырем, это помогало и в спорте: изучить противника, все его слабые места и сильные, — и, как оказывается, в жизни. Молчаливое наблюдение о многом ему сказало. Он не то что следил, просто каждый раз, как пересекались, Леша был внимательным. Он изучил его, но никак не применял эти знания.       — Продолжим, — он пробежался по уже написанным пунктам, их было семь. — О, харизма из него так и прет, — вспоминает фотографии, что видел. На них Нурлан с таким пафосным лицом, что Леша всю неделю шутил над этим. И, естественно, эти фото есть у него в телефоне. — Что ж еще? Ладно, ладно, красивый как черт, башню сносит, — смущенно прописывает он, краснея с каждым словом всё сильнее.       — Ладно, это я не знаю, но мне б хотелось, чтобы он был верным и умел искренне любить. Желательно меня. — подумав, дописал он. — Господи, ну какой же фигней занимаюсь…       Он вернулся к чтению инструкции, ведь жил по принципу «взялся за дело — доведи до конца». Дальше советовали представить свою будущую половинку: характер, голос, взгляд, повадки, смех. Дрожь побежала по телу, стоило только вспомнить ту улыбку на поле, да, он тогда улыбался другим, потому что забил. И только поэтому. Его крики никого не волнуют.       Бросив представлять «идеального партнера», ведь он его знает достаточно хорошо, учитывая, что они даже не общаются, Леша перешел дальше.       — Блин, красная лента нужна, и где я ее теперь возьму? — подумав немного, он оторвал несколько полосок дождика и перевязал ими скрученный лист бумаги. Разноцветные ленточки задорно заблестели, поймав блики света. — Ну, красная — это для натуралов… Радужная — самое то…       Оставалось только найти городскую елку и повесить на нее это «нечто».       Пока он собрался и отправился в парк, поскольку на главную площадь толктись в толпе не хотелось, время перевалило уже за 23:30. На улице со всех сторон чувствовался праздник. Цветные огоньки повсюду: на елках и обычных деревьях, на витринах магазинов, даже люди идут, обмотавшись огоньками.       Кто-то бежит за забытым для салата горошком. Кто-то просто гуляет. Один мужчина тащит елку, активно доказывая по телефону, что всё успеет.       В воздухе чувствуется морозная свежесть, пощипывающая нос, и пряный аромат глинтвейна.       Похрустывая снегом, с каждым шагом Леша улыбается всё сильнее. Ему нравится зима. Хочется, как в детстве: бегать с друзьями, забрасывать их снегом, кому-то обязательно за шиворот кинуть. Скатываться с огромной горки, и ничего, что санок нет, на картонке, всей толпой. Чтоб щеки были такие красные, что прям пекут. Чтоб вся одежда уже покрылась льдом, и только тогда домой, к теплому чаю и нагоняю от мамы за потерянную перчатку. А потом смотреть старые фильмы и кушать оливье в ожидании курантов и подарков.       Леша идет туда, где стоит одна из самых больших елок, и уже просто светится от счастья. Возле нее шумно, полно народу, звучат песни и смех. Кто-то уже заранее осыпает всех разноцветным блестящим конфетти, и даже Леше на голову опускаются несколько кусочков фольги.       Протиснувшись сквозь толпу, подбирается поближе к елке. «Так, мне что-то будет за порчу городского имущества?» — задается он вопросом, но быстро отмахивается. Как-то на спор он залез на самую верхушку городской елки, сфотографировался и довольный пошел домой. Ну как, пошел — побежал. А тут всего лишь скрученный лист бумаги повесить. «Тоже мне криминал», — закатил глаза Леша.       Удерживая в мерзнущих пальцах ленточки дождика, он немного смущается. Вот сейчас возьмет и как повесит. «Считай, публичный каминг-аут. Вот он я, признаюсь в том, что мне нравится Нурлан Сабуров. Кто б сказал — не поверил». Он всё же подходит к ветке, обматывает ее дождиком и, осторожно погладив пальцами белую бумагу, запихивает поглубже в зеленые иголки. А после несется как ошпаренный к деревянному домику и заказывает глинтвейн безалкогольный. Сердце колотится, что самому страшно признаться. Он убеждает себя, что не сделал ничего такого, просто глупый новогодний ритуал, может, он вообще ничего не изменит в жизни. Только Леше отчаянно хочется обратного.       Вкус апельсина и гвоздики приятно щекочет рецепторы. Тепло согревает изнутри, да и замерзшие пальцы вновь обретают чувствительность, вцепившись в стаканчик.       Медленно опускающиеся снежинки завораживают Лешу. Он делает несколько шагов, запрокинув голову. Синее-синее небо и белая россыпь хлопьев.       — Красиво… — раздается рядом знакомый голос.       Сабуров и его друзья вместе скинулись и купили самый дорогой, самый большой фейерверк. И планировали запустить его в парке, среди множества людей, прямо в 00:00. Пока они бродили с места на место, подбирая идеальное и безопасное, успели замерзнуть.       — Может, по глинчику? — предложил Нурлан, притопывая на месте. Его слегка утомила излишняя возня, хотелось просто уже пойти в тихое место и отметить в кругу близких людей.       — Да у нас свое ж есть, — многозначительно посмотрел Азамат, выдыхая облачко пара в ладони. — А, ты ж не пьешь крепкое, ну иди тогда.       — Ток быстрее, ща мы всё подорвем здесь к чертям, не пропусти! — воодушевленно прокричал Дорох, увлеченно копошась в огромной коробке. — Хотя такое пропустить…       Неспешно бредя по запорошенным дорожкам, Нурлан размышляет о том, как прошел этот год. Что бы он хотел оставить и никогда не вспоминать, а что — забрать с собой. Ему вспоминается традиция: как Новый год встретишь, так его и проведешь. Не очень ему хотелось встречать праздник на улице, пусть и в окружении друзей. Хотелось уюта.       Пока Нурлан пробирается сквозь толпу людей, его кто-то толкает. Автоматически повернув голову в сторону нахала, он неожиданно понимает: силуэт ему знаком. Куртка и шапка мешают рассмотреть парня, но Нурлан всё равно следует за ним, оставаясь на расстоянии — рост под два метра позволяет не потерять его из виду. Движения, да и вообще повадки настолько знакомы, что сомнений не остается, это Щербаков. Нурлан удивлен тому, что он в него врезался. Обычно Щербаков очень ловкий, легкий, мастерски умеет уклоняться. Тренируясь, чуть ли не танцует вокруг противника. Несколько раз Нурлан наблюдал за его тренировкой, и очень поразился. Обычно наглый, развалившийся на трибуне, как дома, Щербаков становится собранным, молчаливым. Внимательно следующим каждому наставлению сенсея. Особенно, когда медленно отрабатывали какие-то движения, кажется, это назвали кáта. Нурлан завороженно наблюдал, как плавно движется ступня, очерчивая полукруг, как уверенно, словно перетекая с места на место, меняется поза, резкий удар. Очень красиво, занимаясь своим делом, Щербаков превращается в другого человека. Что же случилось, что сейчас он несется так устремленно, не замечая ничего вокруг?       То, что видит Нурлан дальше, удивляет. «Это что? Квест? Или кому-то оставил записку?» Отчего-то становится обидно, этот долбоеб приходит чуть ли не на каждую тренировку, и именно его команды — он узнавал, — но каждый раз, как Нурлан хочет с ним поговорить — тот пропадает бесследно. «Уже все варианты перебрал: и что он запал на кого-то из команды, и что гомофоб лютый, и что узнал о моей ориентации. Чего ему надо?» — думает он, наблюдая, как парень несется прочь. Леша уже стал обязательным пунктом в его жизни — тот самый солнечный парень, что кричит ему: «Пидор», — задорно смеется и отпускает глупые шуточки. Без всего этого футбольное поле теперь кажется нереально большим и пустым.       «Если это его романтичная сторона такая, записки кому-то пишет… И он теперь что? Перестанет приходить, увлеченный какими-то новыми отношениями?» Нурлан и про это знает: Леша был свободен всё это время, слишком сосредоточен на подготовке к Олимпиаде. «Нет, никаких "Леша", он Щербаков, и точка, — резко отрезает, подходя ближе к ненавистной ветке. — Лешей пусть его баба называет».       Несмотря на противоречивые чувства и уверенность в том, что ему плевать на белый свернутый лист, его рука всё же тянется к ветке и разматывает запутавшиеся ленточки. Нурлана смущает то, что он лезет туда, куда не следует. Это не его дело. Это. Не. Его. Гребанное. Дело.       — Что? — застывает Нурлан. Лист исписан с двух сторон: на одной — какое-то очень плохо нарисованное лицо, на второй — список из двенадцати пунктов под заголовком: «Мужчина мечты — Нурлан Сабуров».       — Красиво…       Леша отрывает взгляд от неба и огромными круглыми глазами смотрит на Нурлана. Тот точно так же, как и он сам несколько секунд назад, смотрит в небо и легко улыбается.       — Да, красиво падают.       — Я не про это. Красиво рисуешь, — уже без тени улыбки произносит Нурлан и показывает тот самый лист бумаги.       — Ты о чем? Я не умею рисовать. А это что? — Леша старается не показать, что паникует, сыпет вопросами, пытаясь скосить под дурочка. Быть дураком — это ж хороший план, правда?       — Леш, я видел, как ты это повесил. — И злится сам на себя, не зная, откуда появилось это нежное «Леш», а главное — зачем?       — Откуда ты знаешь мое имя? Нур-лан, — с вызовом произносит Леша, не зная, что делать, так по-идиотски спалиться надо еще уметь.       — Это не я прихожу к тебе на тренировки и ору как придурок.       — Так ты всё же заметил, — скрещивает руки на груди, почему-то внутренне ликуя. Его заметили. Знают имя. — И сам ты придурок.       Они б еще препирались между собой, если б люди не начали резко отсчет. 10… 9… 8…       — Слышал поговорку «Как встретишь, так и проведешь»?       7… 6… 5…       Нурлан ждет недоуменного кивка и сам же поражается своим мыслям. Верно, он сошел с ума.       4… 3…       Он убирает листок в один из своих огромных карманов и обхватывает холодными ладонями такое идиотское лицо Леши, глупое, ничего не понимающее, бесящее его с самого первого выкрика.       2… 1…       Фейерверки летят точно в срок, громко бахают, привлекая людей разноцветными искрами, то рассыпаясь дождем, то разлетаясь на кучу маленьких салютиков. Все собравшиеся на улице прилипают к этому зрелищу, кричат, улюлюкают, поздравляют друг друга. Все, кроме одной парочки, что не замечает происходящего. Они слишком увлечены друг другом, чтобы отвлекаться на все эти мелочи.       Леха вцепился в куртку Нурлана, забыв, где находится, кто он, что-то о своих принципах и ориентации. Совершенно не помнит ничего из того водоворота сомнений и переживаний. Он и не знал, что так сильно мечтал о этих губах. А когда поцелуй прерывается и происходит то, о чем он думал сегодня: Нурлан прикусывает осторожно его губу, — ему кажется, что Дед Мороз всё же существует, и магия, и всякие волшебники. Не бывает так, просто не бывает.       — Ты чего, блин? — ошеломленно задает вопрос Леша своими красными от поцелуев губами.       — Ты меня идеализируешь, я совершенно не похож на мужчину мечты, у меня полно недостатков. А еще я вечно занят на тренировках, и мне некогда заводить отношения: такие, как у обычных людей.       — Я, по-твоему, хуи пинаю? Я к Олимпиаде готовлюсь, между прочим, это тебе не хухры-мухры. И, думаешь, я идеальный? ХА-ХА. Так и знал, что ты ебобо. Ищешь повод отшить меня, правильно понимаю? Зализал и хватит? Не получится, я все твои аргументы…       Они словно и не целовались минуту назад, вновь начинают выяснять отношения. Ощетинились, как два дикобраза, и соревнуются в том, кто из них хуже, кто что не умеет и кто хуже не умеет.       — И вообще! Ты почему меня игнорил?       — Ты меня пидорасом обзывал, думаешь, я раньше симпатичных гомофобов не встречал? Думал, ты специально провоцируешь. И я на тренировке — делом занимаюсь, если ты не заметил.       — Так… — между ними неожиданно зависает пауза. Лешу безумно смущает тот неожиданный комплимент. «Симпатичный гомофоб». Он бы и тут докопался, но что-то так не хочется. — Зачем поцеловал-то?       — Захотелось и поцеловал, что доебался?       — А если я еще хочу.       — Обойдешься, — слегка смутившись, Нурлан уже собирается засунуть руки обратно в карманы и, желательно, убежать, пока не натворил еще больше глупостей, но натыкается на сверток. — Что это такое?       Леша не хочет говорить. Он и так считал всё это бредом сумасшедшего, а теперь, когда просят озвучить… Он пытается придумать кучу отговорок, но признаться всё же вынуждают. Тогда Леша просит отойти куда-то в тихое место, ведь светопреставление уже закончилось и окружающие начинают потихоньку на них коситься. Они каким-то чудом находят свободную скамейку, хоть и приходится долго искать, но эта молчаливая пауза дает Леше возможность передохнуть, собраться с мыслями и рассказать всё быстро, четко, словно репетировал всю жизнь. Узнав про новогодний ритуал, Нурлан наконец понимает, что происходит, посмеиваясь над глупой ситуацией.       — Ладно, честность за честность, да не крутись ты так. — Неожиданно до Нурлана доходит: когда Леше стыдно или он смущается — прячется. Вот как прямо сейчас он усиленно отворачивается. С трибун всегда убегал, поэтому Нурлан и не мог его поймать. — Я тебя заметил еще тогда…       — А капитан — самый главный пидорас! — вопит Щербаков что есть силы. Реакция на выкрик всё же следует: забивший футболист показывает средний палец, даже не оборачиваясь в нужную сторону, а на лице его довольная усмешка.       С той встречи прошел почти год. За это время Леша успел вынести мозг Нурлану эдак раз триста шестьдесят пять. Первые сто Нурлан вынес с большим трудом, они достаточно ярко ругались каждый раз, когда не получалось найти компромисс, так же ярко и мирились. Они со временем опустили свои иголки, приняли особенности. Страх быть отвергнутым, пережить предательство и остальные печальные варианты развития их отношений заменились на нечто нежное и крепкое. Устойчивое как к внешним факторам, так и внутренним.       Леше нравится вспоминать ту новогоднюю ночь. Он тогда впервые провел столько времени с тем, за кем так долго наблюдал. Они вместе пили глинтвейн, гуляли по заснеженному парку, не обращая внимания на холод. В какой-то момент Леша вспомнил, что безумно хотелось запихнуть кому-нибудь за шиворот щедрую кучу снега. Пришлось выслушивать гневную тираду Нурлана, пока валялся в сугробе и ему настойчиво пихали снег в рот. Такими их нашли друзья Нурлана.       «Он-таки решил его убить. Не переживай, труп мы поможем спрятать», — подмигнул Азамат, разрушая весь свой серьезный настрой.       Друзья Нурлана оказались довольно приятными людьми, несмотря на то, что они футболисты. С ними Леша быстро нашел общий язык. Лишь с Нурланом перегавкивался. Хорошо, что Нурлан со временем понял — он это не специально, просто теряется при взгляде на него, смущается, а защитная реакция именно такая.       Но, несмотря на это, Леша не прекратил приходить на тренировки и кричать. Просто замолкает, стоит лишь Нурлану недовольно посмотреть на него или остановить незаметным взмахом руки. Главное одно — цель выполнена, его видят, на него реагируют. Реакция Нурлана, а она всегда следует, рано или поздно, — всё, что нужно Леше.       — Леш, ну что ты опять разорался? — подбегает футболист и ловит летящую в него бутылку. Перерыв дают всего на пару минут, так что он стал оставлять свою воду рядом с любимым местом Щербакова, а не как раньше — просто на траве где попало.       — Решил напомнить, а то вдруг кто забыл, — довольно усмехается Леха и спускается на несколько рядов вниз. — Ебанутые вы конечно, выперлись на поле в такую холодину, чё, в зале нельзя? — недовольно бормочет он, поглубже пряча руки в карманы. Скрыть беспокойство у него выходит мастерски, он-то в теплой зимней куртке, когда Нурлан стоит в легкой ветровке и шапке.       — Привык, — когда тренер сказал поле, а не зал — значит, никто не перечит. — Ты ж знаешь, мы и в дождь выходим, пойдет снег — и это не остановит.       — Ну ты тогда шевели булками активнее, а то заморозишь кой-чё.       — Не переживай, я знаю, что поможет согреться, а заодно заткнуть тебя хоть на какое-то время.       — Пидорас, — хохочет Леша, уже стоя впритык к невысокому заборчику. — Мой пидорас, — довольно шепчет, перегибаясь, и на его губах оставляют мягкий быстрый поцелуй. Команда старательно не обращает внимания на этих двоих.       Звучит свисток, и Нурлану приходится вернуться на поле, в спину ему смотрят счастливые глаза.       Снег действительно начинает идти, правда, крохотные белые снежинки не успевают долететь до земли, тут же исчезают. Леша достает небольшой сложенный листок из кармана и пробегает глазами по списку. Это всё писал не он, Нурлан составил примерный план покупок к Новому году, и Леша впервые собирается сделать что-то нехаотично. Этот Новый год они вновь хотят встретить вместе, только уже дома у Леши: с подарками, кучей еды, искристым шампанским на брудершафт и прочими радостями «семейной жизни».       Одним из первых пунктов стоит елка, только Леша всё равно настроен украсить свою маленькую версию — подаренный Нурланом бонсай. Небольшой можжевельник так обрадовал получателя, что он почти согласился переехать с Нурланом в какой-нибудь таунхаус, конечно же, исключительно в целях сохранения растения: оно ж уличное. Но пока что бонсай стоит в квартире у Леши и, кажется, вполне доволен окружающей его атмосферой.       — Еще и нарядный будет, — бормочет он, оставляя карандашом пометку на листике. Ему всё еще не верится. Неужели этот год был правдой, они вместе? Когда оказалось, что Нурлан заинтересован в нем, Леша долго не мог подобрать слов. «Это что получается? — думал он. — Мог просто подойти и познакомиться? И не надо было всё это время действовать на нервы, да и самого себя терзать?» Но кто знает, что было б, реши он действовать сразу. Может, и друзьями не стали б. В любом случае он рад, что сперва понаблюдал, и за ним, как оказалось, тоже.       — Вот черт, я же опаздываю, — восклицает Леша, быстро побросав вещи в рюкзак, и спешит на собственную тренировку.       Теперь Нурлан знает, что его «поклонник» убегал не только потому, что смущался собственных чувств, но и из-за тренировок в определенный день. И уже у него возникла привычка наблюдать за ним. Как только заканчивается тренировка — спешит к дверям небольшого зала, в котором занимается Леша. Когда он приходил так в первые разы, осторожно заглядывал сквозь небольшую щелку, приоткрыв тихо дверь. Иногда тренировка проходила в другом зале, где занимались сразу несколькими видами спорта, там Нурлан даже мог зайти и посидеть — прямо как Леша, только молча. Несколько раз и Нурлана с командой отправляли в этот зал с целью повысить выносливость и гибкость.       Вот и сегодня Леша в общем зале, а Нурлан смотрит, чуть ли не облизываясь. Ему нравится то, что он видит. В этом мужчине скрывается такая сила, кажется, он может вечно отжиматься на кулаках, а после, ничуть не устав, победить всех одним точным ударом. Да и самого Нурлана с легкостью повалит. «А еще он невероятно гибкий, что очень полезно в… — прерывает мысль Нурлан, когда на него оборачиваются с задорной улыбкой и подмигивают. — Как знает, вы посмотрите на него».       Вообще, Нурлану никогда не нравилось каратэ, может, потому, что его часто дразнили китайцем или японцем, обязательно демонстрируя различные стойки из восточных единоборств. Кто ж знал, что он будет встречаться с каратистом?       После тренировки они идут в магазин, и список, тщательно составленный Нурланом, потихоньку сокращается. Они накупают кучу мишуры, шариков, верхушку для елки. С боем Леша уговаривает купить новую гирлянду на штору, ему почему-то очень хочется именно цветную, а не белую или желтую.       — Так будет красиво, и цветасто, и вообще!       — Ты просто хочешь радужные шторы, чтобы все знали о наших отношения?       — Да почему? Всегда на елках были цветные огоньки, и на шторе такие хочу.       Нурлан просто улыбается: когда Леша включает своего ребенка, требующего конфету здесь и сейчас, не остается ничего, кроме как умилиться и уступить. Обычно это касается вот таких мелочей.       — Деда Мороза тоже в радужном купишь? Поставишь под цветастую елку на фоне цветастой шторы.       — Сам украшай свою елку. У меня есть Масутацу, мы с ним сами отметим.       Услышав, что Леша дошел до того, что собрался отмечать со своим бонсаем, названным в честь известного каратиста, Нурлан только лишний раз усмехнулся. Он всё же вкидывает коробочку с понравившейся гирляндой в корзину и отходит на несколько минут.       Леша, который, отвернувшись, подбирал легкие игрушки для можжевельника, не увидел этого, напряженно пыхтя под нос. Он решает остановиться на малюсеньких пластиковых шариках красного цвета и нескольких бантиках на проволоке.       — Смотри, можно поставить под кроной, — произносит вернувшийся Нурлан, протягивая фигурку новогоднего оленя: на шее у него зеленый венок, а на спину наброшена красная накидка с небольшой корзинкой подарков.       Глаза Леши загораются таким детским счастьем, что оба мгновенно забывают о гирлянде.       — Блин, спасибо, Нурик.       Украшают они это всё у Леши дома, Нурлан пока живет в общежитии как спортсмен — это и удобно, да и вообще. Он, конечно, хочет переехать в таунхаус, уже и Леше говорил, пока ищет подходящий.       — Ну вот и прекрасно, я же говорил, — довольно нахваливает переливающуюся всеми цветами штору Леша. Он не заметил, какую именно они выбрали в магазине, так что теперь довольно зацеловывает Нурлана за правильный выбор.       На этом фоне забавно выделяется слегка аляпистая елка. Когда Леша ее украшал, то вешал всё подряд. Ему казалось: чем больше, тем лучше — и он неустанно открывал всё новые коробочки с шариками, зверушками, звездочками, завешивал всё мишурой и разноцветными бусами. Нурлан честно пытался как-то всё исправить, но, перевесив несколько игрушек, а какие-то и даже спрятав, сдался. Да, елку почти не видно. Зато Леша довольный носится по квартире под песни группы ABBA.       Праздник же не может быть во всем идеальным? Пусть он будет не такой, как, скажем, в витринах магазинов. Где всё по цвету и четко на своих местах. Это их праздник, личный.       Когда Нурлан вернулся из магазина — а как же, горошек всё же забыли, — Леша закончил стругать оливье. На этом он тоже настаивал — без главного блюда никуда. Подобная суетливость сперва поражала Нурлана, а потом он просто стал этому умиляться. Всё вокруг оживает, стоит только пронестись этому парню рядом.       — Знаешь, а на улице не так красиво и нарядно, как у нас.       — Пф, еще бы, мы же постарались! — довольно ухмыляется Леша, закидывая горошек в салат. — На, попробуй, всего хватает? — протягивая ложку, он смотрит так очаровательно, так нежно и по-домашнему улыбается. Нурлану сложно устоять от того, чтобы прижать его к себе, зацеловать эти смеющиеся губы и пропустить весь Новый год, случайно увлекшись парнем.       — М-м, я б еще огурчика добавил, — всё же берет себя в руки. Он еще всё успеет. Когда время приближается к двенадцати, Нурлан неожиданно встает и несется в прихожую. Возвращается в комнату и, выбрав ветку посвободнее, привязывает к ней свернутый в трубочку лист бумаги.       — Ты чего? — недоуменно хлопает ресницами Леша. Подходит к елке и уже тянется к листику, как его легонько бьют по руке.       — Не трогай, это на Новый год.       — Эй! Я правильно понимаю, это… — он замолкает, многозначительно поглядывая то на ветку, то на самого Нурлана.       Тот лишь что-то невнятно мычит. Ему хотелось таким своеобразным способом признаться в своих чувствах, ответить на случившееся год назад.       — Мне тоже надо, а то что это, — бормочет Леша, уже в поисках подходящего листика и ручки.       — У меня есть прошлогодний, — Нурлан протягивает сложенный вчетверо знакомый им обоим листок. — Хочешь повязать?       — Так, подожди, я бы поправил список, а то, действительно, был о тебе лучшего мнения, — с этими словами и наглой улыбкой он открывает листок и проводит по нему пальцем. — Мы оба согласимся, что ты тот еще дурачок, да? О-о, и с хладнокровным я погорячился, та еще взрывоопасная штучка, — разгоняет Леша, убегая с хохотом от Нурлана. — О, «красивый как черт» — это я тебя просто по утрам не видел, — продолжает, обегая вокруг стола который раз. — Харизма так и прет, ай! — вскрикивает Леша от звонкого шлепка по заднице, когда его всё-таки ловят.       — Сейчас я пойду твой список править, доиграешься.       — Так там всё же я? — кокетливо поглядывает из-под ресниц, поглаживая ладонями плечи Нурлана, обернутые в мягкий кашемировый свитер.       — А кто же еще? А говоришь — я дурачок, — Нурлан наклоняется ближе и прихватывает своими губами чужие.       Леша отвечает. Леша отвечает так, что дух перехватывает и сердце сильнее сжимается от нахлынувших чувств.       — Если бы я что-то правил в списке, то только количество. Да и листа бы мне не хватило, — признается Нурлану, сильнее прижимаясь к его груди. — Спасибо, что терпишь меня.       — Ну ты чего? — Леша прячется в его свитере то ли от собственных чувств, связанных с неуверенностью в себе, то ли от счастья. В любом случае Нурлан теряется, не зная, как вернее отреагировать. Он просто берет его за руку и подводит к елке, развязывая красную ленточку. — Держи, у нас, видимо, уже свой ритуал, с доработками.       И Леша смотрит, сперва на довольно смешной рисунок себя — достаточно точно получился приплюснутый нос и дурацкая прическа, — а после запоминает каждое перечисленное слово с обратной стороны. Там есть всё: и черты, которые Леше в себе не нравятся, и те, что он не замечал, и те, которыми гордится. Его глаза снова светятся от счастья. Он любим. Любим со всеми изъянами. Искренне, как и хотел.       — Нурик, — вот и всё, что получается у него сказать.       Они вновь пропускают бой курантов, слишком увлеченные друг другом. Они вместе, а это самое главное.       А после Леша утянет Нурлана на улицу, играть в снежки, смотреть салюты, орать прохожим: «Хэппи ню ер!», — совершенно наплевав на приготовленный стол и подарки. Они будут носиться, пока силы не закончатся, а после, выпив обжигающего глинтвейна и увалившись в какой-нибудь уютный сугроб, будут лежать счастливые и согревать друг другу пальцы. И целоваться, бесконечно много целоваться. Пока губы не устанут и пока не отморозят задницы в этом чертовом сугробе. А потом обязательно вернутся домой, под пушистый плед, натянув громадные вязаные носки, и к тарелкам давно заждавшегося оливье. Затем включат что-нибудь новогоднее по телевизору и уснут, прижавшись друг к другу. Это ли не самый счастливый Новый год?