Час Волка

      Они скакали еще три дня. Если бы перед Эртуром положили две карты — одну со спокойным будущим в Драконьем Камне и другую, представляющую из себя это путешествие, он бы без раздумий выбрал бы первую, а вторую сжег бы в ближайшем костре. К сожалению, карты в руки ему никто бросать не собирался. Рейгар направлял их в чащу близ Крэга, где, по его словам, жила знакомая ему ведьма. Эртур не верил в ведьм, грамкинов, белых ходоков и снарков, — он бы и в драконов не верил, если бы их черепа не украшали тронный зал в Красном Замке, но им нужно было место обдумать их дальнейшие действия, раз уж все случилось внезапно, и на нормальный план им времени не хватило. Рейгар всегда был подвержен тяге к сказкам, пророчествам, видениям, вещим снам и прочему, пусть и любил это отрицать, но раньше это увлечение не влияло на будущее целой страны, столько лет управляемой его предками. Честно, порой Эртур задумывался, зачем его вообще понесло в гвардейцы. Лес был старый, стволы деревьев не обхватил бы ни один человек, а толстые корни вспарывали землю прямо под копытами их лошадей. В определенный момент им даже пришлось спуститься и взять коней за поводья, но животные нервничали и вырывались, будто их вели в зыбучие пески. — Итак, вы встретились в руинах Летнего замка, — подал голос Уэнт, с прищуром глядя на свисающую с веток паутину. — Эта ведьма хоть живет еще здесь? Вдруг померла, а мы тащимся в пасть какой-то гадости? Рейгар усмехнулся. — Если бы ведьмы умирали, как люди, их бы больше не существовало. Где-то позади раздался смешок. Эртур оглянулся на Лианну Старк, которая встретила его взгляд и покачала головой, посмотрев на спину Рейгара. — Люди научились выживать. Ведьмы тоже. Она была странной девушкой. Бендж говорил о сестре, как о древнем божестве, любил ее всем сердцем и явно ей восхищался, и Эртур порой с трудом верил его рассказам. Та Лианна Старк, которую он видел в Харренхолле, определенно, была смелой девушкой, но она носила шелка, улыбалась, делала книксены и целовала суженного совершенно так же, как и любая другая знакомая ему леди. Пока он собственными глазами не увидел, как она, вся продрогшая, выползает на грязный речной берег, он думал, что Бендж слегка приукрашал правду. Как оказалось, в Лианне Старк действительно что-то было. Эртур не мог фамильярничать с ней, как это делал Уэнт и даже Рейгар, в конце концов, он даже не был уверен, насколько она осведомлена об отношениях, что связывали его с ее братом, но то, что он из рассказов знал о ее любимой лошади, книге и месте в Винтерфелле, делу не помогало. Лианна мало говорила и много делала, снимала седла с лошадей, хотя они говорили, что справятся сами, ни разу не заикнулась о том, что она устала, проголодалась и что ее бедра болят от постоянной езды, не порывалась заезжать в деревни в надежде услышать какие-то новости, в целом, если бы он уже не знал, что эта девушка — Лианна Старк из Винтерфелла, он бы не поверил. Она больше походила на странницу, невесть каким образом прибившуюся к их отряду. И она… вызывала уважение. Уэнт споткнулся о корень и полетел носом вниз, грохнувшись на изумрудную траву и выругавшись, как сапожник из Блошиного конца. Его конь глянул на хозяина, как на дерьмо, и громко фыркнул. — Клянусь Воином, если мы не найдем эту проклятую хижину… — начал было Освелл, когда Рейгар вдруг указал куда-то за его спину. — Там. «Там» и правда кто-то стоял. Это была женщина в платье, что будто бы было сшито из лоскутов разных оттенков красного, ее волосы были грязно-серыми и очень длинными, и Эртур даже решил поначалу, что это плащ с капюшоном. Ее нельзя было назвать уродливой или привлекательной, высокой или низкой, старой или молодой, — глядя на ее лицо, Эртур заметил, что его мысли почему-то спутывались, а глаза заволакивала белая пелена. «Ведьма». — Я думала, ты забыл про мое приглашение, наследник Железного трона, — произнесла ведьма глубоким грудным голосом, поднимая руку, — а ты даже привел спутников. — Десять лиг на север от разлива, налево от серого камня и глубоко в чащу, — Рейгар улыбнулся. — Такое не забудешь, Альма. Альма улыбнулась в ответ, обнажив ряд желтых зубов. Губы у нее были черные, а половину лица испещряли странные знаки, формирующиеся в спиралевидный узор. — Прошу в мой дом, — она взмахнула рукой, и листочки плотного кустарника будто бы свернулись, открывая им вид на покосившуюся хижину, заросшую мхом с одной стороны и плющем — с другой, только вот растения будто бы забыли, где им следует расти, а потому мох синел с южной стороны, в то время как плющ извивался с северной. Эртуру один вид этого дома внушал недоверие. Альма утащила Рейгара куда-то в его недра, мол, обговорить последние сплетни, и принц не позволил им последовать за ним (хотя Лианна вскинулась, как дикое животное, и сказала, что имеет право знать об их планах, но быстро успокоилась, встретившись глазами с ведьмой), вместо этого наказав снять сбрую и седла с коней, почистить и накормить их. Пока Эртур осматривал сам дом, Лианна и Освелл успели управиться с седлами, и теперь орудовали щетками, выданными им ведьмой. У хижины дул теплый ветер, еще одно доказательство того, что с местом было что-то не так, поэтому они сняли свои теплые плащи, а Лианна даже стянула платье, оставшись в тунике, что явно была широка ей в плечах, и грязных штанах. Оставалось надеяться, что у ведьмы найдется для них кусок мыла, хотя учитывая ее внешний вид, то были пустые надежды. Когда лошади были вычищены и накормлены яблоками и густой травой, что доставала до колена, Освелл крякнул и потянулся, с хрустом выгибая позвоночник, разминая затекшие от многочасовой езды мышцы. В этом месте им не нужно было быть начеку, — сюда ни один человек бы не забрел, но Эртур знал, что Уэнт, как и он, заметит даже притаившегося на ветке дятла, если тот будет угрожать принцу. Лианна отошла к ручью, чтобы освежить лицо и побрызгать воду на одежду, а Эртур присел на ступеньки и с трудом поборол желание закрыть глаза. В темноте было легко представить, что он все еще на Драконьем Камне в компании Бенджена Старка, его оруженосца и любовника, а все это — один большой кошмарный сон. Эртур никогда не требовал от будущего слишком многого. Он не ожидал, что в один прекрасный день это будущее будет значить для него достаточно, чтобы в тайне жалеть о принесенных в юности клятвах. Тогда, почти девять лун назад, в разрушенном замке, Эртур предложил Бенджу место его оруженосца, увидев в нем потенциал и навыки неплохого бойца. Как оказалось, паренек учился быстро, схватывая на лету все, чему его тренировали, а южный климат явно пошел на пользу растущему организму, превратив его из симпатичного юнца в красивого юношу в мгновение ока. Эртур узнавал в Лианне его черты — у них были одни и те же серые глаза и непокорные темные волосы, но Бенджен был куда утонченнее, чем его сестра, кровь которой была, без сомнения, заморожена дальним севером. Бендж был мягче и покладистее, его пальцы были узкими, как у дорнийца, а телосложение — жилистым, а не мускулистым, как у его братьев. Он был ниже их и куда живее, возможно, сказывалось его положение младшего ребенка, Эртур не был уверен. Бендж громко смеялся, когда Эртур рассказывал ему рыцарские байки, много потел на тренировках с двуручным мечом, безошибочно попадал в цель, стреляя из лука, пусть и отпуская тетиву слишком медленно, жарко целовал его с языком поздними ночами, после особенно изнурительных поединков, пах лошадьми, сеном и молоком и… просто был его. Эртур не знал, что у него может быть что-то свое после обещания посвятить жизнь служению королевской династии. А теперь у него не было и этого. Лианна присела рядом с ним, протягивая ему завернутый в ткань кусок буженины, который Освелл стащил прошлой ночью у каких-то крестьян, путешествующих Речным трактом. — Вы не хотите? — спросил Эртур, уже зная, какой будет ответ — для девушки, не проведшей в военном походе и дня, Лианна ела мало. Она покачала головой. — Альма обещала дать нам горячую похлебку. После всего, кажется, это единственное, чего я по-настоящему хочу. Эртур не стал спрашивать, какова тогда ее позиция по спасению Вестероса от террора Безумного Короля. Он догадывался, что на голодный желудок любая проблема кажется весьма отдаленной. Рейгар показался несколько очень долгих мгновений спустя, посветлевший лицом и явно получивший то, за чем они сюда ехали. Совет. — И каков план? — протянул Уэнт, облокачиваясь на жалобно скрипнувшие перила. — Те моряки, что будут согласны принять на борт четверых людей и коней, обретаются в черной бухте, — Рейгар поджал губы, — но среди них бытует поверье, что женщинам на кораблях на место. Лианна громко фыркнула. — К счастью, — продолжил принц, — Альма поможет нам притвориться, что среди нас нет леди. — Она заколдует Лианну так, чтобы она влезала в карман? — нарочито-вежливо поинтересовался Уэнт. Рейгар открыл рот, но ответила за него сама ведьма, выглянувшая в окно. — Ошибаешься, рыцарь, — она улыбнулась, вновь показав зубы, — я сделаю ее одной из вас. Лианна никогда еще не была так рада залезть в воду. У Альмы оказалась неплохая купальня, на удивление, довольно просторная и наполненная горячей водой, от которой наверх поднимался спиралью пар. По правде, она так торопилась оказаться внутри, что бросила одежду прямо на полу, так и слыша, как ворчит воображаемая Старая Нэн, на ходу расплетая косы и с облегчением выдыхая, оказавшись в неге тепла и чистоты. — Ты отмечена судьбой, — раздался голос позади нее, и Лианна встрепенулась, расплескивая воду, — это всего лишь я. Альма обошла купель по кругу, едва касаясь пальцами воды. Лианна подобрала ноги, прижав колени к груди. — Я не верю в судьбу, — буркнула она. Альма склонила голову. — Но ты же здесь, — заметила она, и Лианна вдруг почувствовала себя так же, как и тогда на пороге, когда она порывалась зайти внутрь и ведьма посмотрела на нее. Точнее, в нее. Целый миг Лианна буквально могла ощущать ее присутствие в своей голове, и это ее напугало. Она не жаждала повторения и отвернулась. Альма взяла с заставленной разными склянками полки губку и целый кусок мыла. — Позволишь? Лианна хотела сказать, что прекрасно справится сама, но почему-то кивнула. Ей совсем не хотелось обижать женщину, которая вроде как не желала ей зла. Альма бросила губку в воду, принимаясь за ее волосы — спутанные и грязные, и Лианна откинула голову назад. На миг ей показалось, что она в Винтерфелле, что Старая Нэн помогает ей принять ванну и трещит о чем-то своем, и в сердце заныло. Лианна подумала о братьях и отце, мысли о которых заперла в дальнем углу, и перед ней показался улыбающийся Роберт Баратеон. По ее телу прошла дрожь. — Все в порядке? — спросила Альма, и Лианна быстро кивнула, стиснув зубы и воткнув ногти в ладони, надавливая и надавливая. Роберт стал ее проклятием, незримым духом, что сидел рядом с ней на привалах и навещал во снах, после которых она просыпалась в холодном поту и собственных слезах. «Слезы — это зеркало души», — говорила ей Нэн. Только у Лианны больше не было души. Все ее тело болело при воспоминании о его прикосновениях, его метки начали потихоньку исчезать с кожи — она видела в отражении в ручье — но она все еще чувствовала их там, она не могла есть и спать, и все это вперемешку с перебежками от потенциальной погони все больше расшатывало ее уверенность в собственной затее. Правда, потом она представляла себе альтернативу еженощных встреч с Робертом, и ее отпускало. Альма опрокинула на нее ковш воды, и Лианна чуть не захлебнулась, смаргивая влагу с ресниц и отплевываясь. — Не ври мне, девочка, — ведьма улыбнулась краем рта, — разве тебя не учили, что врать ведьме бесполезно? — Нет, меня учили вышивать и делать книксены, — бросила Лианна. — И я не вру. Альма приподняла брови. — О, неужели? — ее пальцы ласково прошлись по ее шее. — Как может быть в порядке та, что была осквернена собственным нареченным? Лианна похолодела. Она не рассказывала о случившемся ни одной живой душе. Ей было стыдно и за свою слабость, и за недальновидность, было стыдно и гадко, и даже сидя в этой горячей воде, ей казалось, что она никогда не сможет отмыться. Эта ведьма же говорила об этом так же просто, как о собирающемся ливне. — Ты хочешь прогнать меня, — пальцы скользнули выше, к подбородку и скулам, — но я могу помочь. Я могу убрать это из тебя, дать забыть, как забывается неприятный сон. Лианна резко развернулась, схватив женщину за костлявое запястье. — Нет. Нет. Она хотела помнить, что ей некуда возвращаться. Альма расплылась в улыбке. — Ничего другого я и не ждала. Ты отмечена судьбой, девочка, нравится тебе это или нет. — Ты поэтому помогаешь нам? — Лианна склонила голову, пытаясь выскрести из своей гривы всю грязь. — У меня много причин, Лианна Старк, и твоя метка — лишь одна из них, — ведьма перевернула на нее еще один ковш, из-за чего Лианна чуть вновь не захлебнулась, — ты сыграешь не последнюю роль в будущем человека. Ты поймешь, что я говорю правду, когда увидишь дракона в огне. Лианна обернулась, прищуриваясь. — В будущем какого человека? — спросила она, но Альма лишь покачала головой. — Любого, девочка. Любого. И опрокинула на нее новый ковш. Когда Лианна, чистая и благоухающая чемерицей и какими-то неизвестными ей травами, закутанная в огромную шаль поверх простой сорочки, присоединилась к своим спутникам за небольшим дубовым столом, Уэнт довольно хмыкнул и залихвацки подмигнул ей, поймав ее взгляд. — А волчица с чистым мехом не так плоха, как казалось! — он опрокинул в себя содержимое грубо вырезанной кружки. Глаза его смеялись. Лианна фыркнула, уже привыкшая к комментариям рыцаря, но ничего не сказала, опускаясь на скамью рядом с Эртуром, который задумчиво водил ложку по наполненной супом деревянной плошке. Проведя нескольких дней, довольствуясь холодными яблоками, хлебом и бужениной, Лианна брезговать похлебкой не стала и с готовностью принялась за выданную ей миску. Кронпринц сидел прямо напротив нее и смотрел на нее с каким-то странным выражением лица: будто пытался разрешить сложную загадку. — Скажите мне вот что, — Альма поставила на стол большой кувшин, — как вы собираетесь тащить эту девочку через всю страну, когда за ней гонится половина знатных лордов? Лианна поперхнулась. — Кто… — начала было она, и ведьма закатила глаза. — Я варг, девочка. Я вижу глазами мелкой животины, которая, поверь, весьма полезна и незаметна, когда на нее не идет охота. Твой брат не женился на девице Талли, отправившись в Королевскую гавань с парой друзей. Твой жених и Тихий волк вернулись в Долину, а младшенький — в Винтерфелл, к отцу. Большего я не знаю, но слух, будто кронпринц выкрал девицу Старков, уже пронесся по всему Вестеросу. Раздался глухой звук — это ложка Уэнта царапнула дно плошки. — Седьмое пекло, откуда они уже узнали, что это был Рейгар? — воскликнул он, и Альма усмехнулась. — Страна кишит шпионами, рыцарь. Вы все не так умны, как думаете. Потому-то я и спрашиваю, что вы будете делать дальше. Помимо очевидного. — Мы сядем на корабль в черной бухте. Моряки там продажны и не задают ненужных вопросов, — ответил вдруг Рейгар, — корабль отвезет нас в Дорн. — Дорнийцы, разумеется, примут вас с распростертыми объятиями, особенно теперь, когда вы оскорбили их принцессу, — Альма подобрала юбки и уселась в кресло, откинувшись на спинку. — Мартеллы знают то, что им необходимо знать, — возразил Рейгар, — и они знают, что для всей страны будет лучше, если правление моего отца подойдет к концу. Я отправил послание до отъезда из Драконьего Камня. Дорн знает, что делать. Воцарилась тишина. Лианна вдруг почувствовала, что не голодна, и бросила ложку в миску, поплотнее укутываясь в одолженную шаль, жалея, что не может накинуть на себя еще и подаренный Эртуром плащ. С сумерками пришла прохлада, просочившаяся, казалось, в каждую щель ведьмовской хижины, и крохотные пляшущие язычки пламени в кострище, расположенном посреди первой комнаты, никак не могли их согреть. Стены были тонкие, увешанные пучками трав, листьев и цветов, от одной балки к другой тянулись гирлянды из того, что Лианна определила, как позвонки мелких грызунов, пара пыльных книг хранилась в углу на большом сундуке, разрисованном странными символами, и пол выглядел так, будто его не подметали несколько лет — но, по крайней мере, был выстал шкурами, которые были очень мягкими под ее голыми ступнями. — Даже если так, — наконец сказала Альма, и Лианне показалось, что она знала больше, чем говорила. — Моряки продажны, это не мои слова. Им неинтересны обычные, хорошо платящие путники: о них они забывают в ближайшей таверне, но компания из трех мужчин и девчонки покажется им чересчур необычной, чтобы не рассказать о ней. И я еще молчу, что серебряные волосы Таргариенов сложно будет спрятать под капюшон, оказавшись во власти морской стихии. Рейгар моргнул. Альма окинула их компанию взглядом. — К счастью для вас, ваше величество, в нашу первую встречу я поняла, кто передо мной, и смогла увидеть моменты вашей судьбы. Моя роль заключается в малом, но она у меня есть, и я готова сыграть ее, теперь, когда пришло время, — Альма вновь зашуршала юбками, отойдя в ту комнату, где Лианна принимала ванную, и вернувшись с закупоренной стеклянной склянкой, в которой плескалось что-то черное. — Нанесете на волосы, и, пока не примите горячую ванну, ваши волосы сохранят оттенок воронова крыла. В глаза лучше никому не смотрите. Глаза дракона сложно забыть, — Альма провела рукой по щеке Рейгара и вдруг посмотрела прямо на Лианну, — что касается тебя, девочка… Надеюсь, ты достаточно провела времени со своими братьями, чтобы знать, как стать одним из них. Лианна нахмурилась. — Одним из… — Стать мальчиком, — пояснила ведьма, и ее пальцы скользнули по ее плечу, — говорить и держаться, как послушный сквайр, смеяться, пить, мечтать стать рыцарем. Справишься? Лианна встретилась глазами с Эртуром. — Да, — тихо сказала она, — одежда у меня есть. Альма покачала головой. — Только самый неуважающий себя рыцарь позволит оруженосцу носить затасканные штаны с другого плеча. Одежду я тебе дам, но все остальное должна будешь сделать ты. Под всем остальным, выяснила Лианна, ведьма подразумевала кучу всего. После ужина Альма затащила ее в спальню, из которой загадочным образом исчезла ванна, и вручила ей сверток, в котором оказались рубашка, штаны, приличный дублет из тонкой кожи, сапоги и даже брошь двух соединенных ладоней, герб давно забытого лорда, как ей сказали. Сложность заключалась в наличии у Лианны груди, которая совершенно точно не могла сравниться с формами южных красоток, но не была столь невелика, чтобы не вызывать затруднений. Тут в помощь вступал моток бинтов, что шел в комплекте с одеждой. Как оказалось впоследствие, вещь не настолько неудобная, как думалось на первый взгляд. Всяко лучше, чем корсет. — Откуда ты знаешь принца? — спросила Лианна, когда Альма потушила свечи. Мужчины спали в первой комнате, прямо на шкурах, укрывшись плащами, в то время как женщины разделили кровать. Лианне, оказавшейся в нормальной постели впервые после событий Риверрана, вмиг стало тошно, а потому она не торопилась закрывать глаза. Альма, кажется, была не против. — Его милость любит Летний замок, — ведьма взбила подушку, и вплетенные в ее волосы колокольчики тихо звякнули, — в тех руинах живет множество призраков прошлого. Когда я оказалась в Вестеросе, он стал одним из мест, что я обязана была посетить. Лианна заинтересованно приподнялась на локте. — Ты не из Семи Королевств? Альма раздраженно выдохнула. — Нет, конечно. Мой город называется Асшай, город теней и тьмы. — Я читала о нем, — Лианна сморщила лоб, — город, что больше Волантиса и Королевской гавани вместе взятых. Город, в котором родилась магия. Колокольчики вновь звякнули. — Если ты веришь в подобное, — ведьма перевернулась на другой бок. — Лучше спи. Сегодня не будет кошмаров. Лианне хотелось расспросить про Эссос, Асшай, про жизнь, столь отличную от той, что вела она сама, но она не так ничего и не спросила. У каждого было свое прошлое, и казалось, что Альма, если ее действительно так звали, старательно оберегала свое. Она полежала немного с открытыми глазами, всматриваясь в темноту, освещаемую одной-единственной свечой, оказавшись (в который раз!) наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Ведьма сказала, что кошмаров не будет, но Лианна говорила это себе каждую ночь, чтобы потом вскакивать в поту, едва сдерживая крик. Она сама не знала, как сильно повлияло на нее случившееся в ночь побега, пока не наступали ночи. Умом Лианна понимала, что Роберт далеко, что ей нечего бояться, что никто не будет насиловать ее этой ночью, но ее тело предавало ее, отказывалось верить разуму, ее слабое и безвольное тело, что точно также предало ее, когда Роберт завалился на нее и начал… Лианна зажмурилась. Она плотно сжала губы, помотала головой, прогоняя непрошенные образы, а потом осторожно села, запуская пальцы в рассыпавшиеся по плечам волосы, высохшие и шелковистые, монотонно начиная заплетать их в любимые косы. Лианна была вовлечена в нечто, что казалось куда больше и серьезней, чем вся ее жизнь, и ей пора было стать сильной и перестать, для начала, бояться прячущихся в темноте демонов. Она встала, подошла к стулу, на котором висел ее плащ, и накинула его перед тем, как тихо выйти в первую комнату, перешагнув через меч Эртура и выйдя на крыльцо, украшенное теми же пучками трав, что и первая комната, а также фонарями из коры. Фонари, кстати, весело горели в ночи, а на крыльце сидел наследник престола и сосредоточенно красил свои длинные волосы в черный. Дела у него, кстати, шли так себе, — пальцы были перемазаны краской, как и часть шеи и дублета, а пряди были покрашены кое-как, особенно у корней, которые Рейгар определенно разглядеть не мог. Услышав ее шаги, Рейгар обернулся и покачал головой. — Вам стоило бы отдохнуть, леди Старк. Лианна вздернула бровь. — Вы так уверены, что здесь нас никто не услышит? «Леди Старк» — звучит опасно в наши времена, разве нет? — она опустилась рядом, нисколько не смущаясь своих голых ступней, хотя ее мать наверняка бы упала в обморок, увидев подобный моветон. Уголок губ Рейгара дернулся. — Этикет сложно вытравить из крови, вы же знаете. Лианна пожала плечами. — Если хотите знать, мне вполне комфортно звать вас по имени. Рейгар посмотрел на нее — опять тем странным взглядом, что преследовал ее с вечера. — Если хотите знать, мне тоже. Лианна улыбнулась. — Рейгар. — Лианна. Наверное, Старая Нэн была права, и драконы действительно кружили девам головы своими гипнотическими глазами, чтобы произвести на свет первых Таргариенов. Глаза Рейгара были именно такие — манящие, чудные, цвета раннего заката. На миг Лианна подумала, что могла бы смотреть в эти глаза вечно, но тут Рейгар моргнул, и оцепенение спало. Лианна кивнула на волосы принца. — Вы пропустили несколько прядей. И лучше не спрашивайте, что творится у вас на макушке. Рейгар закатил глаза. — Хотите верьте, хотите нет, но опыта у меня примерно столько же, сколько и у младенца. Лианна фыркнула и пересела на ступеньку повыше. — Тогда мой долг, как верной подданной, помочь сюзерену, — она отняла у него бутыль, — а то вы скоро останетесь без краски, а ваш вид сейчас не менее запоминающийся, чем у предполагаемого наследника престола. Рейгар позволил ей забрать бутыль и вздохнул. — Было бы проще их отрезать, наверное. Лианна взяла в руки первую прядь, подкрашенную не так плохо, но все равно с видимым серебром посередине. Мысль о том, что принц мог отрезать волосы, вызывала у нее необъяснимую печаль — в конце концов, не каждый мог похвастаться такими красивыми волосами. Она аккуратно прошлась по ним пальцами, втирая смесь без запаха в отдельные пряди, приближаясь к корням. Рейгар откинулся назад, обеспечивая ей доступ к прядкам у лба, открывая вид на длинную бледную шею с четко очерченными жилами, прикрытые глаза и дрожащие будто бы от смеха губы. Лианна отвела назад передние пряди, продолжая работать, и не удержалась от вопроса. — Рейгар? — Лианна? — в тон ей поинтересовался принц, и Лианна чуть не стукнула его по плечу, как Бенджена. — Почему вы не отвели меня к отцу? Тогда, в Харренхолле, когда поймали меня в лесу? Вопрос мучал ее уже некоторое время. Лианна бы не призналась в этом самой себе, но именно из-за той встречи в лесу она впервые решила, что принц вполне неплох, и при других обстоятельствах мог бы быть ей другом. Рейгар молчал какое-то время, и Лианна, крася пряди у его лица, вновь опустившись на ступеньку, заметила, что его брови плотно сведены к переносице. Она уже успела несколько раз пожалеть, что спросила, когда ей все-таки дали ответ. — Ваш брат. — Мой брат? — Да, — Рейгар открыл глаза, и Лианна замерла с руками в его волосах, перепачканных черной краской, дико смотревшимися на контрасте с его бледной кожей. — Я знаю, что это Бенджен победил тех рыцарей, защищая честь вашего болотного друга, и подумал, что могу помочь вам защитить его от гнева моего отца. Лианна перевела дух. — Как вы узнали, что это был он? — поинтересовалась она. Рейгар качнул головой, и Лианна рассерженно зашипела, когда кончики невысохших волос коснулись одежды. — Не сочтите за грубость, но за последние дни я успел убедиться, что вы держитесь в седле совсем не так, как рыцарь Плачущего Чардрева. Он был выше вас и шире в плечах, и, если честно, единственным, кого бы вы так рьяно защищали, мог быть ваш брат. Какое-то время я думал, что это был Эддард, но понаблюдав за Бендженом на его тренировках, понял, что ошибался. Лианна хмыкнула. Рейгар, разумеется, расценил это по-своему, и поспешно добавил: — Заметьте, я не сказал, что вы бы не смогли сбить тех рыцарей… — Лианна хмыкнула громче. — Разумеется, я бы не смогла. Я неплохой наездник, но точно не воин. Я не держала в руках ничего тяжелее кинжала моего брата. И меча на паре тренировок с сиром Касселем, но они едва ли считаются. — Надеюсь, вам и не придется. Они помолчали еще какое-то время. — Вы скучаете? — вдруг нарушил тишину Рейгар, когда Лианна вновь пересела, принимаясь за последние, затылочные пряди. Для этого ей пришлось заколоть основную массу теперь уже черных волос спицей, валявшейся на скамье, открывая лицо с острыми скулами и яркими губами. Лианна совершенно точно не смотрела на эти губы. — Скучаю? — отстраненно повторила она, увлеченная своими черными пальцами, втирающими краску в серебро волос. — По своим братьям. Отцу. Друзьям. Нареченому, — ее пальцы будто бы споткнулись в воздухе. Лианна какое-то время просто смотрела на них, на забившуюся под ногти краску, а потом мысленно посчитала до десяти и вернулась к занятию. — Иногда, — ответила она. — Я привыкла, что они рядом. А теперь их просто… нет. — Вы вернетесь к ним, — отозвался принц. — Я обещаю. Лианна вздохнула. «Что, если я не хочу возвращаться?» Старая Нэн говорила, что некоторым мужчинам стоит лишь однажды познать вкус эля, как они становятся неукротимы в своей жажде. Лианна же с каждым днем глотала все больше свободы, пробуя на вкус каждый ее вид, и боялась, что бросить ее будет не так просто, как это казалось на словах. «Мы свободные или великие» Откусила ли она слишком большой кусок для той, что ничего не знала о мире? — Ваш будущий супруг будет рад вас видеть, — зачем-то добавил Рейгар, и Лианна сглотнула, отпуская последнюю прядь из трясущихся пальцев. — Готово, — постаралась улыбнуться она, когда принц обернулся, и потянула за спицу, позволяя грязно-черным волосам тяжело упасть на его плечи и спину. Рейгара, казалось, его новый облик совершенно не волновал — его взгляд упал ее на ее шею и открытые ключицы, видневшиеся под так и не застегнутым, как полагается, плащом. — Вы хотели этого? — сорвалось с его губ, и Лианна непроизвольно прикрыла старые метки руками, перепачканными черным. Грязными руками, такими же грязными, как она сама. Никакая вода не смоет эти следы с ее тела, как краску с волос, ей жить с этим клеймом прямо на сердце, ей чувствовать эту ярость и боль и обиду и предательство, и нет такого зелья, что исправило бы это, что бы ни говорили лесные ведьмы. Лианна прерывисто вздохнула и помотала головой. Рейгар метнулся к ней, вскакивая на ноги, и Лианна дернулась в сторону от протянутых к ней рук, рук обжигающих и способных предать. Она едва могла дышать, держа собственные ладони на своей шее, пачкая кожу черным, замазывая следы чужого преступления, крепко стискивая зубы. В глазах Рейгара было понимание, и ее тошнило от этого. Будто бы он знал, каково это! — Ублюдок, — процедил принц, и Лианна прикрыла глаза, опуская руки. Это было чересчур. Ведьма, по крайне мере, не вела себя так, констатировала факты и плела сеть слов, в то время как Рейгар вдруг превратился в оголенный нерв эмоций, и это было в десятки раз хуже. Она не знала, почему. Рейгар не трогал ее, будто поняв, что это вызовет только больше импульсивной беспомощности, и только безвольно опустился следом, подперев ее плечо своим. И этого оказалось достаточно, чтобы Лианна сдалась. Она не плакала тогда и не плакала сейчас, но всхлипы вырывались из нее насухую, как наждак проходясь по горлу, вызывая дрожь во всем теле. Она молчала, не в силах рассказать о том, что сломало ее, сложив пополам и с хрустом расколов, это все было рано и слишком неправильно. Чернильные полоски были на ее шее, руках, ключицах, и Рейгар предложил ей ведро с горячей водой и лоскут ткани, которым она оттерла их с кожи, втайне надеясь, что с краской сотрет с кожи следы желтеющих синяков. — Ни один мужчина не стоит того, чтобы ломать себе жизнь, — сказал он, — особенно Роберт Баратеон. Он ублюдок, но ублюдки и не живут долго. Лианна фыркнула. Горло по-прежнему саднило. — Это угроза? — спросила она, и сумеречно-индиговые глаза блеснули в свете фонарей. — Совершенно верно.