Lo que quiero y necesito

— Теперь меня никто не остановит, — горячо прошептал старший в губы Алекси, — Я слишком давно мечтал о тебе, чтобы сейчас позволить кому-то забрать тебя у меня, — татуированные руки блуждали по стройному телу диджея, у которого от наплыва чувств уже подкашивались ноги. Йоэль подхватил его на руки и понёс в спальню, заласкивая шею губами и языком, а длинными пальцами уже проникая под толстовку. У младшего темнело в глазах. Каждое прикосновение рук Хокка к его телу вызывало тонну мурашек, его будто прошибало электрическим разрядом тока. Каждая клеточка организма отзывалась приятным трепетом. Он отвык от нежных прикосновений, отвык от поцелуев, отвык от ласкового шёпота родного голоса, отвык от чувства, что его хотят и любят, что он нужен. После многолетнего перерыва все нервные окончания стали в разы чувствительней, каждый выдох Йоэля в область шеи ощущался как маленький оргазм. Мальчик выгибался и тяжело дышал, сжимая ослабевшими пальчиками плечи рокера. — Как же я хотел тебя всё это время, — шептал Хокка, изучая худенькое тело руками и губами и уже снимая толстовку с парня. Тот тихонько застонал, ловя губами воздух: — Йори… Йори… — Что такое, малыш? — пальцы старшего уже расстёгивали ширинку на джинсах диджея. — Остановись… пожалуйста… — Йоэль был удивлён, ведь реакция Алекси на его прикосновения не говорила о том, что ему неприятно или больно, но он отстранился: — Что случилось, котёнок? — Я боюсь потерять сознание, — смущённо ответил он, утыкаясь в грудь возлюбленного, — Ты ещё даже не начал, а чувствую это всё так, как будто ты уже внутри. Это…слишком… — всё ещё не сумев отдышаться, он говорил с перерывами. — Господи, напугал, — выдохнул Йоэль, — Не бойся, не потеряешь. Что с тобой может случиться, если я рядом? — он обнял мальчика, — Ты же тоже этого хочешь? — Очень. Очень хочу, — прошептал Алекси, зажмуриваясь. — Тогда расслабься и доверься мне так, как ты умеешь это делать, — Хокка вцепился в губы парня требовательным поцелуем. Мальчик совсем не помнит, каково это — всему и полностью принадлежать высокому голубоглазому рокеру с татуированными руками и светлыми волосами до плеч, и от нахлынувших чувств земля уходила из-под ног. — Йори, а смазка? — вспомнил Каунисвеси. — Я ждал тебя. Несмотря ни на что ждал. Всё есть, — он продолжил целовать плечи парня, снимая футболку, которая была под уже снятой толстовкой. Каунисвеси немного застеснялся и сжался, закрывая руками следы от рук отца. Йоэль не мог этого не заметить: — Не прячь, — он переплёл их пальцы и закинул руки парня наверх, отпуская и нежно проводя по всей длине, переходя на обнажённый торс. Алекси немного покраснел, но сопротивляться не стал, — Какой ты у меня худенький, — Хокка начал покрывать поцелуями его тело сверху, от ключиц, вниз к паху. Младший издал протяжный стон. Вокалист стянул с парня джинсы и увидел татуировку со своим именем. Невольно улыбнувшись от воспоминания, как сидел вместе с пятнадцатилетним Алекси в тату-салоне и держал того за руку, он прикоснулся к ней губами, обводя языком контур букв, от чего сознание младшего помутнело: — Я не выдержу… слишком… Йо… — стонал он. — Мой малыш, — шептал ему Йоэль, — Совсем отвык от того, когда тебе делают хорошо, — своим томным голосом он только сильнее возбуждал парня, — Ничего, я позабочусь о том, чтобы ты привык снова, — он положил ладони на талию младшего, водя руками вверх и вниз по бокам, и опустил голову на плоский животик парня, вдыхая запах такого желанного тела. После Йоэль взял боксеры за резинку со сторон двух бёдер и потянул вниз, приподнимая Алекси. Младший снова застеснялся и свёл ноги вместе, скрещивая голени. — Маси, — Хокка погладил его сначала по одной ноге, проводя рукой от бедра к колену, а потом по другой, — Ты чего закрываешься? Ты не хочешь? — Хочу, — хныкнул тот. — А в чём дело тогда, котёнок? Я понимаю, что мы очень давно не виделись, но мы же друг другу давно не чужие люди, — он поцеловал парня в коленку. — Просто отвык, — признался Каунисвеси, — И немного волнуюсь. — Расслабься, солнце, — рокер провёл боковой стороной ладони между бёдер с внутренней стороны, — Раздвигай ножки, моя радость, не бойся, — он положил руки на колени и потянул в стороны, заставляя мальчика раздвинуть ноги. Щёчки Алекси покраснели, и он прикрыл их волосами. Йоэль запустил пальцы в чёрные пряди: — Маси, не нужно стесняться, — промурлыкал он ему в ушко, — Я прекрасно помню, как ты можешь мне отдаваться. Давай, покажи мне это снова. — Не обращай внимания, не останавливайся, — дрожащим голосом ответил Алекси. Хокка снова опустился к паху, раздвинул стройные ножки и провёл языком от яичек по уже вставшему члену, слизывая выступившую смазку, затем прошёл влажной дорожкой по животу к груди, накрывая губами бусинки сосков. Мальчик задрожал, выгибая шею, чем Йоэль не смог не воспользоваться. Он не упустил возможности ласково прикоснуться влажными губами к чуть выпирающему кадыку. — Да что ж ты со мной делаешь, — прогибаясь в спине, простонал Алекси. В ответ Хокка ухмыльнулся и запустил пальцы одной руки в волосы, а второй обхватил тело мальчика и прижал к себе. Только сейчас он понял, как ему мешает одежда. Рокер мгновенно снял с себя футболку и джинсы, оставаясь в нижнем белье, и вернулся к так давно желанному и манящему телу. Губы покрывали сладкими поцелуями каждый позвонок, язык рисовал замысловатые узоры вокруг них, а пальцы до мурашек сжимали тонкую кожу. В пленительных объятиях сильных рук Алекси готов был раствориться без остатка, отдавая себя полностью, но поселившиеся внутри за восемь лет стеснительность, замкнутость, осторожность, недоверие и тревожность заставляли его сдвигать ноги и сжиматься. — Расслабься, котёнок, — шептал Йоэль обольстительным голосом, — Пожалуйста, — он старался максимально раскрепостить младшего своими поцелуями и нежными прикосновениями, но получалось плохо, хотя он видел, что мальчик тоже его хочет. Его член давно и требовательно стоит, истекая предэякулятом, а мягкая розовая дырочка явно соскучилась по вниманию и прикосновениям к себе, но парень не мог расслабить мышцы и отдать своё тело во власть человека, о котором долгие годы мечтал. Йоэль провёл двумя длинными пальцами от подбородка по груди и торсу, а затем по члену парня прямо к ягодицам, останавливаясь недалеко от входа, но вместо того, чтобы расслабиться, Алекси сжался еще сильнее — за долгие годы жизни с отцом он привык к тому, что если к нему кто-то прикасается, то его обязательно ударят или сделают ещё что-то неприятное. Он не помнит того времени, когда к нему относились с такой любовью и трепетом, поэтому не мог полностью довериться. И от осознания того, что он своей реакцией может обидеть Йоэля, его глаза намокли. — Малыш, что случилось? Ты чего, котёнок? — Хокка прекратил ласки, обнимая и прижимая мальчика к своей груди, — Маси, ты в порядке? — Из-за того, что отец меня бил, я не могу довериться, когда ты ко мне прикасаешься. Я отвык, мне страшно. Я знаю, что ты меня не обидишь никогда, но всё равно какая-то защитная реакция появляется, — слезинка потекла по его щеке. — Господи, маленький мой, иди сюда, — Йоэль крепко обнял его, — Забудь обо всём, слышишь? Я больше никому не позволю так к тебе относиться. Ты знаешь, я нежен с тобой. Хочешь, отложим до завтра? — предложил он. — Нет, нет, хочу сейчас, пожалуйста, хочу, — Алекси сжал маленькими пальчиками плечи Хокка, утыкаясь носиком в его шею, — Я постараюсь расслабиться. — Я люблю тебя, Маси, — вокалист снова опустил возлюбленного лицом на кровать, — Мой родной, — он протянул руку к тумбочке и достал смазку из верхнего ящика, — Не сдвигай ножки, пожалуйста, — сказал он, снова потянув колени младшего в разные стороны, но тот всё равно прикрывался и сжимался. Хокка решил разрядить обстановку: — Я щас тебя либо покусаю, либо привяжу, — улыбнувшись, сказал он, на что Алекси также расплылся в улыбке. Йоэль смазал один палец лубрикантом и огладил дырочку. Диджей прогнулся в пояснице, тихонько захныкав: — Ммм… ах… — он никогда не испытывал такого сильного потока чувств. Всё его тело пылало искрами и мелко тряслось. Тем временем старший даже не думал сбавлять темп и проникал глубже внутрь горячего, возбуждённого тела длинным пальцем, водя им по влажным стенкам: — Ты весь в мурашках, — улыбнулся Йоэль, — Мой мальчик так сильно хочет меня, — он коснулся губами покрывшейся мурашками шеи парня, добавляя второй палец, также смазанный лубрикантом. — Я больше ни дня не смогу без тебя, — сквозь тяжёлые вздохи простонал Алекси, — Я так хочу тебя внутри. Я умирал без этого чувства столько лет. Возьми меня полностью. Так, как можешь только ты, — стеснение мгновенно пропало. Хотелось снова чувствовать любимого мужчину глубоко в себе. — Ты весь мой, — Хокка вцепился в его губы чувственным поцелуем, не прекращая осторожных движений внутри влажной дырочки. Каунисвеси задыхался от чувств, которые доставлял ему любимый человек, и рвано старался отвечать, но стоны, вырывавшиеся изнутри, не давали ему возможности коснуться нежных сладких губ. Йоэль добавил третий палец и с хлюпающим звуком продолжил движения: — Давай… пожалуйста… — просил Алекси, готовый уже потерять сознание от удовольствия, которое доставляют любимые губы и руки. — Подожди пока, ещё рано, — рокер понимал, что дырочка ещё недостаточно растянута, ведь размер немаленький, а причинить боль мальчику он не мог. Алекси таял и плавился, как свечка, в объятиях сильных рук, а в голове сверкали салюты от безумных ощущений. Его всего трясло, тело совсем ослабло, дышать было трудно — кислорода не хватало, но зачем нужен какой-то бесполезный газ, когда есть дыхание любимого человека и его запах? Каунисвеси утыкался носом в шею Йоэля или, заглушая стоны, вцеплялся в его сладкие губы. Хокка помнил каждую его эрогенную зону, касался каждой чувствительные точки, доводя мальчика чуть ли не до потери пульса. От его ласк Алекси настолько накрыло, что из глаз начали течь слёзы, всё его тело давно покрыто мурашками, била мелкая дрожь, а дыхание стало совсем неровным. Старший нежным и томным голосом спросил: — Ты готов, малыш? — он провёл языком по слегка опухшим от поцелуев губам Каунисвеси, — Готов отдаться мне? — Бери меня полностью. Только ты можешь сделать мне хорошо, — всхлипнул парень, напрочь забывая о своём стеснении, раздвигая ноги шире и приподнимая бёдра. Хокка огладил стройные ножки, смазал свой, давно требующий желанного тела, член и аккуратно приставил головку ко входу. Алекси громко выдохнул и зажмурился в предвкушении головокружительных чувств. Йоэль осторожно толкнулся внутрь, придерживая мальчика одной рукой за талию, а другой за бёдра: — Какой же ты узкий, — с губ младшего сорвался звонкий гортанный стон, перед глазами мерцали звёздочки, а тело прошибло электрическим разрядом тока. Рефлекторно прогнувшись в пояснице, он насадился глубже на влажный горячий орган: — Боже, какой же он огромный, — Алекси совсем отвык от подобных ощущений и инородного тела внутри себя, — Он ещё больше стал. — Нет, малыш, — улыбнулся Хокка, слегка ускоряясь и толкаясь глубже, — Ты просто забыл, каково это — чувствовать меня внутри себя. — Лучшее чувство в мире, — Йоэль лёг сверху на парня, прижимая своим мускулистым телом к кровати и входя по самое основание. Алекси задрожал, вскрикивая и сжимая пальцами плечи возлюбленного. Слёзы от сильного возбуждения катились по щекам. Хокка нежно сцеловал солёные капли: — Маси, ты весь трясёшься, — он сбавил темп, поглаживая младшего по бокам и ногам, — Тебе не больно? Не терпи, говори. — Мне слишком хорошо, — всхлипнул Каунисвеси, — Мне никогда в жизни не было так хорошо. Я щас с ума сойду, — он был на грани сознания и его потери. Йоэль увеличил темп, доводя мальчика до громких гортанных криков. Пошлые постыдные звуки вырывались изнутри, срывая голос, но так лаская слух старшего. — Как же я скучал по твоему голосу, — тяжело дыша, шептал Хокка, — Обожаю твои стоны, — у него самого кружилась голова и темнело в глазах от удовольствия, — Кричи, малыш. Сделай мне приятно, — Алекси и не думал сдерживаться. Он, как и просил Йоэль, стонал, кричал, громко вздыхал, всхлипывал и скулил, насколько сильно ему было хорошо. Тело его не слушалось, он полностью отдавался тому, что делал с ним этот светловолосый голубоглазый рокер. — Какое у тебя прекрасное тело, — сказал тот, оглаживая живот и талию мальчика, — Я так давно хотел тебя. Я ужасно скучал. Боже, ты мне крышу сносишь, — губы и руки скользили по стройному телу, в то время как крепко стоящий половой орган во всю свою длину скользил внутри узкого, горячего тела. — Йо… Йори… — Алекси чувствовал приближение разрядки, — Сейчас… Почти… — он опустил руку на свой член, истекающий естественной смазкой и заметно пульсирующий. — Так, ты забыл, да? — Хокка перехватил его ладошку и переместил её на своё плечо, — Ты у меня умничка, всё можешь сам. — Пожалуйста… Йори… — стонал он, прося прикосновений к себе. — Нет, сам. Сделай это для меня, — Йоэль ускорил движения, вбиваясь в хрупкое тело с хрипами и стонами и чувствуя, что сам уже близко к финалу. Крики Алекси было уже совсем глухими и хриплыми, мальчик сорвал голос, но в предвкушении оргазма ощущения становились ещё ярче. Он метался под сильными руками возлюбленного, не зная, куда себя деть, сладкий плен накрывал его с головой, а к себе прикоснуться нельзя. Его сводило с ума, он кричал и просил Йоэля двигаться резче, глубже и жёстче. Хокка накрывал его губы своими, целовал шею и плечи, поглаживал и сжимал нежную кожу. Через несколько толчков Каунисвеси с громким стоном излился, пачкая животы их обоих обильным потоком тёплой жидкости. — Какой же ты красивый, когда кончаешь от меня, — вокалист в последний раз ускорил движения, поменял угол проникновения и хотел уже было выйти из желанного тела, но… — Не вытаскивай. Хочу тебя в себе, — прошептал Алекси и в этот же момент почувствовал, как внутри него разливается приятно тёплая вязкая жидкость, а после толчками вытекает из дырочки и стекает по ногам. — Моё счастье, — шёпотом сказал Хокка, ложась сверху на парня и обнимая его двумя руками. Пролежав так несколько секунд, он вытащил уже полуупавший орган из расслабленного тела и лёг рядом: — В душ? — Позже. Я без сил, — ответил Каунисвеси, восстанавливая дыхание. Они просто лежали в обнимку несколько минут и наслаждались друг другом, ведь они оба так давно ждали этого момента. Затем старший подхватил Алекси на руки и отнёс в душ. Включив тёплую воду, они встали под расслабляющие струи, обняв друг друга, и молча целовались, думая о том, как они счастливы снова быть вместе. Завтра тяжёлый день, нужно отсыпаться. Парни устроились на большой мягкой кровати, Йоэль сзади обнял Алекси, прижимая к себе: — Спокойной ночи, котёнок, — он поцеловал мальчика в скулу, и они оба уснули. — Йори, мне страшно, — вдруг сказал Каунисвеси, вздрагивая. — Почему, солнце? Тебя никто не достанет здесь, я не отпущу тебя, всё хорошо, — постарался его успокоить Хокка. — Нет, я не об этом, — ответил младший, — Я боюсь проснуться и увидеть, что это был сон. Я не могу поверить своему счастью сейчас. Мне кажется, что мне это всё приснилось, и завтра я проснусь в штатах под охраной без какой-либо связи с тобой, — он всё ещё лежал спиной к Йоэлю, но им это не мешало. — Котёнок, это всё правда. Слышишь? Ты не спишь, малыш. Я рядом. Я правда рядом, — рокер и сам начал сомневаться, на самом ли деле они вместе сейчас. — Йори, можно тебя попросить кое о чём? — осторожно спросил младший. — Конечно, — Йоэль прижал напуганного мальчика к себе сильнее. — Если это всё-таки сон, — он всхлипнул, — Не буди меня, пожалуйста. — Не бойся, — ответил старший, — Засыпай. У нас теперь всё будет хорошо, — Алекси сильно вымотался и быстро уснул, а вот Хокка наоборот спал плохо. Он долго не мог уснуть, дёргаясь от каждого шороха и боясь, что его мальчика снова заберут. Когда он всё же смог уснуть, то постоянно просыпался, крепче прижимаясь к мирно спящему Каунисвеси. Он долго думал об одной вещи, которую планировал рассказать парню утром, но очень волновался, ведь Алекс так ему доверяет. Но он обязан сказать об этом. Йоэль уснул и проспал ещё три часа до будильника, который должен был известить о сборах в зал суда.