Lo que quiero y necesito

Очнувшись от запаха нашатырного спирта на своей кровати, он мгновенно вспомнил всё, что произошло. Алекси был в обмороке всего четыре минуты, но ощущения были, будто он спал несколько суток. Рядом сидела мама: — Господи, сынок, как ты меня напугал! — она погладила его по щеке. — За что мне это? — тихо прошептал парень. По его щеке снова скатилась слеза. — Тише, не плачь, тебе нельзя нервничать, — ответила мама, и её глаза тоже заблестели. Слишком жалко ей мальчика. — Я не хочу жить, — признался он, — Я хочу просто выключиться. — Что ты такое говоришь, сынуль? — она запереживала. — Я хочу уснуть и не просыпаться, пока его не будет рядом. Мам, я устал так жить, — ему было тяжело и больно. Теперь они с Йоэлем могут вообще никогда не увидеться. В этот момент в комнату вошёл отец: — Собирайте вещи, переезжаем в Бостон. Город огромный, он нас там не найдёт. — Да ты в своём уме? Ребёнок после обморока. Ты его уже так довёл, что он жить не хочет! — прикрикнула женщина на мужа. — Я для него же стараюсь. Чтобы он нормального мужика себе нашёл! Если уж ему мужик нужен, — крикнул в ответ Каунисвеси-старший. — Пожалуйста, уйдите отсюда оба, — Алекси отвернулся и снова расплакался. На следующий день семья уже была в Бостоне.

***

— Блять! — раздался громкий крик на всю студию. — Йоэль, ты чё? — спросил Йоонас, не отрываясь от гитары. — Сигнал пропал, — его голос дрогнул. В студии повисла тишина. — А почему? — спросил Олли где-то через минуту. — Либо жучок сломали, либо с игрушкой что-то случилось, — его глаза намокли. Как теперь искать Алекси? — Может, отец нашёл? — предположил Нико. — Всё может быть, — Хокка опустился на диван и уронил голову на ладони. Он не знал, что делать. Летом у них тур по США, и одним из городов будет Сакраменто. Тогда он и проверит, там ли семья Алекси всё ещё живёт или нет. А пока придётся мучиться в неведении и придумывать, как бы вернуть своего мальчика, не зная, где он находится.

***

Тяжелее всех Алекси давались переходы из одного колледжа в другой. Он только привыкал к новой обстановке, так отец сразу говорил о переезде из-за визитов Йоэля. В Бостоне он встретил Робина — парня, с которым учился в Денвере. Стало чуть легче, так как есть хотя бы один знакомый человек. — Вы так и не встретились? — спросил друг. — Отец совсем озверел, — Каунисвеси отрицательно помотал головой, а позже поведал ему всю историю из Сакраменто. — Пиздец, — коротко ответил Роб. — А ты чё тут делаешь? — спросил Алекси. — Я к девушке переехал. Щас коплю на свою квартиру, — ответил друг. — Везучий ты, — он опустил голову. В класс зашёл преподаватель: — Ребята! У нас в колледже проводится музыкальный конкурс! От каждой группы нужно минимум один человек. Робин пихнул Каунисвеси в плечо: — Алекс, ты ж диджей! Давай? — все на него обернулись. — Да какой я диджей? Так, кнопочки кручу, — заскромничал парень. — Давай! Чувак, спасай. Мы никто в музыке не шарим, — подбодрили его одногруппники. — Ладно, давайте я поучаствую, — он поднял руку. — Ты к завтрашнему дню песни выбери, и начнём репетировать, — улыбнулась преподавательница. — А чё выбирать то? Свои сыграю. — А они в спотифае есть? — спросил один из одногруппников, Том. — Конечно. Ищи, Alex Mattson, — ответил он, — Тогда я завтра пульт притащу, отыграю разочек и всё. — Тебе не нужны репетиции? — удивилась преподавательница. — Диджеи импровизируют в основном, — пожал плечами Каунисвеси. Том включил одну из песен Алекси. — Мог что-нибудь поновее найти? — усмехнулся Маттсон. Все одногруппники единогласно сказали: — Это очень круто. Ты реально классный диджей. — Спасибо, — чуть улыбнулся Алекс. Жалко, что Йоэль никогда не услышит его песни. Отец скрыл его профиль от финских пользователей. И сам он не мог слушать песни финских исполнителей. — Тексты у тебя, конечно, очень глубокие, — сказала одна из девушек, которая увлекалась литературой и поэзией. — Это не мои тексты, — внутри всё заболело. Сердце сжалось. Это были тексты Йоэля, которые он посвящал Алекси и пел под гитару по вечерам или на прогулках. Он помнил их наизусть. — А чьи? — удивились ребята. — Мне тяжело об этом говорить, давайте не будем об этом, — он опустил голову на парту. После пары одногруппники собрались вокруг него. — Ты сказал, что тебе тяжело говорить об этом, но нам кажется, что у тебя что-то случилось. Расскажи, может, мы сможем помочь, — обратилась от имени всей группы староста. — Ребят, не трогайте его. Там пиздец история, мало чем поможешь. Вы только ему больно делаете, — сказал Робин. — Я не хочу об этом рассказывать, мне слишком тяжело. Вам Робин всё расскажет, только без меня. Мне и так плохо, — ответил Алекси, стараясь влить накатившиеся слёзы обратно, — Только, пожалуйста, не пытайтесь ничем помочь. Только хуже будет. После пар он сразу же вернулся домой. Он ещё раз попытался найти Йоэля в социальных сетях, но ни одно из приложений не выдавало его имени. Когда отец успевает блокировать его даже в самых новых сетях? Даже Гугл выдаёт ошибку. Он регистрировался везде на случай, если Хокка будет его искать, но видимо профили Алекси ему тоже не доступны. Жучка теперь тоже нет, они переехали в огромный город. Надежда на то, что Йоэль сможет его найти, практически пропала. Каунисвеси решил, что можно было бы развеяться и отвлечься от болезненной любви. — Пап, можно я с Робином в клуб схожу? — осторожно, боясь отца, спросил он. — Чё за Робин? — отец даже не оторвался от телефона. — Одногруппник. — У вас там что-то намечается? — голос папы был строгим и настороженным. — У него девушка есть, — смутился Алекси. Он даже не рассматривал Робина как партнера. Да и вообще, честно говоря, никого, кроме Йоэля, рядом с собой он не видел. — Охрана будет ждать тебя у входа. Младший побежал в комнату, набрал друга и договорился идти с ним в бар.

***

— Алекс, у тебя денег вагон, выпей ты что-нибудь нормальное! — сказал Робин. — Йоэль мне не разрешал пить, — грустно сказал Каунисвеси. — Тебе нужно как-то заглушить эту боль. Она жрёт тебя не первый год уже. Ты так совсем с ума сойдёшь, — ответил Роб. — Ты прав, но я боюсь, что не смогу остановится. Если я почувствую, что после алкоголя мне легче, я буду пить постоянно, — несмотря на совершеннолетие Алекси оставался ребёнком в душе, каким он привык быть рядом с Йоэлем. — Один раз напейся нормально, а потом я тебе не дам в этом утонуть, — парни заказали несколько бутылок вина. Спустя некоторое время, когда Алекс почувствовал, что ему реально становится немного легче, он взял бутылку и начал пить прямо из горла. — Если бы он меня увидел в таком состоянии, он бы меня убил, — сказал парень, вспоминая, что говорил Йоэль о том, как вреден алкоголь. Да, он сам иногда мог выпить, но редко, и никогда не напивался до нестояния на ногах, а если и был слегка пьяным, то никогда не агрессировал и был даже ещё более весёлым, чем обычно. — Я уверен, что Йоэль бы понял тебя. Тебе сейчас нужно делать всё для того, чтобы не так мучаться, — подбадривал его друг, который был более привыкший к алкоголю и менее пьяный. Уже через пару часов Каунисвеси не мог ровно стоять. Его мотало в разные стороны, язык заплетался, и он не мог держать предметы в руках. Роб позвал охрану, и они вывели Алекси из бара. Робина подбросили до дома, а пьяного вусмерть парня доставили родителям. Отец кричал, несколько раз ударил сына, но под влиянием матери остановился, сам Маттсон же уже ничего не слышал и не чувствовал — под действием приличного количества спиртного он уснул ещё в машине, и никакой шум и никакие действия не могли его разбудить.

***

Проснувшись во второй половине дня, Алекси увидел сидящую на его кровати маму. Голова раскалывалась на тысячи частей, в глазах мутнело, он мало что помнил. — Мам, что вчера было? — прохрипел он, приподнимаясь, — Я что-то натворил? Отец ругался? — Всё нормально, сынок, отдыхай, — женщина уложила парня обратно в кровать, — Да, сначала он кричал. Но потом мы пришли к выводу, что тебе уже есть восемнадцать, да и тебе должно стать хоть чуть-чуть полегче. — Спасибо, — он устроился в мягкой кровати, обнимая подаренную Йоэлем игрушку, но уже без жучка. Он смог её найти и сохранить, а отец больше не стал с ним связываться, так как в ней больше ничего нет. — Сынок, а зачем ты вчера ходил в бар? — спросила мама. — Я хотел отвлечься. Я хотел попытаться забыть Йоэля. Думал, что меня кто-то там заинтересует, — он грустным взглядом смотрел на медвежонка и гладил его по пушистой шерсти, — Там было столько красивых девушек и крутых парней. — И что? — по интонации мамы не были понятны её эмоции. — Никто не нужен, — прошептал Алекси, прижимая к себе игрушку и пуская в макушку медвежонка несколько слезинок, — Мне кажется, что я схожу с ума. Почти три года прошло, я не могу его забыть, мам. Мы не виделись, не общались, а я всё равно не могу. Почему он вам так не нравится? Что он такого сделал, что вы готовы годами меня мучить, лишь бы я его не видел? — он мокрыми глазами смотрел на мать, — Или вы меня за что-то ненавидите, что хотите причинить мне вселенскую боль? — Я сама не знаю, в чем причина такого поведения папы, — ответила мать, — Я давно поменяла своё мнение. Я бы оставила тебя с ним, он надёжный человек. Я пыталась говорить с папой, но почему-то его принципы слишком велики, что он даже против закона пошёл. После восемнадцати мы же не имеем права ограничивать твою свободу. — Почему он не может меня отпустить? — Каунисвеси с ума сходил от желания уехать в Финляндию и увидеть Йоэля. Он был на всё готов, — У меня ощущение, что отец специально не хочет, чтобы я был счастлив. Он хочет, чтобы я страдал и мучился. Он меня ненавидит. — Я не знаю, что у него в голове, сынок, — женщина тоже не понимала поведения своего мужа. — Долго ещё это будет продолжаться? — всхлипнул мальчик. — Он сказал, что пока ты не разлюбишь Йоэля, никуда не выпустит, — пожала плечами она. — А если я не смогу его разлюбить? Он всю жизнь меня будет на привязи держать? Уже три года прошло. — Я ничего не знаю, Алекси, — мама погладила его по плечу и вышла из комнаты, оставив на тумбочке стакан воды и таблетку от головной боли.