Lo que quiero y necesito

Алекси закончил девятый класс. Юный пятнадцатилетний мальчик не собирался уходить из школы и выбрал путь обучения дальше. Но его мнения никто не спрашивал. — Сын, нам нужно поговорить, — твёрдо сказал отец за ужином. — Что случилось? — перепугался парень. — Папе предложили новую работу. В конце лета мы переезжаем. — Куда? — спросил он. — Мы тебе этого не скажем, — сказал отец, — Далеко, за границу. Там пойдёшь учиться, найдёшь себе новую компанию. Чтобы никаких Йоэлей больше не было. А то ты нас за дураков держишь. — Я хочу идти в десятый класс. Я не хочу переезжать. Я уже взрослый, я останусь здесь, — начал возражать Алекси. — Тебя никто не спрашивает. Ты несовершеннолетний, едешь с родителями, — сказала мать. — Я никуда не поеду! По крайней мере, без Йоэля. — Я же сказал, забудь про своего Йоэля! — стукнул отец кулаком по столу, — Я тебе обеспечу новую жизнь, только забудь ты про своего придурка с гитарой! — Не называй его так! — крикнул Алекси, выбежал из-за стола, впрыгнул в кеды и выбежал из квартиры.

***

— Они меня за границу забирают, — плакал Каунисвеси в плечо возлюбленного. Йоэль прижимал его к себе и гладил по волосам, хотя ему самому было до ужаса страшно и больно, — Он хочет оборвать нам связь, чтобы мы не могли общаться. За что они так? Мы же любим друг друга, — слёзы градом катились по щекам парня. — Тише, не плачь. Я не отдам тебя, — шептал Хокка, целуя младшего в макушку, хотя знал, что сделать ничего не сможет, — Я рядом. — Йори, мне страшно, — Алекси вжимался в его тело всем своим существом. Его трясло. — Всё будет хорошо, Маси, — он крепко укутывал парня в тёплое одеяло из своих рук.

***

— Малыш, уже десять, — Йоэль посмотрел на часы, — Тебе домой пора. — Я туда не поеду. Я не хочу там появляться и не хочу видеть этих людей. Они хотят забрать меня от тебя, они меня ненавидят, — он всё ещё лежал на груди Хокка, прижимаясь к нему с каждой секундой всё сильнее и сильнее и сжимая пальчиками его футболку. — Если они объявят в полицию о твоей пропаже, у нас будут большие проблемы. В первую очередь, у меня, — рокер старался намекнуть младшему, чтобы тот хотя бы предупредил родителей о том, что не приедет домой, но мама как чувствовала неладное. У Алекси зазвонил телефон. Ответил Йоэль: — Алло. — Йоэль, это ты? — женщина до этого ни разу не слышала его голос. — Я, — он старался сохранять спокойствие. — Алекси с тобой, да? — Да, — уверенно ответил парень, но на самом деле он сильно нервничал. — Ему домой пора, — ненавязчиво намекнула мама Алекси. — Я ему только что об этом сказал, но он вцепился в меня и лежит в слезах. Я так понимаю, что ему не очень хочется ехать домой, — он погладил своего мальчика по волосам. — А ты можешь его привезти? Или скажи адрес, за ним отец приедет. — Я обязан быть рядом, когда ему плохо. Может, он останется у меня на ночь? — вопрос был рискованный, но на то он и Йоэль Хокка, чтобы идти на всё ради того, что он хочет. В трубке послышался шёпот. Родители Алекси решили, что пока они не переехали за границу, можно разрешить сыну насладиться последними днями рядом с Йоэлем. — Ладно, пусть остаётся, — согласилась она, — Всё равно скоро переезжаем. Тебе можно доверять? С ним всё будет хорошо? — Даже лучше, чем с вами, — он сбросил вызов, откинул телефон и прижал к себе ещё сильнее расплакавшегося Каунисвеси, — Эй, малыш, ты чего? Они разрешили остаться, всё хорошо, — Хокка погладил парня по щекам, смазывая слёзы, и поцеловал его в нос. — Они всё равно увезут меня в конце лета, — всхлипнул младший. — Успокойся, Маси, — Йоэль притянул его к себе за подбородок и нежно поцеловал в губы, — У нас ещё есть время, чтобы решить этот вопрос. В кровать они легли в районе одиннадцати вечера. Алекси не мог перестать плакать. Хокка старался всячески его успокоить, но сам тоже сильно нервничал. Ближе к четырём часам Каунисвеси наконец уснул, а Йоэль ещё долго прижимал его к себе, целовал в макушку и щёчки и позволил себе тоже пустить слезу. Он боялся потерять своего мальчика.

***

Лето пролетело очень быстро. Родители перед отъездом разрешали Алекси оставаться у Йоэля, от чего он ещё сильнее привязался к парню. В ночь перед днём отъезда они заставили сына остаться дома. Он не спал всю ночь, плакал и психовал, кричал на родителей, но уговорить их за всё лето так и не удалось, как парни ни пытались это сделать. Они оба категорично настроены против его отношений с Йоэлем.

***

Каунисвеси попросил парня прийти и проводить его. Пока родители укладывали вещи в машину, он прижимался к Йоэлю, возможно, в последний раз в жизни чувствуя тепло его тела и ощущая вкус его губ, вперемешку с солью, ведь слёзы снова катились по щекам. — Не плачь, малыш. Не плачь. Я найду тебя. Я найду и заберу тебя, слышишь? — шептал Хокка ему на ухо, чтобы не услышали родители, параллельно целуя его в шею, мочку уха и щёку, — Я любыми способами тебя найду. Я всё сделаю. Мы будем вместе, слышишь? Пусть пройдёт год, или два, или десять лет, но я тебя заберу, слышишь? Подавай любые знаки, если сможешь, адрес и номер телефона я менять не буду. Мы обязательно встретимся, ты слышишь меня? Алекси кивал, но продолжал плакать. Ему было страшно. Йоэль был единственным, в ком он находил счастье и спасение от криков и претензий родителей. А сейчас он остался один, наедине с ними, и они увозят его в чужую страну, где он никого не знает. И этот страх сжирал изнутри.

***

Хокка заранее всё продумал. Он засунул маленький незаметный жучок в подаренную перед отъездом плюшевую игрушку. Об этом Алекси не знал, потому что его счастливый вид, ведь он бы знал, что Йоэль его найдёт, заставил бы родителей задуматься, что что-то не так. — Хватит там уже жаться! — крикнул отец, — Алекси, садись в машину, поехали. — Я не поеду, — он всё ещё упирался, вцепившись со всей силы в плечи возлюбленного. Хокка крепче прижал его к себе. — Поедешь, мы уже всё решили. Давай, не выводи нас из себя, — сказала мама. — Нет, не поеду! — хныкал он, — Я останусь с Йоэлем. — Мы уже и в колледж тебя записали, уже и дом там есть, а квартира здесь выставлена на продажу. Где ты останешься? — спросила мама. — Мне плевать. Я останусь с Йоэлем. Я не смогу без него, — блондин молчал, только сильнее прижимая к себе своего мальчика и периодически делая шаги назад. Отец разозлился, подошёл к парням и попытался оттащить Алекси от возлюбленного, но те не расцеплялись. — Пожалуйста, оставьте его со мной, — жалобно, совсем не рокерским голосом попросил Хокка, — Обещаю, с ним всё будет хорошо. Учёбу не бросит, будет на связи с вами. Я люблю вашего сына и не причиню ему никакого вреда. Буду защищать и оберегать. Я не знаю, чем именно я вам не нравлюсь, возможно, я даже готов как-то измениться. Только не забирайте у меня самое дорогое, пожалуйста. Мама Алекси чуть не прослезилась: — Может, оставим его? Если что-то случится, сразу заберём, — она стала чуть мягче после таких признаний Йоэля, а вот отец оставался непоколебимым: — Ты видела, какие деньги я за его учёбу отвалил? Нет, он едет с нами. — Можно Йоэль хотя бы на каникулы приезжать будет? — всхлипнул подросток. — Нет. Забывайте друг про друга прямо сейчас. Я не хочу больше трепать свои нервы по этому поводу и тратить время, — отец снова попытался оттащить Каунисвеси от возлюбленного. — Да за что ты его так не любишь? — кричал Алекси. — Вы не пара. Отпускай его, быстро! — парень замотал головой, — Йоэль, отпусти моего сына! — Я не хочу этого делать против его воли, — ответил Хокка, стараясь сохранять спокойствие. На самом деле он был готов разрыдаться прямо на месте, но терять самообладание нельзя — чуть он сбавит силу, и отец Алекси вырвет самого дорогого человека из его объятий. — Алекси, мы опаздываем, — сказала мама. — Вот и хорошо. Щас мы опоздаем и никуда не поедем, — времени ждать не было, и отец ударил Йоэля по рукам, чтобы тот отпустил младшего. Хокка зашипел от боли, но не отпустил парня. — Не смей его трогать! — крикнул Каунисвеси, — Можешь бить меня, его не трогай! — тогда отец схватил Алекси за волосы и попытался вытащить из сильной хватки рокера. — Прекратите себя так вести, — сказал блондин, — Вы не видите, он в истерике? Оставьте его в покое. И меня вместе с ним. Всё будет в порядке с Вашим сыном. — Я никогда в жизни не оставлю его с тобой, — мужчина всё-таки смог вырвать сына из кольца рук Йоэля, ударив по локтевому сгибу обоих парней. Он мгновенно закинул Алекси на заднее сидение машины, сел за руль, и вся семья покинула Хельсинки, а затем и Финляндию. Хокка кричал вдогонку автомобилю, пробежав за ним несколько метров: — Я заберу тебя, малыш! Он видел, как Каунисвеси, весь в слезах, стучал кулаками в лобовое стекло, но смысла в этом уже не было. Они думали, что только смерть может разлучить их, но ошибались. Вся надежда оставалась только на жучок в плюшевом медвежонке.

***

Только в аэропорту Алекси узнал, что они летят в США. От страха и нервов болели рёбра. Было страшно. Мама раскрыла ему тайну, уже сидя в самолёте: они будут жить в Денвере. Между ним и Йоэлем — восемь тысяч километров. Приехав и устроившись в новом доме, он сел на кровать в своей комнате и начал смотреть в окно. Заняться ему было нечем — отец ещё в машине отобрал у него телефон под предлогом, что по приезде сразу купит ему новый. Алекси понял, что это для того, чтобы он не мог связаться с Йоэлем. Но номер возлюбленного Каунисвеси помнил наизусть и даже не боялся забыть. — Алекс, иди сюда, — отец часто так его называл. Парень вышел в коридор, — Я купил тебе новый телефон. Держи, — это был IPhone последней модели. — Спасибо, — сухо ответил Алекси и развернулся, чтобы уйти в комнату. — Кстати, теперь тебя зовут Алекс Маттсон. Привыкай. — А? Что? Ахренеть. Ты даже имя теперь за меня выбираешь? — подросток явно не ожидал такого поворота событий, — Вообще-то я уже не маленький, и сам могу распоряжаться своей жизнью. А ты мало того, что без моего согласия оборвал мне всю жизнь и увёз непонятно куда, так ещё и имя мне поменял. — Мал ещё, чтобы так рассуждать. Даю тебе два часа, чтобы ты повыкидывал всё барахло, которое ты сюда притащил от своего ненаглядного, — отец имел в виду те вещи, которые напоминают ему о Йоэле: игрушки, подарки, открытки, толстовки, футболки, фотографии. — Ни за что. Ты и так забрал у меня самое дорогое, — он снова всхлипнул. — Сейчас же, — но Алекси всё равно не послушался. Отец провёл его в его комнату и зашёл сам: — Кратко ввожу в курс дела: с этого дня ты учишься на музыкального продюсера в колледже, недалеко от дома. В твоём телефоне стоит блокировка на все соц сети и контакты Йоэля и на его имя, и краткое, и полное, финские сайты и пользователи тебе тоже недоступны. Также тебе официально запрещён въезд в Финляндию, так что даже не надейся сбежать. С тобой везде будет ходить охрана, чтобы ты ничего не удумал, пока мы с мамой будем на работе. В твоих интересах забыть про своего недорокера и начать новую нормальную жизнь. — За что ты так со мной? — только и смог прошептать Алекси, прежде чем упасть на пол, заливаясь слезами. Отец немного потупился, так как родительские чувства на какое-то время взяли над ним верх, но он был верен своим принципам: — Хватит ныть, как девчонка! Распустил сопли! Твой Хокка плохо на тебя влияет! Забудь про него, в Денвере полно нормальных мужиков. Хотя лучше бы ты на девчонок переключился, — он вышел из комнаты, хлопнул дверью. Алекси вытащил из рюкзака мишку, подаренного Йоэлем: — Я так хочу обратно к тебе, — он обнял игрушку, прижимая её к щеке, — Я надеюсь, что ты найдёшь меня. Я буду тебя ждать. Ты никогда мне не врал. Я верю тебе. Я так люблю тебя, Йори. И я никогда не смогу тебя забыть, — он спустил резинку джинс и посмотрел на участок кожи около кости справа, на котором красовалась надпись «Joel» чёрными чернилами. Да, он специально набил татуировку с его именем на незаметном месте. У Хокка тату с именем Алекси было набито там же. Об этих татуировках не знал никто, кроме него самого и Йоэля. Это воспоминание о любимом отец у него точно не заберёт.

***

Йоэль старательно пытался отследить, куда направляется семья Алекси. Специальное приложение показывало ему все перемещения плюшевой игрушки внутри рюкзака Каунисвеси. Когда он увидел, что индикатор мигает в аэропорту, он затрясся. Куда же полетит самолёт? Когда лампочка начала перемещаться за океан, по его щекам потекли слёзы. Слишком большое расстояние. Слишком сложно будет преодолеть его и найти возлюбленного. Спустя несколько часов он увидел, что точка остановилась на штате Колорадо в США. Приблизив, он увидел город Денвер. Восемь тысяч километров. Видимо, сильно родители Алекси его ненавидят. Первое, что сделал Йоэль — подал онлайн-заявления на оформления загранпаспорта и визы в США.

***

Все эти долгие несколько месяцев, пока оформлялись документы, Хокка внимательно следил за тем, чтобы точка не перемещалась за пределы Денвера. Тем временем Алекси уже познакомился с однокурсниками в колледже. Многие обратили внимание на то, что парень вечно хмурый и грустный. Он подружился с одним парнем, Робином, и ему же и рассказал свою болезненную историю. — Жесть у тебя родители, конечно. Надеюсь, что вы встретитесь, — сказал новый друг, похлопав его по плечу. Учителя тоже жалели мальчика — ему было тяжело после вынужденного переезда столь далеко от дома в новой компании новых людей. Его старались не трогать, давая возможность привыкнуть.

***

Прошёл почти год с момента переезда Алекси. Йоэль успел сделать себе загранпаспорт и визу в США, но уехать так и не смог — его планы перевернулись. Нет, он по-прежнему хотел найти и вернуть свою любовь, но в его жизни появилось хоть одно светлое событие после года безостановочных вечеров наедине с алкоголем и сигаретами — до уезда Каунисвеси он не курил, а пил достаточно редко. Сейчас его мечта осуществилась — он смог собрать рок-группу, которая, на удивление, довольно быстро стала популярной в Финляндии. С гитаристом Йоонасом Порко он познакомился в баре, после Йоонас познакомил Йоэля с хорошим басистом и своим другом Олли Матела, Олли познакомил его с барабанщиком Томми Лалли, его лучшим другом, а с рэпером и скримером Нико Мойланеном парни познакомились через одноклассников Йоонаса. Группа, названная Blind Channel, очень быстро набрала популярность в своей стране, но почему-то не выходила за её пределы. Парни не сдавались и продолжали заниматься своим делом. — Йоэль, может, ты хоть раз сам напишешь текст? Почему только я то пишу? — спросил Нико, когда они сидели в квартире Хокка и работали над идеей новой песни. — Ухты! А это что? — Йоонас нашёл толстую тетрадку из 96 листов, вдоль и поперёк исписанную. — Дай сюда, — вокалист попытался выхватить вещь из рук любопытного кудрявого гитариста, — Так вот же! Куча стихов! По любому найдётся что-то для песни! — Порко, отдай, пожалуйста, — разозлился Хокка и отобрал тетрадь. — Почему ты не говорил, что ты тоже пишешь? Дай почитать хоть что-нибудь, — Нико был чуть мягче. — Я не могу. Мне тяжело об этом говорить. В этой тетради нет ни одной положительной эмоции. Это 96 страниц боли. И эта тетрадка далеко не первая. — У тебя что-то случилось? — попросил Олли. — Расскажешь? — Томми обладал удивительной способностью выслушивать и понимать людей. — Обещайте, что это останется между нами? — Йоэль дрожащими руками перелистывал исписанные страницы. — Конечно, — хором ответили друзья. — Всё это посвящено одному единственному человеку, — медленно и тяжело вздыхая, начал он, — Которого я безумно сильно любил. Я вообще не знал, что умею так любить. Когда весь смысл жизни был в его голубых глазах… — Его? — шёпотом перебил его Порко. — Да, его… — Хокка продолжил, — Но у нас не сложились отношения с его родителями. Мы были толком не знакомы, но они за что-то возненавидели меня, оборвали нам все связи и увезли его в США. Я засунул жучок в плюшевого медведя, чтобы его отследить, но я знаю только город, где он. Мне нужно много времени, чтобы искать его по всему Денверу, потому что я обещал приехать и забрать его, как только смогу найти. Но я не могу оставить группу, — Йоэль опустил голову на руки. Было очень больно, — Я не хочу писать тексты песен, потому что всё, что у меня получается, связано с ним, и это всё слишком грустно, слушателям такое не зайдёт. — Братан, чё ты сразу то ничего не сказал? Мы бы тебе помогли, — Йоонас сел рядом и положил руку на плечо друга. Остальные парни тоже подсели ближе к Йоэлю. — Я боялся, что вы не так меня поймёте. И вообще я привык, что Алекси — это только моя боль, — он протянул сборник своих стихов Нико. — Можно я прочитаю что-нибудь? — спросил тот. Хокка молча кивнул. Мойланен прочитал первые несколько строк:

Put me out of my misery

My mind feels like an arch enemy

Can't look me in the eyes

I don't know what hurts the most

Holding on or letting go

Reliving my memories

And they're killing me one by one

— Сильно, — сказал Матела. Нико прочитал следующее:

Can you help the hopeless?

Well, I'm begging on my knees

Can you save my bastard soul?

Will you wait for me?

— А плакать можно? — пошутил Йоонас, но на самом деле он действительно готов был разрыдаться.

You know that I'd die for you

I keep holding my breath for a miracle

Hoping the hole in my heart would have healed somehow

Feeling so fucking close to the edge right now

You know you're everything I hate

Wish I could escape

But you know I would die for you

‘Cause I've died inside

A thousand times

But still I kill myself for you

Because the truth of it

You could slit my wrists

And I'd write your name in a heart with the haemorrhage

Прочитав эти строки, Нико обнял Йоэля: — Вы обязательно встретитесь. Мы поможем тебе найти его. Ты в соц. сетях пробовал искать? — Конечно. Но его отец, видимо, скрыл его аккаунты из доступа в нашей стране. Можно было бы попробовать купить симку где-нибудь в Германии или в другом месте, но я не уверен, что это сработает, — Йоэль все ещё смотрел в пол, уронив голову на ладони. — А пробить адрес в интернете пробовал? — спросил Томми. — При переезде в США меняют имена и фамилии. Я не знаю, как его искать. Но я найду его. Любыми способами, — он старался не плакать. — А давно он уехал? — поинтересовался Йоонас. — В августе будет год, — вздохнул Хокка, — Блять, я же обещал ему, что найду и заберу. Какого хера я всё ещё здесь? — парень совсем отчаялся, и вместо того, чтобы писать новую песню, группа всем составом начала разрабатывать хоть какой-то план действий, как вернуть вокалисту его любовь.

***

Однажды днём Blind Channel всем составом сидели дома у Йоэля и работали над новой песней. Вдруг в дверь постучали. Открыл Олли: — Здравствуйте. Вам кого? — Мне нужен… — на пороге стоял курьер с письмом в руке. Прочитав имя, он ответил: — Йоэль Хокка, — вокалист, услышав своё имя, подошёл: — Здравствуйте. — Распишитесь, пожалуйста, за получение, — блондин оставил свою подпись, взял письмо и закрыл дверь. — От кого письмо? — спросил Нико. Адрес был скрыт, но Йоэль увидел марку из США. Руки задрожали: — Походу от Алекси, — парни с нетерпением ждали, пока Хокка распечатает конверт, но его руки тряслись и вспотели, что затормаживало процесс. Наконец парень достал бумажку и развернул её, начав читать вслух. В ней было написано:

«Привет, Йоэль!

Это Алекси. Ты пообещал не менять адрес, поэтому пишу тебе. Не могу тебе сказать, куда увезли меня родители, но я бы хотел попросить: не ищи меня. Давай забудем друг друга? Я бесконечно благодарен тебе за все воспоминания, отношения с тобой были лучшим периодом в моей жизни. Но всему должен прийти конец. Я очень сильно любил тебя, но сейчас хочу сконцентрироваться на учёбе и формировании новой жизни. Желаю тебе удачи в музыке, ты обязательно найдёшь свою любовь. Спасибо за всё ещё раз!

Твой Алекси»

Парни были шокированы услышанным текстом. Один только Йоэль даже бровью не повёл. Он сидел с хмурым лицом. В студии повисла тишина, сквозь которую Хокка звонко разорвал письмо на несколько частей и выкинул в мусорное ведро. Друзья были ошарашены этим поступком: — Братан, ты чего? — спросил Йоонас, к которому первому вернулся дар речи. — Его отец просто мразь, — невозмутимо ответил вокалист. — В смысле? — не понял Нико. — Это писал он. Ну или кто угодно, кроме Алекси, — сказал Йоэль. — А как ты это понял? — спросил Томми, — Почерк? — Ну во-первых, да, почерк, — пожал плечами блондин, — А во-вторых, даже если бы его отец подделал его почерк, я бы всё равно сразу догадался, — он сделал паузу, — Он никогда в жизни не называл меня Йоэлем. И никогда в жизни бы не подписался своим настоящем именем, потому что у нас были друг для друга ласковые прозвища, и по именам мы друг друга практически никогда не называли. Только вот его отец этого не знает, поэтому и спалился. — А как он тебя называл? — спросил Олли. Хокка в ответ тяжело выдохнул, вспоминая звучание ласкового нежного голоса: — Йори… — парни улыбнулись. Они знали Йоэля как сурового рокера, и такое милое прозвище им было непривычно слышать. — А ты его как? — поинтересовался Мойланен. — Маси, — ответил он, поглаживая их совместное фото, стоящее в рамочке около его рабочего места, — Или просто малыш. — Боже, какая любовь, — Порко немного растрогался, — Я так надеюсь, что вы снова будете вместе, — парни все вместе обняли Йоэля, давая понять, что они помогут ему и не бросят своего друга.