Я смогу, я сильный, я волшебник...

//Но в твоей квартире кто-то точит ножи Будущая жертва собирает цветы Встреча их случится, только ты подожди Подожди//* Я всегда мечтал о том, как однажды улечу куда-то далеко-далеко, в волшебный мир, где и сам стану могущественным волшебником, сильным и неуязвимым, и никто не посмеет меня обижать. Я навсегда запомнил тот день, когда мама впервые сказала мне, что на самом деле я волшебник. И с тех пор я всегда мечтал об этом, когда отец устраивал очередной пьяный дебош. Мысль о собственных волшебных силах грела меня. Когда в моей жизни появилась Лили – светлая, добрая, милая Лили – меня стала греть мысль о том, что в волшебный мир мы отправимся вместе. Как же может быть иначе – ведь мы оба волшебники, вместе пойдем в Хогвартс, поступим на Слизерин… Я не мыслил своей жизни без Лили – она стала для меня воплощением всего светлого – доброты, дружелюбия, заботы, всего того, чего мне так не хватало. Странно, что я никогда не думал забрать в волшебный мир маму – хотя ее отец обижал больше всех. Странно было многое. Я до сих пор не понимал, как могли пожениться мои родители, если моя мама была волшебницей, а отец ненавидел волшебство – правда, на самом деле он ненавидел вообще все. Нет, я не хотел о них думать, не хотел жить в атмосфере скандала. А вот Лили… Я щедро наделил ее теми качествами, которых не хватало мне самому, и с тех пор уже не мог ее отпустить – хотя бы из своих мечтаний. Да и разве можно было отпустить ее? Ведь именно Лили укрывала меня в своем доме от скандалов отца, именно Лили помогала мне залечить синяки, ушибы и ссадины. Нет, я решительно не мог вообразить, что когда-нибудь решусь расстаться с этим чудом. Однако моим мечтам не суждено было осуществиться. Да, порог Хогвартса мы с Лили переступили вместе – но дальнейшая наша жизнь стремительным потоком унесла нас по разные стороны баррикад. Лили – на ненавистный Гриффиндор, к смелым и отважным львам, к ненавистным хулиганам-Мародерам, а меня – на Слизерин, как я и мечтал. Хочешь – получи, иди к славе и власти, иди к своей цели по головам и трупам близких людей, получи то, к чему стремился, любой ценой – ведь ты же не успел обговорить условия сделки, этого не было в твоем запросе во вселенную. //В заснеженном дворе две линии следов, а в линии судьбы так много петель. Две ночи в январе - ты не был к ним готов, в заснеженной душе гуляет ветер. Тебе неведом щит от Предсказания. Твой небосвод разбит, А снег летит, летит... И с острых плеч скользит Ее касание. Две ночи в январе, когда душа болит...//** Первые годы в Хогвартсе выдались, прямо скажем, не очень. В коллектив мне влиться не удалось, как и следовало ожидать. Мародеры – самые знаменитые забияки с Гриффиндора, которые стали задираться ко мне еще в поезде /справедливости ради, я платил им той же монетой/ - терпеть меня не могли и никогда не упускали случая как-нибудь задеть. Разумеется, на их сторону встало подавляющее большинство школьников. Правда, я мог найти «братьев по разуму» на Слизерине – даже староста Люциус Малфой проникся ко мне /позднее я понял, что причиной этому была известность фамилии моей матери – Принц – в узких кругах/. Но все равно чистокровные слизеринцы не считали меня себе ровней – все из-за папаши-магла. Еще тогда я поклялся себе, что отплачу ему. Единственная, с кем я хотел общаться день и ночь – это Лили. Но ее многочисленные друзья с Гриффиндора /о, она-то моментально ими обросла!/ относились ко мне с неприязнью, и никак не могли понять, почему Лили общается со странным слизеринцем. Но все-таки в школе было лучше, чем дома. И я не сдавался – неустанно напоминал себе, чего ради я вообще пошел в эту школу – для того, чтобы доказать, что я сильный! Я волшебник, никто не может безнаказанно обижать меня! Теперь идеалом для меня стал Люциус Малфой – идеалом славы, власти и могущества, как когда-то идеалом доброты и дружелюбия была Лили. Я учился сам сочинять заклинания, я из кожи вон лез, чтобы стать сильным, чтобы прорваться к власти и влиянию. Я мечтал отомстить папаше-маглу и всем, кто меня обижал. Я забыл про Лили. Забыл, что она тоже маглорожденная, за что в итоге и поплатился. Я дни и ночи проводил с новоявленными – нет, не друзьями, конечно, они приняли меня в свою шайку далеко не на равных, но тем не менее, приняли же! – скорее, подельниками, потому что не оставалось сомнений в том, что Эйвери, Мальсибер и остальные на верном пути к тому, чтобы стать темными волшебниками. От их бесчинств дрожала вся школа – хуже, чем от бесчинств Мародеров, и мне отрадно было это сознавать – мы сильнее! На самом деле мы просто были более жестокими и бессовестными. Обидеть девчонку? Первоклашку? Калеку-Люпина? Любого, кто ничего нам не сделал? Всегда пожалуйста! Мы не рядились в белые плащи, в отличие от Мародеров, не изображали себя поборниками справедливости – нам просто нравилось сознавать, что нас боятся. Конечно, Лили не могла долго с этим мириться и закрывать на это глаза. Моя светлая, добрая, справедливая девочка не могла принять ту жизнь, которую я избрал для себя. Мое последнее слово, что я сказал ей, стало последней каплей в чаше ее терпения. Я ее сильно обидел. Она меня никогда не простит. Больше мы не будем общаться – мне только пятнадцать лет, и далекое будущее пока что мне еще совсем не представляется, но сейчас мне кажется, будто во всей моей вселенной вдруг выключили свет. Я стремился к тьме – я ее получил. Я увяз во лжи, я искал истину не там, где надо. Но теперь у меня нет другого пути – моя жизнь катится в бездну. Прости меня, Лили… //Лишь прошлое мое – затравленный подросток, С которым вы равнять меня теперь не смейте! – Волшебных наших ангелов тайком попросит О миге красоты за пять минут до смерти. Чтоб палочка, как шпага – продолженье кисти, Чтоб праведный огонь извлечь в последнем жесте, И все обиды, унижения, бесчестье Сгорели, как учебник с миражами истин…//***