Единственый враг

Когда ты сближаешься с Зеркалом возникают некоторые вопросы. Ну вот к примеру, в какой-то момент Джуффину очень захотелось спросить: “Ты спишь со мной потому что это отражение моего желания или потому что ты этого хочешь?”. Конечно, он понимал что за такие загадки его пошлют драть лис веслами или куда хуже. Но на языке упорно вертелось “кто мы друг другу?”, сколько ни игнорируй собственные мысли. Наверное, Лойсо чувствовал тоже самое. Возможно, он даже хотел задать те же (ну, по крайней мере некоторые) вопросы. Быть может, ему было все равно. Быть заклятыми врагами сложно, даже очень. Особенно, когда некоторые ваши стычки заканчиваются мокрыми простынями и закуренной трубкой. И особенно, когда в лице партнера ты узнаешь свои черты лица, отчего мурашки по коже проходятся. Скорее всего, причиной такого дикого влечения между двумя врагами является адреналин, но вдвойне приятно от такого секса: быстрого, беспорядочного, по-животному грубого. Чиффа не хотел это признавать, но спустя несколько таких встреч он запутался. Он чувствовал себя юнцом, у которого сносило крышу от одного только вида обнаженной девы. Только вот теперь под ним была не робкая девица, а дикое, необузданное, готовое рассыпаться силой Зеркало. Лойсо не любил поддаваться, оттого даже в постели больше был похож на разъяренного кота. Он вырывался из объятий, царапался, кусался, его поцелуи всегда были грубы и заканчивались искусанными в кровь губами. И Чиффа получал хищническое удовлетворение от того, как можно было прижать его за загривок к кровати, кусать беззащитную шею в опасной близости к сонной артерии и вбиваться в такое податливое и пружиной сжавшееся одновременно тело. Пондохва не был скуп на стоны, в отличие от Джуффина, но чаще всего они глушились подушкой или рукой. Раньше только так: отвернуться, уткнуться лицом в подушку и делай что хочешь, только иногда слушайся коротких наставлений, как лучше его трахать. Или прижать лицом к стене, уткнуться носом в шею и вбиваться по-звериному, ловя каждый вздох врага-любовника. Обоих это устраивало. Вроде как. По крайней мере первое время. Их отношения – игра. На выдержку, кто первый начнет поддаваться. И первым начал сдаваться Чиффа. В одну из ночей он не дал Пондохве отвернуться. На следующую тот уже дал себя поцеловать. Быстро, мимолетно, но уже без этой злой дикости. И дальше Лойсо позволял осторожно и медленно приручать себя, из раза в раз. Каждый для себя решил, что выиграл и позволил себе добавить немного чувств. Больше нельзя, ведь иначе убить друг друга будет весьма проблематично.