The Boy in the Picture (I love you so much it hurts)

Всё внимание Ребекки было обращено к её телефону, она была увлечена посланием злобных сообщений Элайдже. Кэролайн не смогла удержаться и спросила: — Что-то не так? Она закатила глаза: — Это не твоё дело. — Ну, извини, что спрашиваю! Ребекка топнула ногой, взвешивая возможные исходы если она поделиться с Кэролайн их проблемой: — Проблема в Нике. Он… сегодня не совсем в порядке. Я просто пытаюсь убедиться, что Элайджа спрятал все кинжалы, — попыталась пошутить она, но в её голосе была только боль. — Что с ним? — Сегодня годовщина смерти того, кто был очень важен для него. Он умер в тысяча девятьсот девятнадцатом году, но, похоже, мой брат до сих пор не может отпустить его. Она сделала глубокий вдох. Это было действительно глупое решение, она знала это, но ничего не могла с собой поделать: — Я собираюсь прогулять школу, ты сможешь одолжить мне свои конспекты с французского? Наклонив голову, Ребекка кивнула: — Конечно. Но, Кэролайн, пожалуйста, я знаю, что ты не самого лучшего мнения о нём, но сегодня он очень хрупок. Дверь в его комнату была заперта, и он не планировал выходить наружу. Единственное, что ослабляло страх в сердце Элайджи, было то, что он мог слышать плач своего брата. Он не желал своему брату горя, но это было лучше, чем если бы он просто притворялся, что с ним всё в порядке. Клаус сидел на своей кровати, уставившись на единственную оставшуюся у него фотографию Марселя. Как правило у него просто сжималось сердце, когда он думал о своём сыне, но из года в год именно в этот день его с головой накрывала скорбь. Он думал о нём, привязанном к столбу, он думал о Майкле, убивающем его, он думал о том, что если бы он мог обернуть время вспять, то позволил бы Ребекке и Марселю быть вместе, он был готов отказаться от всего: от своих гибридов, от своей волчьей стороны ещё на тысячу лет, если бы это значило, что его сын будет жить. Когда он услышал стук в дверь, он вздохнул и вытер глаза: — Я сказал, что я в порядке, 'Лайджа. — Это не Элайджа, — тихо сказала Кэролайн. Клаус встал и открыл дверь. Кэролайн посмотрела на него и сделала глубокий вдох. Его глаза были красными и опухшими, а дыхание сбивчивым. Он дрожал. Поэтому Кэролайн поставила свою сумку на пол и обняла его так крепко, как только могла: — Мне очень, очень жаль. — За что? — Знала ли она? Поняла ли она? — Элайджа рассказал мне, когда мы столкнулись внизу. Мне очень жаль твоего сына. Клаус шмыгнул и откинулся на спинку кровати, потянувшись за фотографией: — Он рассказал о том, как это произошло? Она покачала головой и села рядом с ним, когда он жестом пригласил её сделать это: — Ты хочешь рассказать мне? — Он был вампиром; я сам обратил его в тысяча восемьсот тридцать пятом году. Ему было двадцать пять. В тысяча девятьсот девятнадцатом Майкл нашёл нас в Новом Орлеане. — Кэролайн коснулась его плеча, когда его голос дрогнул. — Я не знаю как, но… Мы были на представлении, и Марсель задерживался, и когда занавес открылся, он был там. Потом случился пожар, нам с Элайджей и Ребеккой удалось спастись, а Марселю — нет. Мы смогли вернуться в наш дом и забрать гробы наших братьев, и я взял эту фотографию. Он протянул её ей, и она нежно приняла её. Марсель смотрел прямо в камеру, и он выглядел сильным и счастливым. — Ты должно быть, скучаешь по нему. — Каждый день. Потерять ребёнка — это… Я даже не могу описать это. И где-то внутри меня, кто-то продолжает говорить мне, что это моя вина: между нами не всегда всё было идеально, мы ссорились из-за Ребекки, и… — Клаус замолчал и обхватил голову руками. — Они были влюблены. А я отказывался принимать это. Положив фотографию обратно на кровать, Кэролайн снова протянула руку и медленно притянула его к себе. Он отчаянно цеплялся за её спину, и его рыдания разрывали её мёртвое сердце, когда она баюкала его голову. — Я, эм... Я кое-что принесла для тебя, — сказала она, когда он отстранился. — Это, наверное, покажется очень по-детски, но когда я потеряла своего отца, я, эм... Я ела очень, очень много печенья с шоколадной крошкой. Он приподнял бровь: — Ты принесла мне печенье? Кэролайн кивнула и схватила свою сумку. Внутри была маленькая жестянка с печеньем, которую она купила в продуктовом магазине, прежде чем отправиться к нему домой. — Спасибо, — искренне сказал он и поцеловал её в макушку. Её сердце забилось немного быстрее. — Ты хочешь пойти куда-нибудь, где тебя не достанут твои брат и сестра? Клаус встал и снова вытер глаза: — На Луну? Кэролайн рассмеялась: — Нет, ко мне домой. У меня есть мороженое и классические фильмы Диснея, и нет Элайджи. — Звучит неплохо. Тебе, наверное, лучше сесть за руль. Стоит упомянуть о том насколько обезопасенной чувствовала себя Кэролайн, когда увидела, насколько сильными были эмоции Клауса. Она начала верить всему, что он говорил ей, например, тому, что он чувствовал к ней. Он был настоящим человеком, который испытывал горе, а горе может исходить только от любви. Когда они ели мороженое за её кухонным столом, пока в гостиной играла Золушка, он рассказал ей всё об этом художественном стиле. Когда мороженое и Золушка превратились в дешевое вино и Принцессу и Лягушку, она положила голову ему на плечо и слушала, как он рассказывает о начале двадцатого века в Новом Орлеане. В конце концов они оказались спящими в её спальне, она быстро провалилась в сон, когда он обнимал её, с большим количеством спокойствия в себе, чем за последние сотни лет. Около двух часов ночи Лиз приоткрыла дверь спальни Кэролайн, чтобы убедиться, что та спит, и обнаружила Клауса, свернувшегося вокруг неё и немного похрапывающего. Но Кэролайн выглядела довольной, так что Лиз не стала будить ни одного из них. Она тихо напевала и думала о том, что сказал ей Деймон — Клаус был одержим Кэролайн. Лиз не сказала бы, что картину перед ней можно назвать одержимостью. На следующее утро Лиз вошла в кухню и нервно взяла чашку кофе, которую ей протянул Клаус. — Доброе утро, — сказала она ровным голосом. — Здравствуй, шериф. Мне нужно идти, у моего брата будет инсульт, если я так долго буду отсутствовать дома. Возможно, это невозможно для вампира, но порой уровень гнева Элайджи может поражать. — Тогда почему ты просто не ушёл? — Я знаю, что ты видела меня прошлой ночью. — Так и было. Почему ты был здесь? — Вчерашний день был достаточно сложным для меня. Кэролайн оказала мне помощь. Я бы хотел, чтобы ты передала ей это. — он протянул ей изображение десятилетнего мальчика в одежде девятнадцатого века, улыбающегося художнику. — И я хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты не выгнала меня. Твоя дочь была единственным человеком, с которым я смог поговорить за весь день. — говоря это, он улыбался, и сердце Лиз смягчилось. Затем он кивнул и покинул дом, оставив только рисунок в качестве доказательства его прибывания там. Кэролайн приколола рисунок к стене и сфотографировала его — на всякий случай. Клаус подписал листок снизу, так что любой из её друзей мог это увидеть — Тайлер мог это увидеть, — но Кэролайн не могла найти в себе сил для беспокойства. Бонни прокомментировала это, когда впервые увидела, а Елена лишь выглядела преданной. Тайлер попытался сорвать фотографию со стены, но она накричала на него, и он ушел, не сказав больше ни слова. Она часто звонила ему. Они часами разговаривали по телефону, и иногда, проснувшись, она находила новые рисунки Марселя на подоконнике своей спальни. Кэролайн клала их в коробку со своим бальным платьем. И они говорили не только о Марселе, хотя Кэролайн любила слушать о нём. Он рассказал ей о Хенрике и своём детстве, об Авроре, его первом настоящем горе, а также о своих братьях и сестре. Она ответила взаимностью, рассказав ему о своих отношениях — даже о Деймоне, который теперь вздрагивал всякий раз, когда Клаус смотрел в его сторону, и никогда не прикасался к ней слишком долго — и о своём отце. Кэролайн рассталась с Тайлером за неделю до выпускного бала после того, как он признался в измене в порыве ярости. Той ночью она заснула в постели Клауса, с его руками обёрнутыми вокруг её талии. — Мы обязаны вмешаться, — объявила Елена. Она приподняла бровь: — О чём ты? — Ты знаешь, Кэр, — мягко сказала Бонни. Да, хорошо, она знала. Но Клаус в последнее время не капризничал, так что, может быть, они поблагодарят её? — Ты больше не можешь проводить с ним время. А может быть — нет. — Елена, — медленно начала она, — Он мой друг. — Он манипулирует тобой! Кэролайн лишь пристальнее посмотрела на подругу. — Давайте начнём… — вмешалась Бонни, — …с того, кто этот маленький мальчик. Он мог бы быть одной из миллиона жертв Клауса, и ты никогда этого не узнаешь! — Он не одна из его жертв. — Тогда кто он, чёрт возьми, такой?! Кэролайн прикусила губу: — Его зовут Марсель. Кто он такой — не ваше дело. И Клаус не был причиной его смерти. — он убил его, но не лишал его жизни. Это сделал Майкл. Елена закатила глаза, но всё равно продолжила: — Ты проводишь много времени со всеми ними, не только с Клаусом! Я видела, как ты пила кофе с Колом, Кэр! Вы с Ребеккой вмести поехали домой после тренировки! — Объединение автомобилей помогает окружающей среде. — Елена усмехнулась. — Клаус хороший, когда хочет быть таким. И что-то я не припоминаю, чтобы ты придерживался тех же соображений с Деймоном! — Прошу прощения? Ты не можешь сравнивать… — О, я могу, Елена. Ты знаешь, что тогда произошло. Клаус уже давно никому не причинял вреда, так что тебе не нужно думать, что он что-то замышляет. — Тогда почему он не уехал из города? — Я не знаю, Бонни, может быть, потому, что его младшая сестра ходит здесь в школу, и они не расставались на долгое время ни разу за тысячу лет? Елена взяла последний набросок, который Клаус сделал для Кэролайн. Он служил благодарностью за подарок ему на день рождения. Она не подарила ему ничего особенного; она купила ему рамку для фотографии Марселя и написала ему стихотворение. Клаус праздновал свой день рождения только тогда, когда с ним были его братья и сестра, так что в последний раз празднование проводилось в двадцатых годах, что Ребекка считала нелепым. Она заставила Кэролайн что-то спланировать вместе с ней, и девочки неохотно согласились на планирование вечеринки. Пришли даже Финн и Сейдж. Кэролайн обнаружила, что ей легко находить общий язык со всеми представителями семейства Майклсон. Они все вели себя как братья и сестры, которых у нее никогда не было, и Клаус… Клаус был так добр к ней. На рисунке она широко улыбалась. Кэролайн и Ребекка подшутили над Элайджей и даже рассмешили Финна. — Почему он дал тебе это? — Я купила ему подарок на день рождения. Бонни плюхнулась на кровать: — Итак, сколько ему лет? — В конце марта ему исполнилось тысяча тридцать лет. Ему было двадцать, когда он обратился. — Это так странно, что у него была вечеринка по случаю дня рождения, — сказала Елена. — Я имею в виду, он такой старый. Кэролайн рассмеялась: — Это была идея Ребекки. Очевидно, последняя вечеринка по случаю дня рождения, которую она ему не навязала, была в тысяча четыреста девяносто втором году, когда он встретил Кэтрин. — Я также всё время забываю сколько ей лет, — сказала Бонни. — Вам никогда не казалось странным, что вы, ребята, когда-нибудь доживете до этого возраста? Она пожала плечами: — Я всё время забываю, что я не человек, понимаешь? После колледжа я действительно не смогу вернуться сюда. Но это тоже захватывающе, потому что весь мир у меня под рукой! Елена просто выглядела мрачной: — Я всё время вспоминаю, что у меня не может быть детей. У меня не будет той жизни, о которой я всегда мечтала. Часть Кэролайн хотела закричать, что она всё ещё может иметь детей и выйти замуж, но всё будет по-другому. Планы изменились. Но потом Кэролайн поняла, кто её этому научил. Клаус. Она была в полной заднице, не так ли? — Кэролайн? — сказал Клаус, когда она подняла трубку. — Привет, что-то случилось? — Кэролайн, дорогая, я хочу тебя кое с кем познакомить. Кэролайн приподняла бровь, но затем в трубке послышался новый голос. — Здравствуй, меня зовут Марсель. Мне сказали, ты слышала обо мне? — О боже мой! — Кэролайн взвизгнула. Клаус громко рассмеялся. — Ты жив! Где вы?! — Эм, мы в Новом Орлеане. — Ты должна присоединиться к нам на лето, милая. Тебе здесь понравиться. Кэролайн посмотрела на письмо о приёме в Тулейн на своём столе и улыбнулась: — Я думаю, что у меня получится побыть там немного дольше. Её друзья не понимали. Её мама не понимала. Но в Бойне Кэролайн чувствовала себя как дома (чего уже давно не происходило в Мистик Фоллс). Марсель был настоящим джентльменом; когда Кэролайн впервые приехала, у него был букет цветов и для неё, и для Ребекки. Кэролайн рассмеялась, когда Ребекка бросилась в его объятия, и он закружил её. Клаус нежно поцеловал костяшки её пальцев, практически заставляя Кэролайн упасть в обморок. Марсель провёл экскурсию по городу для всей семьи Майклсон, заостряя внимание на своих любимых местах. Они с Колом решили помириться, и они с Ребеккой продолжили с того места, на котором остановились. Клаус простил Кэтрин несколько недель назад, так что они с Элайджей оставались в объятиях друг друга. Финн и Сейдж начали планировать свою свадьбу. Но Кэролайн и Клаус продолжали ходить вокруг друг друга. Была безоблачная ночь, и Кэролайн смотрела на луну, когда Клаус присоединился к ней на крыше. Он обнял её, прижался грудью к её спине и нежно поцеловал в плечо. — Мои занятия начинаются через несколько недель. Я внушила себя одноместную комнату, и надеюсь, что ты поможешь нам с мамой всё обустроить, — сказала она, наклоняясь к нему. — Ты уверена, что твоя мама будет не против моего присутствия там? — прошептал Клаус ей в кожу. — Ты нам нужен, Клаус; Кол будет там, и кто-то должен держать его в узде. — Это единственная моя функция, любовь моя? — поддразнивал он. Моя любовь. Его любовь. Никогда ничего не заставляло Кэролайн чувствовать себя так хорошо. Но ей нужно было расставить все точки… — Я не уверена, что верю тебе. Клаус отстранился, как будто она обожгла его: — О чём ты? — Помнишь, когда ты пришёл на мой выпускной и сказал мне, что будешь моей последней любовью? Я не думаю, что ты будешь любить меня так долго. Это кажется невозможным. Ты даже никогда не говорил мне, что любишь меня, и… — Я люблю тебя, — перебил Клаус, и Кэролайн развернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я люблю тебя так чертовски сильно, что это причиняет боль, Кэролайн. Но я тебе не нужен, так что я бесконечно благодарен за нашу дружбу, даже если это всё, что я когда-либо получу от тебя. Но если есть какая-то часть тебя, какой бы маленькой она ни была, которая любит меня, я буду бороться за тебя. Всегда и навечно. — Я тоже люблю тебя, Клаус, — выдавила она. — И я хочу увидеть мир вместе с тобой и быть с тобой. Сначала я поступлю в колледж, и я всё ещё буду жить в общежитии, но после этого я никогда не хочу покидать тебя. — Этого никогда не произойдёт. Он слегка наклонился вперед и поймал её губы своими. Они оставались на крыше в течение нескольких часов, не потрудившись спуститься, даже когда их звали. Кэролайн покрутила обручальное кольцо на пальце, когда Бонни и Елена разинули рты. Они почти не виделись с тех пор, как Кэролайн уехала в Тулейн, а это было больше восьми лет назад. Теперь у неё была докторская степень по антропологии, которую Кэролайн обнаружила во время занятий, которые она посещала только для выполнения одного из требований. — Вы можете что-нибудь сказать? Пожалуйста? — Что ты хочешь, чтобы мы сказали, Кэр? — мягко спросила Бонни. — Ты выходишь замуж за Клауса. — Я знаю. Я была там, когда он сделал мне предложение. Елена ничего не сказала, она просто отвернулась от Кэролайн. — Послушай, я не хочу ссориться. Я хочу, чтобы вы, ребята, пришли на свадьбу; Я понимаю, что вы не захотите быть подружками невесты, но Фрейя, Ребекка, Сейдж и Давина будут там со мной, и я действительно хотела, чтобы вы хотя бы пришли. Моя мама ведёт меня к алтарю, и Стефан будет одним из друзей жениха Клауса, и… — Клаус и Стефан друзья? — Елена разинула рот. Она не видела Стефана три года, когда он решил, что покончил с Мистик Фоллс. Новый Орлеан был как раз тем, что ему было нужно. — Лучшие друзья. У него также есть девушка. — Ребекка? — Елена поперхнулась. — Нет. Её зовут Джейми, и она вампир. Ребекка замужем за Марселем. — Кэролайн улыбнулась. — Марсель был тем мальчиком на фотографии, который был тогда. Он — единственная причина, по которой мы с Клаусом вообще вместе. Елена и Бонни не ответили, поэтому Кэролайн решила просто уйти. Бонни пришла на свадьбу, а Кэролайн была подружкой невесты на её свадьбе, но Елена и Кэролайн так и не смогли прийти к пониманию. Ущерб был нанесён, но Кэролайн была счастлива, как никогда. У неё была семья, о которой она и не думала мечтать, и любовь всей её вечной жизни.