Серебряный башмачок, или Если бы Тотошка...

Наутро дядя Чарли и Ку Клип, просидевшие до полуночи за расчётами, приступили к сборке генералиссимуса. Как объяснил моряк, это слово по-латыни означает "самый большой генерал". Он действительно хотел сделать командующего дуболомами настолько большим, насколько это возможно. Ещё в первый раз, в Долине чудесного винограда, слушая печальный рассказ вороны о поражении Дровосека, Чарли Блек задумался о железном гиганте, устойчивом к атакам слуг Бастинды. Поскольку оказалось, что живительный порошок не действует на металл, его приходится строить с деревянной основой и более скромных размеров, чем мечталось первоначально. Но размах все равно впечатлял. О том, чтобы делать его торс из цельного куска дерева, как у дуболомов, не могло быть и речи: он просто не сдвинется с места даже без защитной брони. Чертеж Чарли отдаленно напоминал вертикально поставленный корпус лодки с массивным брусом, негнущимся хребтом великана вместо киля, на который наращивались другие балки. Получившийся скелет предстояло обить железными листами. Бедрами, голенями, плечами и предплечьями должны были служить бревна твердых пород, также с железными щитками, прикрывающими суставы. Из-за замеров будущих балок случилось забавное недоразумение, до слез развеселившее Элли. Продираясь через стройплощадку, в которую так неожиданно превратился ещё вчера пустынный двор Урфина Джюса, девочка случайно наступила на брошенную дядей рулетку. Блестящая лента с жужжанием вырвалась из круглой коробки... прямо в сторону Льва, который в ужасе отскочил через весь двор, чуть не повалив забор (благо, вместо обычного жевунского голубого тына усадьба нелюдимого Урфина была окружена настоящим частоколом, который нелегко снести даже льву и даже со страха)! - Змея... - шептал он, не сводя глаз с неподвижной стальной ленты. Напрасно Элли сквозь приступы смеха пыталась объяснить ему, в чем дело. Свергнутый царь зверей решился рассмотреть жуткую коробку лишь после того, как девочка с серьезным лицом вкрадчиво поинтересовалась, не подсунул ли ему Гудвин просроченную смелость (в Канзасе, когда они с дядей тщетно уговаривали Гудвина отправиться с ними в Волшебную страну, его бакалейную лавку как раз атаковала скандальная покупательница, утверждавшая, что там торгуют просрочкой). Он даже смог выстоять на месте, когда лента высунулась снова! - И нечего смеяться, - обиженно сказал он. - Чтоб ты знала, нас, кошачьих, инстинкт заставляет остерегаться любых длинных предметов, которые могут оказаться ядовитыми змеями. А она ещё и шипит... Пристыженная Элли клятвенно заверила, что у неё и в мыслях не было его обидеть, а тем более, усомниться в его смелости. Но сдерживать улыбку ещё долго приходилось с трудом. Урфин до обеда занимался конечностями будущих гренадеров. Вернее, подробно показывал процесс их изготовления трем жевунам-столярам, к которым в свою очередь были приставлены подмастерьями дуболомы. Он бы предпочел сделать всё сам, общаться с деревом ему было куда приятнее, чем с людьми - но Чарли хотел выступить в поход как можно скорее, пока Бастинда не разнюхала об их приготовлениях, как это случилось со звериным войском. Поэтому гренадеров следовало поставить на ноги тоже побыстрее, чтобы успеть обучить метанию гранат, а значит, приходилось подключить к их изготовлению больше народа. Тщательно проинструктировав Кагги-Карр, Чарли все-таки отпустил её на разведку в Изумрудный город. Её задачей был не только визит на башню к Страшиле и Железному Дровосеку, до сих пор не знающим об успехе её миссии и о том, что Элли уже в Волшебной стране, но и анализ настроений в самом городе. Моряк надеялся организовать там подполье, которое действовало бы согласованно с их армией и в назначенное время попыталось свергнуть поставленный Бастиндой дуумвират наместников Кабра Гвина и Энкина Фледа. Особо рассчитывать на успех не приходилось: по рассказам, у жителей Изумрудного города воинственного духа ещё меньше, чем у жевунов. Ближе познакомившись с коротышками, Чарли относился к ним уже не так иронично, как на первых порах. Они были по-своему мудры, многое вызывало в них искренне уважение. Но это их гипертрофированное миролюбие, этот пацифизм, глубоко укоренённый в результате четырехвекового рабства у злой волшебницы и предшествующих столетий отсутствия войн, делали их совершенно беспомощными перед лицом боевой угрозы и неприспособленными для вооруженной борьбы. Взять с собой в военный поход было решительно некого, кроме самого Урфина. А союзники были нужны. Детали разгрома Бастиндой звериного войска на переправе, комплексное ведение ею боя по всем правилам военной науки убеждали моряка, что борьба предстоит нелёгкая. Лев утверждал, что многие участники его похода готовы к реваншу, хотя и оказались в меньшинстве на низвергнувшем его Вече. Это обнадеживало, но казалось недостаточным. - Кто такие Подземные рудокопы, о которых вчера упомянул Прем Кокус? - спрашивал он жевунов. Те наперебой, то уточняя друг друга, то окончательно запутываясь в спорах, поведали ему о полулегендарных событиях тысячелетней давности. Голубой страной тогда правила династия Балланагар. Народ, согласно некоторым источникам, пришедший из-за Кругосветных гор, строил здесь города и вел с соседями бесконечные войны, от которых страдали предки жевунов - мирные земледельцы и пастухи, в особо беспокойные годы вынужденные ютиться в горных долинах. Могущественный король, то ли Аранья, то ли Наранья (разные легенды называют его по-разному) за долгие десятилетия расширил свои владения, укрепившись за Большой рекой, на месте нынешней Изумрудной страны. Эти рубежи были отданы в удел его сыну, наследному принцу Бофаро. Говорят, тогда же началось строительство дороги, вымощенной желтым кирпичом. - Первых своих капралов, Арума и Бефара, я, собственно, и назвал с намеком на Аранью и Бофаро, в честь возрождения героического милитарного прошлого Голубой страны, - заметил Урфин Джюс. Однако немолодого уже Бофаро беспокоило долгожительство отца, из-за которого честолюбивый принц рисковал проторчать лучшие годы жизни в глухой провинции. Его придворные вполне разделяли это опасение, а в самой столице Нараньи оказалось немало недовольных его затянувшимся правлением, которые были бы не против прихода во власть новых лиц. Мало-помалу у Бофаро набралось несколько тысяч сторонников, с которыми он планировал совершить военный переворот. Заговор, однако, был раскрыт, и Наранья отправил мятежного принца с приспешниками в страшное изгнание. Глубоко под королевством простиралось неизведанное Подземье, полное, по словам заглядывавших туда смельчаков, ужасных чудовищ. Ему предстояло стать вечным местом проживания не только путчистов, но и их потомков во всех поколениях. Жестокий король, не лишённый своеобразных понятий о милосердии, снабдил изгнанников всем необходимым для колонизации. До смерти Нараньи об их судьбе не было ничего известно. Вход в Пещеру возле восточной границы Голубой страны был закрыт прочными воротами, у которых круглосуточно дежурил караул. Когда новый король убедился, что Бофаро не претендует на престол, потому что за годы жизни под землей отвык, как и его подданные, от солнечного света, не говоря уж о родившихся в Подземье детях, строгость изоляции несколько ослабилась. Оказалось, в недрах Пещеры изгнанники наладили добычу руды и других полезных ископаемых, включая драгоценные камни, поэтому им есть что предложить Верхнему миру в обмен на необходимое - в первую очередь, продукты питания. Наладился товарообмен, благодаря которому ворота в Пещеру стали называть Торговыми, а её жителей - Подземными рудокопами. Столетия спустя прежняя Балланагарская столица начала приходить в упадок. Жизнь королевства постепенно перетекала в бывший удел Бофаро, который оказался на перекрестке торговых путей соседних стран и стремительно развивался. Все больше жителей мигрировало туда из Голубой страны, а оставшиеся чувствовали себя все менее комфортно среди становившегося как-то все заметней коренного населения, селившегося на пустеющих землях. В конце концов жевуны остались единственными жителями Голубой страны, унаследовав менную торговлю с Подземными рудокопами. Жить в городах они не умели, и руины столицы Нараньи со временем были стерты с лица земли под натиском леса, песчаных дюн и самих жевунов, использовавших их как источник даровых стройматериалов. Лишь дорога к Торговым воротам не зарастала. Рудокопы не только добывали руду: под землей они сумели наладить выплавку и обработку металла. Получая от них все необходимое за излишки урожая, жевуны могли не заботиться о том, чтобы самим развивать ремёсла, и оставались аграрной нацией. Сложился странный симбиоз двух народов, которые на протяжении веков даже никогда не видели друг друга: рудокопы выносили свои товары к Торговым воротам ночью, днем жевуны оставляли взамен зерно, фрукты, плоды, масло, яйца и прочую сельскохозяйственную продукцию. - Клянусь встречным ветром, - печально подытожил моряк, - с этими ребятами не стоит даже пытаться установить отношения... - Абсолютно, - подтвердил Ку Клип. - Я пару раз пробовал из профессионального интереса. Глухо. Они никого не пускают в свои дела дальше Торговых ворот, и то лишь в рамках веками сложившей процедуры. Не просто не идут на контакт, но готовы пресечь попытки самыми жестокими мерами. - Очень жаль. Они-то как раз могли оказаться нам полезны. Что ж, у нас остаются лисы. - От этих-то какая польза? - пожал плечами Урфин. - Понятия не имею. Но если их король хотел увидеться с Элли, зачем упускать такой шанс для знакомства? Нам сейчас никакая информация не будет лишней. Тем более, он что-то знает о Бастинде. А тебе как правителю Голубой страны и подавно стоило бы восстановить прерванные отношения между вашими народами. - Вот ещё! Без меня что, никак? - Никак. Если, конечно, не собираешься в отставку. Чарли никогда не откладывал дело в долгий ящик. Поэтому уже на рассвете следующего дня официальная делегация Голубой страны с участием дипломатических представителей Большого мира и звериного царства отправилась с официальным визитом в Лисоград. Говоря по-человечески, угрюмый Урфин на не менее угрюмом медведе, дядя Чарли на кОзеле под необычайно удобным седлом, как раз законченном за сутки золотыми руками Нимми Эми, и Лев с Элли на спине выдвинулись к знакомому перекрестку. Дорога, вымощенная желтым кирпичом, пересекала другую - грунтовую, но столь же широкую. Ее конец, ведущий на восток, к Торговым воротам, жевуны называли Ближней дорогой или Дорогой Сюда. Дорога на северо-запад по другую сторону, носящая имя Дороги Туда или Дальней, вела через Голубую страну в Лисоград. Поездка не должна была притормозить ход подготовительных работ. Бригады столяров и плотников вполне втянулись в процесс, самостоятельно управляясь с будущими гренадерами и генералиссимусом, всё, касающееся металла, контролировал Ку Клип, снабжение и логистику - заместитель Урфина вице-правитель Прем Кокус. Он же дал ценные советы, какие именно предметы взять в качестве подарков лисьему двору, чтобы наверняка оказались им полезны и в то же время не занимали много места. И сам их доставил. Кроме Урфина, чьи мысли были поглощены брошенной без присмотра наедине с кузнецом Нимми Эми, эта поездка расстроила также Тотошку. Но по противоположной причине - тем, что его не взяли. Обиженно глядел он на маленькую хозяйку и Льва, оставлявших его почти на два дня. Но Элли и Чарли, догадываясь, как может повести себя песик при виде лисиц, не хотели рисковать. Утешили тем, что оставляют его заместителем. Ответственность поручения примирила Тотошку с суровой правдой жизни. Дорога бежала через фермы и деревни жевунов, вдоль голубых изгородей, за которыми в живописном беспорядке возносились высокие голубые крыши круглых хаток, похожие на остроконечные шляпы жевунов с такими же хрустальными шариками и на возвышающиеся слева на горизонте вершины Кругосветных гор. Идиллический пейзаж умиротворял даже Урфина, пока не показалась последняя деревня на пути - та, где его застала весть о гибели Гингемы. К счастью, дом Нимминой тетки с дороги не был виден, зато кузница Ку Клипа бросалась в глаза, моментально испортив ему настроение. Даже вышедшие приветствовать Повелителя дуболомы в оранжевых нарисованных мундирах, охранявшие северные рубежи страны, не смогли его поднять. - Ох, запорют они работу, - ворчал он под нос, но достаточно громко, чтобы слышал Чарли. - Вот увидишь: придется переделывать. Это ведь криворукие жевуны, селюки бестолковые, самостоятельно не способные ничего организовать. У них в крови, чтобы ими управляли и командовали... - Вы же сами жевун! - укоризненно напомнила Элли. Урфин сердито огрызнулся: - Не факт! Я сирота, родителей совсем не помню. Столяру в обучение меня малым отдали чужие люди, их концов тоже не сыскать. И потом, что это за имя - "Урфин"? Никто такого не слыхал. Зато похоже на "орфан", сирота. Так что скорее всего, я вообще подкидыш непонятно чей. Ну, и рост, сама видишь... Меня за него с детства дразнили, отчего я стал сутулиться и носить низкую шляпу. А может быть, мои родители - Подземные рудокопы из Пещеры? Никто не знает, как они выглядят, но балланагарцы, как говорят, происходили от народа из-за гор и были такими же рослыми, как вы... - Прем Кокус с этим не согласен, - возразил моряк. Урфин ядовито рассмеялся в ответ: - Прем Кокус сам довольно высокий и не хочет, чтобы среди его предков были "оккупанты". Вот только он в Изумрудной стране не был, хотя у него жена оттуда, а мне однажды довелось, и даже в самом Изумрудном городе. Там высокие люди встречаются гораздо чаще. Иногда очень рослые, как Единственный Солдат. - Это правда, дядя, - скзазала Элли. - Дин Гиор чуть ли не с тебя ростом будет. Дорога, углубившсь в лес, быстро превратилась в тропу. Было очевидно, что по ней давно нет регулярного сообщения. - Наверняка среди их предков были поселившиеся в тех краях балланагарцы, - гнул свою линию Урфин. - То есть ты считаешь себя потомком народа, в древности господствовавшего над жевунами? - усмехнулся Чарли. - Я этого не исключаю. Как ты там говорил? "Факты - вещь упрямая"... Деревянный кОзел и набитый опилками Топотун могли идти без устали, но Лев нуждался в отдыхе. Достигнув удобной поляны, расположились на привал. Тихий шелест ветвей над головами, звонкое пение сладкоголосых птиц вселяли в душу уют и покой. Чарли, которого немало поносило по свету, не переставал удивляться растительному и животному миру Волшебной страны, словно собранному со всех областей Старого и Нового света в причудливом сочетании, не встречающемся больше нигде на планете. Через несколько часов возобновленного пути навстречу им донесся странный шорох. Из лесной чащи выскочили пять рыжих и пять черно-бурых лисиц, одновременно встав на задние лапы. Выглядело это так уморительно, что Элли не смогла сдержать улыбку. Хорошо что лисицы, склонившееся в поклоне перед высокопоставленными гостями, её не заметили. Важный черно-бурый лис, на шее которого красовалась золотая цепь с медальоном, вышел сразу на задних лапах и отвесил почтительный поклон Льву: - Министр иностранных дел и Герольдмейстер королевского двора Долгохвост. Король Тонконюх XVI, которому сороки доложили о приближении вашей делегации, послал меня засвидетельствовать свое почтение августейшему кузену Смелому Льву и его благороднейшим спутникам. - Ошибочка, - проворчал Лев. - Я больше не царь. Глава делегации вот он, - кивнул на Урфина, - правитель Голубой страны, который хочет возобновить торговлю между вашими народами. - О, это поистине благая весть, - просиял министр Долгохвост, отвесив церемониальный поклон на сей раз Урфину, который воспринял его довольно и благосклонно, - и я тотчас поспешу обрадовать ею короля. Но что передать ему о юной леди, которую вы имеете честь везти на себе? Действительно ли это та, о ком он подумал? - Совершенно верно. Это та самая Элли из Канзаса, о которой мы с Железным Дровосеком рассказывали ему в прошлый раз. Узнав, что король ею заинтересовался, она милостиво соблаговолила его посетить, - Лев невольно заразился жеманностью речи лисьего придворного. - Сегодня день удивительных событий, достойный войти в историю! Я немедленно отправляюсь к королю и прошу вас принять в знак почтения свиту, соответствующую вашему достоинству, - Долгохвост указал на лисиц и исчез так же внезапно, как появился. - Что за дурацкая манера - носить ошейник! - тихо, чтобы не услышали лисы, прошептал Лев Элли. - Я бы ни за что не согласился. Примерно через полчаса лес поредел и расступился, и перед путниками раскинулась удивительная столица лисьего царства. Изрытые норами высокие холмы, по мнению дяди Чарли, очевидно искусственного происхождения, шли с двух сторон вдоль дороги, образуя настоящую городскую улицу. За холмами простирались сады тех самых кроличьих деревьев, увешанных кожистыми плодами, о которых, глотая слюни, рассказывали жевуны и Лев. Лисицы на задних лапах трудились в садах. - Клянусь бухтами Куру-Кусу, - восклиицал Чарли, вертя головой, как мальчишка, - эта страна никогда не перетанет удивлять. - Я в прошлый раз ничего не слышала ни о Лисограде, ни о Подземных рудокопах, - призналась Элли. - То-то и оно. Сколько ещё сюрпризов нас ждет? А навстречу им двигалась настоящая королевская процессия, торжественностью не уступающей человеческим, в центре которой под роскошным балдахином выступали рыжий король Тонконюх Шестнадцатый и его царственная супруга черно-бурая Быстроножка. Встреча, при всей официальности, оказалась вполне теплой и искренней, растрогавшей даже сурового Урфина. Король с благодарностью принял подарки жевунов, особенно обрадовавшись светящимся шарикам из Пещеры. - Старые запасы почти разрядились, - сказал он. - Королевскиий дворец медленно погружается в сумерки. Элли вспомнила, что в богатых домах жевунов стеклянные шары на верхушках крыш светятся по ночам, освещая местность запоздалому путнику и в то же время ненавязчиво демонстрируя статус хозяина. Видимо, туда закладываются такие же шарики. Особенно нежной была встреча короля со старым знакомым, Львом. Тонконюх, конечно, знал о разгроме Бастиндой звериного войска, но то, что после него Смелого Льва свергли с престола, оказалось для него новостью. - Грубый неблагодарный плебс! - возмущался он. - Не видящий дальше собственного сытого брюха и теплой норы. Идущий за демагогами и популистами. О, как мне это знакомо... - Золотые слова мудрого государственного мужа, - с неподдельным восхищением подхватил Урфин, но Тонконюха почему-то смутила эта похвала и, задним числом, собственные слова. Тень пробежала по его лицу (не скажешь ведь "по королевской морде"). - Ваша светлость, уважаемая Фея Убивающего Домика, - обратился он к Элли, - я должен объяснить вам и вашим спутникам, почему хотел вас видеть. Или не хотел. Меня и сейчас разрывает противоречие. Маленьким лисенком я был похищен злой Гингемой из родительской норки и послан в подарок её сестре Бастинде. - Вы действительно близко видели Бастинду? - воскликнул Чарли. - Видел ли я её? Долгие годы я прожил в её дворце живой игрушкой! Сто лет назад вернувшийся из изгнания в Большой мир последний законный король Балланагара Пастория поселил здесь всех лисиц Волшебной страны, поэтому для Фиолетовой страны я был редкой экзотикой. - Извините, что я осмеливаюсь перебивать Ваше величество, - спохватился моряк, - но мы готовим против Бастинды новый поход, поэтому нам интересно узнать о ней как можно больше. - Я на самом деле мало что могу рассказать, - печально ответил Тонконюх. - Она никогда не колдовала при мне, за тремя исключениями. На ней всегда работает заклинание "глаз-алмаз", благодаря которому она видит все происходящее в Фиолетовой стране. Поэтому пытаться бежать от неё бесполезно: беглец будет немедленно замечен и схвачен её слугами - волками, воронами, черными пчелами... - Жуткие твари, - поежился Лев, вспоминая свой опыт общения с ними. - А Летучие обезьяны? - спросил Чарли. - После захвата ими Изумрудного города, а за десятилетия до того - разгрома войска Гудвина, все особенно боятся их. - Не знаю. К их услугам она при мне не прибегала. А убежать мне удалось с помощью этой самой серебряной диадемы с рубинами, которую вы видите у меня на голове. Лис коснулся звёздочки на переднем крае серебряного обруча… и исчез! Гости изумленно переглянулись. Очаровательная Быстроножка с улыбкой наблюдала за их растерянностью, затем хитро подмигнула и исчезла следом. Через несколько секунд королевская чета вновь появилась, держась за передние лапы. - Вот, - объяснил Тонконюх, - этот обруч может делать невидимым того, на ком надет, и все, к чему он в это время прикасается. Невидимку же не может обнаружить даже "глаз-алмаз". Это второе колдовство Бастинды, которое я видел и решил организовать побег с его помощью. Конечно, оставалась проблема проникнуть в сокровищницу, где он хранился, но тут мне помогло то, что Бастинда смертельно боится темноты. Кстати, она ещё воды боится. - О, так вот почему она не летает в Изумрудный город, когда идет дождь! - воскликнул Лев. - А мы думали, её зонтик во время дождя не работает... - Зонтиком она, кстати, тогда не пользовалась, он у неё валялся порванный... А обруч оказался не просто обручем-невидимкой, но очень мощным артефактом - Державной Диадемой. Он хранил меня в пути на родину, а здесь помог стать королем. Вот только в этом-то и проблема... Тонконюх помолчал, в глазах его блеснули злые искорки. - Как я уже говорил, нас поселил здесь король Пастория, очень сильный маг. Раньше рыжие и черно-бурые лисицы, соединяемые ныне династическими браками, враждовали между собой и охотились на разумных полевых мышей. Пастория научил нас жить по-новому, от него же королевские роды обоих племен кое-что знают о волшебных предметах. - Волшебные вещи, - пришла ему на помощь Быстроножка, - в чужих руках, для которых не предназначены, могут принести много зла их незаконному владельцу и окружающим. Раньше наш лисий народ жил как большая семья. Старшие опекали младших, не господствуя над ними, но заботливо передавая опыт. Так правил Пастория в Изумрудной стране, так он научил наших предков. - Но с появлением Державной Диадемы все незаметно начало меняться, - подхватил Тонконюх. - Аристократия теперь превозносится над простым народом и все откровенней его презирает. Требует себе все новых привилегий. Супруга шутит, что лет через десять захотят право охотиться, а кроличьи деревья оставят простонародью - но, как говорится, в каждой шутке лишь доля шутки. Самое страшное, что все это исходит от меня первого. Он снова замолчал, подбирая слова. - Снять проклятье волшебной вещи можно лишь передав её законному владельцу. К счастью, третье колдовство Бастинды, которое я видел - это её попытка заглянуть в будущее. Выходило так, что обруч должен перейти к девочке, которая унаследует серебряные башмачки и позже лишит Бастинду власти, а может быть, и жизни. Колдунья очень ругалась вслух, говорила, что этой девочки "давно как бы нет, хотя есть" - но выходило так, что девочка из пророчества словно двоилась, и она не понимала, что это значит... Понимаете, ваша светлость, что я испытал, когда узнал, что вы унаследовали башмачки Гингемы, но уже покинули Волшебную страну? - По-моему, вы ошибаетесь, - сказала Элли. - Я их не унаследовала - мне просто принес их Тотошка. - Нет-нет! Ваш домик - крак! крак! - раздавил Гингему, поэтому башмачки перешли к вам по праву. Уж поверьте, я разбираюсь в таких вопросах. А что я на самом деле испытал, вы не понимаете, - заговорил он вдруг другим голосом. - Испытал я огромное облегчение, что не придется отдавать мое сокровище... Но вот вы явились, словно моя совесть, судить меня... Он медленно снял обруч и протянул его Элли: - Возьмите, ваша светлость. Он ваш по праву. - Мой? - изумилась девочка. - Ваш, - подтвердил Тонконюх, но когда пальцы Элли недоверчиво коснулись серебра, судорожно вцепился в него, - Мое с-с-с-с-сокровище! - в его глазах вспыхнули желтые огоньки и тут же погасли. - Нет, не мое. Я выдержал это испытание... Быстроножка ласково посмотрела на супруга и, не стесняясь подданных, лизнула его в нос. Обруч в руках Элли на глазах менял размер - вероятно, под её голову. Девочка залюбовалась его красотой, тонкой работой и игрой рубинов. Какая-то деталь царапнула её внимание, но она так и не поняла, какая именно. Поняла уже поздно вечером. Чарли взял с собой для ночлега знаменитое "всепревращальное полотнище" - двойную шелковую палатку, которая могла надуваться и служила им в дороге то крышей над головой, то плотом через водные преграды, то парусом сухопутного корабля в путыне, то мостом через пропасть в Круговетных горах. Однако Тонконюх XVI выделил им две просторные пещеры в своем дворце. Меньшую заняли Урфин с медведем, большую - Элли, Чарли и Лев. И в обеих не спали. - Скажи, Топотун, - задумчиво спрашивал Урфин, - сколько хвостов ты видел у короля Тонконюха, когда он отдавал обруч? Семь или девять? - Один, повелитель, - отвечал медведь (на людях он теперь называл Урфина хозяином, но наедине, как прежде, повелителем). - Странно. Неужели мне показалось? Элли в соседней пещере волновало другое. - Дядя Чарли, - показывала она моряку заветную звездочку обруча, - она тебе ничего не напоминает? Рубин в центре звездочки был оправлен в необычную решетку. Круглый ободок перечеркивали две горизонтальные хорды друг над другом, соединенные между собой по диагонали. Получалась вписанная в круг буква Z. - Думаешь?.. - Смотри! Элли полезла в секретное отделение своего рюкзачка, где среди смены белья был спрятан неприметный сверток. Вернее, замаскированный под сверток хитрый тряпичный футляр с непрощупываемым содержимым, сшитый дядей Чарли. Достала из него серебряный башмачок с золотой пряжкой. Один. Золотая пряжка в форме бантика имела в самом центре малозаметное клеймо. Элли впервые разглядела его уже в Канзасе. Такой же "зет в круге", как на обруче. - Ты права, покусай меня акула! Обруч-то и впрямь из одного комплекта с башмачками...