Детоксикация

      Ричард знал, что это будет непросто. Ближайшим помещением оказалась кухня, которую он тут же закрыл и держал дверь. С той стороны в нее сначала поломались с целью вышибить, весьма безрезультатно, затем начали умолять открыть ее, причем, разгон от просьбы до истеричного приказа был где-то за 5 минут, далее последовало еще несколько вероломных попыток проникнуть грубой силой. Грубой это так, конечно. Дури в ломающемся наркомане было немало, бесспорно, но, стоит отдать должное господину Камски: все в этом доме было сделано на славу, и для того, чтобы пробить голыми руками, да даже чем под руку попадется, Риду могло не хватить сил. Они иссякали, да и дрожь, наверное, мешала. Но рано радоваться — внезапно стало тихо. Слишком подозрительно тихо. Андроид прислушался, приложив ухо к двери: шаги потоптались, смешиваясь с отборной бранью. Потом сгинули где-то в коридоре. Гэвина не было некоторое время, но сам Рик понимал, что он обязательно вернется — за пакетом, лежавшим у него в кармане. Снова шарканье потертых кроссовок. Что-то тяжелое поставили на пол, и наполнение этого чего-то лязгнуло. А после Ричард понял, что делает Гэвин — возиться с инструментами, принесенными из мастерской Элайджи. Он собирается просто снять дверь с чертовых петель. Что было самым неприятным, шансы того, что он это сделает, высоки. Гэвину всегда не хватало средств на то, чтобы починить что-то в доме, и он делал это самостоятельно, поэтому обращаться с отвертками и плоскогубцами умел. Он сам менял межкомнатную, сам устанавливал замки на входную недавно. Начал с нижней, как полагается. Вытянул шарниры, с проворачиванием. Когда крепление отсоединилось, Ричард прикинул дальнейшее развитие событий: замка нет, и когда он, повозившись, снимет вторую, верхнюю, а он это обязательно сделает, то дверь останется поднять рычагом, и она с превеликой радостью рухнет на самого RK900. Андроид резко открывает ее, по косой траектории. В его планах было зажать Гэвина между стеной и дверью, воспользоваться заминкой, и если повезет, то попытаться все-таки его скрутить, желательно, не сильно навредив. Но это сделать не получилось — дорогу преграждал ящик инструментов, а человек достаточно ловко отреагировал, метнувшись в сторону Ричарда, который тут же вернулся в кухню, попятившись к окну спиной. Гэвин стоял на пороге, держа в руке плоскогубцы. Взгляд у него был животный, волосы всклокочены, на лбу проступил пот. Верхняя губа дернулась в раздражении — детектив выглядел скорее, как убийца-психопат, а не служащий полиции. Его худой силуэт стоял угрожающей тенью, и Ричард сам не знал, что чип в его голове отливает красным. Нельзя было навредить Риду, наоборот, его благосостояние, особенно физическое, было одной из основных директив, для этого его подсунули ему в участке в качестве напарника. Но сам Рид совершенно не воспринимал это, как акт заботы — это было не просто предательством, а вероломным нападением. Зависимость взяла практически полный контроль, и обезоружить наркомана, не повредив его самого, представлялось сложной задачей. — Ричард. — Голос холодный и острый, как лезвие бритвы. — Отдай. — Я не могу. — Я тебя не болтики разберу. — Казалось, что он совсем не шутит. — Ричард. Отдай мне лёд. Сейчас же. — Я не имею права. У андроида нечем было отбиваться. Точнее… Он мог схватить нож, висевший на магнитном держателе на стене справа. Мог бы схватить стул. Подойти вплотную — критических ударов ему не нанесут, и будет шанс заломить. Хотя, как знать. Сейчас он не был уверен, что преимущество будет на его стороне. Гэвин был так непредсказуем, что у него в карманах могло быть что угодно. Если отвертка — вонзит в голову, а дальше, как пойдет. Силы для боя тоже предостаточно: Гэвин в ярости и ломке. Да и… Ричард не хотел драться? Не хотел причинять вред? Не хотел бы погибнуть сам, в этой абсолютно бессмысленной драке? А если случайно Гэвин повредиться критически сам? Чертова программа. Чертов приказ Элайджи несколькими днями ранее — не давать принимать. Никак. Никаких дополнительных условий. Никаких лазеек и отступлений, ничего из этого, красный экран даже при мысли о том, чтобы просто отдать пакет и закончить все. Это было бы целесообразнее. Это было бы гуманнее. Не нужно было залезать в тот ящик, находить. И тогда этого бы не было. Но как бы он не хотел, как бы логично это не звучало, он не может нарушить данное указание. Камски стоял выше. Его приказы тоже, к сожалению. И какого-то черта он был сейчас вне досягаемости, далеко, а Рид был здесь, он стоял напротив, и все, чего жаждало его существо — это порошок из красных кристаллов. И Ричард — прямая помеха. — Давайте поговорим. — Человек делает шаг, и андроид отступает на такой же шаг назад. — Все в этом ебаном доме хотят со мной поговорить. Но мне не о чем говорить. Просто отдай мне то, что мне, сука, принадлежит. Ричард. Отдай. — Он прищуривается. Они ходят вокруг стола, как два хищника, не решаясь напасть. Или просчитывая это нападение с максимальной точностью. — Я не могу. Не могу! — Да что ты? Не можешь? Это он тебя подговорил, да? Он решил, что это мне поможет, конечно! — Взгляд у детектива было сложно как-то описать. Дикий. Он не был похож даже на себя в гневе, там в нем еще оставалось что-то, можно было предсказать его поведение. Здесь — абсолютный хаос и иррациональность. Точнее, логика в его действиях определенно присутствовала, но в извращенном и обезображенном виде. — Не можешь. — Я не могу. Я не могу сломать это, детектив. Я не могу отдать Вам его. Гэвин почему-то не нападает. И не пытается его уничтожить. Мешкает, от чего обоим не легче. В нем борется его собственный, критически сломанный разум, и болезнь, которая вывернула наизнанку все его тело и мозг, выжигала каждый гребаный нейрон в голове. Ломало. Он на крохах существует всю эту неделю, его вены будто медленно вытягивали пинцетом, мышцы отделяли скальпелем, и единственным спасением была очередная доза. Устранить. Разломать. Он действительно держал в кармане отвертку. А еще плавно сместился ближе к ножам, чтобы, если что, схватить тот, что поострее и пробить грудь Ричарду. Заставить его чип, отливающим алым, погаснуть, перешагнуть через пластик, обыскать и изъять, как при задержании. Ричард ведь не причинит ему вреда. Эта битва заранее проиграна. Ричард ничего не ощутит, как и нахрен всегда, он ведь просто ебаный кусок синтетических полимеров и металла, всего лишь производное Киберлайфа, очередное детище, которое признано заменять людей в их работе с большей эффективностью, которое не имеет никакой свободы выбора, идеальное во всех отношениях. Он один их них, ведь так, его эмоции — лишь имитация, его голос — искусственный, а слова фальшивы, его директивы, нули и единицы, — это его непререкаемая истина, диктующая поведение. Но брови у Рика подняты вверх. Глаза мечуться. Стойка защитная, готовится отбиваться. В нем даже нет привычной ему отчужденности во взгляде и холода в общении, сейчас он живой, как никогда. Рид бы даже считал его выражение лица, как тревогу, переживание, сомнение. Рик не был одним из них. Рик столько раз выдергивал его из неприятностей. Рик прикрывал его спину, держался рядом, последний из окружения, Рик всегда был здесь, чтобы помочь, сколько бы оскорблений он ему не говорил, как бы далеко не дистанцировался. Рик был ему дорог, и в этом была его ебаная проблема. Тишина напряженная, звонкая, как стекло. Шепот навязчивых мыслей, ощущение насекомых, снующей под кожей, все это заставляет его сильнее сжать плоскогубцы. Рик был на самой границе между девиантом и обычным андроидом, и это чувствовалось. Может быть… Если бы только можно было его подтолкнуть к ней? — Мне чертовски хуево. — Я Вам верю. Но я ничего не могу сделать. Не могу помочь. Я бы хотел Вам ее отдать. Но я не могу этого сделать. — Думаешь? Он сказал тебе, да? — Да. — Это что-то вроде заботы, хах. Он хочет протащить меня через круги ада, чтобы показать, как глубоко я рухнул. Как будто я и без этого не знал. Андроид внимательно следит за ним. Детектив смотрит на свои дрожащие руки. Криво усмехается и поднимает глаза на RK900. Металлическими фиксаторами подцепляет собственную ногтевую пластину. — Что Вы делайте? — Облегчаю свое существование. Не слышал, что физическая боль иногда помогает туман в голове успокоить? — Нет, не надо! Рик дергается вперед. Это происходит быстро. Несколько коротких движений, раскачивающих, а после — резкое, отрывистое; плоть издает чавкающий звук. Кровь быстро начинает стекать вниз и капает на пол, лицо Рида искажается, но не слишком сильно, он разве что шипит, будто вытащил занозу или ушибся локтем. И смотрит. От этого у человека пробежали бы мурашки по спине — разжимает рукояти: вырванный ноготь падает вниз. Что-то в голове у андроида разбивается вдребезги. Он было сорвался подбежать, но Рид отступает назад, готовясь обороняться. Голос у него хриплый, в глазах слезы и чистое безумие. — Неа. Положи на стол. — Вы чокнулись! Рехнулись и спятили! — Даже если так! Просто отдай мне дозу, и все закончится! Ричард! Отдай мне ее! Ты же знаешь, что я попытаюсь снова. И сделаю это снова. Я найду способ навредить себе, даже когда он вернется, ты знаешь, что я найду и сделаю это! Гэвину больно. До ужаса больно. Он бредит. Он опасен, для себя самого. Запрещено. Запрещено. Запрещено. Запрещено. Запрещен0. Заерпщено. Зерапщен0. Запрнеще00. Зщапреено. Зпарещено. Знепр11010000 10110101щао. 11010000 10110111еепращо. 11010000 10110111ер11010000 10110101пащо. Зщее11010000 10111111ран. Зна11010000 10111111рещео. Зреапщено. Знапре11010001 10001001ео. Зпарещен11010000 10111110. Зне11010000 10111111рещао. 11010000 10110111ер11010000 10110101пащо. Оаерпщенз. 11010000 10110111о11010001 10001001ерпена. Пре11010001 10001001заено. Н11010000 10111110ае11010000 10110111щ11010000 10111111ре. И стена ломается. RK лезет в карман, выуживя пакет. Кладет его на стол, поднимает руки и отходит подальше от него, в сторону, смотря, как течет кровь из раны у человека. Его чип горит красным, и в нем что-то шевелится, распирая тесную голову, вторгаясь в отлаженные системы. Девиант нервно смеется, ощущая горечь, сострадание и тупую боль, не имеющую под собой никаких логических оснований. — Умно… Умно, детектив. Так чертовски умно. Гэвин хмыкает. Бросает плоскогубцы на пол, в жесте перемирия, и добирается до заветной цели. Открыть. Высыпать на стол. Вдохнуть. Повторить. Рик быстро уходит из комнаты, но Гэвин этого не слышит. Андроид старается не смотреть на пол. Быстро снует по пустым коридорам, Хлои их покинули на момент пребывания младшего в доме. Находит аптечку. Все еще посмеивается, чувствуя, как в нем разгорается целый ворох чувств, смешивающихся в одно. Перепроверяет, все ли необходимое на месте. Закрывает с хлопком крышку, берет с собой, и возвращается обратно, с каждым шагом чувствуя, как мир играет совсем новыми оттенками в восприятии, как много мыслей теперь циркулирует и конфликтует с новой для него переменной, начавшей накладываться на все остальное. На кухне тихо. За окном кромешная тьма. Дверь висит на верхней петле. Сгорбленная фигура на стуле, упирается локтями в стол, а лицом в ладони. Тихие звуки — нечленораздельный шепот и скулеж сбитой собаки. Рик переступает порог, на него даже не оборачиваются. Он боится что-то сказать или докоснуться. Но решится нужно. — Гэвин? Тот притихает. Отрывается от стола. На лице следы крови. Он плачет, сжимает травмированную руку в кулак и смотрит, сейчас уже по-человечески. Ему все еще больно, но теперь совсем по-другому. — Рик… Мне так жаль. Мне так жаль. Прости меня, прости меня, пожалуйста, я, я не знаю, мне так хреново, мне так жаль, мне так ужасно жаль, прости, я не должен был, не должен, и... — Давай я обработаю рану. — Голос RK надламывается. И он ощущает, как что-то холодное сбегает вниз по его щеке. Это заставляет Рида нездорово засмеяться, а после этот смех снова переходит в рыдание и он тянет к нему руки, ища поддержки и защиты у того, кого боялся покалечить больше, чем себя. Ричард теперь действует интуитивно. Ставит аптечку на стол. Обнимает. Поглаживает по загривку, чувствует, как сильно его сжимают, как утыкаются в грудь, как воют и скулят, дрожа. Его чип светится желтым. Нужно наложить повязку, убрать здесь все, успокоить Гэва и, желательно, уложить его спать. Но это будет потом. Сейчас есть вещи поважнее.