Потрошитель

В некотором смысле, Какузу сама смерть. Его знают, ну или хотя бы о нем слышали, практически все. Его безмерно уважают, и, разумеется, боятся. Боятся до трясучки и моментальной истерики со слезами, соплями и всем сопутствующим. Он обязательно придет, когда ваше время выйдет, так что в ваших же интересах не просрочить платеж. Время – деньги, и эта фраза еще никогда не была настолько точной. Конечно, едва ли он мог предсказать себе лет двадцать назад, что он станет самым кровожадным потрошителем в городе. Хотя, кровожадный – не совсем, на его взгляд, подходящее слово, ну разве можно его винить за безупречную работу? "Извините, ничего личного". В современном мире многое можно купить за деньги, и, наконец, пришло время искусственных органов. Сердце, печень, сустав, да хоть левая пятка – плевое дело. Зачем болеть и умирать, если можно просто установить замечательный, новенький орган, и не париться? Всего-то за какие-то несколько миллионов… Но оно того стоит! Что ж… для обычного человека стоимость искусственного органа - неподъемная сумма. Но когда врачи больше не дают надежд, а жить остается всего-ничего, все соглашаются на кредит. Ну, платить кредит за машину для всех давно норма? Вот и здесь, чего же необычного? Разница только в том, что просроченный платеж за искусственное сердце, чаще всего, влечет за собой смерть. В вашу дверь могут постучать спустя день, или неделю просрочки платежа, как повезет, остается только молиться. Возможно, ваш орган не настолько востребован, чтобы отправлять за ним потрошителя на следующий же день, но если это сердце... Желающих слишком много. Компания-производитель обязательно уведомит вас хладнокровным сообщением, автоматически отправленным роботом, и едва ли оставит достаточно времени, чтобы покрыть долг. Изъятый орган быстро найдет своего нового хозяина, да и ведь так гораздо быстрее, чем делать новый. Какузу сотни раз это видел – слезы, мольбы, попытки воззвать к его человеческому. Да толку-то? Люди для него словно витрины с дорогими игрушками, и, если за игрушку не уплачено – положено ее изъять. Ее непременно отдадут кому-то другому. Возможно, у него уже это "человеческое" давно атрофировалось. Вынужденно, конечно, по крайней мере, сотрудники организации так думали. Некоторые сочувственно покачивали головой – вот ведь, несчастный он человек, совсем работа его испортила. Он предпочитал не спорить, да и зачем разубеждать. А ему на самом деле нравилось то, чем он занимался. Когда-то в детстве он мечтал врачом стать, хирургом, например. Ну вот, хирургом стал, только жизни он не спасал, а очень даже наоборот. Среди других потрошителей таких нелепых заблуждений не было, они прекрасно знали, насколько Какузу хладнокровен. Ходили слухи, будто он у собственной тетушки вырезал коленный сустав, за который она не успела вовремя внести оплату. Впрочем, слухи оставались слухами. Тем не менее, коллеги иногда отдавали ему некоторые свои заказы, не у всех рука поднималась работать, например, с детьми. Но для Какузу значение имели только деньги, и чем ценнее орган – тем больше денег он заработает. Единственное, что омрачало его безоблачное существование, это тот факт, что и он сам являлся клиентом организации, в которой и работал. Сердце, поджелудочная, глаза, усиленные колени, трахея, зубы – платежи за это все прилетали неслабые, но он все вовремя оплачивал, принципиально. Все были уверены, что, если вдруг он просрочит платеж, он сам себе глаза выколет. Но в любом случае, дела у него шли замечательно. Выплаты производились вовремя, денег хватало, спасибо врожденному трудоголизму и абсолютному отсутствию хоть каких-то эмоций и сочувствия. Все равно ему было нечем заняться в основном, так что полночи искать убежище злостных неплательщиков в каких-нибудь трущобах было привычным занятием. Зато какая добыча! Чтобы выгрузить добытые органы, приходилось спускаться к машине пару раз точно. Образцовый сотрудник, пример для подражания, ориентир и мотивация. Сотрудник недели, месяца, года. - У тебя где сегодня концентрация должников? – интересуется Кисаме, подойдя сбоку. Он кивает приветственно, Какузу кивает ему в ответ, пока наливает себе кофе. - Где-то на севере в основном, - отвечает Какузу, делая глоток из пластикового стаканчика. Кофе горячий до омерзения. И совершенно не вкусный. Слева от них, за огромным стеклом, Пейн затирает очередным несчастным клиентам о чудесных перспективах, которые им откроются, стоит лишь бумагу подписать. Ах эта волшебная искусственная печень – никаких больше болезней! Всего-то придется отдавать чуть ли не всю зарплату, чтобы оплатить кредит, но ведь здоровье того стоит? Он улыбается предельно дружелюбно, сочувственно кладет ладонь на плечо мужчины, который склонился над договором. Конечно, он подпишет. Всегда подписывают. Какузу усмехается, глядя на это. Пейн замечательно справляется со своей работой, и Какузу ему благодарен – каждый подписанный договор — это деньги для него, в перспективе, разумеется. - Знатно заливает, да? – Кисаме выдает краткий смешок и, качнувшись, пихает Какузу в бок локтем, - Мы с тобой неплохо работали ведь, не хочешь вернуться в напарники? - Ты ж знаешь, мне это не нужно. По крайней мере теперь, - холодно отвечает Какузу, - Ты здорово мне помог, но я больше не нуждаюсь… Пойми меня правильно. - Да понимаю, - смиренно вздохнув, произносит Кисаме. Он не обижается, но то, чем стал Какузу со времен их напарнической деятельности, его немного пугало. Старый друг почувствовал вкус денег и искусственного продления жизни. Стал черствым, жестоким и существовал обособленно, совсем не нуждаясь в общении. Ладно, было немного обидно. Но не за себя, за него. Ну разве можно так жить? Убивать людей и ни с кем не делиться переживаниями? Хотя там и переживаний-то нет. Потрошители иногда между собой обсуждали, делились историями. В иных случаях даже уходили на пару дней в отгул, если случай особо тяжелый попадался. А Какузу все нипочем, кромсал людей, бровью не ведя, и со спокойной душой распивал кофе в перерывах. Никаких мук, угрызений совести и жалости. Ненормально это, думал Кисаме. Тем более, что он знал, каким Какузу был раньше. - Какузу долго держит руку на дверном звонке. Он отлично знает, что жилец - дома. Сканер показывает два просроченных органа в пределах пятнадцати метров. Наивный, он думает, что эта чертова дверь его спасет? Какая нелепица. Не проще ли принять свою судьбу, тем более что ты сам виноват? Никто не заставлял брать этот кредит… А раз уж хочешь жить – плати. Дверной замок послушно щелкает и открывается, Какузу прячет автоматическую отмычку в карман куртки. Можно ожидать сопротивление, потому он сразу достает небольшой нож и сжимает в ладони рукоять. - Джейми Фарвуд? – зовет он, медленно шагая по коридору и оглядываясь, - Пожалуйста, не тратьте мое время, либо оплатите задолженность. С кухни доносится шорох, Какузу тут же меняет направление. Он ставит чемодан с инструментарием на пол и, выставив вперед руки, крадется к кухонной стойке. Если верить мерно пикающему сканеру, должник прямо за ней. - Мистер Фарвуд, не сопротивляйтесь, вам же будет больнее. - Пожалуйста, у меня дети! – всхлипывает мужчина. Какузу находит его, сидящего на полу и хнычущего, как малое дитя. - Сожалею, - с каменным лицом произносит Какузу, и уж точно не испытывает ни капли сожаления, - Вы просрочили платеж на двадцать один день, производитель высылал вам уведомления о просрочке, но вы их игнорировали. Какузу опускается рядом с мужчиной на одно колено, убирает нож, но держит руку на шоковом пистолете в кобуре. - Уверяю вас, сопротивление усложнит задачу и вам, и мне. Мужчина поднимает взгляд, вглядываясь в совершенно пустой взгляд напротив, и шмыгает носом. Убедившись, что должник никуда не собирается бежать и не представляет угрозы, Какузу уходит и возвращается с чемоданом. Он открывает его и достает бумаги, на которых указаны все данные должника и информация об имплантах. - Обязан вас спросить, вы предпочитаете дождаться скорой помощи, или позволите мне отвезти вас в больницу? - А как мне помогут в больнице? – с ноткой надежды спрашивает мужчина. - Вас продержат в сознании, чтобы родные успели приехать попрощаться. - Ублюдок! Да что ты за человек такой! – вдруг кричит должник, резво вскакивая на ноги, и бросается в сторону стойки, чтобы схватить из подставки нож. Само собой, он не успевает. Один тихий выстрел, и тело обмякает от шокового разряда. Какузу довольно хмыкает – меньше мороки. Все эти разговоры, зачитывания прав и правил – только трата времени. Теперь дело идет быстрее. Какузу расписывается в документах, перекладывает мужчину на спину и отточенными движениями достает из чемодана дефибриллятор. Сердце сперва нужно отключить, иначе оно своими сокращениями может отхватить ему пальцы. Одного разряда достаточно, и теперь Какузу делает ровный разрез скальпелем на груди. Выписывает серийный номер искусственного сердца, отключает все трубки и вынимает орган из грудной клетки. Упаковывает в вакуумный пакет и убирает в чемодан. Следом за ним упаковываются легкие. Шикарный заказ – проще некуда, а органы самые дорогие. Довольный своей работой, Какузу моет руки в кухонной раковине, собирает дефибриллятор в чемодан и уходит. - Кисаме делает мощный глоток из пивного стакана, вытирает губы тыльной стороной ладони и довольно лыбится. У него даже глаза толком не открываются, он так и сидит в каком-то блаженном прищуре, настолько ему кайфово. Он закидывает в рот креветку в кляре и тут же берет следующую, указав ее хвостом в сторону Какузу. - Ты слышал, над чем работают в Японии? Странный вопрос после долгого затишья. Кисаме, заходя в бар, первым делом выпивает кружку пива и нажирается креветок, а только потом он начинает разговаривать. Какузу придерживается того же негласного ритуала. Они здесь каждые выходные, каждый месяц, каждый год. Их дружба уже стала интуитивной, и Какузу может просто прийти сюда без предупреждения в восемь вечера субботы, Кисаме непременно будет его ждать. Так вот вопрос про Японию заставил Какузу задуматься. Не то чтобы его друг как-то сильно разбирался в технологиях или его это вообще волновало. Но он был любопытным и многое могло его удивить, так что стоит ожидать какой-то невнятной истории о чем-то "потрясающем". - Не слышал, - отвечает Какузу, постукивая пальцами по столу. - Разрабатывают сканер… - очередная креветка оказывается съеденной, Кисаме берет еще одну, - …который сможет отключать органы на расстоянии, если оплата просрочена. Какузу поднимает брови удивленно, хоть и выглядит он изрядно заскучавшим. - Да-да, прикинь. Никаких разговоров, просто – щелк! – и все. - «И все»? В больницу что ли везти? Или в общем функционале потрошителей ничего не меняется? - Об этом пока информации я не видел. Вряд ли в больницу, это ж сколько нужно врачей и больниц… Мы с тобой по тридцать должников за раз накрывали, всяко мы работаем быстрее, чем врачи. Как-то неопределенно поведя рукой, Какузу расслабленно откидывается на спинку дивана. Пока его должность остается в силе, его не волнует, что там выдумывают. Извлечь орган из человека все равно невозможно без вмешательства потрошителя на данный момент, а все остальное – мелочи. Вот если выдумают каких-нибудь роботов для этих целей… Тогда будет повод забеспокоиться. - Ладно, мы каждый раз о работе трындим, тебе вот это не надоело еще? – Кисаме наклоняется над столом и подается вперед, - У меня уже есть ощущение, что тебе кроме работы ничего не интересно… - Так и есть, - качнув стаканом, отвечает Какузу, и тут же делает глоток виски, - Значение имеет только достаток, по крайней мере пока. - А что должно случиться, чтобы завоевать твой интерес? Почему-то начинает казаться, что Кисаме его в чем-то упрекает. Ну да, черт возьми, Какузу прекрасно знает, что с ним конкретно не так. Он перестал видеться с родными и сокурсниками, потом свел на нет общение со всеми друзьями и знакомыми, только вот Кисаме периодически фигурировал. И то лишь потому, что они вместе работали, а Кисаме был достаточно настойчивым, чтобы время от времени упрекать Какузу в его равнодушии. Что ж, эта дружба не обременяла и не раздражала, Кисаме, в целом, отличный тип, так что Какузу не хотел бы просрать последнего друга. Мимо них тащится компания каких-то работяг, заявившихся после работы пропустить по паре стаканов. Один из них бросает краткий взгляд на Кисаме с Какузу и резко останавливается, тут же отставая от своей компании. Теперь он уже пялится, совершенно не скрываясь. Какузу чувствует на себе неприязненный взгляд и поднимает голову, чтобы ответить тем же. - Это вы, шакалы, людей режете направо и налево?! – громко восклицает мужик, тут же привлекая к себе всеобщее внимание. Разговоры стихают, всем любопытно, что там за движуха началась. Узнать потрошителя не так уж сложно. У них у всех на шее небольшие татуировки – круг, а под ним три полоски. Но даже если сотрудник скроет ее, закрыв, например, шарфом, большинство людей знает потрошителей в лицо, потому что у каждого хоть кто-то из родни или знакомых с ними сталкивался. Сарафанное радио разносит подробное описание, а уж Какузу-то едва ли с кем-то спутаешь из-за его необычных искусственных глаз. - Работа есть работа, - пожимает плечами Кисаме и выдавливает дружелюбную улыбку, - Иди, куда шел, приятель. - Какой я тебе приятель, мразь ты, - цедит сквозь зубы работяга и делает шаг к столу, - Вы, псы бешеные, сестре моей почку вырезали, она всего-то на неделю просрочила! - Слушай, - Какузу отставляет в сторону свой стакан и слегка придвигается к краю дивана, чтобы этот зануда наверняка его услышал, - Она знала, на что шла, и знала о последствиях. Не бери себе то, что не можешь позволить. И, как сказал мой коллега – работа есть работа. Попытка воззвать к разуму провалилась, мужик свирепеет моментально. Он хватает стоящий на соседнем столе пустой стакан и бросает в Кисаме. Тот успевает увернуться и выскочить из-за стола, чтобы скрутить навязчивого посетителя. Разумеется, компания остальных работяг тут же подтягивается на помощь и начинается абсолютно идиотская и бесполезная потасовка. Они нарвались сами, так что Какузу не сдерживается, разбивает об головы стаканы и вовсю веселится. - Утром слегка побаливает голова. Похоже, он все-таки пропустил пару неплохих ударов, или, может, это от выпивки. В любом случае, все это мелочи, так что он закидывается обезболивающим и делает себе кофе. Стоя перед зеркалом в ванной, Какузу разглядывает сбитые костяшки пальцев и синяки на запястье. Его взгляд смягчается, когда он глядит на свое отражение. Многочисленные шрамы рассказывают свою историю, заставляют собой гордиться. Некоторые из них от операций по замене органов, некоторые - получены в армии, или просто в каких-то потасовках, вроде той, что случилась вчера. В каком-то роде его даже радуют подобные стычки, ведь должники, к которым он приходит, едва ли могут оказать должное сопротивление. Избивать того, кто и сдачи-то дать не может – разве ж это интересно? А вот получить по морде в честном бою даже приятно. Он собирает волосы, туго стянув их на затылке резинкой в пучок. На работе они бы только мешались. Один из должников схватил его однажды за волосы, пытаясь отбиться и убежать. Ему это не удалось, конечно, но Какузу получил ценный опыт - никаких распущенных волос на службе. Телефон пищит – снова приходит это странное уведомление. Уже третье за неделю. Какузу все никак не может выкроить время, чтобы задать Пейну вопрос насчет этого, но на самом деле это уже начинает досаждать. В сообщении говорится, что у него задолженность за все его импланты. Это просто невозможно – он внимательно следит за оплатой, и сообщения о списаниях приходили четко в срок, все чисто. К тому же от недостатка средств он не страдает, даже если бы на выплату вдруг не хватило, он бы знал об этом. Вероятно, какой-то сбой системы. Стоит заехать в офис и наведаться к Пейну. - В коридоре Какузу натыкается на Кисаме, тут же добродушно поднявшего руку в приветственном жесте. - Рано ты сегодня явился, - весело говорит он, - Обычно ты в такое время выковыриваешь из кого-нибудь печень. А после вчерашнего так и вовсе… - Дело есть небольшое, - перебивает его Какузу и морщится от кольнувшей в висок боли, - Пейн у себя? - У себя. Он сегодня чернее тучи, надеюсь, у тебя не дурные вести, иначе всем достанется. - А это зависит не от меня. Пожалуй, Кисаме не наврал – Пейн выглядел весьма паршиво для девяти утра. Он, судя по всему, не выспался, да и настроении у него было препоганейшее. Увидев в дверях Какузу, он кивнул ему и жестом указал на кресло, а сам что-то сосредоточенно слушал в телефонной трубке. И это что-то ему, похоже, очень не нравилось. Как только он закончил разговор и отложил телефон в сторону, Какузу подался вперед, но не успел и рта открыть. Пейн, проведя по волосам рукой, пригвоздил его тяжелым взглядом и вздохнул. - Я знаю, почему ты пришел, - говорит он строго, но вдруг смягчается, устало откинувшись на спинку кресла, - Ты лучше меня знаешь, как работает наша система. - Разумеется. Но я не совсем понимаю, какого черта мне приходят сообщения о задолженности? Ты же знаешь, я плачу все точно в срок. - Неужели? Какузу, у тебя просрочка два месяца. Я тянул время как мог, но понимаешь, я не всесилен. Я не понимаю, тебе что, не хватает денег? Ты один делаешь больше, чем три любых других потрошителя. - Погоди. Что за бред ты несешь? - Бред? Ты не в себе? – Пейна откровенно злит подобное хамство и он, уперевшись локтями в стол, наклоняется вперед, - Я как мог продлевал тебе так называемый корпоративный период, а ты называешь мои слова бредом!? - Нет, стой. Не в этом смысле! – Какузу поднимает в примирительном жесте руки, но его начинает одолевать замешательство, - Проверь транзакции! У меня каждый месяц списываются средства в счет уплаты кредита. Может, система глючит? - Система не может «глючить», – язвит Пейн, - Взгляни сам. Он разворачивает к Какузу свой монитор. Длинный стройный ряд запросов на выплату, один к одному, и ни один из них не оплачен уже два месяца. Долг поражает воображение. - Не понимаю, - Какузу растерянно качает головой и достает из кармана телефон. Он открывает банковское приложение, фильтрует расходы по выплатам и показывает Пейну, - Вот, посмотри сам. Реквизиты верные, ничего ведь не изменилось, ты бы мне сказал. Черт возьми! Что происходит, Пейн? Это действительно странно. Пейн пробегает внимательным взглядом по отчислениям, и на первый взгляд все верно. Значит, что-то не так в системе, но где-то гораздо глубже, чем то, что в его полномочиях. Почесав задумчиво висок, он хмурит брови. - Пойдем сходим в кредитный отдел. Ерунда какая-то. Приходится подняться на несколько этажей выше. На финансовом этаже царит спокойная атмосфера, слышится клацанье клавиш и тихие разговоры. Какузу абсолютно уверен, это просто ошибка, наверняка чей-то косяк. Он бы не отказался виновнику вырезать пару суставов в счет уплаты штрафа. Желательно без анестезии. Пока они идут по мягкому ковролину к коридору финансового директора, у Какузу вновь звякает телефон. Он поднимает экран к глазам и едва не оступается, прочитав текст сообщения. Внешне, конечно, он не подает виду, но внутри него, кажется, что-то умерло. Главное, чтобы не искусственное сердце. Банк извещал об аресте его счета. Полная заморозка средств на неопределенный срок со всеми вытекающими из этого последствиями. Фактически, он остался без все своих денег в один краткий миг, и совершенно не знал этому причины. Какузу нервно взглянул на идущего впереди него Пейна. Это проблема. Очень-очень досадная, но серьезная проблема. Какузу толком не слушает, о чем говорит Пейн с финансистом. Они долго спорят и что-то еле слышно задумчиво бубнят, пока вглядываются в монитор. Какузу же зависает у стены в полной прострации. Он судорожно соображает, что ему теперь делать, и единственная здравая мысль – не говорить Пейну. Просто молчать и работать в сотни раз усерднее, чем прежде, чтобы собрать денег на оплату долга как можно быстрее. Главное, чтобы ему вообще дали на это время. И почему уведомления о просрочке начали приходить только на этой неделе, если задолженность уже в пару месяцев?.. - Это неописуемо! – восклицает Пейн и поворачивается к Какузу, - Подойди, взгляни на это. На мониторе отражены все выплаты, все совпадает. Не совпадают лишь серийные номера органов, за которые вносились платежи. Это чужие органы. - Какого черта? – не понимая, спрашивает Какузу, - Я что, платил не за себя? - Похоже, что так, - кивает Пейн. - Да как так-то?! – Какузу переводит взгляд с Пейна на финансиста, останавливаясь на нем и злобно хмурясь, - Как вы это допустили? Выясните, чьи это органы! Я лично вырву их, своими, блядь, руками… - Невозможно, - директор пожимает плечами, - Долг за эти органы уплачен полностью, кредит закрыт, сведения о них стерты из системы, потому что и гарантия закончилась. - Он серьезно? – угрожающе произносит Какузу, снова впившись в Пейна взглядом. - Серьезнее некуда, - отвечает тот, разводя руками. - Похоже, система была взломана извне. Кто-то переназначил серийные номера органов. Ваши долги не оплачивались, а долги за чужие органы… выплачены в полной мере. - Ты же понимаешь, что это не мои проблемы? – игнорируя слова директора, обращается к Пейну Какузу, - Вы допустили подобное, а расплачиваться должен я? - Какузу, ты знаешь правила. И знаешь, что я не могу на них повлиять. Неоплаченный орган… изымают, - голос Пейна вдруг холодеет и от сочувствия не остается и следа. Что ж, это верно. Будь на его месте сам Какузу, он бы вел себя точно так же. Правила есть правила, работа есть работа. - И… Когда ты за мной кого-нибудь пришлешь? – Какузу выпрямляется и расслабленно вздыхает, склонив на бок голову. - В ближайшее время. Или ты можешь прийти в больницу сам. Чтобы… не создавать проблем. - О, конечно, о чем речь. Никаких проблем. Нужно сваливать. Сваливать, пока он на хорошем счету. Пока от него не ждут ничего неожиданного, пока еще есть шанс. Разумеется, Какузу и не надеялся на какую-то щедрость со стороны компании, никаких иллюзий насчет Пейна у него не было – они просто вместе работают, они не друзья и не приятели. Но все же… могла же компания сделать исключение для своего лучшего сотрудника? Для идеальной машины, которая ни разу не давала сбоев и приносила лишь одну прибыль? Судя по всему, никто не собирается заниматься этой проблемой. Никто не будет искать взломщика, никто не будет разбираться. Система проста и понятна, и ей чужды людские чувства. Ха, чувства. Какузу гневно хмыкает, стоя в лифте – глядите-ка, вспомнил о чувствах. Прямо как все его заказы, как те должники, которые ноют и умоляют. Это заставило его брезгливо поморщиться, испытывая отвращение к самому себе. Никакого нытья, только холодный расчет – нужно успеть скрыться из поля зрения потрошителей и организации. Нужно разобраться во всем самому, раз уж никто не собирается вставать на его сторону. Нужно очистить свое имя и вернуть все, что ему принадлежит. Выходя из лифта, он даже не замечает Кисаме, обращающегося к нему, так задумался. - Эй, дружище, - зовет его тот, хлопая по плечу. Какузу вздрагивает и оборачивается, тут же старательно принимая свое обычное выражение лица. - Случилось чего? – вкрадчиво спрашивает Кисаме, подходя ближе, - Я хотел тебе передать заказы на сегодня, но… ни одного не было на твое имя. - Я… ухожу в отпуск, - моментально врет Какузу, выдавливая слабую улыбку, хотя не понимает, зачем, он же никогда не улыбается, - Да, отдохну недельку. - Отдохнешь? – Кисаме смеется, неверяще моргая, - Ха, Какузу, старина, да для тебя работа – лучше любого отдыха! Ну отпуск так отпуск… Бывай тогда. Небось все твои заказы посыпятся на меня. - Непременно, - рассеяно отвечает Какузу уже уходя прочь. Он быстро соображает, что ему нужно. Шоковый пистолет он заберет с собой. Сканер, пожалуй, тоже. Черт знает зачем он нужен, но пригодиться может все. Машину, пожалуй, взять стоит в прокате. Желательно в каком-то самом отдаленном и задрипанном. Для начала уехать в другой город, а там попытаться найти кого-то, кто способен разобраться в долбаной системе. Просить о помощи сотрудников кибернадзора организации бесполезно, им проще выставить его дураком, чем признать, что их «совершенную» систему кто-то так нагло выебал. Нет, здесь нужен кто-то со стороны, может, кто-то из бывших сотрудников… Может, кто-то из… Даже мерзко думать об этом. Оставаться дома опасно уже сейчас. Таймер начал отсчет ровно в ту минуту, когда Пейн сощурил свои хладные глаза и развел руками. Приказ уже наверняка отдан, и бумага с информацией о Какузу уже в руках какого-нибудь потрошителя. В целом Какузу был уверен, что сможет одолеть любого из них, куда им до него. По части хитрости, жестокости и физической подготовки ему равных не было. Но ведь в какой-то момент Пейну это надоест, и он пришлет не одного, а двоих. Или троих. С этим справиться уже будет тяжеловато. Какузу быстро собирает в дорожную сумку все, что может понадобиться. Он выбрасывает свой телефон, достает из ящика старый – устаревшая модель, в ней нет никакого спутникового отслеживания. В сумку летит первая попавшаяся одежда, оружие и наличные деньги. Их не так уж и много, но хватит на прокатную машину, чтобы добраться до соседнего города и укрываться там какое-то время. Действовать нужно быстро. Много времени уходит, чтобы добраться до проката автомобилей на другом конце города. Какузу едет с пересадками, метро, автобус, снова метро, петляет по улицам, стараясь смешаться с толпой, но его постоянно преследует дурное ощущение, будто за ним следят. Вообще-то это вполне возможно. Кому, как не ему, знать, как работают потрошители. Он бы сам себя давно вычислил. Остается надеяться, что он все еще самый лучший в своем деле. Он выходит в очередной раз из метро, сворачивает за угол в узкую подворотню. Уже совсем окраины – эта часть города вовсе не похожа центр. Вокруг много заброшенных зданий и неоконченных строек. Повсюду мусор, брошенные машины, ржавеющие на улицах. Людей все меньше. Какузу один на узком проулке между высоких домов. Фонари работают через одного, освещая улицы скупым унылым светом. Начинает казаться, словно шаги отдаются эхом. Какузу мельком оборачивается и замечает за собой силуэт. Кто-то идет за ним на достаточном расстоянии, чтобы скрываться в тени. Какой-нибудь пропойца или наркоман едва ли бы так осторожничали. Сейчас Какузу должен решить – броситься ли вперед со всех ног, пытаясь убежать, или остановиться и застать преследователя врасплох. Все же где-то в глубине души мелькает толика уважения к коллеге, так что Какузу, быстро оценив обстановку, срывается с места. Прокатный автомобиль уже ждет его в какой-то паре кварталов отсюда, добежать не проблема, главное успеть запрыгнуть в машину и дать дёру. Давно не приходилось бегать так быстро и так долго. Судя по звуку, его преследователь быстро среагировал и теперь нёсся по следам, слегка отставая. Какузу резко свернул за угол, перепрыгнул гору картонных коробок и перебежал дорогу, направляясь в очередной узкий проулок меж домами. Испугавшись шума, с крыльца дома слетает кошка, пулей устремляясь куда-то в противоположную сторону. Какузу слышит за собой погоню, но не сдается. Осталось совсем немного, добежать до конца этой улицы и где-то там на углу его ждет старая тойота. На пути он видит толпу какой-то шпаны, облюбовавшей крыльцо подъезда, и быстро анализирует ситуацию, рассчитывая, что может этим воспользоваться. Пробегая мимо них, он толкает одного из парней плечом. Учитывая инерцию и скорость, получается довольно сильно. Шпана тут же взвинчивается, повскакивав со своих насиженных мест, и начинает голосить, сыпя угрозами. Убегая, Какузу слышит, что пацаны доебались до его преследователя, здорово его замедлив. Расчет оправдался. Унылого серого цвета тойота стоит на указанном в сообщении месте. Замок послушно открывается, Какузу закидывает на заднее сидение сумку и тут же заводит машину. Автомобиль натужно срывается с места как раз в тот момент, когда бежавший за Какузу потрошитель показывается из-за угла. В Какузу вдруг играет какое-то ребячество, он высовывает из окна руку и показывает потрошителю средний палец. Как-то быстро он смирился с ролью изгоя, поменялся местами с должниками, за которыми сам столько раз приходил. На самом деле в нем кипела ненависть, с каждой минутой словно бы разгораясь только сильнее. Оказалось, существовало кое-что, что он любит больше, чем деньги – а именно жизнь. Он ни в какую не хотел умирать, и раз уж у него пока нет возможности отдать долг и очистить свое имя, он будет скрываться, попутно избавляясь ото всех, кого за ним пришлют. На дорогах все больше машин. Приближаясь к выезду из города, Какузу начинают одолевать некоторые опасения. Насколько тщателен на выезде досмотр и есть ли он вообще? На таможне точно есть, и в аэропортах с вокзалами, а здесь… Это же обычная дорога. Только вот учитывая, что в он в розыске… Организация могла предпринять дополнительные меры. Вопреки же его опасениям, он спокойно проезжает мимо знака, указывающего выезд. И можно было бы спокойно выдохнуть, если бы не машина, выехавшая из-за здания поста дорожной полиции. Автомобиль мигнул фарами, Какузу принял это на свой счет. Он не сбавлял скорость, напротив, разгонялся быстрее, надеясь оторваться, но это трудновато сделать на широком прямом шоссе. Впереди виднеется знак поворота и, хоть Какузу не имеет ни малейшего понятия, куда ведет этот поворот, он намерен свернуть туда в последний момент. Вряд ли это поможет, машина позади него без сомнений одного из потрошителей, а тачки у них мощные и современные, это уж он точно знает. И все же он не собирается сдаваться без боя. Резко вывернув руль на повороте, он давит на газ и едет по незнакомой дороге. Преследователь замешкался, но все же выровнял автомобиль и теперь ехал следом. Резкий звук разбившегося стекла позади заставляет занервничать, видимо, у этого потрошителя куда меньше терпения, чем у прошлого, раз уж он взялся за пистолет. Неровная дорога петляет из стороны в сторону, гравий вылетает из-под колес, ударяясь о корпус. Какузу с трудом удерживает руль, старенькая тойота так и норовит выскочить из колеи, управлять ею на такой дороге действительно непросто. Машина вдруг проседает – похоже, одно из задних колес прострелили. Скорость падает, маневренность тоже, но Какузу видит сквозь густые деревья какие-то огни. Может, это чей-то дом, может, какая-то промзона, но это шанс – там можно затеряться и попытаться устроить засаду. Удается доехать до тут и там драного сетчатого забора. Какузу выскакивает из машины, пригибается и пробирается через одну из дыр. Времени оценить обстановку нет, он просто бежит к какому-то старому сараю, одному из многих, надеясь скрыться из виду и подготовиться. По нему ведут стрельбу, но ни разу не попадают, ему удается добежать до хлипкого строения и завалиться внутрь. Дверь не то, что не заперта – она просто слетает с петель от малейшего касания. Внутри пыльно, грязно и ни черта не было видно, пока глаза не привыкли к темноте, но все равно пришлось воспользоваться функционалом имплантов, чтобы лучше видеть в таких потемках. Вокруг валялись сломанные шкафы, какие-то доски, горы документов. Все это давно заброшено и успело частично истлеть. Какузу садится на пол за лежащим на боку столом, кладет сумку рядом и достает шоковый пистолет. В идеале – просто один раз попасть, но предстояло иметь дело не с должником, а с потрошителем, который прекрасно осведомлен о собственном оружии. Какузу вдохнул и задержал дыхание, заслышав шорох гравия снаружи. Потрошитель осторожно подошел к сараю, осмотрелся и вошел внутрь, передвигаясь медленно и аккуратно. Этот, похоже, более опытный, в отличие от прошлого. Его практически не было слышно, если бы не предательски треснувшее у него под ботинком стекло. Какузу реагирует моментально, вставая в полный рост и наводясь на своего противника, но не успевает нажать на курок. Перед ним высоченный мужчина, и уж насколько высок Какузу, этот бугай оказался выше. Он нереально крупный и Какузу замечает, что вместо левой руки у него современный протез. Черт подери, это сильно усложняет дело. Не успев увернуться, Какузу получает по лицу именно роботизированной рукой, ощущая на коже режущий холод стали. Потрошитель выбивает пистолет из его рук и надвигается, выставив вперед руку с ножом. Сдаваться рано, и все это перерастает в какую-то безумную, остервенелую драку насмерть. Тяжелое дыхание, яростное рычание, треск битого стекла и плитки - все смешивается в единую какофонию звуков, раздражающую слух. Не сразу, но все же удается вытащить из ножен на боку нож. Какузу старается бить резко и точно, но раз за разом его удары блокируются металлической рукой. Это начинает досаждать, да и запас сил сокращается, так что он перекатывается, на четвереньках проползает в соседнюю комнату и готовится напасть. Кровь из разбитой брови заливает глаз, шея саднит, болит где-то в груди, наверно, ребра. Рана над коленом глубокая, но опасности не представляет. Выпрыгнув вовремя, Какузу удается развернуть потрошителя спиной к себе и резануть по мелкой гидравлической трубке на локте протеза. Металлическая рука тут же расслабляется и повисает тяжелым грузом. Именно поэтому он и не захотел себе такую, когда появилась эта модель – слишком ненадежный механизм, не скрытый от посторонних. Без своей роборуки мужчина уже не так ловко отбивался, но все же сил ему было не занимать даже с одной рукой. Его короткие волосы все испачканы кровью, разбитый, сломанный нос выглядит ужасающе, но ему будто все равно. Какузу втыкает ему с размаху нож в бедро по самую рукоять, но тут же получает чем-то тяжелым по затылку. В глазах мутнеет на миг, начинает тошнить, и голова кружится. Нужно срочно подняться с пола, он упирается ладонями в битое стекло и собирает все свои силы, как тут же один сильный удар тяжелым ботинком в бок заставляет его перевернуться на спину. Его палач нависает над ним как недвижимая скала. Отплевываясь от текущей в рот крови, он кривит губы в усмешке. Здоровой рукой достает из-за пазухи форменной куртки мятый розовый лист и, словно издеваясь, разворачивает его, чтобы зачитать Какузу его права как должника. Самоуверенность – медленный, но опасный убийца. Пока потрошитель разыгрывает свой победоносный спектакль, Какузу в одно движение вырывает оставленный в чужом бедре нож и швыряет его, попадая точно в шею чуть ниже линии челюсти. Потрошитель замирает, выпучив глаза, и начинает крениться назад. Падая, он задевает торчащей рукоятью ножа какой-то стол, нож вылетает из раны, позволяя крови густой струей выливаться из шеи. Тяжело дышать. Какузу откидывает голову назад, на пол, и смотрит в серый облупившийся потолок. Дыхание перебивается сухим хрипом, боль начинает нарастать и в груди, и в голове. Нужно бы осмотреть повреждения, но сил никаких нет. Он немного отдохнет, совсем чуть-чуть. Глаза устало закрываются, Какузу кладет на грудь руку, отслеживая учащенный пульс. Он почти успевает провалиться в болезненную дремоту, как вдруг слышит шуршание у входа в сарай. Глаза округляются, он пытается резко встать, но болезненно стонет и падает назад, хватаясь за бок. Ребро, может даже не одно, точно сломано. Неужели потрошитель на этот раз был не один? Что ж, это было бы логично, если бы на этот раз за ним отправили двоих. Это не было сюрпризом, он мог ожидать чего-то подобного, но, черт возьми, все его силы ушли на первого. Если не решить все одним выстрелом, у него просто нет шансов отбиться от второго. Удается нащупать шоковый пистолет, подтянуть его к себе кончиками пальцев. В соседней комнате точно кто-то ходит, судя по шороху битого стекла. Под ногами здоровяка из организации стекло хрустело гораздо громче, значит, тот кто шастал за стеной, хотя бы комплекцией ему уступал. Какузу кое-как подползает к стене и откидывается на нее спиной. Он поднимает руку с пистолетом в сторону проема, нацелившись примерно на уровень головы среднестатистического человека, и замирает в ожидании. Проходит не меньше десяти минут, прежде чем шаги начинают приближаться. Слух улавливает звон цепочки, до носа добирается запах сигарет. Из-за стены появляется мужчина, смотрящий на валяющегося неподалеку мертвого потрошителя. Какузу почему-то не стреляет. Вообще, не надо быть очень наблюдательным, чтобы заметить, что этот мужчина – не потрошитель. Хоть он высокий и явно в отличной физической форме, выглядит он совсем иначе. Ну и как минимум у него нет татуировки на шее. Тем не менее, Какузу не опускает оружие, держа человека на прицеле. Тот останавливается у трупа, опирается на бедро и присвистывает, стряхивая пепел с сигареты мертвяку на лицо. Кажется, усмехается. А потом оборачивается. Какузу сразу замечает красные глаза, определенно искусственные. Даже в полумраке они кажутся слишком яркими. Мужчина поднимает руки перед собой медленно, с опаской делая шаг назад, но натыкается на стол. Сигарета выпадает из его рта, падает в лужу крови и, зашипев, тухнет. - Ты кто, черт возьми? – спрашивает Какузу, едва справляясь с собственным тяжелым дыханием. - Я вообще-то живу в этом убежище, - отвечает мужчина, хмуря брови. Он оценивает Какузу, это дураку понятно, оценивает исходящую от него угрозу. Замечает, в каком тот состоянии и, сделав какой-то вывод, расслабляется, опуская руки. Дело дрянь. Похоже он не особо-то Какузу боится. Приходится изрядно напрячь мозги, чтобы придумать, что ему такого сказать, чтобы он не решил поживиться и его искусственными органами, ведь наверняка это один из падальщиков. Какузу отводит руку с пистолетом, сгибает ее, показывая обе руки перед собой. Сейчас, приглядевшись, он понимает, что перед ним довольно молодой парень, наверняка ему нет и тридцати. Протертые, узкие джинсы заправлены в какие-то видавшие лучшие времена ботинки, черный свитер с широким воротом выглядит достаточно новым, как и черная ветровка, у которой отсутствовала почему-то половина рукава. Короткие белые волосы зачесаны назад, а наглые красные глаза не сводят издевательского взгляда. - А, так ты тоже потрошитель, - хмыкает парень и кивает в сторону трупа, - Что, не поделили добычу? - Нет, - коротко отвечает Какузу, не испытывая никакого желания объясняться. И все же, в его интересах не грубить и попытаться наладить контакт. Стоит полагать, этому крепкому парню не составит труда снести Какузу голову хотя бы и тем обломком трубы, который валяется неподалеку. - Тогда назови мне хоть одну причину, не прикончить тебя прямо сейчас. Нам здесь не нужны твари, вроде тебя. - Я не за вами приехал, - Какузу опускает голову, не выдержав испытующего взгляда, - Я… скрываюсь. Парень медленно проводит взглядом по комнате. Он замечает лежащий на полу розовый лист. - Да ну нахер. Потрошитель – должник? – догадывается он и смеется, - Ну и каково тебе, а? Нравится? Нравится забиваться в угол, лишь бы скрыться от бездушного палача? Какузу не отвечает, только моргает устало, уставившись в пол. Конечно, не нравится. Паршиво чувствовать себя на месте тех, за кем приходил сам и убивал, не проявляя и капли сочувствия. Парень подходит к нему и присаживается рядом на корточки. - Что, не хочется умирать? – спрашивает он вкрадчивым голосом. В нем слышатся нотки сопереживания, но звучат они как издевательство. В его руке шуршит мятый документ. Парень пробегает по листку глазами, - И что, хочешь спрятаться в нашем убежище, Какузу? - Я не знаю, - произносит натужно Какузу в ответ и закашливается, чувствуя на языке привкус железа. - А что же твоя организация тебе не помогла? Что же не простила долг такому ценному сотруднику? – парень продолжал изводить Какузу своими ядовитыми вопросами. Похоже, это приносило ему какое-то своеобразное удовольствие. При прочих обстоятельствах Какузу бы с этим типом даже разговор не заводил. Сейчас, сидя у стены и истекая кровью, он не понимал, почему не выстрелил сразу. Трупом больше, трупом меньше, ему-то какая разница, тем более что этот придурок явно из скрывающихся должников. Если бы он только не спалился… Очухавшись, он мог бы зачистить этот улей, судя по словам парня, здесь не только он живет. Глядишь, добытых органов хватило бы на выплату части долга… Да какую, к черту, часть. Ему не собираются давать отсрочку. Можно забыть о возвращении, его никто не собирается прощать, даже если он добудет денег, поздно уже. Какузу хочет сказать что-нибудь абстрактное, чтобы чертов пацан перестал его изводить. Он поднимает руку, чувствует в пальцах покалывание и понимает, что вот-вот вырубится. В ушах нарастает гул от кровяного давления, спина покрывается холодным потом и в глазах начинают мелькать черные точки. Задрав голову и прислонив ее к стене, он бросает рассеянный взгляд на бледную морду рядом и отключается. - Ты че? Эй, - парень трясет Какузу за плечо, кривясь настороженно. Он проводит ладонью по темным длинным волосам, чувствует пальцами на голове рану. Разбитую бровь он видит и так, кровь на джинсах тоже очевидно указывает на ранение под коленом. Заметив, что Какузу вырубился, держа руку на боку, парень делает вывод, что в районе ребер тоже есть проблемы. Он выпрямляется, вздыхает, оглядывая Какузу с ног до головы. Достает из кармана куртки пачку сигарет, закуривает и потягивается. Кажется, он никак не может определиться. Качнувшись на каблуках ботинок, он разминает руки и спину. - Ну и что же мне с тобой делать? – задает он вопрос в темноту и, докурив, выбрасывает окурок в сторону. Маленькая яркая точка описывает в воздухе дугу, приземляется где-то в куче битого стекла и тухнет.