дорожка смерти

Москва, Россия. Зима 1997.       Морозное утро февраля. В квартире на цветном бульваре впервые за долгое время царила жизнь: Мария сидела на подоконнике свесив одну ногу к батарее и покуривала дорогие сигары, стряхивая пепел на кафельный пол. Она без интереса наблюдала за Витей, который как ужаленный бегал с одной комнаты в другую собирая все нужные документы в большую сумку.        – Я побежал, – он второпях подошёл к Лапшиной и притулился к её тёплой груди.  Мария легонько потрепала его по волосам и протяжно выдохнула, – Иди.       Она однозначно ликовала. Целую неделю никто не будет стоять над душой с упреками и длинными монологами о смысле её бытия.  Как только дверь захлопнулась, Маша спрыгнула с подоконника и засунула руку за пыльный холодильник.  За два месяца, он так и не нашёл её тайник.       Естественно, одна извилина мозга кричала ей что нужно заканчивать этот цирк, а вторая требовала продолжения.        «Не сегодня», — пронеслось в её мыслях перед тем, как мозг вновь прекратил свое функционирование.                                   ***       Протяжный звонок в дверь накануне вечера сильно озадачил барышню.  Витя должен был быть где-то в Германии, а другим у неё делать попросту нечего.        Лапшина достала из потайного кармана чёрного пальто ствол и медленно приблизилась к двери. Через глазок она увидела Шмидта и прочих людей Белого. Что им нужно?  Она неуверенно отворила дверь и притулилась к ней спиной, – Я слушаю.        – Маш, давай проедемся?        Мария нахмурила брови, –С какой кстати?        – С Витей...        – Что?, – резко прервала его та и сняла цепь с двери, – Что случилось?!        – Поехали.        Ехали молча, никто и не думал отвечать на вопросы взбудораженной и неадекватной Лапшиной.        Чёрный «Джип» медленно подкатил к городской больнице. Маша осмотрелась по сторонам и слегка поежилась.        Она следовала за Шмидтом быстрым шагом, каблуки её кожаных сапог издавали громкие постукивания об больничную плитку.        – Заходи, – грубо рявкнул мужчина и легонько толкнул её в спину.        На столе сидел помятый Космос и потирал подбородок холодным пистолетом.  Саша стоял ближе к двери, раскинув ноги на ширине плеч и разминал шею.  Он жестом попросил лишних удалиться из кабинета, оставив Лапшину на них.        Она молчала. Молчала, потому что не понимала.        – Маш, где Витя?        – В Германии.        Мужчины переглянулись, – Ты уверена в этом?        Мария нахмурила брови и оглядела бригадира, – Саша, я не понимаю, в чем дело?        Он не успел ответить. В дверь громко постучали, после чего в дверном проёме оказался хмурый Пчелкин.        Лапшина слегка качнула голой и уставилась на него удивлённым взглядом.        – Сань, Кос, надо же разобраться... Братья...        Саша молчал.        – Я ничего не понимаю... Что происходит? Саша! Витя? Почему ты не Германии?        – Замолчи!, – рыкнул Космос и направил дуло на растерянную девушку.        – А ты мне рот не затыкай!, – в её руках мигом оказался потрепанный «Beretta 92». Мария рывком спряталась за огромным вазоном и сняла ствол с предохранителя.        – Маша, опусти пистолет, – мягко произнёс Витя и сделал маленький шаг ей навстречу.        – Стой!  Она нажала на курок и сделала выстрел к его ногам.  Саша в последний момент выхватил ствол у Холмогорова и припал к стене.       – Маша, прекращай!       Вдруг в дверь ворвалась взбудораженная медсестра. Она на мгновение запнулась, но продолжила что-то втирать о нужде в крови для переливания.  Витю увели. Лапшина вновь осталась один на один в кабинете с разъярёнными бригадирами.       Липкое чувство страха туманило разом, а к глотке поступали рвотные порывы. Она опустилась на холодный пол, все ещё держа ствол перед своим лицом, ожидая на обстрел.       В помещении повисло напряженное молчание.       Хотелось курить. Хотелось домой.