Душа по обмену

Пригород Санкт-Петербурга, Россия. Декабрь, 26 В коттеджном посёлке ранним утром тихо. Снег большими хлопьями стелется на некогда тщательно расчищенную центральную дорогу. В окнах домов темно, горят только уличные фонари. Машина едет медленно, оставляет за собой ровный глубокий след. Я выкручиваю руль, паркуясь у бабушкиного коттеджа. Дом родители приобрели незадолго до её кончины. Прошло два года, и только я продолжаю приезжать сюда каждые праздники. Не получается отпустить, память о ней со мной постоянно. Меня воспитала именно она. Заменила и отца, и мать, которые в вечных разъездах сколачивали состояние. Создать свою «империю» у них получилось, но меня и брата они потеряли. Нет между нами ни ощущения родства, ни того искреннего тепла, которое обычно бывает в крепких семьях. Это не про нас. Бабушка — единственная, кто всех связывала. И после её смерти семья совсем распалась. Есть родители, есть я, и есть Андрей с его женой Наталкой. У нас одна фамилия, но на этом всё. Поэтому, приезжая сюда, в Зелёный бор, я словно возвращаюсь в детство, где мы всё ещё одно целое. Люблю это место. Ожидаемо, что Новый год я захотела встретить именно здесь. И в этот раз я не одна — со мной будет Денис. Мой парень, друг детства и первая любовь. Мы расстались с ним, когда нам было едва по семнадцать. Родителям в тот год вздумалось переехать в Испанию и забрать нас с Андреем у бабушки, чтобы мы понежились под жарким испанским солнцем. Я до сих пор удивляюсь, как в век технологий смогла потерять Дэна. Не интересуюсь Интернетом кроме как по учёбе или работе, у меня нет соцсетей, я вообще странная по меркам современной молодёжи. Нет тяги к тусовкам, в школе я не гонялась за популярностью. Хотя подросткового бунтарства не смогла избежать, что вылилось в тату на щиколотке и… сюрприз! — проколотый сосок. Но это мелочи. У меня всегда стояли чёткие цели в жизни. Это всё влияние бабушки. И немного Андрея, который как коршун всё детство вился вокруг меня, ограждая от любого внимания со стороны. Он всего на год старше, но вёл себя так, будто на десять. Иногда он реально перегибал палку. Только Дэн имел привилегии. Думаю, дело было в их дружбе. Хотя, если бы Дюша знал, чем мы с Дэном занимались, когда оставались наедине, дружбе этой пришёл бы конец, а кое-кто остался покалеченным инвалидом. Как хорошо, что мы мастерски прятали чувства. Только… Это-то и сыграло с нами злую шутку. Когда я через бесконечный год испанской жизни вернулась на родину, его семьи здесь уже не было. Мы остались друг без друга на долгих шесть лет. Мне двадцать четыре, и совсем недавно я получила обратно свою первую любовь. Чтобы понять, что ничего не умерло, всё очень даже живо. И наши чувства, и потребность заботиться обо мне у Дэна всё такая же, как в раннем детстве, когда он отдавал мне лучшее, буквально отрывая от сердца. Сейчас, вспоминая его расстроенное лицо, когда он протягивал мне последнюю любимую конфету, я умиляюсь до слёз. А тогда я не догадывалась ни о чём, спокойно съедала прямо на его глазах любимое лакомство. Понимаете, четырёхлетка между конфетой и подружкой выбирал меня. Уже тогда! Я хочу многим поделиться о том, что происходило между нами, но наверное мне сил не хватит, и я умру от переизбытка эмоций где-то посередине рассказа. Просто это настоящее, то, что люди обычно ищут всю жизнь, а моё родилось и выросло со мной рядом. Я открываю массивную дверь в дом, гремя ключами, и захожу внутрь. Здесь тихо, темно, немного пахнет сыростью. Холодно. Первым делом включаю обогрев помещения. Бойлер сыто урчит, когда в него льётся вода. Прохожу по комнатам, открывая везде окна, разбавляя затхлый воздух свежестью зимнего утра. В доме всё так, как я оставила в прошлый приезд. Вещи на своих местах, прибрано. Но скопилась пыль. Её уборкой я занимаюсь следующие полчаса, предварительно переодевшись в спортивный тёплый костюм и шерстяные носки, потому что всё ещё холодно. Я хочу успеть к приезду Дениса сделать как можно больше, чтобы дом встретил моего дорогого человека таким, каким я помню его, когда здесь хозяйничала бабушка. Светлым, тёплым, уютным. Приятные ароматы выпечки витают в воздухе, а атмосфера наполнена любовью и ожиданием праздника. Включаю духовку и разбираю сумки. Вынимаю приготовленное заранее дрожжевое тесто. Оно поднялось за время пути, поэтому быстренько обминаю его, делю на две части и выкладываю одну часть в форму, руками распределяя по дну. Достаю готовую начинку — обжаренное мясо с луком и грибами, разравниваю по тесту и накрываю сверху раскатанной в пласт второй частью. Прищипываю края красивыми волнами, смазываю верх желтком и отправляю пирог в разогретую духовку. На таймере телефона выставляю сорок минут. В центре комнаты стоит ёлка, которую я принесла из чулана. Игрушки в коробке на чердаке, поэтому нахожу походный фонарь, помня, что лампочка в чердачной комнатке очень тусклая и давно просится на замену. Без фонарика никак. На чердаке пыльно, я не убираюсь здесь. Только сваливаю ненужные вещи на хранение. Придется заняться этим на праздниках, разобрать скопившееся добро и выкинуть ненужное. У стены стоят нагромождённые друг на друга коробки. Где-то среди них и та, что с ёлочными игрушками. Без труда определяю её, заметив на самой верхней наклейку с Дедом Морозом. Это коробка ещё со старой квартиры, а наклейку налепил Денис. Нам было по десять и мы играли в прятки, прятались от Андрея в стенном шкафу. Воспоминания проходятся теплым ветром по груди, я снова млею, как всякий раз, когда думаю о Дэне. Хватаю её, умещая фонарь сверху, и разворачиваюсь к выходу. Коробка довольно большая и закрывает мне обзор. Так вот и получается, что, сделав пару шагов, спотыкаюсь и заваливаюсь на пол, подминая несчастный короб под себя. Внутри что-то жалобно хрустит. Локти болят, колени ломит, коробка раскрылась, выплюнув фонтаном пёстрые игрушки. Фонарь и вовсе отлетел в угол, отсвечивая оттуда пугающими тенями. Нет, определенно, не могло всё быть слишком хорошо. Я встаю, горестно вздыхая, и начинаю собирать рассыпавшиеся вещи. Две игрушки раскрошились на осколки. Осторожно смахиваю их в кучку, делая себе пометку зайти позже с веником и совком. Взгляд падает на небольшую шкатулку, что лежит на полке старого серванта. Никогда раньше не видела её здесь. Она красивая, из тёмного дерева, покрытого лаком. На крышке ажурная вязь, в которой прячутся два иероглифа. Китайские или японские, я не разбираюсь. Их было бы сложно разглядеть, не будь те выделены серой краской. Любопытство съедает, подзуживая открыть крышку немедленно. Внутри два ёлочных украшения — серебряный и золотой шарики. Ничего примечательного кроме их необычного оформления. От неровного света, который падает от все ещё лежащего в углу комнаты фонаря, шары призрачно мерцают. Так, словно внутри у них стайка маленьких светлячков. Интересный эффект. Я захлопываю крышку, беря шкатулку подмышку, поднимаю фонарь, коробку с игрушками и покидаю чулан, чувствуя с кухни запах почти готового мясного пирога. Когда спускаюсь, начинает трезвонить таймер. Отлично, пока всё идёт по плану! Радуюсь в душе, вынимая пирог и накрывая его полотенцем, оставляя до приезда Дениса на столе. Остаётся украсить ёлку и накрыть стол. Второе оставляю напоследок, потому что всё заранее приготовлено, нужно только красиво расставить. А ёлкой придётся заниматься с нуля. Мне вдруг хочется оставить это до приезда Дэна, чтобы украшать дерево с ним вместе. Но желание подготовить всё к его приезду пересиливает, и я начинаю вынимать игрушки из коробки по одной, развешивая их на пушистых лапах искусственной красавицы. Дело спорится, потому что опыт у меня многолетний, у каждого украшения уже давно своё законное место, остаётся только помочь игрушке его занять. Я напеваю детскую песенку, когда делаю последний штрих — водружаю яркую звезду на верхушку. Подключаю гирлянду к сети и, отойдя на несколько шагов назад, оцениваю работу. — Анечка, ты молодец, — хвалить себя так приятно. Взгляд падает на шкатулку, которую я, вернувшись с чердака, положила на диван. Хлопаю себя по лбу — надо же, чуть не забыла! Беру новогодние шары в руки, снова любуюсь их странным свечением. Они будто поглощают свет, отдавая его обратно сквозь стенки. Теперь светлячки внутри цветные, отражающие всполохами лампочки гирлянды. Завораживает. Выбираю для них место на верхних лапах, под самой звездой. Серебряный слева, золотой справа. Это красиво — массивная перламутрово-красная звезда на вершине и два мерцающих шара по основанию формируют правильный треугольник. Я смотрю на мнимых светлячков, чей свет то становится ярче, то затухает, и меня словно затягивает в эти сферы. Краем уха слышу как мобильник заливается мелодией, выставленной на звонки от Дэна. Но не могу оторвать взгляда от ели, которая вдруг начинает кружиться перед глазами, превращаясь в разноцветное пятно. Ощущаю подкатывающую к горлу тошноту, меня ведёт в сторону, а потом становится темно. И тихо…