The Final Bow (Последний Поклон)

      ‒ Нет. Я не могу его оставить... ‒ нерешительно произнесла Кристина, ‒ Я не буду выступать. Не в то время когда жизнь Рауля в опасности.       ‒ Ты правда думаешь, что чем-то поможешь ему, сидя рядом в госпитале и беспокоясь? ‒ мягко спросил Эрик, ‒ Слушай, я даю тебе слово, что после выступления мы немедленно уедем, ‒ Кристина посмотрела на Мэг, которая ободряюще ей кивнула.       ‒ Ты должна это сделать ради самой себя, ‒ согласилась она.       ‒ Я не могу... ‒ сказала Кристина, разрываясь.       ‒ Кристина... ‒ слабый голос Рауля донесся с каталки на которую его положили. Она немедленно бросилась к нему и вгляделась в его лицо, ‒ Ты должна петь, ‒ прошептал он.       ‒ Но как же ты? ‒ спросила Кристина, быстро моргая, чтобы снова не заплакать.       ‒ Не беспокойся обо мне... Я буду в порядке. Но ты ‒ не будешь, если не сделаешь этого, ‒ он сжал ее руку, ‒ Мы проделали весь долгий путь сюда и черта с два ты не будешь участвовать, ‒ Рауль улыбнулся, ‒ Иначе это, ‒ он указал на свою рану, ‒ Будет напрасной тратой моего времени.       ‒ Он прав, ‒ сказал Эрик, прикоснувшись к ее плечу, ‒ Всю твою жизнь, единственное, что оставалось неизменным, это твоя любовь к музыке. И я уверен что Ангел ‒ да покоится твой отец с миром ‒ не хотел бы чтобы ты провела остаток жизни, гадая о том, что могло бы быть.       ‒ Я никуда не денусь, Кристина, ‒ прохрипел Рауль, ‒ Но я хочу чтобы ты сделала это... ради меня.       ‒ Ради тебя, ‒ Кристина кивнула и поцеловала его в лоб, ‒ Я никогда не пожалею что была твоей женой, Рауль де Шаньи.       ‒ Также как я не буду сожалеть что был твоим мужем, ‒ он вздохнул, закрывая глаза. Кристина повернулась к Эрику и безуспешно попыталась улыбнуться.       ‒ Я готова, ‒ всхлипнула она.       Они прибыли обратно в театр за пять минут до начала выступления. Кристина бросилась в свою гримерную чтобы быстро привести себя в порядок. К счастью, она выступала последним номером, так что время у нее было. Эрик отвел Густава в свой офис и велел Доусону принести горячего какао и печенья, которое было приготовлено для ужина после концерта.       Мальчик тихо сидел в кресле, в его глазах была усталость. Растрепанные темные волосы обрамляли его лицо и он горбился, словно слишком устал даже для того чтобы сидеть прямо. Эрик присел на свой стол, внимательно за ним наблюдая.       ‒ Вы считаете я выгляжу как вы? ‒ громко спросил Густав, удивив мужчину.       ‒ Считаю, ‒ подтвердил Эрик, непринужденно складывая свои руки и скрестив ноги, ‒ Я подумал так как только впервые тебя увидел пару дней назад.       ‒ Вы любите мою мать?       ‒ Да, ‒ ответил Эрик без промедления, ‒ Всегда любил.       ‒ Я прошу прощения, что убежал тогда, ‒ cказал Густав с раскаянием, ‒ Я вышел наружу и собирался сразу вернуться, но меня схватили сзади.       ‒ Все в порядке, ‒ сказал мужчина, ‒ Ты был шокирован. Я понимаю.       ‒ Я должен называть вас отцом? ‒ спросил он, отчего Эрик чуть не подавился.       ‒ Э... нет. Я имею в виду... ты можешь, если хочешь, но я не ожидаю и не буду требовать этого от тебя, ‒ проговорил он, запинаясь от неожиданности.       ‒ Спасибо... это все немного cбивает с толку, ‒ признал Густав, глядя на свои руки.       ‒ Поверь мне, я знаю. Но давай попробуем побыть друзьями, прежде чем стать чем-то еще, ‒ Он встретился с Густавом глазами. Его глазами. ‒ Согласен? ‒ мальчик улыбнулся.       ‒ Cогласен, ‒ кивнул он. В дверях появился Доусон, который нес поднос с какао и имбирным печеньем, а также чашкой чая для Эрика.        ‒ Вот, сэр, ‒ сказал он, ставя поднос перед Густавом, который был настолько голоден, что буквально нырнул в него.       ‒ Спасибо, Доусон, ‒ сказал Эрик, чувствуя себя растерянным.       ‒ Я понимаю, сэр, ‒ ответил тот с ухмылкой, ‒ У меня своих четверо...       ‒ Это становится проще со временем? ‒ в отчаянии спросил Эрик, глядя как Густав поглощает два печенья зараз. Доусон усмехнулся.       ‒ Нет, сэр. Становится хуже, ‒ двое мужчин обменялись кривыми ухмылками и Доусон отвернулся чтобы уйти.       ‒ О, Доусон? ‒ позвал вдруг Эрик, останавливая его.       ‒ Сэр?       ‒ Я даю тебе повышение. Хочу чтобы ты некоторое время управлял театром. Мне нужен временный перерыв, ‒ в глазах Доусона отразился шок, но он улыбнулся.       ‒ Спасибо, сэр. Я вас не подведу.       ‒ Я знаю, что не подведешь, ‒ они обменялись улыбками и Доусон покинул комнату. Густав перестал есть, держа в руках половину последнего печенья.       ‒ Эм... Прошу прощения, вы хотите этот последний кусочек? ‒ обеспокоенно спросил он Эрика. Эрик рассмеялся и покачал головой.       ‒ Они все твои.       ‒ Могу я спросить еще одну вещь, месье? ‒ осторожно проговорил Густав. Эрик закрыл глаза, наверняка зная, что за этим последует.       ‒ Конечно, ‒ ровным тоном ответил он, глядя на мальчика.       ‒ Вы покажете мне свое лицо? ‒ спросил он с надеждой. Эрик кивнул.       ‒ Да. Но я должен предупредить тебя... это не слишком приятное зрелище.       ‒ Я храбрый, ‒ заявил Густав и Эрик улыбнулся, несмотря на сердце, громыхающее в его груди.       ‒ Думаю, сегодня ты это доказал, ‒ согласился он, берясь за край маски, ‒ Хорошо, ‒ закрыв глаза, он осторожно снял маску, неспособный смотреть на реакцию, которую вызовет в его сыне месиво, которое было его лицом. Долгие секунды шли, а со стороны мальчика не раздавалось ни звука. Эрик наконец нашел в себе мужество чтобы открыть глаза. Густав задумчиво разглядывал его, жуя кусок имбирного печенья.       ‒ Все не так уж и плохо... ‒ произнес Густав, ‒ Просто не слишком хорошо, ‒ Эрик невольно испустил сдавленный смешок.       ‒ Ты ‒ это что-то, малыш, ‒ заключил он, возвращая маску на свое лицо.       ‒ А есть еще печенье? ‒ оживленно спросил Густав, ‒ Оно замечательное!       ‒ Конечно... Но как насчет того, чтобы сперва послушать как поет твоя мать? ‒ предложил Эрик, поднимаясь и протягивая руку Густаву. Мальчик принял ее и они оба отправились за сцену, туда где Кристина готовилась к своему выступлению. Она выглядела так же прелестно как в ночь постановки "Ганнибала" одиннадцать лет назад. Длинные вьющиеся волосы спадали ей на спину, корсаж и юбка лавандового бального платья были изящно расшиты бисером. Ее лицо было напряженным от волнения.       ‒ У меня будет нервный срыв, Эрик, ‒ сказала она, целуя Густава в щеку.       ‒ С тобой все будет хорошо, ‒ ответил он хрипло, не зная как передать то, что она заставляла его чувствовать, ‒ Ты выглядишь прекрасно, ‒ Ее глаза наполнились слезами от его комплимента, но она широко улыбнулась, выглядя сейчас скорее той семнадцатилетней девочкой, чем женщиной двадцати семи лет.       ‒ Эрик, я... ‒ начала Кристина, но остановилась, потому что последняя песня закончилась и пришла ее очередь. Она повернулась чтобы выйти на сцену, но вдруг остановилась, вернулась и закинула руки ему за шею. Эрик был удивлен, но поцеловал ее, на мгновение оторвав ее ноги от земли.       ‒ Тебе лучше идти, ‒ прошептал он, ставя ее обратно. С улыбкой на лице Кристина вышла на сцену. Зазвучала нежная музыка, она заняла свое место в середине и безмятежно улыбнулась аудитории, которая разразилась аплодисментами. ‒ Who knows when love begins, who knows what makes it start? One day it's simply there... alive inside your heart, ‒ она посмотрела на Эрика и Густава с легкой улыбкой, ‒ It slips into your thoughts... it infiltrates your soul. It takes you by surprise then seizes full control, ‒ обретя уверенность, Кристина шагнула вперед, влекомая музыкой, которую оставила так давно и надолго, ‒ Try to deny it and try to protest. But love won't let you go... once you've been possessed...       ‒ Она звучит замечательно, ‒ сказал Густав. Эрик согласно кивнул, глядя как она поет словно никогда и не бросала это занятие. Эта картина заставляла исчезнуть десять лет агонии и давала ему надежду что они смогут начать все сначала. Они стояли вместе и слушали, как ее голос с совершенной легкостью делает великолепные подъемы и трели.       ‒ Я научил ее петь... но она превзошла все мои самые смелые надежды, ‒ проговорил Эрик, глядя как Кристина берет последние триумфальные ноты его арии. Как и можно было предсказать, аудитория была на ногах как только она закончила, яростно аплодируя. Мужчина видел, как ее грудь вздымается от волнения и возможно, также от скрытого страха за жизнь Рауля. Когда она повернулась и посмотрела на него, Эрик точно знал, чего она хочет.       ‒ Пойдем, Густав, надевай свой плащ, ‒ сказал он, помогая мальчику с одеждой. Кристина ворвалась за сцену.       ‒ Маман, ты была чудесна! ‒ воскликнул ее сын, бросаясь к ней и обнимая.       ‒ Спасибо, любимый, ‒ она поцеловала его в темноволосую макушку и встретилась взглядом с Эриком поверх мальчишеских кудрей, ‒ Это прекрасная ария, Эрик. И я чувствовала себя прекрасной, пока пела ее.       ‒ Ты такой и была, ‒ настойчиво сказал он сдавленным голосом, который сам с трудом узнал. У него никогда раньше не было проблем с речью, но вид ее, смотрящей на него с обожанием в глазах был тем, о чем он когда-то мог только мечтать. Он внезапно понял, что не переживет если снова ее потеряет.       "Кристина Даае!" ‒ со всех сторон от них начали раздаваться голоса, зовущие ее. Представители прессы и общества пытались поздравить ее, пытались заполучить ее в свои газеты. Не говоря ни слова Эрик обнял одной рукой Кристину, а другой Густава и повел их сквозь толпу людей, пока они снова не оказались снаружи. Его карета ожидала их.       Мэг держала Рауля за руку всю дорогу до госпиталя, молчаливо молясь чтобы он выжил. Он вскоре уснул и не сдвинулся ни на дюйм когда его выносили. Доктора сообщили ей, что он нуждается в немедленной операции на спине, чтобы определить, повредила ли пуля его спинной мозг и нанесла ли необратимый урон.       Пока Рауль был на операции, Мэг осталась одна, дрожа в темном зале ожидания и ждала новостей, какими бы они ни были.       ‒ Мэг? ‒ она подняла глаза и увидела свою мать, стоявшую перед ней в темно-сером шерстяном платье. Рыжие волосы были свернуты у основания ее шеи в свободный узел.       ‒ Матушка, ‒ прошептала она устало, падая в объятия своей матери.       ‒ Эрик прислал меня сюда. Что случилось?       ‒ Это была Карлотта... ‒ сказала Мэг, садясь и усаживая мать рядом с собой, ‒ Карлотта Джудичелли.       ‒ Старая оперная дива? ‒ воскликнула Антуанетта в ужасе.       ‒ Она похитила Густава. Это она преследовала Кристину и пыталась навредить ей. Она приставила пистолет к его голове! ‒ заплакала Мэг.       ‒ Господи боже, ‒ пробормотала Антуанетта, кладя ладонь на ее щеку, ‒ Где она сейчас?       ‒ Мертва, ‒ ответила Мэг, сглотнув, ‒ Месье Дестлер, он... ему пришлось.       ‒ Что ты имеешь в виду?       ‒ Она выстрелила в Густава и тогда...ну тогда... Рауль прыгнул вперед и спас его от пули. А месье Дестлер бросил свой аркан и сломал ей шею. И она умерла, ‒ с тяжелым вздохом изнеможения Мэг наклонилась и положила голову своей матери на плечо.       ‒ И какова твоя роль во всем этом, Маргерита? ‒ подозрительно спросила Антуанетта, ‒ Почему ты была вместе с ними? Почему только ты одна здесь пока виконт на операции?       ‒ О, маман, я... ‒ Мэг смущенно опустила голову, ‒ Это трудно объяснить.       ‒ Попытайся, ‒ резко сказала Антуанетта. Мэг кивнула, зная, что этого разговора ей не избежать.       ‒ Я влюбилась в него. Мы были вместе прошлой ночью, ‒ призналась она, глядя как лицо ее матери теряет все краски.       ‒ Маргерита Жири! Il est un homme mariée!       ‒ Я знаю! ‒ закричала Мэг, ‒ Я знаю что он женат! ‒ она опустила глаза, ‒ Они разводятся.       ‒ И что ты имеешь в виду: "Мы были вместе прошлой ночью?" ‒ поинтересовалась Антуанетта. Мэг могла лишь смотреть на нее большими испуганными глазами, ‒ Non! Êtes-vous fou? Je vous ai enseigné mieux que ce, fille!       ‒ Я не жалею, ‒ вызывающе сказала Мэг, ‒ Я люблю его.       ‒ Vous ne savez-pas ce qu'est l'amour, ‒ ответила ее мать, качая головой, ‒ Он тоже тебя любит?       ‒ Я не знаю, ‒ сказала Мэг, пожав плечами, ‒ Но мне двадцать шесть лет. Я достаточно взрослая чтобы совершать мои собственные ошибки... ты будешь любить меня меньше за то что я была с ним?       ‒ Конечно нет, ‒ сердито выругала ее Антуанетта, ‒ Как ты могла даже подумать такое? Je ne veux pas que vous deveniez blessé.       ‒ Я люблю тебя, матушка, ‒ сказала Мэг, обнимая женщину, которая была ей так дорога.       ‒ Вы виконтесса де Шаньи? ‒ раздался голос со стороны двери. Мэг быстро встала, вся дрожа. Она знала, что если скажет правду, ей не предоставят никакой информации.       ‒ Да, я Кристина де Шаньи, ‒ подтвердила она.       ‒ А, ‒ мужчина кивнул, ‒ Операция вашего мужа закончилась, сейчас он спит. Мы извлекли пулю, она действительно задела позвоночник, но к счастью, не пронзила его. Сейчас он парализован ниже пояса. Пока мы не можем сказать, сохранится ли это состояние, но надеемся, что паралич лишь временный. Через пару недель мы сможем сказать точнее, исцелится ли он.       ‒ Он выживет? ‒ спросила Мэг, боясь надеяться.       ‒ Да, мэм, ‒ доктор улыбнулся, ‒ Он счастливчик, ‒ Мэг осела в объятиях своей матери и слезы полились из ее глаз.       ‒ Как скоро я смогу увидеть его?       ‒ Как только он очнется я сообщу вам, ‒ сказал доктор, кивнув ей, и снова исчез за дверью.       ‒ Ты действительно любишь его, да? ‒ спросила Антуанетта, вытирая щеки Мэг. Та кивнула.       ‒ Уже давно.       Снова раздались голоса, в этот раз знакомые. Кристина, Густав и Эрик, все запыхавшиеся, ворвались в двери.       ‒ Как он? ‒ выдохнула Кристина, в то время как Густав бросился в ожидающие его объятия Антуанетты.       ‒ Remercier Dieux que vous allez bien, mon chéri, ‒ прошептала она в его волосы, ‒ Слава богу.       ‒ Доктор только что говорил с нами, ‒ мягко объяснила Мэг, ‒ Он будет жить, но...       ‒ Но? ‒ спросила Кристина, ее брови взлетели вверх. Мэг вздохнула.       ‒ Он парализовал ниже пояса. Они не уверены, навсегда или нет, но слава Богу, пуля не прошла через спинной мозг.       ‒ О боже! ‒ Кристина заплакала, закрыв лицо руками.       ‒ Ему повезло, ‒ проговорил Эрик, взволнованно проведя рукой сквозь свои волосы и испустив долгий вздох, ‒ Ему чертовски повезло.       ‒ Когда мы сможем его увидеть? ‒ спросила Кристина, беря себя в руки.       ‒ Сейчас он спит, ‒ сообщила Мэг, опустив голову, ‒ Мне... пришлось сказать им, что я это ты, чтобы они все мне рассказали. Я надеюсь ты не злишься.       ‒ Что ты, милая. Вовсе нет, ‒ заверила Кристина, целуя ее в щеку, ‒ Не знаю что бы я делала без тебя.       ‒ Мне правда жаль из-за того что случилось прошлой ночью, ‒ сказала Мэг с раскаянием, ‒ Я бы скорее умерла чем причинила тебе боль.       ‒ Мэг, ‒ Кристина взяла ее за руку и отошла вместе с ней подальше к окну, ‒ Это моя вина. Я никогда не должна была позволить всему зайти так далеко. Всего этого можно было избежать если бы я просто сказала Раулю правду до того как мы поженились. Возможно тогда бы вы с ним уже давно были счастливы вместе и ничего этого бы не случилось.       ‒ Нет. Тогда он любил тебя, ‒ возразила Мэг, ‒ Ему было бы хуже.       ‒ Думаю, это уже неважно, раз прошло десять лет и мы все здесь оказались, ‒ Кристина нервно заглянула Мэг в глаза, ‒ Мэг... если он никогда больше не сможет ходить, ты все еще будешь его любить? ‒ Мэг удивленно посмотрела не нее.       ‒ Ну я же здесь, правда? ‒ сказала она, ‒ Я влюбилась не в его ноги, а в его сердце.       ‒ Хорошо, ‒ Кристина вздохнула с облегчением.       ‒ Миссис де Шаньи? ‒ в этот раз из дверей раздался женский голос.       ‒ Да? ‒ одновременно ответили Кристина и Мэг. Быстро опомнившись, Кристина шагнула назад и кивнула в сторону Мэг как законной жены.       ‒ Он проснулся. Спрашивает про Мэг...       ‒ Это ее второе имя, ‒ сказала Кристина, подталкивая Мэг вперед.       ‒ Я могу впустить только одного посетителя, так как он пациент с высоким риском для жизни, ‒ извиняющимcя тоном сказала медсестра. Мэг встретилась глазами с Кристиной.       ‒ Что мне делать? ‒ спросила она растерянно.       ‒ Скажи ему что ты чувствуешь, ‒ грустно улыбнулась Кристина, ‒ Он и так уже ждал слишком долго.