The Final Bow (Последний Поклон)

      Кристина сидела за столом, завтракая вместе с Густавом и страшась момента когда Рауль наконец, появится. Его наверняка будет мучить похмелье, а она не хотела, чтобы ее сын видел своего отца в таком состоянии. Густав тихо ел, задумчиво глядя в окно. На его щеках цвел румянец и мальчик явно предвкушал грядущий день. Мадам Жири предложила взять его на прогулку по городу, чтобы Кристина могла отрепетировать арию, даже если сама она все еще не была уверена, что будет выступать.       Стук в дверь номера почти заставил Кристину подпрыгнуть. Вилка выпала из ее руки, с громким лязгом ударившись о тарелку. Мгновением позже вошла мадам Жири в повседневном платье из серой шерсти. Кристина нахмурилась, видя сколько белого теперь было в ее некогда ярко-рыжих волосах.       ‒ Прости, я рано, ‒ сказала она Кристине и ласково улыбнулась Густаву. Довольная шансом отправить сына на прогулку до того, как Рауль выберется из спальни, Кристина встала и принесла его плащ и шляпу. Густав взволнованно подбежал к ней и она быстро одела его.       ‒ Надень свои перчатки, Густав, ‒ строго велела Кристина. ‒ Сегодня холодно.       ‒ Через несколько дней будет Рождество, ‒ сказал он счастливо.       ‒ Да, будет. Так что веди себя хорошо с мадам Жири, ‒ ответила она, целуя его в обе щеки. Мадам Жири взяла его за руку и поцеловала Кристину в щеку.       ‒ Мы вернемся примерно после ланча, ‒ сказала она и Кристина кивнула.       ‒ Как считаете лучшим, ‒ согласилась она, провожая их к дверям, ‒ Веди себя хорошо, дорогой.       ‒ Да, маман.       Оставив свой завтрак недоеденным, Кристина подошла к столу, на котором оставила стопку нот. Взяв их к пианино, она осторожно разложила их и начала тихо играть. Это была прелестная парящая мелодия. Раздавшийся звук шагов заставил ее внезапно прерваться.       Посмотрев вверх, она увидела своего мужа, стоящего в дверях гостиной, держась за голову. Он был очень бледен и выглядел нездоровым. Тонкая пленка пота заставляла его кожу неприятно блестеть. Кристина обеспокоенно закусила губу.       ‒ Рауль...ты плохо выглядишь, ‒ сказала она, вставая. Он кивнул.       ‒ Прости, ‒ отозвался Рауль, ссутулившись возле стены, ‒ Мне нужно выйти на воздух.       ‒ Составить тебе компанию, дорогой? ‒ спросила Кристина, посмотрев в сторону своего плаща. Рауль покачал головой.       ‒ Нет. Я вижу, ты практикуешься, ‒ сказал он. Кристина нахмурилась от горечи в его голосе.       ‒ Рауль, я... ‒ начала она, но он исчез прежде, чем она успела сказать что-то еще. Когда дверь закрылась, она осела обратно на скамью перед пианино, глядя на ноты перед ней глазами, полными слез. Мужчина, с которым она только что разговаривала, не был тем же человеком, что милый мальчик, пришедший в ее гримерную больше десяти лет назад. Исчезла беззаботная усмешка и улыбающиеся глаза, на их месте возникло усталое бледное лицо. Яркие голубые глаза были теперь омрачены темными кругами, а в уголках появились морщины. Его очаровательная улыбка появлялась теперь настолько редко, что каждый раз ее вид заставлял сердце Кристины трепетать в надежде.       Снова посмотрев на свои ноты, она начала играть и медленно запела в такт.

Who knows when love begins... Who knows what makes it start? One day it's simply there... Alive inside your heart It slips into your thoughts It infiltrates your soul It takes you by surprise...

      Кристина остановилась, ее глаза широко открылись. Он был в каждом такте этой песни.       Не в силах больше сдерживаться, она прислонила голову к пианино и всхлипнула, давая выход десяти годам тоски.       Эрик стоял перед сценой своего театра, глядя как устанавливают новый занавес, острым глазом присматривая за каждой деталью. Это было именно то, что он хотел. Королевский фиолетовый бархат с золотой каймой.       Театр Эйри.       Звук взволнованного детского голоса донесся снаружи театра.       ...и вы видели танцоров в их костюмах? ‒ говорил он, приближаясь, ‒ Как высоко они умеют прыгать!       ‒ Да, дорогой, я видела, ‒ терпеливо сказала Антуанетта, держа мальчика за руку в перчатке. Он посмотрел вверх и увидел Эрика, стоящего перед ними. Мужчина внимательно изучал его, от густых волос цвета черного дерева, до светлой зелени глаз.       Две прекрасные розовые щеки.       Он был прекрасен. Слишком красивый, чтобы быть его и все же... это было словно видеть себя в зеркале ребенком. Когда его глаза встретились с детскими, Эрик задержал дыхание.       ‒ Вы разговаривали с моей матерью вчера, ‒ сказал мальчик, наконец нарушая молчание. Эрик кивнул.       ‒ Это мой театр. Она будет петь на этой сцене. ‒ объяснил он, надеясь, что ребенок не испугался его. Он заметил, как взгляд Густава двинулся к его маске.       ‒ Я оставлю вас двоих поговорить, ‒ резко сказала Антуанетта, послав ему предупреждающий взгляд поверх головы мальчика. ‒ Я буду рядом. Следи за тем, что говоришь, Эрик, ‒ она повернулась к выходу. Неуверенный, что ему делать, мужчина спросил:       ‒ Тебе нравится Нью-Йорк? ‒ Густав с энтузиазмом кивнул и оглядел театр, восхищенный его красотой.       ‒ Очень нравится. Дома так одиноко.       ‒ Что ты имеешь в виду? ‒ спросил Эрик, усаживаясь на подлокотник одного из сидений. Густав обернулся и посмотрел на него.       ‒ Моему отцу грустно. Он уже давно грустит, ‒ объяснил мальчик.       ‒ Ты имеешь в виду виконта? ‒ вставил Эрик. Глаза мальчика вспыхнули недоумением.       ‒ Конечно. Кого еще я мог иметь в виду? ‒ спросил он, садясь напротив него. ‒ Маман думает, я не знаю, что он пьет. Но я знаю, всегда знал.       ‒ Он плохо с тобой обращается? ‒ мрачно спросил Эрик, боясь услышать ответ. Густав выглядел удивленным.       ‒ Нет, никогда! ‒ сказал он. ‒ Отец замечательный, просто грустный. Я не знаю почему... думаю, ему одиноко. Они с маман теперь почти не разговаривают. Они пытались дать мне брата или сестру, но этого так и не случилось, ‒ лицо мальчика резко погрустнело, ‒ Мне было очень одиноко совсем одному.       ‒ А что насчет друзей? ‒ спросил Эрик, глядя как мальчик сидит. Он был очень собран для девятилетнего.       ‒ У меня их не так много. Родители настаивают на частном преподавателе, ‒ он подался вперед, ‒ Сэр, могу я рассказать вам секрет? ‒ Эрик кивнул.       ‒ Конечно.       ‒ Я хотел бы ходить в школу. Настоящую, с другими детьми и всем прочим! ‒ прошептал Густав взволнованно. ‒ Моя мать говорит, что обучение, которое я получаю, лучше, но это так скучно! Я хочу бегать и играть с другими мальчиками. Дома для развлечения я могу только играть музыку.       ‒ Тебе нравится играть музыку? ‒ спросил Эрик и увидел как лицо мальчика осветилось.       ‒ О, да! Это мое любимое занятие! ‒ крикнул он. Улыбнувшись, Эрик встал и протянул руку мальчику. Густав осторожно взял ее.       ‒ Пойдем, я хочу тебе кое-что показать, ‒ сказал ему мужчина, ведя его вниз к сцене, где стояло пианино. Густав вопросительно посмотрел на него. ‒ Сыграй для меня что-нибудь.       ‒ Что бы вы хотели услышать, сэр? ‒ спросил мальчик, устраиваясь на сиденье.       ‒ Что угодно, ‒ ответил Эрик, вставая рядом с пианино. Густав помедлил секунду, а потом сыграл нежную мелодию. ‒ Что это? ‒ спросил мужчина впечатленно.       ‒ Просто песня в моей голове, ‒ застенчиво сказал ему Густав.       ‒ В твоей... ‒ он осекся, ‒ Ты написал это? ‒ мальчик кивнул, ‒ Продолжай, ‒ призвал его Эрик.       ‒ У меня много идей. Я люблю когда ноты красиво звучат вместе и когда они подходят друг другу, это идеально. А иногда, даже когда они не подходят, то все равно звучат хорошо! ‒ чтобы объяснить, он сыграл диссонансный аккорд. Густав позволил звуку затеряться в глубине помещения, прежде чем внимательно посмотрел Эрику в лицо.       ‒ Почему вы носите маску, сэр? ‒ спросил он невинно. Эрик не почувствовал обычного раздражения, как когда люди спрашивали о его лице.       ‒ Чтобы скрыть мое лицо, ‒ ответил он просто.       ‒ Но почему? ‒ спросил Густав любопытно. Мужчина слегка улыбнулся ему.       ‒ Иногда так лучше.       ‒ Могу я посмотреть? ‒ Эрик мог видеть в глазах мальчика тот же блеск, что и у Кристины, когда она впервые сняла с него маску.       ‒ Возможно, однажды, ‒ ответил он, видя что Антуанетта вернулась в помещение. ‒ Но сейчас пришло время для тебя вернуться к твоей матери.       ‒ Могу я как-нибудь снова прийти навестить вас? ‒ спросил Густав с надеждой.       ‒ Я был бы рад, ‒ ответил мужчина, жестом направляя его к Антуанетте. Густав повернулся чтобы уйти, но помедлил, снова встретившись взглядом с Эриком.       ‒ Не беспокойтесь. Я не расскажу моей матери что был здесь, ‒ Эрик уставился на него, впечатленный его зрелостью. ‒ Спасибо вам, месье...       ‒ Эрик, ‒ подсказал мужчина. Густав широко улыбнулся, подбежал к Антуанетте и взял ее за руку. Встретившись с Эриком глазами, женщина понимающе кивнула. Полный эмоций, которых он никогда прежде не ощущал, мужчина был вынужден отвернуться. Теперь он знал точно.       Густав де Шаньи был его сыном.       ‒ Простите меня, сэр ‒ один из рабочих прервал его мысли.       ‒ Что такое, Доусон? ‒ спросил он нетерпеливо. Мужчина держал конверт.       ‒ Прибыло еще одно из этих писем, ‒ сообщил ему Доусон.       ‒ Давай его сюда, ‒ сказал Эрик, выжидательно протягивая руку. Отдав письмо, мужчина встал рядом, ожидая дальнейших приказов, пока Эрик открывал его.       Скоро все зло будет исправлено. Ты никогда больше ничего ни у кого не заберешь. Ты наконец получишь по заслугам.       Сожги это, Доусон, ‒ потребовал он. ‒ Не говори никому.       На набережной толпился народ даже несмотря на мороз. Семьи прогуливались вместе, наслаждаясь солнечным светом и воздухом перед тем как зима окончательно вступит в свои права. Рауль смотрел на них всех усталыми глазами. На детей, бегаюших, взявшись за руки и смеющихся родителей, гоняющихся за ними. На пару, любующуюся океаном со сплетенными руками.       Он никогда в жизни не чувствовал себя более одиноким.       Густав всегда мечтал поплавать в океане. Рауль закрыл глаза от боли при мысли, как близко они оказались к раскрытию ужасного секрета. Мысль о том, чтобы потерять своего сына была невыносима. Он любил мальчика каждым дюймом своего существа и всегда делал все для его благополучия. Они с Кристиной стали чужими друг другу, но Густав был тем, что все еще удерживало их вместе. Все, что Рауль делал, было для него.       ‒ Рауль? ‒ женский голос позвал его по имени. На мгновение он подумал, что это должно быть, Кристина. Открыв глаза, Рауль увидел стоявшую перед ним Мэг Жири в плаще и шляпе. ‒ Прости, я просто возвращалась с репетиции и увидела как ты здесь сидишь. Хотела убедиться что с тобой все в порядке. ‒ Рауль попытался взять себя в руки.       ‒ Прошу прощения... Я просто...       ‒ Ты не слишком хорошо выглядишь. Ты что-нибудь ел? ‒ прервала его Мэг обеспокоенно       ‒ Нет, ‒ признал он и его желудок забурчал, словно в ответ.       ‒ Почему бы тебе не уйти с этого жуткого холода и перекусить где-нибудь вместе со мной? ‒ спросила она. ‒ Мы могли бы зайти за Кристиной...       ‒ Нет, она практикуется... ‒ ответил Рауль с упавшим лицом. ‒ Для него. ‒ Глаза Мэг расширились в понимании.       ‒ О, ‒ сказала она, садясь рядом с ним, ‒ Понятно. ‒ Рауль покачал головой.       ‒ После всех этих лет, все та же история, ‒ пробормотал он, качая головой. ‒ Я был таким дураком.       ‒ Нет... Кристина любит тебя, ‒ настойчиво сказала Мэг. ‒ Ты отец ее ребенка, ‒ Рауль вздрогнул, словно получив удар в живот.       ‒ Разве? ‒ спросил он устало. Мэг ахнула.       ‒ Рауль, что ты говоришь ‒ вскрикнула она. Рауль печально улыбнулся ей.        ‒ Посмотри на Густава, Мэг. Посмотри на меня. Ты видишь в нем что-нибудь от меня? ‒ когда она не ответила, он понимающе кивнул, встретившись c ее голубыми глазами. Все его потаенные мысли и подозрения наконец выплывали наружу. ‒ Он родился на два месяца раньше срока, Мэг. Доктор настаивал, что его недоносили лишь пару недель, но поверь мне, мы ждали до нашей брачной ночи.       ‒ Рауль, ты не можешь думать...       ‒ Где она была те три дня, Мэг? ‒ он внимательно посмотрел на нее, ‒ Наверняка ты помнишь. Я приходил к вам домой каждый день после того как мы сбежали и твоя мать выпроваживала меня с разными отговорками. Она больна... Она спит... Она ушла навестить подругу. Где она была?       ‒ Я-Я... ‒ Мэг беспомощно потрясла головой. ‒ Я не знаю. Моя мать ничего мне не говорила. Я не хотела спрашивать... Я боялась знать. Ты действительно думаешь, что она могла быть с кем-то другим?       ‒ Не с кем-то другим, ‒ сказал Рауль, ‒ С ним. Ты правда можешь смотреть на Густава и отрицать это?       ‒ Я... ‒ начала Мэг, ‒ Я не знаю, ‒ она неловко посмотрела в сторону и Рауль немедленно пожалел о своем признании. И в то же время он не мог отрицать, что чувствовал, будто некий груз упал с его плеч.       ‒ Прости меня, Мэг, ‒ сказал он, дотрагиваясь до ее руки. Мгновение она смотрела на его руку. ‒ Я не должен был ничего говорить. Это неуместно, ‒ подняв голову, она встретилась с ним глазами.       ‒ Ты уже давно держал это в себе, не так ли? ‒ прошептала она. Рауль молча посмотрел в сторону океана. Она взяла его за руку и он почувствовал, что его голова закружилась. ‒ Пойдем, тебе нужно поесть, ‒ он позволил ей отвести себя в маленький ресторанчик рядом с причалом.       Когда они сидели друг напротив друга, Мэг вдруг покраснела, глядя в свое меню.       ‒ Ты из-за меня нервничаешь? ‒ спросил ее Рауль, ‒ Мы так давно друг друга знаем. ‒ Мэг задумчиво на него посмотрела, закусив губу.       ‒ Если я скажу тебе кое-что, ты должен пообещать никогда не говорить Кристине, ‒ сказала она с нервным смешком. ‒ Это прозвучит очень глупо.       ‒ Я в этом сомневаюсь, ‒ сказал Рауль, чувствуя, что улыбается впервые за долгое время. Это было чудесное чувство.       ‒ В тот день, когда ты впервые приехал в оперу как новый покровитель, ты мне понравился, ‒ она покачала головой, усмехаясь сама себе, ‒ Кристина сказала что знает тебя, и все, о чем я могла думать, что ты самый красивый юноша, которого я когда-либо видела.       ‒ Ты шутишь, ‒ Рауль рассмеялся, ‒ Я выглядел как дурак с этими длинными волосами. Я казался себе таким уверенным и элегантным. Ах, снова вернуться в двадцать один год.       ‒ Поэтому я всегда тебе помогала, ‒ сказала Мэг, приобретая яркий оттенок красного. ‒ Я никогда не думала, что ты заметишь меня, но ты мне нравился, так что я помогала тебе с Кристиной. Я так завидовала, но никогда не обижалась на нее. Она была так прелестна, а я...       ‒ Ты прелестна, Мэг, не будь глупой. ‒ сказал ей Рауль. ‒ У нас с Кристиной было общее прошлое, но ты не была... ‒ он остановился, ‒ и сейчас не менее красива чем Кристина. Ты себя видела?       ‒ О, сейчас я знаю, что привлекательна, ‒ Мэг рассмеялась, ‒ Мужчины редко медлят с тем, чтобы сообщить мне об этом факте. ‒ Рауль ужаснулся тому, что почувствовал злость, услышав эту ремарку. Она вздохнула. ‒ Прошу, не рассказывай ничего об этом Кристине, иначе я умру от стыда.       ‒ Конечно, ‒ заверил он ее, ‒ Все мы однажды были молоды.       ‒ Разве мы так стары сейчас? ‒ спросила она, мило склонив голову. Ее светлые волосы были элегантно уложены, ‒ Мне только двадцать шесть.       ‒ Мне тридцать два, ‒ сказал Рауль, ‒ Хотя иногда я ощущаю себя на семьдесят.       ‒ Ну, ты не выглядишь ни на день старше пятидесяти, ‒ поддразнила его Мэг, подмигнув. Рауль мог только усмехнуться, чувствуя себя при этом лучше чем когда-либо за последние месяцы.