The Final Bow (Последний Поклон)

13 февраля 1882 год 2.00 A.M.       Легкая туманная морось начала накрапывать над городом пока толпа, собравшаяся у здания оперы, держала дозор по похищенному сопрано и ее любовнику – виконту. Для февраля ночь была необычно, не по сезону, теплой. Взволнованные управляющие оперы стояли в стороне, разговаривая с репортерами и Сюрте. Недалеко от них стояла женщина, одетая полностью в черное и, если бы она не выглядела так сурово, можно было бы предположить, что она волнуется. Единственным признаком этого была маленькая морщинка между ее идеально вылепленными бровями. Рыжие волосы были так туго стянуты сзади, что она выглядела старше своих сорока лет. Группа молодых женщин собралась вокруг нее как цыплята возле наседки.       Толпа молчаливо ожидала чего-то, что хоть кто-то появится из темного здания оперы. Единственными звуками были тихие шепотки полицейских, опрашивающих свидетелей и мягкий шум дождя по мостовой. Внезапно кто-то ахнул, и толпа разом качнулась вперед, надеясь рассмотреть, что произошло. Два человека появились на лестнице, выйдя из здания оперы. Хрупкая темноволосая девушка в искусно сшитом свадебном платье и выглядевший измученным молодой мужчина. Хотя он поддерживал девушку за талию, но сам выглядел так, будто в любой момент мог упасть от слабости.       Пара была немедленно окружена полицией и медицинским персоналом, создав такую суматоху, что никто не обратил внимания на невысокую светловолосую девушку, появившуюся следом. В своей маленькой ручке она крепко держала какой-то белый предмет. Женщина в черном бросилась к ней, выругав, прежде чем стиснуть в объятиях.       ‒ Маман, ‒ ее тонкий голос прорезал шепот толпы, ‒ Он исчез, ‒ ее взгляд скользнул вниз, к маске преступника, которую она держала в руках.       ‒ То есть как ‒ исчез? ‒ сердито выкрикнули из толпы.       ‒ Ты хочешь сказать, он сбежал? ‒ крикнула какая-то женщина. Полиция немедленно окружила здание с оружием наготове, когда еще один женский голос отчаянно разнесся над толпой.       ‒ СТОЙТЕ!       Все замерло и все глаза обратились к темноволосой девушке, которой была Кристина Даае.       ‒ Оставьте его в покое! ‒ всхлипнула она, ее грудь вздымалась от тяжелого дыхания, ‒ Оставьте его, он не причинит никому вреда! ‒ Женщина в черном, балетмейстер, обняла девушку, утешая, пока ее спутник, виконт де Шаньи, смотрел на нее с неверием.       ‒ Ты оправдываешь то, что он совершил сегодня? ‒ спросил он недоверчиво, пока врачи суетились над его побитым телом.       ‒ Нет, ‒ ответила девушка, вытирая глаза тыльной стороной ладони, ‒ Конечно, нет, но…       ‒ Тише, ‒ Мадам Жири успокаивающе гладила кудри на голове сопрано, ‒ Не беспокойся об этом больше, дитя, ‒ она обратила на виконта оценивающий взгляд.       ‒ Естественно, она растеряна, ‒ напомнила ему женщина, ‒ Ей нужен сон, ‒ Мужчина кивнул.       ‒ Я пригоню сюда мою карету, ‒ сказал виконт. Мадам Жири ответила уничтожающим взглядом.       ‒ Ни в коем случае, ‒ огрызнулась она, прижимая голову Кристины к своему плечу. ‒ Она останется со мной. Она моя подопечная, а не ваша.       ‒ Она моя невеста, ‒ возразил он.       ‒ Но не ваша жена, ‒ ответила мадам Жири, беря одной рукой за руку Кристину, а другой свою дочь, ‒ Пока вы не женаты, она останется со мной, ‒ Рауль кивнул, признавая поражение.       ‒ Разумеется, ‒ сказал он спокойно, ‒ Прошу прощения. По крайней мере позвольте мне отвезти вас троих домой и убедиться, что вы в безопасности.       Мадам Жири ответила виконту коротким кивком и последовала за ним к карете, буксируя за собой девушек и игнорируя вопросы репортеров и полицейских, пока они пробирались сквозь толпу.       После того как виконт распрощался с ними, пообещав вернуться следующим утром, мадам Жири сразу же заварила чай. Мэг ‒ добрая девочка, проводила уставшую Кристину в их общую комнату и помогла переодеться из свадебного платья в мягкую и чистую ночную рубашку. Мадам Жири, видя состояние паники и смущения, в котором дочь Густава Даае находилась после этого адского испытания, добавила немного лауданума в чашку девушки, чтобы помочь ей уснуть.       Было пугающим видеть большие янтарные глаза девушки такими пустыми. Мадам балетмейстер тихо прокляла мужчину, доставившего Кристине столько горя в последние месяцы. При этом она знала, что вина лежала и на ней самой. Мадам Жири подыграла его хитрому плану, поощряя Кристину довериться ему. Она и представить себе не могла что он станет одержим девочкой.       Две девушки вошли в кухню, держась за руки. Кожа Кристины была бледна, сливаясь по цвету с хлопком ее ночной рубашки. Мэг погладила ее по руке, будто это могло помочь и усадила в деревянное кресло рядом с кухонным столом.       ‒ Чай, ‒ сказала мадам Жири, ставя перед ней чашку, ‒ Выпей.       ‒ Я не хочу пить, ‒ тихо ответила Кристина, но взглянув на выражение лица мадам Жири, немедленно подняла чашку и сделала маленький глоток. Мэг села рядом с ней и заглянула в лицо своей лучшей подруги и приемной сестры. Она с радостью приняла чашку чая, которую ее мать поставила перед ней, ‒ Я не хочу спать этой ночью. ‒ сказала Кристина, грея пальцы об чашку, ‒ Все что я вижу это его лицо.       ‒ Оно такое ужасное? ‒ осторожно спросила Мэг и Кристина вздрогнула, обратив на нее свои большие карие глаза.       ‒ Нет, ‒ прошептала Кристина, ‒ Не уродство. Его боль. Страдание… Я не могу этого вынести, не могу…       Ее голос прервался, она склонила голову, длинные волосы заслонили лицо. Плечи девушки начали содрогаться от всхлипов, и она наконец заплакала.       Мадам Жири мгновенно пересекла комнату и обхватила рукой плечи Кристины.       ‒ Это не твоя вина, дитя, ты меня понимаешь? ‒ Подцепив пальцем подбородок девушки, она подняла ее голову вверх, ‒ Не твоя вина и не твоя ответственность. Ты ничего не должна ему, ‒ Кристина свирепо посмотрела на нее сквозь слезы.       ‒ Как вы из всех людей можете говорить такое? Я обязана ему всем! Без него я была бы ничем, я была бы…       ‒ Девушкой с тихой жизнью и счастливым будущим, ‒ договорила мадам Жири со вздохом.       ‒ Если бы я не пела в «Ганнибале», Рауль никогда не заметил бы меня. Если бы он не научил меня петь, я никогда не оказалась бы в этой постановке… Если бы он не позвал меня той первой ночью в часовне…       ‒ Ты можешь размышлять о том, что могло бы быть до самой смерти, но мы не можем вернуться назад, ‒ сказала мадам Жири с сожалением, ‒ Мы можем лишь двигаться вперед. Суть в том, что Рауль заметил тебя… вы любите друг друга. У вас с ним есть настоящее будущее, ‒ Кристина кивнула, хотя по ней и видно было, что слова приемной матери не облегчили ее страдания.       ‒ Вы не понимаете, ‒ сказала она, слеза скатилась по ее щеке, ‒ Я… поцеловала его. Я выбрала его. И когда он отпустил нас… когда велел нам уходить, я… ‒ ее голос упал до шепота, ‒ Я не хотела.       ‒ Ты не обязана спасать его, ‒ яростно сказала мадам Жири, ‒ Я знаю тебя, Кристина… у тебя такое доброе сердце, что ты бросилась бы под колеса кареты чтобы спасти кролика. Это не то же самое.       ‒ Я знаю, что чувствовала! ‒ настаивала Кристина, напряженно глядя на свою опекуншу. Голубые глаза мадам Жири с добротой смотрели на нее.       ‒ Выходи замуж за Рауля как можно быстрее, любовь моя, ‒ произнесла она тихо, ‒ Ты будешь счастлива с ним. С Эриком у тебя нет будущего, ‒ Кристина уставилась на женщину, склонив голову в удивлении.       ‒ Это его имя? ‒ спросила девушка мягко, изменившимся голосом. Ее взгляд скользнул вниз, и она произнесла его имя, пробуя его на своих губах.       ‒ Ты растеряна, Кристина, ‒ сказала ей мадам Жири, ‒ Тебе нужен отдых. ‒ Взглянув на Мэг, она жестом велела ей помочь Кристине, чье тело обмякло от дозы лауданума, подняться, ‒ Утром все будет лучше.       ‒ Должна была спасти Рауля, ‒ невнятно проговорила Кристина, практически повиснув на хрупких плечах Мэг, ‒ Не могла позволить ему умереть из-за меня.       ‒ Я знаю, ‒ ответила мадам Жири, провожая девушку в ее спальню. Вдвоем мать и дочь осторожно опустили ее на кровать, которую они с Мэг делили.       Голова Кристины повернулась набок, темные ресницы веерами легли на бледную шелковую кожу, ‒ Спокойной ночи, дорогая, ‒ Мадам Жири поцеловала девушку в лоб, прежде чем повернуться к своей дочери.       ‒ Это будут нелегкие времена для нее, Мэг, любовь моя, ‒ сказала она с сожалением.       ‒ Я помогу ей, ‒ пообещала Мэг и мадам Жири любяще поцеловала ее в щеку.       ‒ Я знаю, что поможешь, моя девочка.       ‒ Эрик, ‒ прошептала Кристина, прежде чем затихла и ее дыхание стало ровным.       Она спала.

***