Не приговор

Любовь — это игра, в которой проигрывает тот, кто сильнее любит. В. Шекспир Стрелка спидометра на приборной панели двигалась между значениями от пятидесяти до пятидесяти пяти километров в час. Проезжая по уже до боли знакомому маршруту, Максим крепко держит руль и жмёт на газ, пока Арнис сидит на пассажирском сидении и, невидящими от слёз глазами, смотрит куда-то перед собой, крепко сжимая в руках лежащий на коленях букет жёлтых тюльпанов. Между ними произошла ссора. Банальная ссора на почве ревности. Темные облака затянули всё небо. Даже месяц, показавшийся на короткий миг среди густых облаков, и тот спрятался от наполненных солёной влагой глаз парня, обиженного до глубины души недоверием любимого человека. Ему не верили. После года устоявшихся отношений его обвинили в измене. Его. Арниса. В измене! Сжимая плотно губы, он обернулся к водителю, с укором посмотрел на него и, сглатывая обиду, спросил: — Ты действительно думаешь, что я мог бы так с тобой поступить? — Не знаю, — следя за дорогой, хмуро ответил ему мужчина. — Я тебе верил… и верю, но… Твой любовник не постеснялся и прислал ваши совместные фото! Дрянь, да ты сам их видел! Как я могу не верить своим собственным глазам? Отвернувшись к окну, Арнис больше не стал ничего комментировать. Ему стоило бы попробовать оправдать себя. Снова… Но было так больно слышать подобные обвинения, да и зная характер Максима это было абсолютно бесполезно. Потому что во время их неудавшегося ужина в ресторане, Арнис уже бесконечное количество раз объяснял, что эти фотографии фикция. Фотошоп. Арнис вообще никогда не видел и не знает того парня с фото. Может Макс просто ищет предлог, чтобы расстаться? Арнис закусил изнутри щеку и незаметно помотал головой. В уме он всячески отрицал такую возможность. Нет, быть такого не может. Очевидно же, что кто-то намеренно хочет их поссорить. Но почему тогда Буров ничего не стал слушать? Неужели действительно не верит? Впервые за год Максим позволил себе разговаривать с ним в приказном тоне. В ресторане он достаточно грубо велел ему собирать свои манатки и на податься выход, затем, не дожидаясь официанта, кинул на стол несколько купюр евро за недоеденный ужин и, без каких-либо слов, крепко держа за локоть, вывел перепуганного до бледноты Арниса на улицу и грубо усадил к себе в автомобиль. Сейчас Максим отвезёт его домой и забудет навсегда. Год отношений коту под хвост. И всё из-за каких-то глупых фотографий! Накрапывал мелкий дождь. Из-за испортившейся погоды улицы почти совсем опустели, лишь редкие прохожие брели после работы по своим уютным домам. Загорелся жёлтый, и вот-вот загорится красный светодиод, но черный БМВ почему-то не остановился на светофоре. Тишина в салоне давила. Вечер воскресенья, не удивительно, что в этой части города машин на дорогах почти нет, обычно все едут через центр Риги. Арнис вздохнул. Следующий светофор засветился зелёным и, злой до чёртиков, Максим нажал на газ. Ничего не предвещало беды. Что могло быть хуже того, что уже случилось? Арнису было жаль. Он не хотел потерять Максима из-за чьей-то чужой прихоти. Он любил этого мужчину так, как не любил никого и никогда. Но унижаться, что-то повторно доказывать… Разум подсказывал Арнису, что надо промолчать и дать обоим время остыть. Позже ещё будет время поговорить и оправдаться. За ни за что. Да он сам отыщет этого недоброжелателя и кинет опровержение этой гнусной лжи Максиму в лицо. Он всегда был верен ему. Иначе толку вообще в отношениях? Арнис совсем ничего не понимал. Кому нужно было портить их отношения? Об их связи узнала жена, дети? Сам Максим тоже не святой. Арнис уже давно ходит с клеймом любовника на лбу. Целый год! У Максима двое детей подростков. Арнис принял данный факт как данность и никогда не настаивал, чтобы его любимый мужчина ушел из семьи. Никогда. Потому что верил словам Максима. Верил, что его брак уже давно существует только на бумаге. И тем не менее, Максим и Каталина Буровы жили и живут до сих пор под одной крышей. А Арнис, с щенячьей преданностью и нетерпением, ждал любую из их встреч. Буров мог быть очень занятым человеком и тогда их свидания были короткими встречами на квартире Арниса, где даже толком не общаясь, они сразу шли в постель и утоляли физический голод. А когда Максим уезжал в «командировку», по крайней мере его жена была в этом уверенна, то Арнис брал на работе выходные и, запираясь в квартире с любимым, они могли наслаждаться друг другом целую неделю, а иногда и две. Арнис всегда встречал уставшего после работы Бурова с хорошим настроением. Не жаловался, что они редко выходили куда-то вместе и что их встречи всегда проходили у него дома. Арнис с удовольствием готовил и кормил его только теми блюдами, которые нравились его мужчине. Удовлетворял все его потребности в постели. Одним словом говоря, он делал всё возможное, чтобы им было комфортно вместе. И ни на чём не настаивал. Все произошло в мгновение ока. Оставался километр до улицы Терветес, как из неоткуда появилась машина, несущаяся на огромной скорости прямо вслед за ними. Казалось, остановись и она объедет, но нет. Максим вырулил влево, затем вправо на другую улицу, но это не помогло оторваться от спятившего водителя. Машина сзади никак не хотела их объезжать и следовала точно по пятам. Арнис схватился обеими руками за низ сидения. Ногами уперся в пол и стиснул зубы. Сердце колотилось от страха попасть в чёртову аварию, когда между ними ещё ничего не ясно. Арнис не хотел умирать. Он не хотел смерти Максиму. Парень молился всем возможным богам, чтобы это был лишь дурной сон. Всего лишь дурной сон… Однако мужчина зачем-то набирал скорость. Стрелка спидометра уверенно поднималась вверх — 70, 80, 85, 100. — Я не могу затормозить! — крикнул перепуганный Буров, ногой упорно давя на тормоз. Арнису казалось, что в его голове взорвалась бомба. Как не может затормозить? Ведь еще минуту назад с машиной было все в порядке. Что происходит? Паника нарастала. От нервов вспотел лоб, спина, шея. Такое он видел только в каких-нибудь фильмах, но никак не представлял себе стать невольным участником практически уличных гонок. Пальцы крепче ухватились за сиденье. Арнис никогда не пренебрегал правилами дорожного движения и всегда был пристегнут, но ремень безопасности совсем не спасал. Вслед за маневрами Максима, его бросало то в одну сторону, то в другую. Максим ругался. За ними по-прежнему петляла чертова незнакомая машина. Их намеренно кто-то подрезал. Вырулив на широкую улицу, Максим предупредил, что решил поехать в объездную. Мол, он надеется, что им не хватит бензина и машина просто-напросто остановится. Сколько им придется вот так кататься? Никто не знал. Пугал тот факт, что машина сзади тоже не останавливается. Она летит со всей скорости прямо на них. Что это за самоубийца? — Макс, кто это? — Я не знаю, — сосредоточенный на своих движениях, ответил мужчина, — держись крепче! Они выехали на главную дорогу. Впереди центр города и к их неудачи, там скопилось не менее десяти машин, ждущих на светофоре. Не предупреждая, на пустом участке дороги, Буров потянул за рычаг ручного тормоза. Машина сделала два крутых виража, оставляя за собой дымящиеся черные полосы от стертых шин, и черный БМВ столкнулся лоб в лоб с преследующей их машиной. Уши мгновенно заложило. Ругательства Максима потонули в скрежете смятого при столкновении бампера. Арниса зажало между сидением и панелью с вовремя выскочивший подушкой безопасности, и что-то острое мгновенно уперлось ему в спину. От поясницы до кончиков пальцев ног прошило острой болью, а затем наступила темнота…

***

3 месяца спустя. Часы, на обклеенной светло-голубыми обоями стене, отбивали последние секунды до полуночи. Из старого магнитофона, стоящего в дальнем углу комнаты, доносился мелодичный голос Наташи Королевой, поющий зажигательную песню с грустным текстом «жёлтые тюльпаны». Сидящий на диване Арнис откинулся на его мягкую спинку и накрыл ладонью красные от слёз глаза, коряво подпевая, пока нескончаемые влажные капли текли по его щекам, а голос не стал хриплым от рыданий. Это был первый раз после аварии, когда он позволил себе рыдать, в голос, не страшась быть кем-либо услышанным. Говорят — мужчины не плачут. Но и им тоже иногда требовалось спустить пар. Арнис всегда считал, что слезы — это ещё не показатель слабости, просто в его душе скопилось слишком много боли и негатива. Раньше он редко употреблял алкоголь. Теперь же ему он навсегда противопоказан из-за больших доз обезболивающих. А кроме как напиться до поросячьего состояния, ему было легче всего закрыться от всех в своей квартире и от души предаться самобичеванию. На кухонном столе в двух разных вазах стояли роскошные букеты цветов. Белые розы Арнис любил и, на выписку из больницы, после трёх проведенных в ней месяцев, его мать преподнесла ему именно их. Второй букет — и да здравствуют вестники разлуки — жёлтые тюльпаны. Их к нему домой, курьером, прислал Максим. Вдобавок к несчастным цветам написав короткую записку, что не уйдет из семьи. И теперь им точно придётся расстаться… В аварии, о которой вещали репортёры все три месяца реабилитации Арниса, Буров отделался лишь несколькими несерьёзными травмами, а уже на следующий день из травматологии его забрала жена. Об этом Арнису рассказала день и ночь дежурившая возле его палаты мама. Сразу после проишествия с ней связались из больницы и попросили приехать. У парня в куртке нашли паспорт, который он носил по привычке из-за закона 25-ти лет, и полицейским ничего не стоило найти его ближайших родственников. Арнису не так повезло, как Максиму. С самой первой секунды, когда парень проснулся в палате Гайльэзерской больницы на следующий день после операции, к нему с утра пришёл с обходом сам главврач. Услышав свой диагноз, Арнис впал в хандру. Ему больше никогда не быть самим собой. Из-за пережитой аварии он стал инвалидом. И навсегда обречён провести свою жизнь в бесконечной боли из-за перелома двух поясничных позвонков. Теперь его участь состоит в том, чтобы до конца своих дней передвигаться в инвалидной коляске, если физиотерапия и качественно проведенная операция не даст никаких результатов. Одну операцию он уже перенес. Оставалось верить только в себя и свои силы, но как тут верить, если процент выздоровления всего двадцать пять процентов из ста? Убитая горем мать спрашивала у врача, есть ли у ее сына хотя бы малейший шанс когда-либо встать на ноги, как прежде. Врач лишь пожал плечами. — Мы сделали все, что от нас зависело. Позвонки срастутся, но нервы. Должно случиться чудо, чтобы ваш сын снова стал прежним человеком, а чудеса медициной ещё не доказаны. Мне очень жаль, — ответил тот и без единой эмоции сожаления на лице, вышел из палаты вон. На протяжении всего времени, проведенного в больничной палате, смотря на всех этих несчастных калек, Арнис пытался понять: В чем была его вина? Сама авария до сих пор оставалась для него загадкой. Темным пятном в воспоминаниях. К нему уже несколько раз приходили следователи, но ничего конкретного по вопросам он ответить не смог, как и описать какие-то значительные детали аварии. Его также напрягали вопросы личного характера со стороны абсолютно чужих ему людей, которые касались непосредственно его взаимоотношений с Буровым. Арнис на них не отвечал, а лишь отмалчивался, потому что в каждом слове слышал какой-нибудь подтекст с осуждением и неприязнью. Никто не верил, что Арнис мог быть ему просто другом, знакомым или вообще случайным попутчиком. Отвечая на то, что мог, он не понимал, к чему его ещё больше мучают? В какой-то момент для него стало всего слишком много и врачам пришлось вколоть ему успокаивающее, а мать взяла на себя смелость и выгнала следователя взашей. После ничего не давших бесед с полицейским, больше к нему в больницу никто не приходил. В своих воспоминаниях Арнис постоянно возвращался в тот день. Перед глазами стояла картинка роскошного ресторана в старой части Риги и злого Максима, посреди ужина бросающего ему на стол папку с какими-то липовыми фотографиями. Казалось, для Арниса должно было уже все стать безразличным. Ведь они с Максом были только любовниками и никто никому ничего не обещал. Но сердце, вопреки разуму, бесконечно ноет. Его грызет обида и ревность, потому что у Бурова была и есть жена и дети. Ему есть с кем быть счастливым. У Арниса же осталась только мама… и его небольшой цветочный магазин. За время продолжительного постельного режима и его последующей реабилитации, магазином пришлось заведовать его помощнице Олите. В пепельнице, полной окурков, медленно догорала очередная сигарета. Старый магнитофон, с треском проигрываемой кассеты, поменял песню на следующую. Из динамика магнитофона послышались аплодисменты, а затем и первые слова его любимой песни — «Любимые цветы, ты подарил другой, погасла для меня звезда пленительного счастья…» — ставшие для Арниса жестокой реальностью.