Лесные массивы

      Он привык к жизни в густых лесах. Каждое утро встречать со своим стадом восход на какой-нибудь возвышенности в тайге, разделяя добытую еду: небольшая дичь, рыба, ягоды или грибы. Такие укромные просторы всегда доставляли комфорт и уют, несмотря на погоду: будь та даже ненастной — это не доставляло сильного дискомфорта. Это все было для него чем-то обыденно-ценным.       Глаза всегда с теплом оглядывали лесные массивы, высокие кроны сосен и вековых дубов, стройные березки и гигантский буковый лес. Правда последний он видел еще в самом раннем детстве, когда Дрим все еще был крохотным жеребенком, прячущимся в кругу родичей и жавшившимся к боку матери, когда тени толстых стволов деревьев окружали, водя пугающие для ребенка хороводы.       Но именно той порой он усвоил то, что бояться леса не стоит. Он не причинит вреда, а наоборот — защитит, примет в свои объятия, скрывая от сильных порывов ветра, разбивая те на толстые и тонкие ручейки воздуха, от гнева богов их народ, от хищников, как бы то не звучало странно. Однако, как понял Дрим, урожденный на юге западных лесов, помимо оголодавшей стаи волков, матери-одиночки медведя, рыси и иных недоброжелателей, очень опасными также являлись некие люди.       — Люди — это те, с кем не просто стоит быть настороже. Нет. Их надо опасаться. К ним нельзя приближаться ни при каких обстоятельствах. Они жестокие, жадные и кровожадные существа. Наших собратьев порабощают и эксплуатируют в их войнах. Считают вещью, отбирая всю свободу, не позволяя жить с тем, без чего как без рук.       И каждый взрослый твердил об этом в стаде. И каждый взрослый потому был согласен на переселение в глуши более суровых лесов, не собираясь подвергать ни себя, ни подрастающий молодняк опасностям, что с каждым днем лишь приумножались с подачи тех самых людей.       Отец Дрима был вожаком их стада, но погиб еще до рождения сына как раз из-за людей. Оттого мама так часто и говорила ему о тех опасностях, что таят в себе миролюбивые и безобидные на первый взгляд странные двуногие существа.       А Дрим привык верить маме. Паффи никогда не врала ему, постоянно выкладывая правду такой, какой она была. И оттого Дрим не стеснялся задавать вопросы на подобии: «Неужели все люди настолько ужасны и опасны?»       «Ужасны не все, милый. Есть исключения. Но их так мало, что отыскать их сравни удаче, подаренной богами. Однако даже самые хорошие люди опасны. Просто свою силу одни направляют на разрушения, кровопролития и войны, а другие на созидание, защиту и поддержание мира. Так было всегда и везде, потому береги себя, а после еще и свое стадо, милый, когда вырастешь», — говорила матушка поздними вечерами вблизи костра, когда сынок, устроившись рядом, внимал каждому ее слову. Тепло тела, вкусная еда, свобода, которой он дышал — все это отражение его детства и отрочества.       Но сейчас…       Оглядываясь по сторонам и сжимая в руках топор, он приподнимает маску, сплевывая кровь.       Руки покрыты красным, как и лезвие оружия, взор все еще словно задернут пеленой, а разум медленно тонет в мыслях. Все плывёт вместе с его размышлениями. Глаза медленно скашиваются в сторону. Он подмечает бездыханные тела противника с характерными рубленными ранами. У некоторых отсечена голова, у иных отрублены руки, ноги, хвосты, каким-то образом отсечены копыта.       Кровавая баня. Он медленно вдыхает побольше воздуху, а после поднимает голову, слыша тихое удовлетворенное хмыканье.       — Так много крови, — довольно протягивает его… друг. Поневоле друг.       — Да, -скупо отвечает Дрим, а после ощущает, что неожиданно все внутреннее болото рассасывается, и в груди вновь расцветает пустота, высасывающая остатки сил и энергии. — Пошли, не могу больше на это смотреть.       — Неженка, — ворчливо хмыкает Техно, а после с характерным звуком убирает в ножны клинок, перескакивая на своих четырех через очередной хладный труп, коими усеяно поле, чтобы подобраться поближе к Дриму. Он в ответ ничего не говорит, лишь, оглянувшись, что-то для себя отмечает, а после двигается вперед, скрываясь за лесным массивом, который мгновенно заполняет брешь в его нутре.       И на мгновение Дрим чувствует себя также, как год назад в таежной чаще в кругу своего стада…       Но лишь на мгновение, ибо через несколько секунд его сбивает яркий запах и привкус крови, как собственной, так и его сородичей, принадлежавшие вражеской стороне.       — Все люди ужасны и опасны… — тихо прошептал Дрим, рассматривая шрамы на руках и натягивая обратно на лицо фарфоровую маску, а после ушел вперед. Подальше от кровавого поля…