Хабиб Альби

Когда утро встречает ранних пташек темным небом, а день — блеклым солнечным светом, Джейсон работает на автомате. Он поднимается с первыми кошмарами, завтракает чем попало (если еда вообще есть), заправляет кровать и убирает разбросанные вещи, и уходит на работу. К Гейзенбергу. Работает на автомате — убирает металлолом, перепроверяет данные ему чертежи и задания от Карла, делает всё как обычно, не отвлекаясь ни на кого и ни на что. Временами, конечно, он наоборот отстает или путает данные и сделанные задания, из-за чего даже Гейзенберг остается в недоумении от его рассеянности. Но, по крайней мере, он продолжает функционировать и может выполнять данную ему работу. Даже с небольшими ошибками, но он все еще может. Джейсон считает, что может работать, пока не начинает терять свои бумажки с заданиями и путать одну конструкцию от другого, чуть ли не справляясь рук из вон плохо, словно теперь у него было новое хобби — делать все так, чтобы было плохо и недостаточно. Если раньше он мог выполнять хотя бы одну из своих обязанностей в день, то теперь же эффект на его работу был негативным, оставляя желать продукции Гейзенберга лучшего.  Он скрежет зубами от собственной неудачи, старается изо всех, но каждый раз где-то просчитывается, роняя всю успеваемость в минус. Даже, когда он пытается делать все медленно и равномерно, не отвлекаясь и просто выполняя свою работу, — каждый конец рабочего дня его встречает недовольный Карл, жалующийся на его хуевость. Мужик даже предлагает Колчеку бросить это затею и отправиться помогать со скотом, что-то более «человеческое», раз он не может с обычными фабричными делами справиться. А Джейсон только огрызается ему, говоря, что все это брехня и что Карл просто хуевый начальник, так как привык работать с нелюдями. Таким же образом, в день, когда они снова спорят друг с другом, крича сквозь коридоры и комнаты, пока работа идет своим чередом, Джейсон кидает на пол инструменты со стола. Шум упавших инструментов и кипящая кровь в ушах заглушают Колчеку свист металла, который ударяется ему в спину, сшибая с ног, из-за чего тот хватается за его края, пока его несут сквозь комнаты и коридоры к главному отсеку. — Хватит! — Гейзенберг в очередной раз кричит на него сквозь громкоговоритель фабрики, пока Колчек прижимается лбом к холодному металлу, пытаясь оправиться от удара, — Отпусти, тупица! Тебя нахрен убьет, если ты продолжишь кататься на металлической плите! Его голос звучит, где-то на заднем плане, когда Джейсона ослепляет широким светом и едким запахом главного сектора. Пальцы предательски потеют и медленно скользят по металлу, но он продолжает держаться за него, пока рядом пролетают различные другие металлические объекты и пластины. — ..Джейсон! — голос гремит в огромном помещении, но Колчек не отпускает плиту, ощущая как его покидают силы в руках. На момент свист и скрежет летящего рядом металла останавливается, оставляя его в оглашающей тишине. После трех секунд, пехотинец осознает, что и сам он больше не несется по просторному сектору, а легко парит в воздухе, держась из последних сил за металл. — Ишь ты удумал от работы так свалить?! — голос Гейзенберга взрывается за его плечом, — Раз хочешь себя прикончить, то возьми выходной и не порть мне тут работу!  Джейсон дышит часто и прерывисто, смотря на пыхтящего Карла, почти подобно ему, стоящему на своей парящей металлической плите. Он делает несколько глубоких вдохов, пытаясь собраться с мыслями, чтобы ответить на придирки мужчину, как его руки сдаются и отпускают пехотинца вглубь фабрики. Полсекунды спустя он снова оказывается на металлической плите, но уже в горизонтальном положении и с болящим бедром и задницей. — Джоэль, — Гейзенберг строго зовёт его, призывая свой молот, — Иди-ка ты на сегодня нахрен из моей фабрики. Сейчас же! Дома его никто не ждёт, а все остальные ребята заняты своими делами и работами.  Несмотря на блеклое солнце в небе, Джейсон плюет на всех, на свои морали и на себя, и идет к Донне. Ну, вообще похуй уже на сегодня… — Донна! — он вздыхает с облегчением, встречаясь к лицу со знакомой вуалью женщины, — Э, извините, что я так.. внезапно и как-то ну… без назначения что ли.. Эм. — Джейсон мнется на пороге, пытаясь заглянуть внутрь дома. — Джоэль? Джоэлюшка! — Энджи скребечит своим голосом, бросаясь обнимать ноги парня, — Ох-хох, так давно тебя не видели, ни свет ни заря, хи-хи-хи! — Д-да, да, и тебе.. привет, Эндж, — он колеблется секунду, пока Госпожа Беневиенто раскрыла дверь пошире, позволяя ему войти, — Я тут, м, по делу там, в общем, — он шмыгает носом, оглядывая впервые дом в более ярком и дневном свете. Его уши неприятно замерзли и покраснели, как и его руки без перчаток, а Энджи, тянущая его в знакомом направлении подвала, не помогала ему замутненному разуму. — О? Оо-оу? — Энджи снова пищит своим деревянным голосом и оставляет парня, убегая к Донне на руки, — Так ты-? Ты? Снова пришел за этими, ну? Колчек ничего не говорит, только сначала неопределенно пожимает плечами, а затем кивает головой, уводя в сторону свой взгляд с хмурыми бровями. Госпожа Беневиенто поворачивает голову, словно задавая вопрос. Колчек же только хмуро смотрит на нее и не подает никакого виду. — Тебе нельзя приходить сюда, знаешь это? — игрушка в руках госпожи пищит, пока они спускаются в знакомое помещение. — С чего это вдруг? — Джейсон злобно оглядывает ее, сжимая кулаки в карманах. — Потому что день! День потому что!  — А с днём-то, что не так? — Так день же! — ее опускают на стол, пока Госпожа Беневиенто занимается подготовкой, — День, Джоэль! — Я нихрена тебя не понимаю, без какого-либо контекста, знаешь ли. — Ха-ха-а! Не понимает он, смотри-ка! — Энджи легонько тянет свод подругу за рукав, словно пытаясь привлечь ее внимание на глупые слова парня, — Так день же! Днем мы заняты и- и другие дела у нас есть, вот! Не можем же мы и днем, и ночью, и вечером за тобой присматривать, пока ты отрываешься на галлюцинациях, а?! Ее кукольный смех вновь скрипит на все помещение, вызывая у Колчека зудящее раздражение. Хотелось сжать челюсть и кулак и вдарить этой наглой куколке по черепушке так, что все ее глазки и пуговички разлетелись бы на мелкие кусочки. Этот наглый смех, что смеялся над ним и заставлял его сдерживать свою бурлящую злобу внутри себя, не дав навредить другим. — Джейсон, — голос Госпожи Беневиенто прерывает злобный ход мыслей в его голове. Она протягивает ему одну простойную длинную емкость, внутри которой покоилась слегка загустелый отвар. Не дожидаясь каких-либо других просьб, Джейсон хватает пробирку и выпивает все зараз. Язык жжет неприятная травяная горечь, переходящая в пылающую и душащую липкость в самой глотке, из-за чего Джейсон приходится слегка прокашляться. — Дерьмо какое-то по вкусу, — он бубнит себе, — Что дальше? — Дальше? Какое дальше? — Энджи осматривает стол и руки Донны, — А больше ничего нет! Это была твоя порция-прием или еще что- Мы дали тебе всё, что ты хотел! Энджи не успевает добавить еще каких-либо пояснений Джейсону, как Донна передает парню единственный шприц и совсем крохотную пилюлю. Пальцы еле подрагивают, когда Джейсон берет хрупкий шприц себе в руки, чуть ли не теряя пилюлю. Глаза мутнеют, а воздух в легких спирает, на что Госпожа Донна сразу обращает внимание, аккуратно беря рукой Колчека под локоть.  — Так.. так мало? — его голос слегка дрожит, точно как его руки, но Донна держит его на месте, не давая уйти. — Зато сильно. Это поможет тебе, Джей. Если бы он мог видеть ее лицо, то был бы уверен, что она смотрит на него глазами полного сожаления и короткой улыбкой на лице. Такими же улыбками его одаривали в детстве, когда родители еще стыдливо прятали глаза, когда ему множественно раз отказывали в старшей школе девушки, когда на него смотрели мимо незнакомцы на улице, когда его деньги жадно забирали дилеры и совали ему руки его наркоту; точно такая же знакомая.. Госпоже Беневиенто приходится выпроводить Джейсона, посылая его с «лекарствами» к себе домой. И Джейсону сначала только хотелось разозлиться из-за этого, — почему это она его выгоняет к себе? с чего это вдруг ему надо домой? чем это ее подвал хуже его собственного места? — а потом он бросил это дело, решая, что и сам может разобраться. Если Альсине хочется послать его в психушку, то пусть пишет своей подружке-докторишке. Если Гейзенбергу хочется выгнать его из своей бесполезной фабрики — пусть выгоняет. Если Донне хочется прогнать его и из своего дома, не дав ему нихрена, чтобы помочь вылечится или забыться блять — пусть блять делает! И в голове его горит огонь, пуская опасный и едкий дым в глаза, распространяясь по воспоминаниям и мыслям с помощью бушующего ветра беспокойства. И тело горит от стыда и злости, пока ноги быстро несут Колчека сквозь смутно знакомые дорожки, повороты и кусты.  Он несется непонятными шагами, сквозь еле узнаваемые места, пока голова была наполнена дымом, не пропуская ни одну четкую мысль. С чешущимися и пылающими руками он тряс шприцом и, не жалея своей руки, ввел грубым нажатием всё, что было в пузырьке. Секундой позже он также заел свое головокружение пилюлей, пускаясь обратно в свою дорогу. В собственной голове не было ни единой мысли, что можно было сочти за разумную, что уж говорить про собственные действия.  Нога, рука, нога, рука, широкий шаг-другой, резкий спуск, рука, снова нога и опять рука, и рука, и снова нога, нога, нога, пока Джейсон не поскальзывается на траве и, к удивлению и облегчению парня, ловят его уверенные руки. — Воу-воу! Смотри куда ступаешь, дружище, — говорит знакомый голос ему в ухо, приподнимая Джейсона и хлопая его по плечу. Григорий широко улыбается ему, не показывая зубов и убрав руки к себе в карманы. Его лицо ни капли не изменилось, всё с теми же неприятными усами и сальными волосами, пока на нём самом висело его зимнее пальто, что прекрасно согревало деревенского парня. — Чего молчишь? Язык проглотил, Джоэль? — он смеется, как ни в чем не бывало, делая шаг к Джейсону и собираясь взять его за плечо, но пехотинец отдергивает назад, чуть вновь не падая, — Чего такое? Всё в порядке с тобой, эй? — Свали от меня! — Джейсон уворачивается от его тянущихся рук, отступая назад. — Эй, чувак, — Григорий старается говорить мягко, поднимая свои руки в сдающемся жесте, — Мы же с тобой не в ссоре, так нечего нам тут кусаться, чего ты? — Я сказал: уйди от меня! — руки у Джейсона дрожат и он старается держать их в поднятом состоянии, пытаясь не дать ему приблизиться к себе, пока он пятиться назад, — Не приближайся! — Да брось ты! — он качает головой, — Пф, да мы же с тобой хорошо вместе проводим, так теперь ты решил святошой заделаться? Да ладно тебе! Донна и сама не святая, не смотря на то, что она — госпожа. Сердце отбивает страшный ритм в горле, пока мозг судорожно перебирает Джейсону способы побега или сценарии с возможной дракой. Он поднимает свои руки, пытаясь огородиться от чужого человека, но Его взгляд лишь меняется, как-то цепляясь за трясущиеся конечности лейтенанта. — Дружище, ты слышишь меня? Тебе ведь нужна помощь, не так ли? Ты поранился может или головой ударился, пока так бежал, а? — Григорий делает уверенные шаги к Джейсону, хватая и опуская его за руки. — Да ты- Ты! — Джейсон крутит руками, вырываясь и мотая головой, — Не нужна мне твоя помощь!.. — Хэй-хэй, все хорошо, не бойся- — Отъебись!  Колчек не замечает, как собственная рука свойственно вырывается из чужой хватки и ударяет чужаку по лицу. Воздух застревает на полпути, не добираясь до лёгких из-за кома в горле. Он шипит и чешет свое лицо, глаза его бегают по руке, проверяя на наличие крови, а затем он метает на человека молнии одним лишь своим взглядом. — Если еще раз подойдешь ко мне — ты труп! Запомни мои слова! — рычит Джейсон, судорожно дыша сквозь зубы. Джейсон впивается ногтями себе в ладони, судорожно моргает и дышит через рот. Если бы не бешено бьющееся сердце и адреналин (а каким образом оно взялось в не, если он под препаратами Донны?), то Джейсон давно заметил бы, как собственные ноги несут его галопом, чтобы успокоить себя. Наверное он несет себя куда-нибудь в безопасное место. Где-нибудь, где он точно сможет остановиться и отдышаться. Может даже чуть-чуть попить и присесть. А то и прилечь не помешало бы ему… Дверной хлопок выводит Джейсона из некого транса. Он дышит глубже и прерывистее прежнего, заполняя свои легкие таким нудным кислородом, после чего оглядывает где же это он: собственный дом. Его встречает полупустое помещение, от стен которого разносится собственная отдышка, а если слегка пройти вперед и свернуть, то в коридор выглядывает не заправленная кровать. Джейсон шуршит на месте, опираясь спиной к стене и держась за грудь. Он хлопает себя и старается замедлить дыхание. Вдох-выдох, он находится в собственном доме и дверь он запер. Вдох-выдох, он слышит, как из неисправного крана на кухне капает вода. Вдох-выдох, у него невероятно сильно кружится голова от переизбытка кислорода, а лицо всё онемело. — Блять… бля-я-ять.. Мгх, сука.. бля, — Колчек жмурится и сползает по стенке, наконец, позволяя своему телу расслабиться. Будь Джейсон старой версией себя… а да какой там? Джейсон нихуя блять не изменился. Конечно, блять, ага, «изменился» он тут. Джейсон был утром первым пришедшим на завтрак. Точнее, сам Джейсон и был первым для завтрака, но по сути сознание или мозг он всё же оставил у кровати на тумбочке. — Доброе утро, — он здоровается с девушками, готовно садясь за их стол. Кларисса (разлепившая глаза только 3 минуты назад) и Рейчел (вставшая полчаса назад, чтобы подготовиться) оценили Колчека глазами, пытаясь уловить его изменившееся поведение. — Еще и восьми нет, какое «доброе»? — Стоукс говорит полушепотом. — И тебе доброе. Выспался? — переходя в режим альфа-суки капитана и, по горькому совместительству, «мамаши», Рейчел направилась на кухне, чтобы подать Колчеку хотя бы воды, пока Кларисса отлучается «окончательно проснуться» — Как давно не высыпаешься? — О чем ты? — парень хмурится, но благодарит своего капитана за воду, опрокидывая ее в себя за мгновение. — Не лги, Колчек. На тебе лица нет, твое лицо — один сплошной синяк, не говоря уже об этих чёрных кругах под глазами. — Кинг опускается на скамью напротив Колчека, слегка отпивая из собственного стакана, — Сколько ты спал? Было ли хоть близко к тем самым нужным восьми-десяти часам? Джейсон удерживает ее напористый взгляд. Дышит медленно и также моргает, чтобы не спугнуть собеседницу, а затем глубоко выдыхает, смаргивая сухость из глаз. — Рейчел, — пытается отнекиваться Колчек. — Джейсон, — останавливает его Кинг. Он поднимает свой усталый взгляд на нее, — сидящую напротив, уперевшись локтями в стол и анализируя осунувшееся лицо бывшего лейтенанта.  Она же составляет лист характеристики и предполагаемых симптомов про себя, смотря, как ее бывший подчиненный пытается собрать свои растаявшие мозги во что-то функциональное. Колчек устало кивает, слегка приподнимая руки: — Я в порядке- — Чушь, — Стоукс громко оглашает, плюхаясь рядом с Кинг, — Ты давно уже не в порядке, дружок, а последствия твоего «в порядке» уже добрались до тебя. — Кларисса, — в очередной раз устало вздыхает Колчек, но его перебивает. — Джей, — она затыкает его также просто, легко доказывая, что у того нет даже сил спорить. — Так что ты тут забыл? — Оейчел спрашивает после неловкого минутного молчания между ними тремя. Джейсон словно оживляется, приподнимая о на своем месте: — О, так я и правда на завтрак пришел. Решил, что если приду пораньше — может успею попробовать ваших фирменных блинчиков, пока те, — он указывает большим пальцем куда-то себе за плечо в стену, — еще не пришли и не съели всё. — Они не фирменные, они диетические и полезные. — Фирменные, — Джейсон кивает Клариссе, словно та подтвердила его слова, — и оригинальные, и всеми известные, — он улыбается им усталой улыбкой. Джейсон так держит свою усталую улыбку и глаза на Рейчел, что только смотрела ему в глаза. В конце концов, она закрывает глаза и вздыхает, поднимаясь со своего места. — Угостим тебя ими, что же поделать с тобой? — Доброе утро! Проснись и пойте! Время завтракать, а вы всё еще-! — Мёрвин врывается в их идиллию своим голосом, а затем также быстро замолкает, когда видит, что Рейчел с Клариссой беседуют вместе с Джейсоном, — А ты когда это пришел? — Джоуи проталкивается из-за спины механика и улыбается Колчеку, садясь рядом с ним. — Когда мой желудок к позвоночнику прилип, — Джейсон смеется. Если бы не ор Натана, который выбил из сознания Джейсона всю сонливость, то он бы подумал, что видит приятный сон, когда через 20 минут вся команда и вправду собирается для завтрака на кухне Рейчел и Клариссы. Даже Ник с Эриком не спорят и не бесятся друг на друга, а безвкусный диетический блинчик с добавками разных ягод становится вполне терпимым. На этот короткий миг, вполне с «идиллическим» завтраком, Колчеку кажется, что всё в порядке. Но когда все заканчивают с чаепитием и собираются на работу, то что-то внутри морпеха неприятно трепещет. Он старается вести диалог с Ником, улыбаясь и собираясь вместе с остальными. Прощается с девушками, Мёрвином и Джоуи и идет дальше с Ником и Эриком, узнавая последние новости в деревне, подшучивая друг на другом и о своей работе. — Кстати о работе, — Ник вспоминает, — ты же с Гейзенбергом работаешь и его фабрика не на этой стороне деревни вообще. Босс твой не отругает? — А это, — Джейсон улыбается, будто всё так задумано и в порядке, — Да ничего страшного. Подумаешь, денечек всего-то прогулял, не уволит же он меня, м? — Но риск всё же есть. Ради приличия можно было бы отметиться, что на работу пришел, а затем смотаться оттуда по быстрому, — Эрик вставляет, вопросительно поднимая бровь, — Да и как у тебя работы могло там не быть? Уверен, что этот псих не убьет тебя на самом деле? — Тц, Эрик!.. — А я что? Я же серьезно, — отмахивается от Кея капитан, — Может Господа и Матерь Миранда более милостивые, но они с Амбреллой работают, а замыслы у этой компании нихрена и никогда не были добрыми. — Не убьет меня этот дормоед еще не скоро, — вновь отмахивается Колчек, — Я ценный работник в конце концов, да и «голос разума» у него свой есть, так что смерть от его рук точно мне не грозит. Эрик и Ник оба скептически вздергивают бровями и поджимают губы. — Бросьте! Да вы серьезно? — Колчек удивляется им, — Я с Карлом в хороших взаимоотношениях, какое «убивать»? — Амбрелла- — Ну он же- — Так-так-так! — Джейсон поднимает руки и затыкает обоих, — Это моя работы, это мой босс и я сам знаю, как с ним разобраться. Ясно? Меня никто не убьет за один единственный прогул, а Карл не такой уж и убийца. — Оба мужчины молчат и послушно кивают на слова Колчека, — Вот и хорошо, а теперь мне пора! Увидимся с вами вечером!.. — Стой, но ты же прогуливаешь, разве нет? — Джейсон не слышит вопроса Кинга, убегая от них дальше по своим делам (если, конечно, те были). Джейсон умудряется убежать от парней именно в тот момент, чтобы несколькими минутами позже оказаться лицом к лицу с Сальваторе. Он разговаривает с ним и ходит по деревне, останавливаясь временами, чтобы пообщаться с соседями около их калиток. Кто предложит им зайти к ним и поесть вкусного, кто расскажет последнюю интересную новость в своей семье, а кто наябедничает или попросит помощи у Господина Сальваторе Моро. Джейсону хватает лишь одного вопроса о делах Гейзенберга и его фабрике, чтобы быстро найти отмазку и смотаться подальше. Ноги сами несут теперь же подальше от деревни, из-за чего Колчек оказывается на пороге замка Леди Димитреску. Его никто не встречает в просторном вестибюле, никто не приглашает в разговорную комнату, но его ловят в одном из множества коридоров дочери Леди Альсины. Как всегда они очаровательны и радостны (несмотря на жажду крови и веселья), и предлагают мужчине подождать Госпожу в музыкальной комнате или галерее. Если бы неприятно напряженное отношение между Колчеком и Госпожой Димитреску, то он вполне бы согласился остаться на подольше; хотя, он же сам сюда пришагал на своих двоих, даже не раздумывая, а теперь уже собирался уходить, лишь бы не встречаться с хозяйкой зáмка? нет, так дела не пойдут. И он сидит там, и общается со смеющимися девушками, составляя им компанию и разбавляя их однообразные дни своим присутствием. Девушки почти уговаривают Джейсона на прелестный обход и экскурсию зáмка, но к их времяпрепровождению присоединяется сама Госпожа. Всё то же грязно-бледное платье, шляпа с широкими полями и ее кровавые губы, что сжимаются в холодную и тонкую улыбку при виде мужчины. Джейсон сглатывает пот виде нее. Ее рост, темперамент и необычная вампирская красота Госпожи всегда имели такой эффект на простых людях и смертных, и простой морпех Джейсон Колчек не мог являться исключением. Обедать им пришлось вместе за крупным столом в приятно обустроенной столовой, которая явно использовалась для таких приемов с гостями. Чашечка чая в конце трапезы и слегка горьковатый десерт — всё, что запомнилось Колчеку в конце, когда к ним присоединилась и сама Миранда. — Скажи, Джейсон, — она говорила четко и со слегка высоким голосом, когда все чаепития закончились и настало время для разговоров, — как ты поживаешь? Прошло приличное количество времени с тех пор, как вы переехали в нашу деревню, но мы никак не можем с вами всеми встретиться и вновь обсудить ваши дела и ощущения. Не одиноко ли вам или может на самом деле вас народ угнетает и прогоняет? — Да что вы, мэм, — Колчек поддается ее необычайному умению завораживать своего собеседника, улыбаясь и вежливо кивая ей, — У нас всё в порядке и ничего не беспокоит. К удивлению и счастью, ваши люди хороши и были благосклонны к нам, дав нам даже работу. — Надеюсь они не перенапрягают вас там рабочей силой? А то изменение звания с солдата пехоты на фермера могут и свои плоды дать, — Колчек понимает, что она шутит и смеется вместе с ней, позволяя их разговору дальше течь. Разговор за сплетней и новостью утекают, унося с собой время и Госпожу Альсину, извинившуюся, что у нее дела. А Джейсон продолжает сидеть здесь, ведя беседу обо всём и ни о чем вместе с Богиней Деревни. Нет, не буквально! Ее все считали Матерью, ну и своеобразно это уже Богиня прям… Колчеку это нравится — общаться с людьми и забыть на эти мгновения обо всех заботах на свете, забыть о своих проблемах и переживаниях. Только это приятное общение заканчивается также неприятно, когда Миранда упоминает, что вечером к ужину присоединится Карл. Мысль о встрече с ним не радовало работягу и давало идею, что мужик будет зол, как не в себе и скорее отправит его на фабрику вместо того, чтобы дать Колчеку насладиться вечером. Ком в горле формируется и сдавливает также скоро, как Колчек уходит из замка, извиняясь, что хочет встретиться со своими друзьями. Мозг подкидывает неприятные воспоминания о том, как он практически точно также уходил к себе домой. Он сворачивает с лесной тропинки, ведущей рядом с озером, на длинную тропу, что вела прямо в деревню, где он мог выйти более спокойным на свою тропу к их домикам. Солнце не греет ни в какую, но слепит нещадно, заставляя любого прищуриться от колючих лучей. Джейсону также приходится задернуть свою куртку и застегнуться до горла, чтобы холодок не достал ему проблем со здоровьем. Если встал он рано, то сейчас же глаза активно требовали так не хватающего отдыха и покоя. Проблема была одна и это был сам мозг, который не мог оставить самого Джейсона в покое. Подкидывая воспоминания и мысли друг за дружкой, вызывая эмоции и чувства, которые, как считал сам Колчек, были давно забыты или похоронены. Его обувь скрипит на небольшом клочке травы покрытый инеем, а на глаза попадаются также приятно знакомые дома. Его дом. Дом, дожидающийся своего одинокого хозяина в свои холодные комнаты и стены (Джейсон так и не смог понять как и откуда ему включать отопление, из-за чего кроется ночами аж 3-4 одеялами). Знакомый скрип, хлопок и запах дома ударяют в сознание Колчека удушающим грузом. Он сделал это, — прогулял всю работу, более-менее прожил этот день, поговорил с кем-то, хотя ему явно было нужно что-то другое… Тишина вновь надавила на уши Джейсона вместе с завыванием ветра за дверью, а от сердца отлегла огромным грузом… он снова был дома один. — Черт, — он выдыхает себе под нос, упираясь затылком на косые входной двери и учащено дыша. Воспоминания наваливались в его разум, в который раз парализуя Крлчека от обычной жизни, — Черт-черт-черт, фух, фух, ладно.. дыши, давай.. давай же… фух… И Джейсон дышит. Два вдоха и три выхода. Около сотни ударов сердца он успел насчитать. И еще 5 минут и 46 секунд, которые он смог хоть как-то также посчитать, чтобы заземлить себя. И его отпускает. Более-менее. «Либо я просто притворяюсь»: собственный голос в голове шепчет ему, когда он уходит к себе в комнату, переодевается и отвлекает себя домашними делами насколько хватит. — Насколько хватит, — он твердит себе одними губами. Джейсона хватает до вечера, пока он занят уборкой дома и пересчетом своих продуктов, включая небольшую готовку сендвичей на перекус. На улице солнце уже садилось, а часы твердили, что время еще не ночное к Колчеку постучали в дверь его одиноко стоящего дома. Кто-то стоял за дверью и стучался к Колчеку домой. Кто-то пришел к Джейсону домой. К Джейсону пришли гости, которых он не ждал и не звал.