Пивоваренный завод Его Величества

— Служба Бахусу — страшный грех! Алкоголь — страшный яд! День трезвости спасение для всех! Спасибо императору, я рад! — продекламировал мужчина с бандитской внешностью, остальные пассажиры трамвая его не поддержали, а кондуктор так вообще нежно приобнял журналиста, прижимая к перилам и прошипел: — За проезд плати, поэт! — А я, может, дворянин! — прохныкал мужчина, смеясь глазами. — Тогда предъявите документ или хотя бы кокарду! — прокаркал кондуктор, ему явно не нравилась сытая журналистская рожа, золотые перышки на воротниках выдавали мужчину с потрохами. — Документов нет, кокарду пропил! Вот в день трезвости катаюсь, — издевательским тоном прошамкал поэтический пассажир. Остальные следили за представлением с интересом. Ещё чуть-чуть и кто-нибудь начал бы делать ставки, но вдруг в ситуацию вмешалось прелестное создание с большими карими глазами. Она ловка вклинилась между журналистом и кондуктором, невинным голосом обратилась к первому: — Гер журналист, оплатите проезд! Нехорошо получается. Тот изобразив скупую мужскую слезу, вытянул из кармана аки фокусник кошелёк и извлекая из него деньги, заметил: — Подавитесь, гер кондуктор! Был бы дворянином - вызвал бы Вас на дуэль! Приняв деньги, мужчина улыбнувшись очаровательной девушке, бросил: — Но Вы не дворянин, — с этими словами он продолжил шествие по трамваю - свою жатву. Журналист же грохнулся на освободившееся сидение, тихо хихикая. — Вот из всего тебе надо цирк устроить, Зольф! — возмутилась девушка, присаживаясь рядом и поправляя кепку. — Ну прости, Ванесса! Надо было на метро ехать, там смешнее было бы, — улыбнулся Люге, невинно хлопая глазами. — То, что ты не любишь кондукторов и дворников, не должно угрожать нашему маленькому путешествию в рай! — прошептала Вербен, понимая, что на трезвую голову, что она, что её товарищ по перу, могут наломать дров. — Ну уж прости, не удержался, приключений захотелось. Да и не высадили бы меня… — проговорил Зольф, в глазах его переливалось предвкушение, ещё чуть-чуть и наверное даже слюни бы из рта потекли. — Приключения — это из редакции собутыльников эвакуировать, а это баловство! — раздражённо проговорила Ванесса, оглядывая публику, находящуюся в вагоне: увы ни респектабельных дворян, ни даже каких-нибудь офицеров среди них не было, поэтому интерес к ним у девушки быстро пропал и она переключилась на коллегу. — Вот почему ты не можешь хоть иногда сдерживать свои актёрские порывы?! Я никогда не забуду тот случай, когда пришлось вытаскивать тебя из казематов тайной полиции, потому что ты заигрался в анархиста-революционера! — Ну прости, тот раз был по-пьяни, вообще-то, а пока что я трезв; пока что - ключевое слово! — улыбнулся Зольф, на его лице не было ни капли раскаяния и сожаления, он будто и сейчас был готов вновь разыгрывать спектаклю про безбилетника или эпилептика. — То, что ты трезв, это наша главная проблема! Ну ничего, мы скоро это исправим и ты вновь станешь моим любимым предсказуемым Зольфом Люге! — улыбнулась журналистка, посмотрев в окно она с восторгом схватила коллегу за руку и потащила к выходу, они прибыли на место назначения. — Пивоваренный завод Его Величества! — восхитился Люге, любуясь высокими воротами и высившимся за ними комплексом зданий: ворота были красивые, кованные, с большими пивными кружками на щитах. — Он самый! — уверенно ответила Вербен. На проходной журналистов встречал унылый трезвый охранник, но узнав, что к нему прибыли слуги пера и печати, приободрился, и, пропустив дуэт через калитку на территорию, долго не отпускал, рассказывая про тяжёлую судьбу отставного офицера. — А тут ещё этот день придумали! — закончил он, когда журналистов уже перехватывал приветливый директор завода с накрахмаленным воротничком в мундире, со свитой из двух управляющих. Директор был человеком явно пьющим, с типичным одутловатым лицом и припудренным носом, хотя в речи и походки пристрастие к спиртному не замечалось, что вызвало у Зольфа уважение. — И не надеялся Вас увидеть! Обожаю Вашу колонку! Вербен и Люге, имена настоящие и адрес настоящий! Приличные люди! «Гутен Таг Верлина» любимая газета у нас на заводе, выписываем-с сотню экземпляров! — щебетал директор. Это жутко конфузило журналистов, кокарда члена императорской семьи удобно устроилась на кепи у управителя завода. Будучи теми ещё небожителями, рабы сплетен и статей всё ещё не привыкли к такому панебратсву с белой костью общества, а похвалы и восхищение, зная всю внутреннюю кухню своей работы, воспринимали скорее с удивлением, чем как должное. — Да вот, видите, день трезвости, вот гер Харт и решил удовлетворить Вашу давнишнюю просьбу; мы знаете ли занятые люди, то тут статья, то там, — врала напропалую Ванесса, нюхая воздух, а он был прекрасен: в нём чувствовался запах пива, дубовых бочек и дрожжей. — О да! В день трезвости было бы уместнее съездить на ликёро-водочный, но уж решили услужить, — вставил Зольф, чьи зрачки и ноздри непривычно расширились. По лицам дуэта гуляли настолько счастливые улыбки, будто у обоих были сегодня, как минимум крестины, а как максимум юбилей. Директор смотрел на журналистов с нескрываемым восхищением и покровительством. Сперва он провёл их через цеха, где в ряд, как солдаты на параде, стояли дубовые бочки. От здешнего запаха у обоих зачесались руки и появилось типичное для любителей выпить слюноотделение. Само по себе здание завода было помпезным и великолепном в своей громадности. Интервью прошло как по маслу: директор, продолжая щебетать про то как любит газету, серьёзнел и отвечал на поставленные вопросы почище любого школьника. Когда же речь зашла про день трезвости и отношение к нему, гер Эрнст фон Меретихкёрбис встал в позу и голосом Нахтигаля начал рассказывать, как полезны такие практики и как хорошо, что правительство дошло до такой идеи. — Нащ солнцеликий Франц Иосиф, кстати, тоже не пьёт! Ни капельки, мы должны брать пример с него! Алкоголь - это яд! Путь к деградации нации, время, когда учёные доказывали что от него только польза прошла, пришла эпоха правды! От этих слов дуэт едва не разорвало на кучу маленьких Зольфов и Ванесс, но они героически сдерживали смех, внимательно записывая все слова в блокнотики. Поход на завод был бы похож на сказку, на подарок судьбы, если бы не одно но: выпить не предлагали. Уж Ванесса и так, и так подмигивала директору, а Зольф часто стукал карандашом по шее — ноль внимания. Уже на проходной Люге не выдержал и поинтересовался, нет ли у благодарного начальства завода даров для любимых журналистов, на что директор как будто всё понял и вложил в руки дуэту картонную коробку со словами: — Это Вам за труды, от всего так сказать коллектива! Будем с замиранием сердца ждать статьи! Распрощавшись таким образом с руководством Пивоваренного завода, да и с самим комплексом построек Зольф и Ванесса сели на трамвай. — Как думаешь, что там? — глотая слюни, поинтересовался Зольф тряся коробку, характерного булькающего или звенящего звука не было слышно. — Знамо дело, пиво Янешбургское, — осклабилась Ванесса и взвесив рукой коробку добавила: — Литры четыре, нам хватит. Глаза у обоих горели как фонарики, поэтому пассажиры имевшие в основном хмурые лица с интересом смотрели на двух журналистов. Те простояв пару станций в итоге штурмом согнали с посадочных мест горстку студентов, разместились со всем комфортом, тихо перешёптывались: — Как думаешь, а чего этот синий нос из семьи Богов нам там не налил? — Ну так нельзя, небось у них там сексотов, как дерьма в проруби, — усмехнулась Вербен. Оба выдохнули. Да, всё-таки им сегодня удастся снять напряжение по полной программе. У обоих смеялись глаза, как у нашкодивших детей, в них так и читалось: де мы обманули родное государство! Какое оно всё-таки бестолковое раз не может сладить с двумя алкоголиками. Вернувшись в редакцию журналисты, усовестившись решили заглянуть к начальству. — Гер Харт, — мило улыбаясь, потупив взор, проговорила Ванесса: — Материал готов, не хотите зайти к нам посмотреть? Редактор, удивлённо вдыхая воздух, понял, что журналисты трезвы, по крайней мере пока что. — Ну что же, пожалуй хочу! — улыбнулся гер Харт и, повернувшись к сидевшей за столом секретарше, заметил: — Несс, как видишь не перепились! Секретарша с удивлением посмотрела на трезвый дуэт и даже привстала, чтобы проверить, не обманывает ли её зрение. — Сегодня день трезвости, вообще-то! — с укором заметила Ванесса, подмигивая редактору. Тот всё понял и под предлогом проверки материала покинул кабинет. Секретарша, уже догадавшаяся что к чему, сложив руки на груди, стала ждать, когда послышится звон стекла, который в обычные дни разносился по коридору, как канонада артподготовки. Но заместо звона послышался громкий верлинский мат вперемешку с южными словечками, чьих носителем явно был Зольф, а потом, как апогей возмущения зазвучал тонкий голос скрипки. На следующий день в газете вышла великолепная хвалебная статья о Пивоваренном заводе Его Величества и дне трезвости. Правда всё впечатление от похвалы портила подобранная к материалу фотография: с неё смотрел Эрнест фон Меретихкёрбис в явно нетрезвом состоянии. Мстительные журналисты специально остаток дня трезвости катались по фотоархивам и обзванивали всех знакомых репортёров. В итоге статья, да и сам номер, благодаря завлекающей обложке разобрали за считанные часы. — Влетит Вам, — расстроенно проговорила Несс, смотря на дуэт. Выглядела парочка счастливой, на лицах блуждали улыбки, а на столе перед ними стояли две глинянные двухлитровые кружки с императорским гербом, внутри них уже был залит живительный коньяк. — А нечего было жлобиться! Мог бы к двум посудинам ещё и содержимое приложить! — прошамкала Ванесса, смотря на секретаршу мутными, но удовлетворёнными глазами. — Таких как он расстреливать надо, за обман ожиданий! — рявкнул дремавший Зольф. — Отметили день трезвости, называется, — вздохнула, улыбнувшись секретарша.