Our First Dawn

"Колдовские ритуалы, шабаши и иные сборища волшебных созданий и людей с целью совершения жертвоприношения, изменения окружающей среды и магического поля планеты Запрещено индивидуальное использование ритуалов, заклинаний и всяких артефактов, направленное на совершение жертвоприношения... — Из Хартии "Взаимоотношения человеческого общества, магического мира и Священного Братства"

Возможно, нужно было всё-таки дождаться Хосока, а не пытаться сделать все в одиночку. Возможно, стоило позвонить Джин-хену и попросить о помощи. Возможно, надо было родиться человеком... Стиральная машина сошла с ума. Он, правда, все сделал так, как его научил Хосок: сложил одежду, насыпал стиральный порошок и налил кондиционер, закрыл двецу (очень плотно, до щелчка), выбрал режим и нажал "пуск". Он все сделал правильно, сомнений в этом не было, но вредная техника не желала работать как нужно. Сначала все было в порядке — машинка набрала воду, начала крутиться и вела себя вполне прилично. Чимин даже расслабился и отошёл к плите, помешивая в небольшом котле доходящее до готовности зелье. Оно довольно булькало и попеременно меняло цвет с темно-фиолетового на оранжевый и обратно. Ведьма довольно покивал, взмахнул над котлом ладонью, ссыпая в него немного своей магии, облаченной в блёстки, и принялся напевать прилипчивый мотивчик, подхваченный когда-то у Хосока. Прежде чем парень успел накрыть котелок крышкой, раздался оглушительный гул и грохот. Пак с замиранием сердца обернулся и увидел, как явно чем-то недовольная и злая машинка выпрыгнула со своего места и с животным ревом поскакала на него. Чимин пискнул и отпрыгнул в сторону, уходя с пути злобной машины. Она на секунду затихла, будто пытаясь отыскать пропавшего из поля зрения парня, а затем снова бросилась за ним. Пак прыгал как заяц, ловко перескакивая через провода, с гулко стучащим сердцем уклонялся от атак безумно воющей техники и находился на грани истерики, пока не вспомнил о том, что машинку можно просто отключить от розетки. Совершив героический прыжок из одного конца комнаты в другой, едва разминувшись с близкой опасностью, Чимин неловко дёргает за провод, падая на пол, и со странным удовлетворением наблюдает, как затихает в агонии его персональный враг. Впрочем, машинка не пожелала сдаваться просто так: особенно недовольно гаркнув она вздрогнула и по полу начала расползаться странного цвета лужа. Парень, чертыхнувшись, побежал за тряпкой. Что за невезенье! Впрочем, если смотреть на вещи позитивно, все не так уж плохо. Лучше, чем было с купленным Хосоком принтером. В тот день Чимин впервые решил сам распечатать недостающие этикетки (документ с ними висел в самом центре рабочего стола, а инструкцию с нужными действиями Хосок написал на листочке и прикрепил к углу монитора). Ведьма терпеливо вынес все глюки и каверзы летающего в руках друга компьютера, включил принтер и даже нажал на заветную кнопку "печать"... Принтер не был настроен на хороший разговор. Он издал странный громкий писк, не допечатав и первой страницы, открыл какую-то свою крышку и выпустил во все стороны фонтаны разноцветных чернил. Чимин тогда запаниковал и преодолев некоторое сопротивление, закрыл крышку обратно. Тогда принтер низко загудел, затрясся, пока не издал оглушительный хлопок и наконец... загорелся. Пак окатил его водой, запаниковал и выбежал из дома. О том, как ругался Хосок, пока они пытались вывести пятна от чернил и в целом приводили в порядок комнату не хотелось вспоминать. Во избежание проблем (и пожаров) в дальнейшем этикетки по старинке писались от руки. А техникой в доме занимался только шаман. Более-менее Чимин ладил только с телефоном, старым и едва живым стационарным домашним гигантом, который ещё непонятно как функционировал. Однако он позволял ведьме приближаться к себе, принимать звонки и даже звонить (Чимин дозванивался куда хотел лишь в половине случаев, но уже это считал своей маленькой победой). Вот и сейчас, услышав надрывное дребезжание старичка, парень кинул тряпку в сторону кухни, решая, что разберется с лужей попозже, и снял трубку. — Алло? Чимин-и? Приветик, дружище, как ты? Тэхен звучал как обычно жизнерадостно и немного загадочно, будто у него припасена для товарища какая-то секретная информация. Пак радостно хихикнул: — Рад тебя слышать, Тэхен-и. Что-то случилось? Ты разве не патрулируешь сейчас? — Да-а-а, — в трубке послышался тяжёлый вздох и какое-то шуршание, — Скука смертная. Все ходим, ходим, ходим... И ничего интересного! Только на охотников и натыкаемся. Повсюду суют свои носы и вынюхивают что-то, вот противные! Чимин вспомнил разговор с Намджуном и невольно поежился. Он бы очень не хотел встретиться ни с кем из них, почувствовать на себе полный ненависти и презрения взгляд, а то и вовсе попасть под тяжёлую руку. — Ты говоришь о них так легко... Неужели совсем не боишься? — Да чего там бояться. Они когда приехали, я один их чуть всех не разнёс, вот как! Слабаки, — Тэхен принялся недовольно бубнеть и пыхтеть в трубку что-то неразборчивое про «вредного и невоспитанного европейца», «зазнаек» и «ледышек», но ведьма толком ничего не понял, а парень только отмахнулся, недовольно ворча, — Тетушка Тома думала, что они приехали помогать нам, а они, оказывается, даже не думают об этом! Им, видите ли, надо кого-то там поймать и уехать, а других распоряжений им не давали. Сволочи они, сами развели заразу, а нам теперь с ней разбираться. Чимин почесал пальцем щеку и смущённо улыбнулся, удобнее устраиваясь в кресле и вспоминая о Юнги: — Ну, знаешь, мне кажется, что не все европейские ведьмаки плохие... — А ты уверен, — хмыкает Тэхен, — что это был именно ведьмак, а не охотник? — Ну, он был весь в волшебных знаках и от него исходила очень сильная темная магия. Я точно такую же чувствовал от ведьмака, с которым разбирались Намджун-хен и Джин-хен. Так что, думаю, я уверен?.. Однако его голос звучал совсем не так. Парень вспоминал подробности их встречи, хмурился, но в голову ничего умного не приходило. Тэхен на той стороне провода тяжело вздохнул: — Охотники точно такие же. Остальные почему-то легко отличают где кто, но как по мне, единственная их разница в количестве холодного оружия. У Юнги с собой ничего такого не было, поэтому Чимин немного расслабился и, подумав, обратился к другу: — Так... А кого охотники ищут? — Да я и сам не особо в курсе, — в трубке снова раздается шуршание и Чимин понимает, что колдун чешет голову, — Намджуни-хен рассказал, что вроде как где-то здесь прячется зачинщик всех беспорядков, и если его поймать, все станет ок. — Охотники думают, что кто-то из нас его прячет? — Чимин хмурится и поджимает губы — Ну уж нет, мы бы не стали скрывать такого преступника! — Да черт его знает, что там думают эти охотники! Суть-то в том, что этот самый зачинщик вроде как метаморф. Ну, ты знаешь, умеет принимать облик любого волшебного существа. Вот и выходит, что можешь укрывать у себя змею под видом коряги и даже об этом не знать! — Но... Как же тогда быть, — Чимин прикусил губу, накручивая на палец спиральный провод телефона, — Получается, что любой может находиться в опасности! — Ну, думаю все не так уж сложно. Всё-таки, метаморф копирует только внешность, а повадки и привычки остаются его собственными. К тому же, у него вроде как есть отличительная черта, которая не изменяется при смене личины. Татуировка на пояснице не то в виде стрекозы, не то бабочки. Или жука? Что-то такое. Чимин вздрогнул: он буквально вчера видел у Хосока в том же месте большой пластырь. На все вопросы Чимина друг только огрызался и переводил тему. По спине парня пробежал холодок. — Чимини? Все в порядке? Почему ты молчишь?... Мелодично зазвенел дверной колокольчик и хлопнула дверь. — Тэ-тэ я... Попозже тебе перезвоню, ладно? — Перезвонишь?.. Ты же не любишь... Пак поскорее повесил трубку, пока друг не спросил что-то ещё и собравшись с силами вышел навстречу Хосоку. В голове хаотично скакали мысли — о том, как странно стал себя вести шаман, когда в городе начались беспорядки, о том, как он стал постоянно и надолго пропадать из лавки. И, наконец, о большом пластыре на пояснице. Чимин зажмурился и покачал головой. Верить в то, что уже долгое время живёшь не со своим другом, а с каким-то посторонним человеком не хотелось, однако все указывало именно на это. Парень вышел из каморки, решив выяснить все сейчас. Хосок стоял у входной двери и неспеша раздевался, опираясь на вешалку. — Привет, Хосок-и. Чимин начал разговор непринужденно, вглядываясь в черты лица старого друга. Шаман прикрыл глаза, замычал что-то и устало кивнул. Пак поджал губы, переплел пальцы и нервно выдохнул, оглядывая магазинчик. — Так... Куда ты ходил? — Мы уже говорили об этом, — Хосок сердито посмотрел на друга, резко стаскивая с шеи шарф, — У меня есть свои дела, я не обязан тебе все рассказывать. Парень вышел из-за прилавка и быстрым шагом подошёл к водяному, схватив его за лацканы пальто: — Но я переживаю за тебя! Ты ходишь хмурый, сам на себя не похожий, пропадаешь целыми днями непонятно куда. А сейчас в городе безумно опасно! А может, — Чимин дрожащими руками притянул парня к себе и принялся внимательно вглядываться в лицо друга — Ты один из них? Помогаешь нашим недругам? Хосок не обратил никакого внимания на взвинченное состояние друга и практически равнодушно посмотрел на него, дёрнув плечом: — Почему ты так решил? Потому что я часто хожу по делам? — Раньше ты никогда не уходил из лавки надолго, — Пак недовольно скривился, — Ты работаешь здесь, но сейчас тебя никогда нет на месте! — Какая разница, что было раньше? Это никогда не может длиться вечно, — Хосок окинул ведьму холодным взглядом и иронично усмехнулся, — А вообще, может я себе нашёл друзей, которые не подозревают во мне мерзкую тварь? — Те друзья, которые сами ими и являются?! А может твои новые американские товарищи, к которым ты уедешь в ближайшее время?! Я не узнаю тебя, Хосок! Это... Ты не стал бы осуждать меня. У Чимина дрожали пальцы и губы. У него слабые нервы, выносить все тяготы свалившихся неожиданно проблем тяжело. Парень с одной стороны ощущал себя взбесившимся истериком, но с другой, когда он думал о том, что стоящий перед ним человек может оказаться совсем не его близким другом, снова накатывали эмоции и контролировать их становилось невозможно. Шаман тяжело вздохнул и похлопал парня по плечу: — Успокойся уже, у тебя паранойя. Я всего лишь ужасно устал и хочу отдохнуть, а ты мне мешаешь раздеться и зайти в дом. — Тогда покажи мне что у тебя под пластырем на пояснице, — Чимин был настроен решительно, — Я должен это увидеть. — Чимин, — шаман резко выдохнул, сдерживая раздражение, — Не лезь ко мне. Хосок наконец разделся и отодвинув ведьму в сторону прошел на второй этаж. Спустя пару минут послышался недовольный вскрик — Чимин вздрогнул и вспомнил про сегодняшнюю неудачу со стиркой, ойкнул, и скорее побежал на кухню. Хосок злился и отчитывал его, левитируя машинку из комнаты, пока парень ползал по полу с тряпкой. Он чувствовал себя жутко неловко, но в то же время на удивление спокойно. Друг ворчал так по-домашнему привычно, что Чимин начал успокаиваться. Шаман около часа копался в машинке, кряхтел и гремел инструментами в своей комнате. Потом позвонил в сервисный центр, долго о чем-то говоря с консультантом. После этого ещё некоторое время за дверью было тихо, Пак устал подслушивать и пошел готовить обед. Лапша весело булькала в кастрюле рядом с котлом, Чимин перебирал травы, когда снизу раздался звонок колокольчика и послышалось знакомое старушечье кряхтение. — Есть кто? Вера Сергеевна как обычно выбрала для визита самый неподходящий момент. Парень вздохнул и поднялся со стула, собираясь вступить в очередную перепалку со вздорной бабулей, но вдруг дверь в комнату Хосока распахнулась и он, жутко злой, сбежал вниз по лестнице, левитируя за собой стиральную машинку. Не успел Чимин подойти к лестнице, как послышались крики старушки, яростная речь Хосока, и когда ведьма быстро спустился вниз успел лишь увидеть как испуганная Вера Сергеевна проворно выскочила за дверь. Усталый Хосок тяжело вздохнул и развернулся к другу: — Вот так и надо было ее сразу выпроваживать. А не нежничать, — шаман покачал головой. — Она же старенькая, мало ли что могло случиться... — Да эта карга еще всех нас переживет, сам знаешь, — Хосок привычно широко улыбнулся, но тут машинка звянкула и на пол вылилось ещё немного странной жидкости, — В любом случае, я пошел в сервис. Понятия не имею, что ты с ней сделал, может хоть там помогут. Чимин смущённо почесал затылок. Сейчас ему было ещё более неловко за свою недавнюю вспышку — вывалил на друга такую ужасную чушь. Как он вообще мог решить, что его друг может быть помощником злодеев? Или даже их предводителем... Конечно, Хосок ведёт себя странно, но ведь и он сам не похож на себя — ведьма не помнит, когда в последний раз вот так на ровном месте устраивал скандал. — Прости меня... — Пак неловко переплел пальцы рук и опустил взгляд. Он толком не мог сказать, за что извиняется — за поломанную ранее машинку или за свое поведение. Хосок лишь устало улыбнулся и потрепал его по голове, накидывая пальто. — Да все в порядке, дружище, — натягивая ботинки, шаман чертыхнулся, теряя равновесие, — Просто не трогай больше технику, даже если очень хочется. Думаю, я вернусь к обеду, так что дождись меня, хорошо? Чимин кивнул и улыбнулся в ответ. Все в порядке, он сможет со всем справиться, пока друзья рядом.

***

Несмотря на утренние проблемы, дальше день протекал на удивление спокойно: парень доварил зелье и оставил его настаиваться в каморке, написал пару десятков этикеток, старательно выводя буквы, а затем, когда это занятие ему надоело, принялся перебирать запасы трав, думая о том, что скоро нужно будет заказать у Тэ-Тэ листьев брусники, корешков дягиля и змеевика, а может и немного багульника. Скоро зима, люди болеют много и целебные зелья лучше приготовить заранее, чтобы потом было меньше хлопот... Рутинные дела всегда хорошо успокаивают, каждый находит отдушину в чем-то своем. Чимину нравится терпкий запах сушеных трав и кореньев, слегка сладкий, смолянистый, оседающий на губах аромат побегов и почек. Ведьма вспоминал, как будучи маленьким воровал из запасов тётушки Томы сладкие липовые цветы и затем, спрятавшись на чердаке ее старого дома, неспеша поедал их, наблюдая за суетливой городской жизнью через маленькое деревянное окошко. Счастливые были времена... Пак вздохнул, поднялся, задумчиво похлопывая себя по коленям, и достал с полки пару деревянных ящиков с амулетами, талисманами и артефактами. Обычно ими занимался Хосок, шаману гораздо ближе их энергия, но раз уж сейчас у него нет на это времени, Чимин и сам может справиться. Не такое уж и сложное дело — проверить, чтобы каждый работал исправно, а старые и вышедшие из строя уничтожить. Ещё в академии они часто веселились, создавая такие безделушки и участвуя в различных проделках: амулет невидимости, оказавшийся на статуе во внутреннем дворе практически случайно, наделал кучу шума (сначала никто не мог понять, кому могло понадобиться украсть гигантскую трехметровую гранитную дурынду; затем, натыкающиеся на нее недовольные студенты принялись шарить по невидимой статуе в поисках амулета, а потом пришли педагоги и как-то очень быстро навели порядок. Виновники найдены не были); или вот например артефакт, накладывающий на любой предмет иллюзию другой случайной вещи, поставленный на вершину астрономической башни, превратил ее в гигантский, гордо смотрящий в небо член, и уже тут даже педагоги не смогли быстро разобраться в произошедшем, а к башне намертво прилипло очень ожидаемое прозвище... Чимин улыбается, перебирая в коробке талисманы на удачу, защитные обереги, амулеты, защищающие от порчи и сглаза. Веселые времена. Есть, что вспомнить. Как Намджун ввязался в драку со старшекурсниками, которые вздумали задирать Тэхена, впервые пришедшего в академию в юбке. Как Хосок случайно разбудил призрака своей бабушки и тот ещё неделю всюду летал за ним и ехидно комментировал каждое действие молодого шамана. Как Тэхен утащил из дома спиртовую настойку на малине и они все впервые напились до беспамятства. Как он сам, превращенный в летучую мышь летал на Хеллоуин по коридорам и истошно вопил от страха, боясь наткнуться на стены и других студентов. Впрочем, его никто не слышал, а друзья потратили много времени на то, чтобы поймать его и расколдовать обратно. Чимин помнил, как они мечтали попасть на шабаш. Не важно: Йоль или Лита, Остара или Самайн — праздники колеса года манили своей дикой атмосферой вседозволенности, эйфории и торжества магических созданий. Они были подростками, взрослые тусовки казались им невероятно крутыми, но едва выйдя за стены академии никто из них так и не побывал на шабашах: взрослая жизнь оказалась далека от их представлений о бесконечных праздниках, свободной жизни и прочих вещах. Чимин бросил взгляд на часы, время близилось к обеду, и Хосок должен был вернуться с минуты на минуту, поэтому Пак поставил ящики на место, отряхнул руки от пыли (серьезно, нужно будет заняться генеральной уборкой) и сладко потянулся, разминая уставшие мышцы. Звякнул дверной колокольчик — вот и друг вернулся, как раз к обеду. Только бы с машинкой было все в порядке, ведьма все ещё чувствовал вину за то, что сломал ее. Парень с улыбкой отодвинул шторку, отделяющую каморку от основного зала и быстро выскочил из-за прилавка, чтобы сказать Хосоку о том, что он выполнил его часть работы и поэтому шаман будет ему должен. Неожиданно шею сильно сдавило, а самого вудьму протащило через полкомнаты, после чего вжало в стеллаж с такой силой, что стоящие на нем камни с грохотом посыпались на пол. Чимин ничего не понимал, перед глазами все кружилось, он пытался сделать вдох, но у него ничего не выходило. Сквозь застилающие глаза слезы, парень рассмотрел несколько тёмных ситуэтов, рассредоточенных по комнате. Он вцепился пальцами в руку, сжимающую его шею, но силы были слишком неравны. Все, что смог сделать ведьма — это выставить тоненький шит, позволяющий ему хотя бы немного дышать. Скрипучий голос, звучащий одновременно близко и как будто издалека, отдавал короткие команды другим теням: — Обыщите здесь все! Смотрите внимательно! Проверяйте тщательно! А ты, малыш, без глупостей. Попробуешь дернуться и распрощаешься с жизнью. Услышав, как на пол полетели коробки с камнями, Чимин зажмурился. Даже если бы этот человек не приказал ему оставаться на месте, он все равно ничего не смог сделать. Ему оставалось только смотреть, как незнакомцы громят лавку в поисках непонятно чего. Он судорожно пытается сделать глубокий вдох, но мерзкий звук скребущих щит когтей ведьмака сбивает дыхание, а сердце заходится в бешеном ритме. Все происходит так быстро, что Чимин не успевает рассмотреть ни лиц нападавших, ни сколько их; непроизвольно текущие слезы мешают четко видеть окружение. Шипение, злая сила вокруг них, треск, звук бьющегося стекла и распадающихся защитных заклинаний, с любовью выставленных им и Хосоком. Это конец? Сейчас оборвется его жизнь, а это место, столь любимое его родителями, пеплом и пылью осыпется на землю? Пак услышал, как трещит под чужими заклинаниями прилавок, как стонут и задыхаются от темной энергии цветы в горшках, как его кожа горит и плавится от окружающего его все более плотным кольцом мрака. Нет! Может, он всего лишь слабая природная ведьма, не знающая ни одного атакующего заклинания. Может, он никогда не сможет, как Тэ, или Джун, или Джин сражаться на передовой, отражая атаки врагов, но должен быть способ, чтобы даже он мог защитить себя, свой дом, своих близких! Сильнее стискивая ладонью руку ведьмака, который прижимал его к стене, Чимин обратился к своей силе, что маленьким зеленым комочком билась в его груди подобно сердцу. "Магия течет по нашим венам подобно крови или лимфе..." Слова Намджуна неожиданно всплыли в голове и как-будто придали сил. Если он на самом деле дитя этой земли, если он на самом деле чего-то стоит, сейчас самое время показать это. "... Мы сами и есть — волшебство..." Показать, что магические создания этой страны тоже могут быть опасны, что не зря о них слагают страшные легенды по всему миру. "... Каждая клеточка, мельчайшая частичка тела наполнена магией." Он дал себе почувствовать каждое растение в их доме, землю под слоем камней, досок и асфальта. Затем он услышал, как поет на улице свою песню погонщик-ветер, как вторят ему облака, листва на деревьях и каждая мельчайшая травинка. Их песня задавала ритм его силе, увеличивала её, распаляла в груди жар, посылая по телу огненные волны. Не обижигающие, но такие бодрящие. Энергия росла, прибывала, Чимину самому уже хотелось петь — он почти забыл где он, кто он и что сейчас происходит. Все что крутилось в его голове: "Защитить, уберечь, спасти, не дать никому попасть в беду". Неожиданно ведьмы, рыскавшие по комнатам, издали жуткий вой. Чимин распахнул глаза и увидел, как со второго этажа по лестнице скатилась визжащая ведьма, а за ней спрыгнул вниз Юнги и безжалостно воткнул в шею меч. Раздался хлюпающий звук, закончившийся громким тошнотворным хрустом позвонков. Ведьмак отпустил Чимина, и протянул руку в сторону охотника, начиная произносить слова заклинания. Но Пак был быстрее. Собранная сила бурлила в нём, в ушах грохотала песня природы и раз за разом, как мантра повторялись слова: "Защитить, уберечь, спасти, не дать никому попасть в беду". Он лишь посмотрел на спину врага, как сдерживаемая внутри энергия вырвалась наружу мягким, но от этого не менее смертоносным светом, окружила ведьмака и отшвырнула к стене, прикладывая его всем телом к стеллажу, а затем к полу, где его уже поджидали разъяренные, разроссшиеся растения. Пока Юнги добивал вопящего неприятеля, со второго этажа показалась ещё одна ведьма. Не давая ей напасть на охотника, Чимин так же подхватил её, сковал и бросил головой на сломанный прилавок. Пронзенная в глаз торчащей щепкой, она издала предсмертный хрип и затихла. На несколько мгновений Пак замер, ожидая новой атаки, но ничего не происходило. Находясь в странном трансе, все еще ощущая отголоски грохочущей в ушах магии, ведьма блуждал взглядом по комнате, невольно отмечая ущерб, нанесенный лавке. Наконец, он зацепился взглядом за тяжело дышащего посреди комнаты Юнги и только в тот момент понял, что и сам дышит так часто, словно пробежал небольшой марафон. Звук собственного дыхания будто приводит его в чувство. Чимин начинает слышать внешние звуки, смотрит на растекающиеся под трупами лужи крови, на их пустые взгляды и сереющую кожу, и его тошнит на пол. Это слишком. Убить человека, даже плохого — это все-таки слишком. Ноги дрожали и больше не держали: Пак упал на колени, трясужимися руками уперся в пол, и его снова стошнило. На этот раз уже больше желчью. Он даже не заметил, как к нему подбежал Юнги и быстро сунул в руки какую-то небольшую бутылочу темного стекла, незнакомую и не очень приятно пахнущую. Он сделал глоток автоматически, даже не понимая что происходит и тут же закашлялся от прокатившейся по пищеводу волны огня и горечи. Однако после мгновенной боли сразу последовало расслабление и какое-то убийственное спокойствие, теперь уже приятным холодком распространяющиеся на все тело. Мир вокруг посерел, и Чимину стало абсолютно все равно на то, что только что произошло. Он поднялся на ноги, отстраненно отмечая, что тело слушается его просто идеально, руки и ноги не дрожат, а мысли текут бодро и не путаются между собой. — Вау, — он перевел взгляд на Юнги, — Какое действенное зелье. Я бы не отказался узнать рецепт. Он перевел взгляд на Мина, на меч в его руке и вспомнил разговор с Тэхёном — кажется, его новый знакомый все-таки оказался охотником. Наверное, ему стоило испугаться, но почему-то он был совершенно спокоен. — Нам нужно привести здесь все в порядок, — Юнги проигнорировал его вопрос, убирая оружие в ножны, а затем кивнул на лежащие на полу тела, — Этот мусор на мне. Чимин послушно кивнул и скрылся в каморке, чтобы взять швабру, тряпки и ведро, затем обошел весь дом, оценивая причиненный ущерб. Многие вещи были перевернуты, расбросаны и поломаны. Одно окно на втором этаже разбито — стало ясно, как в дом попал Юнги. Ведьма поднимал и расставлял мебель, собирал вещи и раскладывал все по местам. Второй этаж удалось привести в порядок достаточно быстро: жилые помещения разрушения затронули меньше, незначительные поломки легко чинились магией, и все в целом было неплохо. Первый этаж пострадал гораздо больше. Множество артефактов, амулетов, зелий и прочей утвари было безвозвратно испорчено. Чимин прикинул, сколько времени уйдет на закрытие всех пробелов и тяжело вздохнул. Он механически расставлял уцелевшие вещи по местам, а мусор убирал в мешки и выносил на улицу. Кстати, о мусоре... В очередной раз заходя домой, Чимин окинул взглядом зал и даже немного удивился — теперь о нападении на лавку напоминал лишь треснувший прилавок и поредевший запас товаров на полках. Ведьма вспомнил, сколько крови натекло из убитых, но теперь на полу не осталось ни одной капельки, а он абсолютно точно ещё не мыл полы. В груди расползлось чувство тепла и благодарности, парень уже прикидывал в голове, чем он сможет отблагодарить заботливого охотника, когда вспомнил, что уже довольно давно его не видел. Чимин прислушался - в доме было тихо, но все же что-то тревожило. Конечно, он мог списать все на остатки темной энергии, которая свободно гуляла в воздухе незащищенной заклинаниями комнаты. Парень чувствовал, как к нему снова возвращались эмоции: тревога, волнение, страх и даже паника. Перед глазами снова мелькали пустые и стеклянные глаза трупов, лужи крови, неестественные позы лежащих на полу тел. К горлу снова подкатила тошнота, Чимин зажал рукой рот и скорее побежал на второй этаж, в туалет. Распахнув дверь в комнату, он увидел сидящего на полу около унитаза Юнги. Он выглядел отвратительно: бледный, с разными глазами и затрудненным дыханием, он был похож на человека близкого к получению панической атаки (или только что пережил её). Охотник криво усмехнулся, вытер ладонью рот и отсел в сторону, безмолвно предлагая Чимину занять место рядом. Он сделал лишь один шаг, когда ноги подогнулись; он упал сначала на колени, а затем и полностью, неожиданно для себя уткнувшись носом не в холодную плитку, а куда-то в бедро сидящего рядом парня. Ведьма рыдал и никак не мог остановиться, все происходящее казалось неправильным, каким-то жутким сном, воплотившимся в реальность. Он почувствовал небольшую тряску и неловко повернулся, чтобы посмотреть на Юнги. Охотник дрожал. Все его тело сотрясалось, губы побелели от того, как сильно их сжали, а глаза зажмурены. Чимин всхлипнул и крепко обнял парня, не в силах сказать и слова. Он сидел практически на коленях парня и мог чувствовать, как сильно тот напряжен. Чимин сжимал в руках кофту на его спине, а лбом уткнулся в плечо. В какой-то момент он смог различить почти неслышнык всхлипы и лишь сильнее обнял охотника, при этом сам не сдерживая слез.

***

— Юнги, это просто превосходно, — отец громко хлопал в ладоши и широко улыбался, — Даже твой старший брат не смог достичь таких же результатов в стрельбе. Просто уникальная меткость. Да и в обращении с мечом ты хорош... Юнги только пожал плечами и отложил арбалет в сторону, не сводя взгляда с утыканной болтами мишени. — Ты знаешь, что это все бесполезно. Улыбка пропала так же быстро, как и появилась, превратившись в каменную маску с нечитаемым выражением. Отец не хотел признавать его дефект, он искренне считал его "временным помутнением рассудка" и "это все пройдет с опытом". В глубине души он знал, что ошибался. Юнги никогда не хотел быть охотником. Звание "члена именитой семьи" лишь тяготило его, обязательность каждодневных тяжёлых тренировок раздражала, а полные надежды и веры взгляды родственников заставляли чувствовать вину и горечь. Парень с детства хотел заниматься музыкой, но до какого-то момента семья не поддерживала его в этом стремлении, заставляя посвящать всё своё время физической и умственной подготовке и будущей работе охотника. Он на самом деле ненавидел это, даже хотел сбежать из дома: ведь он всего лишь второй сын в семье, он не обязан принадлежать Братству! Чонги казался отцу слабее во всем. Это было большой ошибкой, брат всегда выкладывался на полную и тоже был по-своему талантлив. Его козыри — тактика и заклинания, но более физически развитый родитель отдавал предпочтение тому, кто близок ему по духу. Юнги. И парень искренне ненавидел это. Зависть в глазах брата, всегда стремившегося получить одобрение, востерженные взгляды отца, и в то же время постоянные требования "работать усерднее", хвастовство матери на всех светских мероприятиях... Как же сильно он хотел сбежать. Все изменилось в один момент: первая практика. Юнги практически не нервничал, он знал, что его ждет благодаря Чонги: брат прошёл эту практику несколько лет назад и прожжужал ему все уши о том, как это "классно, захватывающе и вообще супер". Позже он был ещё на нескольких миссиях, успешно сдал все экзамены и вошёл в состав поисковой группы в числе лучших охотников его выпуска. Отец наконец-то гордился им. Юнги же все это казалось каторгой, подобное будущее совсем его не радовало. Он шёл на свою первую полевую практику с искренним недовольством. Инструктор и старший охотник несколько раз просили его "сделать лицо попроще", но вскоре смирились. Инструкции были до банальности просты: сидеть в кустах, не отсвечивать, а когда мимо побежит нечисть - стрелять. Все просто, опасности практически никакой. Пока загонщики где-то вдалеке заставляли добычу бежать в нужную сторону, парень откровенно скучал, в тысячниый раз проверил оружие на исправность и тут... Сторожевой круг на руке вспыхнул и обжег холодным зудом, Юнги резко поднял голову и инстинктивно перевел оружие в направлении звука. Они бежали. Тёмные твари вопили, плевались ядом, булькали и истерично хохотали. Мин поморщился от мерзости их вида, поведения и выстрелил даже не задумываясь, забыв про прицел и команду инструктора. Брызнула кровь. Монстр завопил и упал на землю. Со всех сторон посыпались выстрелы других новичков, войны все не прекращался, кровь лилась и хлестала, тела падали, а Юнги чувствовал, что он задыхается, что он тоже кричит, и тело его дрожит, а перед глазами все мутнеет, и гаснет и кружится... ...Он приходит в себя уже дома. У кровати сидит встревоженная мама и держит его за руку. — Что... Случилось? — Ты упал в обморок, милый. И плакал. Твоё тело так сильно тряслось... Врачи сказали, что у тебя может быть гемофобия. Юнги нахмурился и протер глаза рукой, тяжело вздыхая. — Но ведь раньше я столько раз ранился сам, или ухаживал за травмами брата — ничего такого не бы... Юнги прервался на середине слова, вспоминая как тревожно ему становилось каждый раз, когда приходилось смотреть на открытую кровь. Он всегда списывал это на волнение за брата или собственное здоровье, но теперь, когда все повернулось под другим углом, он понимал, что все было не совсем так. Конечно, на одном этом случае ничего не закончилось. Было бы странно, если отец отказался от своих идей так быстро. "Да все в порядке, многие в первый раз пугаются" и "Ты еще всем покажешь, сынок". Юнги ничего не хотел показывать, да и не мог. Каждая следующая попытка отца отправить его на задание оканчивалась сокрушительным провалом, а приступы паники, истерик и неконтролируемого крика становились всё длительнее и сильнее. Наконец, мать не вынесла такого издевательства над своим ребёнком и после продолжительной ссоры с отцом, Юнги наконец-то разрешили заниматься тем, о чем он мечтал с подростковых лет — музыкой. И парень на самом деле был счастлив, с его души будто свалилась огромная гора, он практически не обращал внимания на расстроенные и разочарованные взгляды близких и просто с головой погрузился в любимое дело. Как жаль, что его мечтам не суждено было сбыться.