Везде, но не здесь

Это было так неправильно, он это понимал. Это было необратимо, он это понимал. Но это было. Была ли это любовь, да, была. Но любовь особенная, непонятая другими. В любой точке мира осмелься кто-то заговорить о такой любви его бы осудили, в любом уголке вселенной, в любом! Кроме Зауна. То уныние которое царило здесь годами, те боль и безысходность, которые источала каждая клетка грязных улиц, делали всех живущих и выживающих здесь слепыми к чужим грехам. Силко тяжело дышал. Прижав своим телом Джинкс и уперев руки, на уровне ее головы, в стол, мужчина чувствовал жар исходящий от ее юного тела. Всматриваясь в голубые глаза, он боялся увидеть там какое либо непонимание, осуждение или же страх. Но девушка источала только игривость и, как бы странно это не было, свет. Она кривила губы в улыбке и продолжала молчать, будто хотела скрыть какой-то страшный секрет. Резко склонившись мужчина провёл носом вдоль ее шеи, поднимаясь все выше, прикусил мочку, обвёл языком очертание маленького ушка. Джинкс захихикала и выставив перед собой руки уперла их в грудную клетку мужчины, в попытках отпихнуть его. Не добившись своего и все также чувствуя опаляющее дыхание на своей шее она заерзала под ним в попытках освободиться от давящего на неё тела. Но ее действия, направленные на прекращение веселья, возымели прямо противоположный эффект. Силко заглянул ей в глаза уже по другому, не изучающе, а властно, будто она его по определению и иначе не может быть. В ту же секунду он, нетипично для себя, улыбнулся краешком рта и оттолкнувшись от стола опустился ниже. Схватив нож для писем, который так удачно завалялся на столе, мужчина разрезал мешающие ему ремешки. Снова посмотрел в голубые глаза, снова не нашёл там ничего отталкивающего только нарастающей интерес. Снова навис над приёмной дочерью и властно, грубо поцеловал, не ощутив отпора он углубился, временами покусывая ее нижнюю губу. Постанывая девушка запустила свои тонкие пальчики в идеально уложенную прическу — оттягивая волосы. А мужчина все никак не мог остановиться, он задыхался от собственных чувств разом накрывших его в эти минуты. Этот момент был особенным и он пытался раствориться в нем, пытался запомнить все до мельчайших подробностей, пытался распробовать мельчайшие нотки его и только его Джинкс. Возможно он уже отстранился бы, вот только закинутые на его поясницу ноги девчонки в слишком больших для неё ботинках и ее резкий неумелый ответ, движения всего ее тела — направленные на то что бы быть ближе, окончательно снесли крышу Силко. Не прерывая поцелуя, которым он похоже хотел отстоять свои законные права на девчушку, мужчина переместил свои руки так что одной блуждал по груди, затянутой в топ, а второй сквозь влажные (что не могло его не тешить) кружевные трусики пальцами массировал пульсирующие тело. Джинкс выгнулась сильнее и прикрыв глаза запрокинула голову назад, мужчина же начал покрывать шею мелкими поцелуями спускаясь ниже к ключице. Позже он будет вспоминать этот, дурманящий разум, запах своей воспитанницы. Но минуты их наслаждения были прерваны наглым стуком в дверь. Джинкс зашипела сквозь зубы, а Силко оторвав взгляд от ее тела и прекратив свои нехитрые движения пальцами с остервенением посмотрел на двери. Тот смертник который по незнанию прервал столь интимный момент будет долго умолять о смерти… Благо Силко любил убивать, меньше чем Джинкс, но все же любил.