Во тьме ночной

      После ужина ребята уселись в гостиной. Такемичи принес с кухни тарелку с виноградом и яблоками. Юзуха включила фильм, а Хаккай развалился на полу рядом с ногами старшего. — Какие у вас планы на пятницу? — спросил Такемичи, передавая младшим по дольке очищенного яблока. — А что такое? — положив на согнутую руку голову, спросил Хаккай, медленно жуя фрукт. — Я хотел предложить сходить куда-нибудь, развеяться, как раньше, — Такемичи, улыбаясь своим мыслям, счищал очередное яблоко. — М-м-м, — поджав губы, Юзуха посмотрела на затылок младшего. Почувствовав взволнованный взгляд на себе, младший краем глаза посмотрел на сестру и кивнул головой с грустно изогнутыми бровями. — Понимаешь, Мичи… — Понимаю, думаешь по вашим забавным выражениям лица, я не догадался? — он отложил тарелку на стол, не убирая улыбки с лица. — Я не на столько глуп, чтобы обижаться. Можно просто сказать, что у вас уже есть планы и вы собираетесь встретиться с друзьями, — вставая с места, Такемичи подтянулся. — Ой, только не нужно смотреть на меня этим взглядом, — он усмехнулся. Младшие смотрели на него тем взглядом, которым обычно одаривают бездомных животных, спящих на холодной земли без еды. — Братан… — Такемичи остановил жалостливый монолог младшего поднятой ладонью. — Я не обижаюсь, я не расстроен, всё в порядке, ладно? — относя грязную посуду на кухню, Такемичи раздосадовано вздохнул. Взглянув из кухни на младших он убрал какие-либо эмоции с лица оставив пустое выражение, его глаза затуманились и он впал в некий транс. Темные миазмы окутывали его со спины затягивая за собой в неизвестном направлении, оставляя в материальном мире лишь тело. Он мог чувствовать как в голове становилось пусто и только черная дымка распространялась в сознании, перекрывая собой взор для голубых глаз.       Холод от собственных мыслей перекрывал доступ к кислороду. Приглушенные пощелкивание зубов звучали в ушах. Под ногами ощущалась вязкая дёгтя без своего ярко выраженного запаха. Она поднималась до щиколоток, а из неё вырывались удлинённые, черные руки, на которых не было ничего, кроме пузырчатой кожи, воняющей горелым запахом. Они не спеша поднимались к лицу, обволакивая сначала туловище, а затем шею, обхватывая её со всех сторон и сжимая на адамовом яблоке. Пальцы с кривы ногтями изрисовывали кожу изогнутыми линиями, не поднимаясь дальше потускневших глаз. Руки с двух сторон закрыли глаза. Ноги стали затягивать в вязкую субстанцию. Черные путы окутали тело, поднимая человеческие руки вверх и связывая их над головой. Тонкая цепь устремилась под жидкость, ускоряя поглощение добычи.       Оказавшись по шеи в дёгте, окружающий мир затрясся и стал трескаться. Из щелей виднелся белый свет отпугивающий черные щупальца. Он обжигал, словно пламя Олимпии. Разгонял темную дымку, словно рёв Фенрира. Свет сжёг цепь, высвободил тело из лап нечисти.       Свет упал на человеческое тело изгоняя из этого места. Белоснежный луч расщепил тело и вернул душу в тело хозяина.

Мы ещё встретимся, мальчонка.

И тогда, я заберу твои глаза.

***

      На следующий день Такемичи не нашел в себе сил чтобы встать и подготовить младших к школе. Свернувшись в калачик на койке, парень накинул на себя одеяло и немигающим взглядом уставился в окно. Голубые глаза гипнотизировали грязно из-за разводов стекло. Лучи солнца медленно пробирались в его комнату сквозь задернутые занавески. Такемичи не сдвинулся с места даже после слабого стука в дверь. Его глаза постепенно засыхали, но он не торопился моргать, словно если он это сделает, то белые облака и яркое небо исчезнут и снова его настигнет тьма.       Юзуха, проснувшаяся из-за мелодии будильника, вскочила с кровати проверяя время. Убедившись, что никто не опаздывает и Хаккай никак не среагировал, она надев тапочки пошла в ванную. После вчерашнего сеанса фильма девушка чувствовала себя помятой и невыспавшейся и будто половина вчерашних событий напрочь стерты из её головы. Проходя мимо комнаты, где в эту рань обычно дверь раскрыта нараспашку, Юзуха резко остановилась, переводя взгляд на дверь. Остановившись напротив закрытой двери старшего брата, воспоминания не заставили себя долго ждать.       Такемичи вернулся домой.       Помассировав виски, она минуту стояла посреди тихого коридора собираясь с мыслями.       Если он дома, то почему не разбудил нас?       Подавив зевок, сестра постучалась в дверь. Не услышав ответа, она попробовала снова и в этот раз прислонилась ухом к дереву. Юзуха насторожилась не услышав ни единого звука из комнаты брата. — Такемичи? — рука потянулась к ручке двери. — Такемичи, я захожу, — приоткрыв дверцу сестра хотела было пройти в помещение, но хрипловатый голос остановил её. — Уходи, — голос отражение состояния человека, а Такемичи звучит как человек измотанный после беспрерывной работы и утомленный после долгого дня. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросила сестра. — Может тебе принести чай? Или завтрак? — прислонив ладонь к двери она незаметно открыла её. Не шумя девушка прошла в комнату. Втянув ртом воздух, Юзуха прикрыла нос. — Такемичи, почему тут так противно пахнет потом? — только сейчас она заметила комок одеяла на односпальной кровати. Этот комок — Такемичи. Лишь чёрные волосы торчали из-под одеяла и лазурные глаза со слегка темными мешками и красными капиллярами, смотрящие на мимо плавающие облака. — Господи, Мичи, что с тобой? — сестра села на край постели и было хотела дотронуться до плеча брата, как Такемичи перевел на неё раздраженный взгляд мертвецки холодных глаз. — Я сказал уходи, Юзуха, — девушка шумно сглотнула, а ладони вспотели. Последний раз она видела старшего в таком состоянии когда… — Я хочу побыть один, — Такемичи ударил ребёнка. — Оставь меня в покое, — коим являлся Хаккай. — Пошла прочь! — Такемичи оказался напротив лица испугавшейся сестры и зарычал её в лицо. — Проваливай! — девушка оттолкнула брата и побежала прочь из комнаты захлопнув дверь. Убегая подальше от комнаты старшего, она могла поклясться, что видела как руки Такемичи, казалось бы, почернели, а за спиной возвышалась черная фигура с красными глазами и с черными кругами вместо зрачков.        Забежав в ванную, Юзуха заперла дверь на замок и держась за круглую ручку присела на холодную плитку. Прижав ладонь ко рту и прикрыв глаза, Юзуха дала волю слезам.

***

      После ухода сестры, Такемичи согнулся пополам, сжимая в ладонях простынь. Живот пронзила острая боль, словно желудок свернулся в бараний рог, туго затягиваясь на концах. Прикусив постельное бельё, Такемичи тихо завыл, не желая лишний раз тревожить обитателей дома. Насколько позволяли оставшиеся силы он распахнул красные глаза, корчась в агонии на помятой постели. С болью в животе пришли и судороги в ногах. Бушуя на своей кровати, Такемичи периодически давал просачиваться голосу из кровоточащих губ. Слёзы не позволяли с точностью разглядеть обстановку. Влага скатывалась по лицу, смазываясь то по щекам то по наволочке. Свернувшись в позы амебы, юноша сжимал ткань пижамы в области живота, убаюкивая себя через всхлипы и усталость в теле.       Медленно переводя взгляд на прикроватные часы, он от удивления задержал дыхания. Прошло лишь две минуты с момента агонии, а такое ощущение, что его рвали и метали в течении тридцати минут, а то и больше. Успокоившись, Такемичи, поглаживая живот, перевернулся на спину. Проделывая дыхательные упражнения, парень не отрывал взгляда от потолка.       Инцидент с Юзухой оставил тяжелый осадок на сердце. Он не хотел обойтись с ней так грубо, он вообще не хотел набрасываться на неё и орать, чтобы она убралась из комнаты. Но чувство, что если бы она не послушалась и тогда он поднял бы на неё руку вызывало у него тошноту. Давным давно он поклялся не причинять боль своим младшим, в какой бы они не были ситуации, какие бы не были обстоятельства, он поклялся душой своей матери не проявлять насилие по отношении к брату и сестре. Поклялся, но всё равно нарушил. И за это бог его проклял.       Какой же я отвратительный. Дал слабину и вот, что из этого вышло.       Прислушиваясь к звукам доносящимся с кухни, Такемичи провалился в воспоминания.       Спустя столько лет, этот мальчишка всё ещё привязан ко мне. Смешно.       Это случилось три года назад. В тот день Такемичи впервые сбежал из дома на целых три дня, от него не было ни слуху ни духу, он словно провалился сквозь землю. Пропал с радара Тайджу, что поднял своих людей на его поиски. Спросите, что же чувствовал тринадцатилетний Такемичи в тот момент? Ему было похуй на всё, в момент побега для него существовал только он и необузданная свобода, полностью принадлежащая ему. Никаких обязанностей, никаких волнений: «А что если то», «А что если это», больше не было ощущения глаз за твоей спиной, ненужно было следить за своими словами или действиями. В общем не было никакого тирана Тайджу. И Такемичи не хотел бы это признавать, но не было больше Хаккая и Юзухи, только мальчишка ищущий детского счастья за пределами работы домохозяйки и бесплатной няни для младших.       Что если…снова исчезнуть?       Такемичи хихикнул над своей глупой мыслью.       Нет, Такемичи, ты не можешь бросить их.       Закрыв глаза юноша выдохнул полной грудью и прошептал: — Не сейчас.

***

— Если ты ударишь его, — крепкие ладони брата лежали на худощавых плечах младшего, — я не изобью тебя.       Двенадцатилетняя девочка прикрывала собой младшего брата. Она слезившимися глазами следила за своими старшими братьями — Н-нет, — лицо черноволосого было изуродовано фиолетовыми синяками, правый глаз распух и был похож на гнилой плод, кровь, сочащаяся из разбитого носа, размазывалась на губах и пачкала футболку мальчишки. Благодаря целому глаза он видел испуганные выражения лица младших. — Это подло, брат. Да-давай пре-прекратим, — развернувшись лицом к лицу к старшему, Такемичи пожалел, что вообще родился в этой семье. — Ты отказываешь, мне? Да, Такемичи?! Ты смеешь не подчиняться?! — вспышка, стук, детский вскрик. Тошнота подступает ко рту, после сильного удара в живот. Тряпичное тело поднимают на ноги и ставят перед младшими. Тайджу удерживает тело не позволяя упасть. И наклоняясь к уху снова говорит: — Один удар и конец, — голос что доносился из далека звучал соблазняющи. С уголка распухшего глаза стекало что-то желтое. Зрачок на втором расширился и ресницы затрепетали. Голова ходила ходуном, всё тело покачивалось, как при поездке в метро. — Я устал, брат, — промямлил Такемичи, — я хочу спать, я…я… — Я позабочусь о тебе, Такемичи, но сперва докажи, что ты достоин быть моим младшим братом, что ты достоин фамилии Шиба. — Я хочу быть полезным тебе, старший брат. — Тогда, ударь Хаккая.

***

      Наклонившись над унитазом, Такемичи уже не знал, что может выйти из него кроме поджелудочного сока. Его руки и плечи дрожали от холода, его ладони соскальзывали с сиденья туалета, падая у ног. Сопли свисающие из ноздрей размазались на подбородке, от кислого послевкусия становилось намного хуже. Вот теперь-то Такемичи на все сто процентов был уверен, что он не в любимчиках у бога, иначе за что ему это наказание.       Вставая на ватные ноги, юноша умылся ледяной водой и прополоснул рот. Не спеша он передвигался по дому, желая по скорее добраться до дивана в гостиной и лечь на прохладную обивку. Уже лёжа на мебели он снова расплакался, всё равно никого дома нет, и некому обвинять его в слабости.       Как же я заебался       Ложась на бок, юноша прижал колени к себе и провалился в долгожданный сон.

***

      Вернувшись домой, Тайджу ожидал оказаться в пустом доме полным грязной посуды и не убранными комнатами. Разувшись в холле, он снял с себя тяжёлое пальто закинув на стул в кухне. Осматривая помещение, он вздохнул помассировав лоб одной рукой, а второй упираясь в стол. Переутомленный после встреч и поездок, Тайджу хотел лишь принять душ и завалиться спать, а затем наведаться к Такемичи.       Но каково было его удивление, когда он нашёл своего младшего брата в гостиной, на диване, весь бледный и дрожащий, словно осиновый лист. Тонкая футболка прилипла к его вспотевшей груди. Зрачки подрагивали из-за плохо сна. Кудрявые волосы хаотично лежали на подушке, придавая образу Такемичи ещё больше болезненного вида. Кардиган накинутый поверх сполз с плеч, обнажая бледную кожу, по которой скатывались капли пота. Учащённое дыхание привлекло внимание загипнотизированного брата. Тайджу приложил свою холодную ладонь ко лбу Такемичи. Юноша застонал от приятной прохлады, прижимаясь плотнее к источнику холода. Вздохнув, старший убрал руку получив жалобный скулёж. Тайджу укутал младшего кардиганом как смог и поднял на руки унося в свою спальню.       Уложив тяжело дышащего брата на постель, мужчина пошёл в ванную чтобы набрать воды в чащу и взять тряпку. В это же время Такемичи разлепил свои усталые глаза, пытаясь разглядеть новую обстановку. С тихим стоном он попытался подняться, но тут же был остановлен рукой, толкающая его потихоньку назад. — Не шевелись, — повернув голову в сторону голоса, черноволосый сквозь пелену сумел разглядеть знакомые очертания лица. — Тайджу, — хриплым голосом подтвердил юноша. — Ты вернулся. — Лучше прибереги силы, они тебе понадобятся, — приподняв потную футболку, старший провел по чужому прессу смоченной тряпкой. Младший задержал дыхания и блаженно застонал, откинувшись на подушку. Тайджу сосредоточенно очищал липкое тело брата. Мужчина вернул свою ладонь на лоб Такемичи, зачесывая кудрявую челку назад и массируя кожу головы. Такемичи только и мог, что мычать от облегчения и подставлять голову под ладонь Шибы.       Спустя семь минут, Тайджу закончил вычищать тело. — Сможешь снять одежду, пока я принесу твою пижаму? — убирая ненужные предметы спросил Тайджу. — Я попытаюсь, — тихо ответил голубоглазый. — Если почувствуешь слабость, лучше оставь, я сам сделаю, — проводя спину брата взглядом, Такемичи на секундочку прикрыл глаза, но оказалась — это секунда продлилась минуту. Мозолистая ладонь, поглаживающая мягкую щеку, вывела из дремоты парня. — Мхм, — не осознано Мичи потерся щекой об предложенную ладонь. — Ты уснул, — проводя пальцем по покрасневшему глазу младшего, сказал Тайджу. — Да, прости, я сейчас… — юноша попробовал снять с себя верх, но резкое чувство тошноты остановило его и он прилёг обратно. — Прости, — он отвернулся от лица брата. — Подними руки, — выдохнув, Тайджу помог Такемичи переодеть грязную футболку.       Уже переодетый в пижаму, Такемичи устроился на одной половине кровати, а рядом лежал Тайджу. Мичи развернулся на бок. Даже завернутый в толстое одеяло ему всё равно было холодно и он задрожал. Боясь разозлить тем самым рядом лежащего брата, юноша укутался теснее в одеяло, подавляя дрожь по всему телу. — Тебе холодно? — поинтересовался Тайджу. — Нет. — Точно? Потому что я могу слышать как твои зубы стучат друг об друга, — в следующую секунду Такемичи осознаёт, что его обняли. Тайджу прижал хрупкое тело брата к своему, обвивая мускулистыми руками поперёк живота. Согревающее дыхание ясно ощущалось на затылке, а мускусный запах, исходящий от старшего, усыплял получше снотворного. — Тепло, — так они и уснули.