Игры судьбы

Жизнь, кажется, решила так конкретненько поднас посмеяться. Как ещё можно описать то, что Чон-гребаный-Хосок прямо сейчас беззаботно заливается смехом, стоя в окружении почти всей команды? И когда он только успел переманить их на свою дьявольскую сторону? Как? Юнги наблюдает за этим и не может поверить своим глазам. Это всё выглядит как кошмар, и он не понимает, как все вокруг начали так легко и с удовольствием поддерживать Хосока. И вот эта его улыбка — бесячая, до крайности заразительная, и она всё шире, пока не становится во всю его белоснежную улыбку. 32 белых зуба, от которых на щеках появляются ямочки. Стоп, какие ещё нахер ямочки?! Мин теряет себя в этих мыслях, осознавая, что именно теперь он и должен признать это. Юнги нервно запихивает своё снаряжение в сумку, чувствуя, как нарастающее раздражение не даёт покоя. Он схватывает полотенце и гель, и, не желая больше терпеть эту атмосферу, стремительно направляется в душ. Никогда ещё общественные душевые не приносили ему столько облегчения, как сейчас. И дело вовсе не в удовольствии стоять под потоками теплой воды, а в том, что здесь нет этого облезлого котяры, нет Хосока, с его бесконечным смехом, от которого перепонки, кажется, готовы взорваться. Юнги глубоко вздыхает, пытаясь расслабиться под шумом воды, который заглушает все посторонние звуки. Всё, что связано с этим идиотом, как будто стало тягостным и невыносимым. Его нахальная улыбка, его манера заводить всех вокруг, — всё это раздражает до чертиков. И хотя Юнги понимает, что, возможно, он слишком сильно зациклен на нем, он не может ничего с собой поделать. Он закрывает глаза и на пару минут пытается выкинуть все эти мысли из головы, пока горячая вода омывает его тело и заставляет хоть немного расслабиться. Закончив принимать душ, Юнги обматывает себя полотенцем и выходит, в надежде, что Чон уже тихо-мирно свалил куда подальше. Но как мы знаем жизнь любит преподносить сюрпризы. Юнги даже не успевает выйти, как сталкивается с кем-то в проходе, отчего его полотенце полетело на пол. Мин уже воспроизводит в голове весь свой словарный запас, готовясь покрыть человека родным трехэтажным, пока не поднимает свой взгляд. Перед ним тот самый облезлый котяра— Чон Хосок, который беспалевно его разглядывает. Сам Чон вроде бы и не намного выше, но прямо сейчас Юнги чувствует себя карликом. Мин Юнги, тебе нужно взять себя в руки. — Смотри куда прешь, придурок, — хмурится Юнги, стараясь не выдать своего стеснения и мысленно благодарит всех богов за то, что его тело хоть как-то помогает в таких ситуациях. — А то что, принцесса? — Чон подается вперед с ухмылкой, явно намереваясь поддразнить. Но Юнги даже не успевает открыть рот, чтобы ответить. — Хватит, вы двое! — прерывает их Джун, отчаянно отталкивая их друг от друга. — Я не потерплю драк и пререканий в команде, — его слова звучат жестко, и вся атмосфера вокруг мгновенно меняется, привлекая все взгляды к этой сцene. — Еще одна подобная выходка — и вы оба пойдете на ковер к тренеру. Ясно? — Предельно, — Хосок с улыбкой кидает в его сторону вызов, но не останавливается и продолжает идти, скрываясь за дверью душевых. — Юнги, я спрашиваю, ясно? — Ясно, — отвечает тот, разворачиваясь и направляясь к своему шкафчику. — Что стоим? Шоу окончено, — голос капитана звучит как последний аккорд, и все мгновенно расходятся, не желая попадать под горячую руку. Юнги собирает свои вещи быстрее обычного, решив, что ему нужно уйти из раздевалки как можно скорее. Как говорится: «Карма, та еще сучка». Всё это ощущается как наказание за его плохие поступки, и жизнь, похоже, решила отомстить ему именно через Чон Хосока. Возможно, в прошлой жизни он предал страну, а может, и всю планету, раз теперь он так расплачивается за свои проступки.

***

— Внимание всем, — тренер обводит взглядом игроков, которые собрались в круг, готовые слушать его указания. — Расстановка на следующую игру. Первое звено: Намджун, Тэхён, Богом, Юнги... Хосок, — тренер делает паузу, и Юнги невольно бросает быстрый взгляд на довольного Чона, тот, кажется, уже присоединился к коллективу и настроен на игру. Юнги ощущает, как его раздражение снова поднимается. Он смотрит на Хосока, который, похоже, наслаждается каждым моментом, и его желание выиграть становится ещё более острым. — Ли играть ближайшие матчи не будет, в связи с полученной травмой, остальные звенья без изменений. Сейчас разминка, потом поиграем, — тренер свистит, давая сигнал для начала разминки. — Начали. С этим свистком вся команда начинает двигаться, делая растяжки и разогреваясь для тренировки. Юнги сосредотачивается на своих движениях, стараясь не думать о Хосоке, но тот, как тень, остаётся в его сознании. Как бы он не пытался, это напряжение будет с ним до самой игры. Если так посмотреть, чисто с объективной точки зрения, все их ссоры и стычки бессмысленны. Глупое детское соперничество, которое слегка затянулось. И может, уже стоит остепениться и оставить все эти разногласия в прошл… — Катись быстрее, черепаха, — слышится насмешливый голос Чона, снова вырывая Юнги из мыслей. Юнги еле сдерживает раздражение, но даже язвить в ответ ему не хочется. Да, всё ещё хочется огреть Хосока клюшкой. Возможно, пару раз. А может и больше. Но в этот момент какая-то странная тишина внутри, как будто что-то сломалось, и теперь он не знает, как реагировать. Чон, ожидавший какую-нибудь колкость в ответ, чуть напрягается, будто не понимая, что происходит. Юнги будто изменился, его привычная язвительность куда-то исчезла. Следом проезжает Джун, его взгляд напоминает строгий надзирательский, от которого мурашки бегают по коже. Джун как будто всегда может увидеть всё, даже то, что не видно другим. Юнги чувствует, как его взгляд скользит по нему, и на какое-то мгновение ему становится не по себе. Совсем недавно, а точнее с того дня когда Хосока объявили игроком их команды, Юнги задумался о причине перехода Чона. Хосок вроде бы был рад играть за «Тигров», с самого детства мечтал оказаться именно в этой команде. Юнги невольно вспоминает детство, время, когда они были кем-то вроде друзей. Они пришли в хоккей вместе. Подружились, когда впервые столкнулись на льду, еще не умея стойко держаться на коньках. И все вроде бы шло хорошо, но хорошему свойственно заканчиваться. Это наступило в тот момент, когда хоккей стал больше, чем просто игра. Для них хоккей стал жизнью, они полностью окунулись в него, пустили азарт по венам. Они были лучшими, и именно тогда появилось это разъедающее чувство. Их обычные игры превратились в гонку, в которой каждый хотел доказать — кто лучше. Наверное именно тогда, из друзей они превратились в соперников. А что сейчас? Они стали хуже соперников, они враги. Никто из них не скупится на едкие слова в адрес друг друга, выплескивая таким образом всю ненависть. Но вопрос лишь в том, так ли они ненавидят друг друга, как думают? И возможно ночью, придя после очередной изнурительной тренировки, Юнги достанет старый альбом с фотографиями и найдет на большинстве из них солнечного мальчика с широкой улыбкой на лице, там, рядом с мальчиком стоит не менее счастливый он. Юнги, которого крепко обнимают за плечи. Дети на этих фотографиях каждый день ждали тренировки, чтобы наконец увидеться, поделить на двоих купленные родителями вкусняшки и снова встать на лёд, крепко держась друг за друга, и не давая упасть. Но они даже не представляли, к какой пропасти они приближались. До тех пор, пока десятилетние мальчишки больше не стояли рядом на фото, и в альбоме больше не мелькали фотографии счастливых Юнги и Хосока. Возможно, что в этот вечер Юнги не заметит одинокую слезу, забывшись в воспоминаниях прошлого. Возможно Хосок тоже. Они собственноручно похоронили их дружбу, накрыв памятником с надписью «Это когда-то было счастьем»

***

— Парни, — тренер, как обычно, перед игрой дает напутственное слово. — Давайте просто покажем, кто здесь главный, и сыграем в свое удовольствие. Полетаем, Драконы? — игроки воодушевленно кричат в ответ, ощущая боевой настрой и готовность к игре. Юнги чувствует, как напряжение нарастает. Они уже играли против «Метеора» раньше, и хоть это был достойный соперник, всегда возможно какое-то неожиданное изменение хода игры. Игра идет на удивление гладко, первый период заканчивается со счетом 2:1 в их пользу. Во втором Намджун забивает третью шайбу, а сразу после него и Богом добавляет четвёртую. Когда Юнги удается перехватить шайбу в середине поля, его взгляд резко устремляется к калитке соперника. В голове мелькает план, и, не задумываясь, он делает точную диагональную передачу, направляя шайбу прямо под клюшку Хосока. Тот мгновенно забивает первый гол за «Драконов», и Юнги, скрываясь за забралом, проводит его взглядом, едва сдерживая смешанные чувства. С этим голом не приходит буря эмоций, наоборот, его улыбка на пару секунд становится грустной.

***

В кафе, где хоккеисты празднуют победу слишком шумно. Именно на шум списывает свое настроение Юнги. По другую сторону стола справа сидит Хосок, улыбающийся вроде бы и ярко, но все равно не так. Юнги выучил его вдоль и поперек за все те годы, знает каждый оттенок его улыбки. Намджун, наблюдающий за другом может лишь представить, какая борьба сейчас происходит в его сердце. Борьба, где одна сторона сознания твердит «ненавижу», а вторая уверенно отвечает «скучаю». Юнги долго не задерживается и, игнорируя предложение Кимов подвезти, решает прогуляться. Сегодня ему нужно побыть одному, хотя бы немного. Он не знает, что именно ему нужно, но гулять и думать — это как минимум помогает почувствовать себя живым. Но, вместо того чтобы идти домой, ноги сами несут его в сторону детской площадки, того самого места, где он и Чон когда-то беззаботно бегали в детстве. Юнги часто приходит сюда, чтобы посидеть в тишине и смотреть на редкие звезды, скрытые под тяжёлым слоем городского смога. Здесь он чувствует себя спокойно, будто это место было бы почти целым миром для него, если бы не одна деталь — Чон. Его нет рядом. — Что мне делать? — спрашивает Юнги в пустоту, как будто кто-то мог бы ему ответить. Его слова тонут в ночной тишине, и он едва слышит сам себя. — Я скучаю по нему. Слишком сильно, а он по-прежнему меня ненавидит, — он поднимает взгляд к небу, где едва видны какие-то тусклые звезды, создающие нечеткие созвездия. — Я накосячил, но я трус, чтобы что-то исправить. Мин остается сидеть ещё некоторое время, все больше поглощённый своими мыслями, поглощённый чувством неопределенности. Его сердце кажется тяжелым от вины, а мозг — от страха, что ничего уже нельзя изменить. Когда начинает становиться холодно, Юнги поднимается, подхватывает сумку и уходит, не заметив силуэта в темноте, который стал невольным свидетелем его откровений.

***

— Юнги-я, побурчи хоть немного или я не знаю, поругай меня, — Тэхён, как всегда, весело фыркал, но на этот раз Юнги почти не слушал его болтовню, особенно когда он снова начал рассказывать что-то про какую-то брюнетку с большим… сердцем. — Верните мне моего сварливого дедулю, — Ким утирает несуществующие слезы салфеткой, не переставая улыбаться. — Тэхён-и, однажды я ведь и вправду дам тебе пару бесплатных уроков от хёна, — Юнги бурчит в ответ, выделяя последнее слово с легким акцентом, показывая, что в его голосе проскальзывает нечто большее, чем просто сарказм. Тэхён, не обращая внимания на это, продолжает в своем стиле. — Я скажу тебе очень умную вещь, которую сказал один очень умный человек, — он поднимает подбородок, поправляя несуществующий галстук и устраивает торжественную паузу, перед тем как произнести: — «Рожденный бегать, пизды не получает». Юнги усмехается. Ну да, чего он ожидал от Тэхёна? Конечно, не каких-то философских мыслей. Но несмотря на этот беспокойный характер, Тэхён был тем, кто мог вызвать самую искреннюю улыбку даже в самых сложных моментах. — Перестань, Юнги-я, я же знаю, что ты меня любишь, — Ким привычно укладывает голову на плечо друга и пристраивается, как кот, требующий внимания. — Конечно, — отвечает Юнги, не без иронии. — Скажи это, всего три слова, — продолжает Тэхён, не унимаясь, и его голос звучит как маленькое требование. — Я люблю тебя, — говорит Юнги тихо, почти шепотом, но достаточно громко, чтобы засранец услышал. Тэхён смеется и, не отрываясь, отвечает: — Я тоже тебя люблю, дедуля. На самом деле, Юнги всегда боялся заводить близкие отношения в команде. Это было своего рода защитной реакцией, подсознательный страх повторить то, что произошло с Чоном. Он не хотел снова привязываться, не хотел испытывать разочарование. Но все изменилось с появлением Кима Тэхёна. С самого первого дня в команде Тэхён словно прилепился к Юнги, гордо назвав его лучшим другом. Без всяких стеснений, без «хён», просто взял и заявил это. Юнги вначале удивился, но потом, удивительно для самого себя, почувствовал, как эта настойчивость мелкого начинает ему нравиться. Конечно, он продолжал подшучивать и ругать Тэхёна за его неуёмный энтузиазм, но внутри, где-то глубоко, ему это было приятно. Это означало, что кто-то рядом, кто готов быть рядом, несмотря на все его шутки и ворчания.

Тэхён и Юнги — полные противоположности. Тэхён громкий, веселый, всегда в центре внимания, постоянно на связи, с ним никогда не бывает скучно. В то время как Юнги — яркий интроверт, предпочитающий уединение, тишину и спокойствие. Но, как известно, противоположности притягиваются. И вот так Тэхён с его неуемной энергией притянулся к Юнги, и, несмотря на все его попытки оттолкнуться, Юнги не был против. Наоборот, он начал ценить эти моменты, когда кто-то, не требуя многого, просто был рядом.

***

Когда Хосок увидел Юнги на площадке, первая мысль была: сбежать. И, в принципе, он уже готов был уйти, пока не услышал тихий голос. Подслушивать, конечно, некрасиво, но тело словно приросло к земле, не желая двигаться. Хосок старался даже дышать тише, чтобы не вспугнуть парня. Это все казалось неправильным, стоять вот так, становясь свидетелем чего-то личного. Казалось до тех пор, пока не послышалось тихое, едва различимое «скучаю». Хосок мог поклясться, что стук его сердца мог донестись до Юнги. Юнги мог сказать то, о чем думал Хосок, а сам Хосок боялся даже думать, мысли для него были слишком громкими. Хосок стоял, не в силах пошевелиться. Его инстинкты кричали, чтобы он ушел, не вмешивался в этот момент. Но тело не слушалось, словно что-то невидимое приклеило его к полу. Он не мог не слушать, несмотря на то, что знал, что это неправильно. В его голове мелькали мысли о том, как все это странно, но что-то тянуло его, не позволяя уйти. Тихий голос Юнги, едва различимый, был как проклятие. Когда тот сказал «скучаю», Хосок почувствовал, как его сердце сделало рывок. Он знал, что никто другой этого не услышит, даже если захочет, но он был тут. И его сердце билось так громко, что казалось, Юнги мог его услышать. Слова Юнги заставили что-то внутри Хосока дрогнуть. Все казалось таким неправильным. Он не знал, что делать с этими чувствами, что делать с тем, что оно вырвалось наружу так неожиданно. Но Юнги был открытым, даже когда не хотел быть таковым, и это оставляло Хосока в растерянности. — Мин и Чон, неплохо сработали на прошлой игре, мы больше поработаем над вашей связкой, — ребята ожидали чего угодно от этих двоих, но не того, что они молча согласятся, слегка кивнув. — Что с вами произошло? — хмурится капитан. — Собачимся не нравится, не собачимся тоже не нравится. Определись уже, Джун-а, — Мин проезжает мимо, разминаясь перед упражнениями. Работать с Чоном в паре оказалось сложнее, чем предполагалось. Слишком много флешбеков из прошлого всплывает перед глазами, чему сейчас точно не место. — Юнги, ты не заболел? — на очередной пропущенной Мином шайбе спрашивает тренер. — Нет, тренер, я в порядке. — Тогда будьте поживее, а то скоро уснёте, — брюнету остается только кивнуть, давая себе мысленную пощечину. Юнги мимолетно смотрит на Хосока, который точно также, как и он витает где-то в облаках. Что-то определенно поменялось. Им обоим было комфортно в той атмосфере вражды, которую они создали. Весь их разговор ограничивался несколькими оскорблениями в адрес друг друга и на этом все. Никакой скованности, стеснения или смущения, ничего из этого не было. Не было, до этого дня. Что же могло поменяться? В какой момент они это упустили? Все было проще, а теперь Юнги напуган. Страх перед тем, кому он причинил немало боли своими словами и поступками. Чью дружбу он променял на успех. Он помнил Чон Хосока, как улыбчивого, веселого и…уютного. Да, именно это слово, так точно подходит Чону. Он не заслуживал его тогда, он не заслуживает его сейчас. Хосок должен его ненавидеть, должен презирать и осуждать. Так будет правильно и честно.

***

— Юнги-я, дорогой, — мама тихо заглядывает в комнату. — К тебе кое-кто пришел, спустись вниз. — она как всегда по доброму улыбается, и также тихо выходит. Юнги смотрит на настенные часы— 23:15. Кто должен был прийти к нему в это время? Мин пытается вспомнить, договаривался ли он встретиться с Джуном или Тэ, попутно натягивая серые спортивки. Видимо Кимы решили устроить поздний визит. Лифт быстро доставляет на первый этаж, и Юнги выйдя наконец на свежий воздух, пытается хоть кого-то разглядеть в темноте. На одной из лавочек, слегка сгорбившись и постукивая кроссовком по асфальту сидит парень. Сердце предательски учащается, когда Юнги подходит ближе и некто поднимает лицо, немного скрытое под капюшоном толстовки. — Привет, поговорим? — голос Хосока немного дрожит, и сам Мин не уверен, что он вообще сможет нормально что-нибудь сказать, поэтому он просто кивает.— Что, даже рядом не сядешь? Просто сидеть рядом с Чон Хосоком, уже непосильная задача. Несколько минут они просто сидят не разговаривая, будто бы привыкая к близкому присутствию друг друга. — Почему это должно было произойти именно с нами? — Юнги даже слегка пугается.— Все это, все, что разрушило нас, — Хосок впервые за это время смотрит в глаза, и Юнги теряется. Юнги ощущает, как воздух между ними становится плотным, тяжелым. Он всегда боялся таких разговоров — глубоких, настоящих. Но вот, сейчас они сидят рядом, и весь мир кажется немного меньше, когда на них двоих падает этот взгляд Хосока. Хосок не отводит взгляда, и, похоже, не собирается. Это не тот взгляд, что был раньше — с вызовом, с насмешкой. Это взгляд беззащитности, взгляд, в котором спрятана боль. — Не знаю, — сдержанно отвечает Юнги, не зная, что еще сказать. Голова путается, слова исчезают. Сложно быть честным, когда на сердце тяжело, а рядом человек, который когда-то был твоим врагом, а теперь вдруг снова как-то очень близок. — Мы были детьми, когда это началось. Всё шло не так... — Не так? — Хосок слегка приподнимает бровь, пытаясь понять, что стоит за этим, за тем, что Юнги не говорит. Юнги не сразу отвечает. Его мысли как застряли где-то в середине пути, не решаясь дойти до конца. — Я был идиотом, — наконец тихо говорит он. — Был слишком горд, чтобы что-то изменить. И слишком трус, чтобы что-то сказать. Вот и всё. Он опускает взгляд, ощущая, как что-то внутри ломается. Может, этот разговор и был тем, чего они оба боялись, но Юнги чувствует, что теперь, когда слова произнесены, становится немного легче. Хосок молчит, его лицо мягче, чем Юнги мог бы ожидать. Потом он тихо говорит: — Ты не один. Мы оба были идиотами. Но как-то мы все-таки здесь. Юнги кивает, ощущая, как его напряженные плечи немного расслабляются. Хосок ждет. Юнги не отвечает. На самом деле, ответ уже готов, проблема лишь в его озвучивании, но Чон не давит, не торопит, просто сидит, ждёт и прожигающе смотрит, заглядывает в самые потаённые уголки души, переворачивает всё вверх дном одним лишь взглядом. — Это моя вина, — отвечает Юнги, после долгой тишины. — Виноваты мы оба. Нам было по десять, и мы совершили ошибку. — Нет, это я был тем, кто первый отвернулся, — старший слегка покачивает головой в стороны. — Я предал нас. Я думал, что у меня нет ничего важнее хоккея, думал, что чтобы быть лучшим, мне никто не нужен. — Мы были детьми, Шу… Юнги, — Юнги замирает от не до конца произнесенного прозвища, которое Хосок когда-то ему дал. — Я тебя прощаю. — Я себя не прощаю, вот в чем проблема. — Мы оба натворили немало дел в прошлом. Давай там их и оставим, — Чон протягивает руку в примирительном жесте. Юнги некоторое время смотрит то на руку, то на Хосока. Своя рука в кармане дрожит.

***

— Парни, завтра у нас заключительная игра в сезоне, для кого-то она заключительная в команде. Поэтому, я думаю не стоит говорить о том, насколько важна для нас победа. Сегодня тренируемся без лишней нагрузки. Главные задачи: отработать блок, защиту и атаку. Хоккеисты по команде тренера рассеялись по льду, пока в это время Джун в сторонке тихо охреневал. Нет, не могло же показаться. Он собственными глазами видел как Чон Хосок и Мин Юнги стукнулись кулаками, как мать его, самые настоящие друзья. Он точно с таким темпом поседеет, и не нужно будет красить волосы в платину, как он хотел. Не сказать, что Юнги и Хосок теперь друзья-не разлей вода, но сдвиги в их общении определенно есть. Вчера они очень много разговаривали, расставили все точки над «i» и сотню раз попросили прощения. Скорее всего это то, что было необходимо им обоим — время. Время, чтобы осмыслить многие вещи, понять себя и сделать из всего этого вывод. Прошлое причиняет много боли, ностальгия может выступать врагом настоящего момента: мы так увлечены идеализацией прошлого, что не замечаем возможности, которые возникают прямо сейчас. — Чон! — от крика Юнги, некоторые даже пугаются. Кажется, Джуну показалось, что эти двое поладили. Сейчас по-любому начнут как обычно выяснять свои отношения. Ким уже грешным делом решил, что все в порядке. Из душевой выходит Чон, попутно обтираясь полотенцем. Ну, конечно, нужно светить своим супер красивым, мускулистым и рельефным телом, кожа которого светится золотом. Какого хрена происходит? Нужно отвести взгляд. — Тебя подвезти? — прокашливается Мин, сосредоточившись на стене позади. — О, да, давай, — Хосок натягивает черные боксеры, которые провокационно обтягивают упругую задницу.— Подожди меня, я быстро. Юнги тяжело вздыхает, пытаясь подавить нарастающее напряжение. Он же не должен был так реагировать. Вроде бы ничего такого, но почему-то сердце так нервно колотится, а в голове — только мысль, как выйти из этой ситуации с наименьшими последствиями. Хосок же, как всегда, не теряет самообладания, ухмыляется и кидает Юнги быстрый взгляд, будто играя с ним. — Просто расслабься, Мин. Я же не собираюсь тебя съесть, — смеется он, стараясь скрыть тот взгляд, что уже немного меняется. Поглощая его с нескрываемым интересом. Может быть, это не такая уж и шутка. Юнги хочет что-то ответить, но не может — слишком много всего сразу, и слишком много мыслей запутывается, не давая сформулировать даже простое «хватит». — Ты готов? Или я должен ещё немного подождать? — Хосок перехватывает инициативу, демонстрируя свою уверенность, даже в таком мелочном моменте. Мин лишь коротко кивает, не говоря ничего, и его тело реагирует куда быстрее, чем разум. Он тихо выходит из раздевалки, чувствуя, как воздух в коридоре наполняет его легкие, но вместе с тем сохраняет какое-то странное напряжение.