Прятки

«Ты же моя лучшая подруга!» «Моя лучшая подруга и мой лучший друг. Я что в сказку попала?» «Мы — семья. Нет ничего, что заставило бы меня отвернуться от тебя» «Ты стала для меня той сестрой, который никогда не была Петуния» Розали взялась рукой за сердце, чувствуя, что ей не хватает воздуха. Лили мертва. Она просто не верила в это. Девушка присела около её могилы и коснулась головой холодного камня. Такого же безжизненного... — Это невозможно. Так не дошло было быть. — Прошептала она, словно извиняясь. Она могла рассказать Лили всё что угодно и нуждалась сейчас в ней больше, чем когда-либо. Они все нуждались. И поэтому Розали сделала единственное, что могла, чтобы почувствовать, что она рядом. Просто поговорить с ней. — Лилз, ты нужна мне. Ты нужна своей семье. Своему мужу и сыну. Если бы Белфорт знала, что произойдет 31 октября, она бы в жизни не отправилась вылавливать с Грюмом Пожирателей. Она бы осталась здесь и сделала всё что угодно, но не дала подобному произойти. Лишь спустя двадцать минут девушка немного успокоилась и вытерла слёзы. Она совершенно не чувствовала ноябрьского холода, который казался просто пустяковым в подобные минуты. Розали посмотрела на надпись «Лили Поттер» и провела по ней рукой. — Я присмотрю за ними. Обещаю. Ты можешь быть спокойна. Белфорт поднялась и покинула небольшое кладбище, что находилось в Годриковой впадине. Теперь здесь было слишком много дорогих ей людей. Она пошла к дому Джеймса, пытаясь в голове восстановить всю цепочку событий. Сириус предал Джеймса и Лили, а затем Волан-де-Морт пришел сюда и убил Лили, но оставил в живых Джеймса. Но при этом умер сам. Затем Сириус убил Питера и еще двенадцать маглов, после чего был без суда осуждён к пожизненному сроку в Азкабане. Слишком много вещей не сходились в её голове, и Розали понимала, что нужно отставить боль и подумать логически. Но это было просто невозможно. Белфорт остановилась перед таким же, как и её домом. Она тихо открыла дверь и вошла внутрь. Там было очень холодно, половина вещей разрушены, а единственным источником света была слабая свеча, что горела в гостиной. — Джеймс? — Тихо спросила девушка и остановилась, увидев друга в кресле. Он смотрел в одну точку, а его лице совершенно не было никаких эмоций. — Где ты была? — Спросил сухо он. — У тебя в дома не горел свет. — На суде у Чака. Он не сказал ни одно новое имя и Крауч так разозлился, что приговорил его пожизненному, а потом пригрозил поцелуем дементора, если о нём еще что-то всплывет. Джеймсу было по барабану на Чарльза Белфорта. Еще пару дней назад он равнодушно выслушал рассказ подруги о том, как он был Пожирателем, насыпал отравы их родителям под империусом, затем переметнулся к ним, а потом его всё равно повязал Грюм. По его мнению, этот идиот заслужил гнить в Азкабане. — Суд был на час. Где бы была потом? — Посещала в Мунго Фрэнка и Алису. — Словно начала оправдываться девушка. — Ты слышал, что с ними произошло? — Мне всё равно что там с ними произошло. Почему Волан-де-Морт не выбрал их? — Джеймс, не говори так! Они, бедные, буквально сошли с ума, а их сын вынужден быть сиротой при живых родителях, которые даже не узнают его! — Ты была у неё сегодня? — У Лили? — С опаской спросила девушка, и друг резко перевел на неё взгляд. Он был полон ненависти. К ней в частности. — Не смей произносить её имя. Я до сих пор не знаю, вдруг ты всё это время обо всём знала и была на его стороне. Заодно с ним. — Джеймс, нет никаких сторон. — Белфорт пошла к другу, и присела возле него. — Я понимаю, что тебе очень больно, но мы оба знаем, что Сириус тебе не предавал и нам нужно помочь ему. — А кто тогда предал? Именно он был хранителем нашей тайны, я был там и сам видел, как он произносил клятву. «Ты предал Поттеров! Это из-за тебя они мертвы!». Свидетели говорят, что это то, что прокричал Питер, прежде, чем он и его убил. Даже его палочка показала все эти заклинания. Это ты как объяснишь? — Пока не знаю... Но они же осудили его на месте. Не было ни следствия, ни суда. Разве это справедливо? Вдруг он вынужден сидеть всю жизнь из-за того, что не делал, а ты зря его ненавидишь? Нужно связаться с Министром, Дамблдором, Визегамонтом, в конце концов найти Римуса, куда он делся, когда он так нужен? — Ты всё еще защищаешь его? — Крикнул Поттер, подорвавшись. — Защищаешь того, из-за кого Лили мертва. Моя Лили! Да как ты смеешь? — Не вини меня в этом. — Тихо сказала девушка. — Почему нет, Розали? Моя семья, мой ребёнок не должны были быть втянуты в это. Мой сын никогда не сможет нормально жить. — Мы не лишим Гарри детства... — Нет, не мы, а я не лишу Гарри детства. Он мой, Розали. Мой и Лили... — Джеймс посмотрел на подругу и тихо добавил, больно резанув её душу: — Почему именно она? Почему, например, не ты? Розали закрыла глаза, не злясь на парня. Джеймсу стало невыносимо стыдно за эти слова. Если бы не Белфорт, он бы за эти пару дней просто скрутился в калачик и прорыдал, забыв даже о Гарри. А ведь ей тоже было больно. — Чёрт, Розали, прости. Я не это имел в виду. — К Поттеру дошло насколько ужасную он только что сказал вещь. — Именно это. Лили, и Питер мертвы, Сириус и Чак уже в Азкабане, а Римус считает, что лучший способ успокоить боль — это спрятаться от всего мира. Из нас всех остались лишь мы вдвоём. Именно то, с чего мы и начинали, стало нашим проклятием. Белфорт поднялась и развернулась, чтобы покинуть дом, однако Поттер догнал её, схватив за руку. — Отпусти меня. — Сказала коротко девушка. — Прошу, прости меня. — Знаешь, я могу задать тебе встречный вопрос. Не я здесь была. Так почему же Лили, а не ты? — Вдруг выпалила Белфорт. За эти пару дней она хоть что-то делала. Выбила для Чака суд, хоть и не успешный, договорилась всеми правдами и неправдами, чтобы Сириус, до тех пор пока они его не вытянут, был на нижнем уровне в Азкабане, где было меньше дементоров, организовала похороны Лили, приняла орден Питера, отдав эту ненужную награду его бедной матери, пыталась разыскать Римуса. Единственное, в чём Розали не могла упрекнуть Джеймса, так это за Гарри. Она смотрела за ребёнком не ради друга, а ради Лили и потому что любила этого малыша всем своим сердцем. — Не смей винить меня. — Джеймс это сказал просто с бесконечно глубокой болью. — Если бы я мог обменять свою жизнь на жизнь Лили, то сделал бы это без колебаний. — Почему именно тебя Волан-де-Морт оставил в живых. Почему? — Я не знаю, правда. Хотел, чтобы я всю жизнь жил с болью, что он убил мою семью? Хотел наслаждаться моими страданиями, когда я бы очнулся в совершенно другом мире? — Отпусти меня. — Повторила громче девушка, когда Джеймс до боли сжал её руку. — Я сделал всё, что мог! — Поттер перешел на крик, который смешивался со слезами. — Но всё равно потерял её! — Отпусти меня! — Не выдержала девушка, также закричав. Они оба замолчали и спустя минуту на втором этаже раздался детский плач. — Ну вот, мы разбудили Гарри. — Проговорила слабо Белфорт, и Поттер отпустил её, молча пойдя к сыну. Розали покинула дом друга и отправилась к себе. Она вошла внутрь и устало прошла в зал, где сидела Оливия. — Наконец-то ты пришла. Я уже распереживались. — Женщина подошла к ней и помогла снять пальто. — Джеймс ненавидит меня за то, что я жива. — Тяжело проговорила девушка, сама не веря в это. — Он ненавидит не лично тебя, а весь мир. Ему просто очень больно сейчас... — Я знаю. Мне нужно отдохнуть, а затем подумать, как я могу помочь Сириусу. Я просто не верю, что он виновен даже несмотря на то, что абсолютно всё указывает на него. — Розали поднялась с дивана, однако, сделав пару шагов, у неё начала кружиться голова, и она с трудом опёрлась об стену, чтобы не упасть. — Розали! — Воскликнула с волнением Оливия. — Я просто очень устала. А еще потеряла самых близких мне людей. Так что головокружение это пустяки. — Никакие не пустяки. Я позову лекарку, пусть она скажет, что это обычное утомление и стресс. Будь здесь. — Оливия помогла падчерице сесть и, надев мантию, покинула дом. Розали подумала о том, что просто не вынесет этого. Это было слишком тяжело. Она поднялась и достала со шкафа перо, чернильницу и пустой пергамент. Белфорт пошла в столовую и села за стол, за которым прежде сидели все те, кого сейчас не было в живых. Мама, папа, Юфимия и Флимонт, Лили. Девушка без остановки начала писать, а затем вглядывалась в строки, пока не вернулась её мачеха. — Мадам Остин сейчас придет. — Сказала твёрдо Оливия, также сев за стол. — Пишешь кому-то письмо? — Посмотри, это то, что мне сказала прорицательница в тот день. Я сначала не придала этим строкам значения, но они уже несколько дней крутятся в моей голове. — Розали протянула мачехе пергамент. Оливия начала читать это, нахмурившись. — Когда вместо предателя на жертвенный стол по своей воле взойдет тот, кто невиновен, каменный стол расколется, и сама смерть отступит перед ним? — Именно. Пожиратели, которые всё еще на свободе, сошли с ума. Они могли бы легко убить Сириуса, если бы он не был в Азкабане. То есть, он можно сказать сохранил свою жизнь, ведь был обвинён в предательстве. Что скажешь? — Это правда имеет смысл. — Сказала тихо Оливия, рассматривая записку. Однако в следующий момент она посмотрела на Розали и без колебаний порвала её. — Это бред безумной, она сказала какую-то общую фразу, которая в такое время подошла бы любому человеку. Подумай, эти же строки могут касаться Чарльза, Долгопупсов, ну просто всех. А ты, если будешь искать разные смыслы, то просто доведешь себя. Либо же узнаешь, что правда еще страшнее... — И что ты мне предлагаешь? — Попытаться начать жизнь сначала. — Оливия пожала плечами. — Я не могу больше жить, Лив, пойми же ты. Человек, которого я люблю больше жизни, обвинён в том, что он скорее всего не делал. — И всё же следует жить дальше. Ты сейчас очень нужна Джеймсу, да и что врать, он тоже нужен тебе. — Так, я здесь. — К ним зашла мадам Остин, местная целительница, и они с Розали направились в одну из комнат. — Это были тяжелые дни для меня. — Призналась девушка, оказавшись с женщиной наедине. — Я просто хочу, чтобы Оливия убедилась, что я в порядке, и всё. — У вас головокружение. Сонливость есть? — Конечно, я не сплю уже несколько дней. Не могу закрыть глаза, ведь сразу вижу их... — Сколько вы спали? — Восемь часов. — Ну, это не плохо. — За трое суток. — А это уже не очень хорошо. Депрессивность, перепады настроения? — Продолжала серьёзно спрашивать женщина. — Твоя мать, да! — Крикнула Белфорт. — Вы вообще слышите, о чём я вам говорю? Я потеряла свою семью, конечно я буду испытывать депрессивность и перепады настроения. — Еще что-то? — Ясно. — Фыркнула девушка. — Спина еще болит и небольшая температура, мне кажется. Видимо, простудилась на холоде. — Есть задержка менструации? — Что? — Розали нахмурилась. — Нет. То есть... А может и есть, я сейчас думаю о совершенно другом. — Мне нужно осмотреть вас, если вы не против. Сначала Белфорт возмущалась, но затем её словно облили ледяной водой. Она не знала, откуда в ней столько силы в эти дни. Она могла не спать, быть на ногах, держаться за нескольких человек. Подобное чувство она уже испытывала около года назад. И тогда это закончилось тем, что её чуть не накрыла с головой депрессия. — Хорошо, я не против. — Розали кивнула, говоря уже в разы тише.

***

Оливия сидела в зале с бокалом вина и смотрела на огонь. Спустя двадцать минут девушка и лекарка вышли. Они попрощались, и Розали села возле мачехи на диван. — Ну что? — Спросила Оливия. — Мадам Остин сказала, что мне нужно меньше нервничать и больше отдыхать. Просто прекрасный совет, учитывая, что вокруг происходит. — Вот и хорошо, тебе налить вина? — Оливия потянулась за бутылкой и вторым бокалом. — Нет, мне нельзя пить. Я беременна. — Быстро проговорила девушка, сама не веря в то, что ей сказала мадам Остин. Вот значит, что имела в виду Трелони, говоря, что в ней два сердца. Может быть, тогда и другие её слова имели смысл? Нет, Оливия права, это лишь её отчаянные попытки найти всему оправдание. — Что? — Оливии пришлось быстро взять себе в руки, чтобы не уронить бутылку и не залить красным вином дорогой персидский ковёр. — Срок уже шесть недель. Я замечала, что что-то не так, но не думала, что это связанно именно с этим. Она сказала, что это чудо, что я не потеряла ребёнка. И, Лив, это действительно самое настоящее чудо. — Розали, ты знаешь кто отец? — Ну, конечно, знаю. Тут нет иных вариантов, кроме как Сириуса. Который в Азкабане... — Девушка положила руку себе на живот. Это их ребёнок. Возможно, они больше никогда не увидятся. Зато она носит под сердцем главное доказательство того, что они любят друг друга. — Мерлин... — Женщина закрыла руками рот, даже не зная, что сказать. — Оливия, я хочу этого ребёнка. Я очень удивленна и не могу пока сказать, что я до беспамятства рада, но я правда хочу его. — Розали было страшно. Очень страшно. — Конечно, это лишь твой выбор, и я тебя очень уважаю за него. — Сказала с понимаем Оливия, взяв девушку за руку. — Я не знаю, что делать... — Я помогу тебя. — Женщина улыбнулась. Она потеряла много времени в общении с самой Розали и теперь у неё была лишь одна мечта: быть хорошей, нет, конечно же не бабушкой, а женщиной в жизни её ребёнка. — Разбудишь меня завтра в девять? — Конечно. — Хорошо, спасибо. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Розали. Белфорт впервые за эти дни поднялась в свою комнату и ей вновь стало плохо. Здесь всё еще был запах Сириуса, а везде были расставлены его вещи. Рубашки и мантии в шкафу. Столь дорогие его сердцу пластинки. Плакаты и фотки. Хорошо, что Сириус это всё успел перенести, ведь Министерство изъяло его дом и все его содержимое. Собственно, это же они сделали с квартирой Чака. Розали легла на желанную кровать и крепко обняла подушку, на которой спал Блэк. У них будет ребёнок. Ей было всё равно, что о ней скажут другие, но она знала, что пока на свободе всё еще ходят Пожиратели, которые смогли отмазаться от тюрьмы, никто не должен узнать, кто отец ребёнка. Это единственный способ защитить его. Вопреки огромному потоку мыслей, Розали весьма быстро уснула, а на утро уже в десять утра стояла под дверью Поттера. Она, как обычно, без стука вошла и заметила, что Джеймс тщетно пытается накормить кашей Гарри, который сидел за своим детским столиком. Видимо, её вчерашние слова как-то подействовали на него, ведь Поттер даже немного разгреб руины. — А кто это у нас завтракает? — Розали подошла к ним и села возле Джеймса, взяв Гарри за ручку. Ребёнок тоже улыбнулся, увидев девушку, которую он видел почти каждый день с самого детства. Поттер удивлённо смотрел на подругу, которая прямо сейчас играла с его сыном и даже сумела его отвлечь, чтобы он наконец-то съел хоть одну ложку. — Не волнуйся, я накормлю его. А ты можешь пока убраться, а то тут можно споткнуться об игрушки. — Сказала как ни в чём не бывало девушка и забрала у него тарелочку. — Я думал, что ты больше в жизни не заговоришь со мной после вчерашнего. — В глазах парня появились слёзы. — Я тоже так думала. Однако ты мой лучший друг, моя семья, и я дала Лили обещание, что присмотрю за её любимыми мужчинами. Так что даже если ты меня будешь ненавидеть, я не оставлю тебя. — Спасибо тебе. — Поттер благодарно посмотрел на подругу. — Джеймс, я должна тебе кое-что сказать. — Розали не была уверенна в реакции парня, но и не собиралась от него что-либо скрывать. — Я беременна. — Что же, поздравляю. Надеюсь, наши дети будут такими же друзьями, как наши родители и мы с тобой. — Джеймс даже легко улыбнулся. В отличие от Оливии он ни на миг не сомневался, кто именно отец. — Сириус был бы очень рад знать, что у него и у девушки, которую он любил больше кого-либо, будет ребёнок. — Верно. — Розали прикрыла глаза. Сегодня Джеймс не был так сильно охвачен злостью, как вчера, но она всё еще боялась вновь поднимать вчерашний разговор о невиновности Блэка. Однако Джеймс начал его первым: — Я не знаю, виноват Сириус или нет. Однако не думай, что я просто закрылся дома и смотрел в окно. Я всеми силами пытался хоть как-то добраться к нему, посмотреть в его глаза и спросить лично, зачем он предал нас. Однако я уже не узнаю правду, ведь он в Азкабане, а суду или Дамблдору абсолютно всё равно на него. Они готовы оправдывать таких, как Малфой, но на отрез отказываются провести суд над Сириусом. Мой разум мне кричит, что это всё же сделал он... Однако для меня он навсегда останется моим лучшим другом, моим братом, ведь даже если Сириус нас предал, то это уже явно был не тот парень, которого мы все знали. Для меня есть лишь один Бродяга, а тот, кто был потом, кто предал нас, меня не интересует. — Это очень мудрое решение. — Розали подхватила Гарри и понесла его в ванную комнату. Она остановилась в проходе и обернулась к другу. — Нужно чтобы младший Поттер привыкнул к Оливии и мог спокойно оставаться с ней. Ты даже не представляешь сколько у нас дел в «Белфорт и Поттер». Розали улыбнулась, а Джеймс поднял взгляд, и ему лишь на миг показалось, что мир не остановился. Он знал, что никогда не сможет оправиться от боли и смириться с тем, что Лили больше нет, но что-то ему подсказывало, что у них всё будет хорошо. По крайней мере, насколько это было возможно.