Sanguine

Для начала действия пилюли требуется тридцать дней. Тасянь-Цзюнь не хотел терять даже то время, которое потребуется для перелета из Гуюэе во дворец Ушань. Он активировал массив телепортации и перенесся прямиком к дверям Павильона Алого Лотоса. Сегодня у Тасянь-Цзюня не было терпения. Он схватил Чу Ваньнина за плечи и повалил его на пол. — Мо Жань, — Чу Ваньнин выругался, попытавшись не дать чернилам испачкать его одеяние сильнее, чем это уже произошло. Тасянь-Цзюнь усмехнулся. Чу Ваньнин все еще заботился о подобных вещах. Привычка следить за чистотой своей одежды до сих пор оставалась с ним. Это было почти очаровательно. Но еще лучше было то, что он доставлял Тасянь-Цзюню удовольствие снова и снова разрывать это совершенство и пятнать чистоту. Как сегодня. Пока Чу Ваньнин был занят поправлением рукавов, Тасянь-Цзюнь достал свой член. Чу Ваньнин поднял голову и раздраженно бросил на него взгляд. — Соси, — приказал Тасянь-Цзюнь. Чу Ваньнин плотно сжал губы и опустил ресницы. Он не совершил ни единого движения, отказываясь повиноваться. Тасянь-Цзюнь стремился понять каждый сантиметр тела Чу Ваньнина, каждое его вздрагивание, вздох и стон. Из всех действий, к которым принуждал его Тасянь-Цзюнь, это было, пожалуй, самым ненавистным. Тасянь-Цзюнь догадывался почему. Чу Ваньнин не любил, когда Тасянь-Цзюнь видел его боль и унижение. Потому что невозможно было спрятать лицо, и невозможно было остановить рвущиеся из глаз слезы, пока Тасянь-Цзюнь наблюдал за происходящим сверху. Но Старейшина Юйхэн был достаточно умен, чтобы выбрать наиболее правильную позицию. Он послушно остался стоять на коленях. Тасянь-Цзюнь улыбнулся и протянул руку, погладив по краешку челюсти. Он подумывал о том, чтобы надавить пальцами на щеки и заставить Чу Ваньнина разжать рот, но потом понял, что есть способ обхитрить свою дорогую наложницу. Сегодня первоочередной задачей было заставить Чу Ваньнина проглотить пилюлю, дарованную ему Гуюэе. Чу Ваньнин всегда немного расслаблялся, когда Тасянь-Цзюнь брал его сзади или закрывал глаза шелковой лентой. Казалось, что так ему было спокойнее. Тогда он сказал: «Сиди», и прошелся по комнате, чтобы отрезать полоску красного шелка от постельного белья. Чу Ваньнин остался на месте. Он попытался притвориться равнодушным, но Тасянь-Цзюнь увидел, как в его глазах мелькнуло облегчение, прежде чем Тасянь-Цзюнь повязал лоскут вокруг головы Чу Ваньнина. В награду за то, что он не сопротивлялся, Тасянь-Цзюнь погладил Чу Ваньнина по волосам. Это было нехарактерно мягкосердечно с его стороны, но он ничего не мог с собой поделать - он был в восторге от открывающихся перед ним возможностей. Как только он положит пилюлю в рот Чу Ваньнина, вся эта покорность исчезнет. Ему пришлось бы проталкивать средство в горло пальцами. Или... Тасянь-Цзюнь ухмыльнулся, когда в его сознании возник образ более совершенный и непристойный. Он погладил щеку Чу Ваньнина, а затем опустил руку, слегка сжав край подбородка. Чу Ваньнин разжал губы без особого сопротивления. Возможно, он не хотел, чтобы на его лице остались синяки. Тасянь-Цзюнь освободил хватку, лишь чтобы после прижать головку члена к нижней губе Чу Ваньнина. Затем он быстро положил пилюлю на язык Чу Ваньнина и протолкнул ее членом в его горло. Чу Ваньнин издал приглушенный стон и уперся руками в бедра Тасянь-Цзюня. Тасянь-Цзюнь резко отстранился. Он надавил на язык Чу Ваньнина, чтобы тот рефлекторно сглотнул. Все кончено. У Чу Ваньнина никогда не было шанса остановить его. Чу Ваньнин перестал брыкаться и опустил сцепленные в кулак руки на колени. Тасянь-Цзюнь на мгновение замер, чувствуя блистательный триумф. Чувствуя яростное дыхание Чу Ваньнина напротив своей длины. Чувствуя мягкие волосы Чу Ваньнина под своей ладонью. — Соси, — повторил Тасянь-Цзюнь. Чу Ваньнин не подчинился. И Тасянь-Цзюнь пожалел, что завязал тому глаза. Ему нравилось, как вспыхивали глаза Чу Ваньнина перед тем, как он выказывал неповиновение. Тасянь-Цзюнь усмехнулся. — Хорошо, в таком случае я подсоблю. Тасянь-Цзюнь был осторожен в своих движениях, чтобы не вызвать у Чу Ваньнина рвотный позыв. Держать себя в руках давалось ему с великим трудом. Он хотел залить пилюлю своим семенем. Мысленное удовлетворение и возбуждение от этого образа быстро довели его до пика наслаждения. Он вошел в горло Чу Ваньнина, проникая глубоко, дальше за язык, так, чтобы Чу Ваньнин не смог ничего выплюнуть. Он хотел, чтобы Чу Ваньнин проглотил все его семя. Он хотел наполнить Чу Ваньнина своей спермой сейчас больше, чем когда-либо. Все тело Чу Ваньнина напряглось, когда Тасянь-Цзюнь перекрыл ему доступ к дыхательным путям. Он не мог издать ни звука, потому ударил Тасянь-Цзюня по бедру и в знак предупреждения слегка сжал зубы. — Я знаю, знаю, — простонал Тасянь-Цзюнь. — Просто потерпи еще... еще немного. Тасянь-Цзюнь сдержал свое слово и отстранился, как только убедился, что закончил. Чу Ваньнин едва не рухнул на бок, успев выставить дрожащие руки и задыхаясь, когда неуклюже снимал повязку с глаз. Тасянь-Цзюнь едва ли чувствовал себя лучше. Прошло немало времени, прежде чем он смог встать на колени и попытаться помочь Чу Ваньнину подняться. Его помощь не была оценена по достоинству. Чу Ваньнин замахнулся с целью ударить Тасянь-Цзюня по лицу, а когда Тасянь-Цзюнь поймал эту руку, он снова предпринял попытку, но другой. — Убирайся! — Чу Ваньнин взревел осипшим голосом. Чу Ваньнин действительно был в ярости. Тасянь-Цзюнь принудил его, причем таким способом, какой он считал самым унизительным, и в довершение всего обманом заставил проглотить какую-то неизвестную пилюлю. Тасянь-Цзюнь использовал захват, чтобы вывести Чу Ваньнина из равновесия, а затем подхватил его на руки. — Пусти меня, — сказал Чу Ваньнин. Тасянь-Цзюнь улыбнулся, не отрывая взгляда от его пылающих глаз. — Никогда, — ответил Тасянь-Цзюнь.